Глава XVIII
За прошедшие несколько дней в жизни отдела по расследованию убийств произошло мало изменений, но все они смело могли быть отнесены к разряду «неприятных ожиданностей».
Ход расследования взял под свой контроль губернатор. Господин начальник отдела по несколько раз в день ходил к вышестоящему руководству — отчитываться о проделанной работе. Естественно, что его отчет представлял собой причудливую смесь из отчетов сотрудников.
Работать было некогда. Каждое утро инспектор Чжу Пэнь, налив себе полную чашку кофе, садился за компьютер и пытался обосновать свои действия или оправдать непростительное, с точки зрения властей, бездействие.
Отчитываться инспектор не любил, хотя умом понимал, что хороший отчет по своему воздействию на руководство стоит месяца оперативной работы. Хороший отчет означает благодарность и премию. Хорошая оперативная работа всегда означает хронический недосып, литры кофе, перекусы в «Макдоналдсах», посещение злачных мест, где тебя либо не ждут, либо ждут с пистолетом в руках, и, как правило, посещение подобных мест заканчивается перестрелкой.
Но в данную минуту инспектору Пэню нечем было похвастать: проведенные служебно-розыскные мероприятия не дали никаких результатов. Он тупо смотрел на экран монитора, где пока что красовалась только одна строчка «Отчет о проделанной работе».
Больше никаких мыслей в голову не приходило. Чжу Пэнь допил кофе, вышел покурить, а когда вернулся, выяснилось, что поступил звонок из пансионата, расположенного на Гонконг-Айленде. Никто уже не ждал ничего хорошего от телефонных звонков: звонили от руководства с требованиями немедленно выдать хоть какие-нибудь результаты, а в перерывах между звонками руководства звонили все городские сумасшедшие. Дело в том, что итогом одного из «мозговых штурмов», организованных господином начальником, явилось решение — обратиться с экрана телевизора к населению с призывом: если кто-то располагает информацией, которая может помочь следствию, то священный долг данного гражданина — поделиться информацией с сотрудниками отдела по расследованию убийств.
Видимо, в связи с летней жарой накал патриотизма у жителей Гонконга был чрезвычайно велик: телефон не замолкал с утра до вечера. Сотрудники, дежурившие на телефоне (а эта обязанность была переходящей, как вымпел ударника коммунистического труда), зарегистрировали в журнале три факта прилета инопланетян (пришельцы, как им и полагается, были злобными существами, ненавидящими человечество вообще и убиенных ими граждан в частности), две вылазки китайских революционеров. Какой-то молодой человек взахлеб утверждал, что за все произошедшие в последние дни убийства должна взять на себя ответственность Ирландская республиканская армия. Не меньше пятнадцати человек считали, что за кровавыми преступлениями четко прослеживается «иракский след». Несмотря на очевидную бредовость подобных предположений, инспекторы аккуратно записывали все, чтобы не пропустить в потоке ложных сообщений что-нибудь действительно важное.
На осмотр «обнаруженных трупов» выезжали уже раза четыре. Три из них оказались мертвецки пьяными гражданами, а один действительно был трупом — пожилой человек, умерший, как показало вскрытие, от сердечного приступа.
Телефон зазвонил, инспектор привычно снял трубку, зачем-то дунул в нее и сказал дежурную фразу: «Инспектор Чжу Пэнь у телефона». Человек на том конце провода был сильно взволнован, это было первое отличие от двух предыдущих случаев. Люди, сообщившие об убийстве горничной и господина Стивена Трампа, себя не называли, и на месте преступления их не оказывалось. Более того, говорили они совершенно спокойно, что, согласитесь, нетипично для человека, только что увидевшего труп. Этот же позвонивший вел себя «правильно», голос его дрожал, он часто сбивался с темы, повторяя одно и то же: «Два трупа, а она вся в крови…»
Инспектор немедленно с облегчением закрыл ненавистный отчет, выключил компьютер и быстро, пока его никто не перехватил, спустился во двор, поставил на крышу своего «ниссана» полицейскую сирену, завел двигатель.
