Глава одиннадцатая

Было еще не очень поздно, когда зазвонил телефон Джема. Они с Мин легли немного вздремнуть после изнурительного дня. Вернувшись из штаб-квартиры «Теллката», они загрузили фотографии в компьютер Джема и по схеме из конференц-зала составили список дочерних компаний гиганта, расположенных ближе других к Лондону. Обычно в распоряжении Джема находилась целая армия сотрудников, занятых поисками ответов на любые вопросы, но сейчас он сам с головой окунулся в увлекательный процесс, вспомнив те дни работы на телевидении, когда, в отличие от нынешнего однообразия, перед ним, казалось, открывались все дороги.

У Мин не было подобных стимулов. Она невольно прислушивалась к тиканью часов. До конца отведенного Бертрандом срока оставалось совсем немного, и он ждач от них не отчета о предприятиях «Теллката». Она не вполне понимала, куда клонит Джем, но решила не тратить время на пустые вопросы и усердно искала то, что он просил.

По правде говоря, Джем и сам не знал, к чему может привести его расследование, но у него было чувство, что он движется в верном направлении. Во время краткого и лихорадочного периода стажерства он работал над подготовкой текущих программ, и тогда ему говорили, что у некоторых людей есть «нюх на сенсации». Он очень надеялся, что принадлежит к числу этих счастливчиков. Так это было или нет, но никто пока не отметил в нем таких способностей, зато телевизионных боссов впечатлило его умение обращаться с растениями. Джем взялся за работу над сюжетом «Исчезновение Гаджета», как он мысленно окрестил эту историю, с воодушевлением и ясностью в голове, каких он не испытывал с тех пор, как ему поручили программу «Копай!».

Однако к рвению исследователя в определенной степени примешивалось и чувство вины перед Уиллом. В последнее время Джем относился к Уиллу со все возраставшим раздражением, не желая мириться с его сумасбродным поведением. Потом, когда Уилл вдруг пропал и