В тот момент, когда инспектор Пэнь выезжал на улицу, во дворе появился Жэнь Фа.
«Опоздал ты…» — усмехнулся Пэнь и с удовольствием притопил педаль газа.
Обладатель дрожащего голоса оказался почтенным отцом семейства Лу, вывезшим домочадцев на пляж. Господин Лу был человеком предусмотрительным, а потому заявился на пляж одним из первых и занял лучшее место для барбекю. Все шло как надо, если бы не младший отпрыск господина Лу, который умудрился порезать себе руку о вытащенную из воды ракушку. Сын орал, жена причитала над ним, как будто руку по меньшей мере откусила акула, старшая дочь отпускала саркастические замечания по поводу «ловкости» братца. Срочно требовалось залить рану йодом, но йод находился в аптечке автомобилиста, а до стоянки идти никому не хотелось.
Господин Лу направился к сторожке смотрителя пляжа, уж у него йод обязательно должен быть в наличии. На стук никто не ответил, господин Лу постучал еще раз, безрезультатно. Мысленно помянув сторожа недобрым словом, Лу решительно повернул ручку. Увиденное быстро избавило его от мыслей о порезанной руке отпрыска и от завтрака.
Как законопослушный гражданин, господин Лу немедленно позвонил в полицию. Остальное вы уже знаете. Трубку снял инспектор Пэнь, и вскоре весь отдел по расследованию убийств отправился на место происшествия.
Судя по состоянию трупов, убийство было совершено вчера. Отпечатки, как и в предыдущих случаях, были тщательно стерты, но на кухне удалось все же найти несколько вполне пригодных для идентификации. Под кроватью, на которой лежала убитая девушка, была найдена коробка с краской для волос. Находку аккуратно запаковали в полиэтиленовый пакет. Жэнь Фа возбудился, так как краска для волос вполне могла принадлежать маньячке-убийце из России. Поскольку ее фотографии в последние дни не исчезали с экрана телевизора, логично предположить, что она решила сменить имидж.
Инспектор Пэнь тоже был согласен с тем, что краска принадлежит — точнее, может принадлежать — русской. И с тем, что она решила сменить внешний вид, он тоже согласен, но все же что-то здесь не так. Если она жила здесь несколько дней, то зачем убивать тех, кто ее приютил? Нет логики. Отсутствие логики всегда настораживало инспектора: человеку свойственно ошибаться, но действия этой русской выходили за грань здравого смысла.
Еще одна неожиданная находка — на полу в комнате были четко видны отпечатки собачьих лап. Довольно быстро удалось установить, что у сторожа собаки не было, стало быть, этот пес появился здесь в момент убийства, более того — он и был убийцей: горло девушки было разорвано.
У женщины собаки не было. Тогда возникает законный вопрос — кто хозяин пса-убийцы. Собака наступила в лужу крови, ее следы можно было проследить до крыльца, а дальше они терялись на гальке пляжа.
Ловить здесь было больше нечего, но, верный привычке скрупулезно осматривать место убийства, инспектор Пэнь все же решил пройтись до линии прибоя.
Пляж оказался грязноватым — если служба очистки и приезжала сюда, то явно не вчера и не сегодня. Впрочем, они и не могли приехать, ведь человек, в должностные обязанности которого входило содержание вверенной ему территории в чистоте, уже не мог никого вызвать. В данных обстоятельствах это было даже хорошо.
Инспектор дошел до воды, присел на корточки и зачем-то потрогал воду рукой. Теплая, хотя денек довольно пасмурный. Маленькая волна ласково лизнула своим соленым язычком пальцы инспектора; среди взбаламученного приливом мелкого галечника что-то блеснуло.
Это оказался тюбик губной помады. Весьма дорогой губной помады — инспектор, хотя женат не был, из разговоров коллег женского пола периодически получал информацию о том, сколько что стоит. За такую помаду пришлось бы выложить в хорошем магазине не меньше семидесяти пяти американских долларов. Сомнительно, чтобы секретарша (а должность исчезнувшей русской была не выше секретарской) могла себе позволить такую покупку. Скорее всего, данный тюбик не имел никакого отношения к убийству, но на всякий случай Чжу Пэнь положил его в карман куртки.
Вернувшись вечером домой, он снял куртку и небрежно бросил ее на стул. Из кармана что-то выпало и покатилось по полу. Тюбик, о котором инспектор совершенно забыл, составляя отчет о проделанной за сегодняшний день работе. Господин начальник был крайне недоволен: ни малейшего намека на то, в каком направлении стоит двигаться. Всего одна отрабатываемая версия, порожденная воспаленным разумом выскочки Жэнь Фа. Слабая версия, наверху не любят маньяков и серийных убийц, предпочитая что-нибудь не столь экзотичное.
Инспектор сунул в микроволновку купленную по дороге пиццу, достал из холодильника банку любимого темного пива «АВС», подождал, когда печка звякнет, оповещая о том, что пицца готова к употреблению, и уютно устроился в кресле. Сделав глоток прямо из бутылки, Пэнь попытался откусить пиццу, но она оказалась слишком горячей. Инспектор положил ее обратно на тарелку, вытер руки салфеткой и занялся тюбиком.
Дама, которая красила губы этой помадой, явно была женщиной не робкого десятка, любила и умела привлекать к себе внимание. Если бы кто-то попросил инспектора описать цвет помады, то этот простой вопрос вверг бы Чжу Пэня в большое затруднение. С его точки зрения, более всего он напоминал раздавленную клубнику. Вкус женщины, некогда приобретшей этот шедевр косметической промышленности, сильно отличался от вкуса инспектора — ей помада нравилась, поэтому в тюбике ее осталось совсем немного, только на стенках; зато в почти пустом колпачке было кое-что другое — туго свернутый листок бумаги.
Вы, конечно же, уже догадались, что за тюбик попал в руки инспектору. Между прочим, зря я тогда сокрушалась по поводу своего незнания китайского, инспектору Пэню древние иероглифы сказали не больше моего. Поэтому основное внимание он уделил рисунку. Напомню, что на картинке был изображен Будда, сидящий на вершине горы. Инспектору, как человеку местному, сразу пришла в голову мысль о монастыре Го Линь. Решив, что поскольку прямой связи между найденной помадой и убийствами не наблюдается, то нет смысла демонстрировать свою находку выскочке Жэнь Фа, инспектор спокойно положил тюбик вместе с рисунком во внутренний карман куртки.
Однако внутренний голос, редко подводивший инспектора, не то что шептал, а прямо так и кричал, что помада имеет к убийствам самое что ни на есть прямое отношение. Поэтому, вернувшись на работу, инспектор сделал запрос в ветеринарную службу (до чего, кстати, не додумался больше никто) и на удивление быстро получил ответ. Полученный ответ инспектор распечатал, чтобы поработать над ним дома.
Поскольку было очевидно, что сидеть ему придется допоздна, инспектор вновь купил в магазине на углу пиццу и несколько бутылок любимого темного пива.
Приняв душ, он разогрел пиццу в микроволновой печи, выложил ее на тарелку, прихватил несколько салфеток, открыл бутылку, с удовольствием сделал большой глоток и погрузился в изучение присланных ветеринарной службой списков владельцев собак породы доберман. Честно говоря, инспектор не ожидал, что в его родном городе столько любителей этой, мягко говоря, опасной и нервной породы. В списке оказалось семьсот пятьдесят человек, среди них несколько дам весьма преклонного возраста. Отринув дам, Чжу Пэнь сконцентрировался на мужчинах.
Было уже далеко за полночь, когда инспектор допил последнюю бутылку пива и с гордостью посмотрел на результаты своего многочасового труда. Из семисот пятидесяти человек осталось всего пять; из них наибольший интерес вызывали граждане, проживающие в районе Гонконг-Айленд.
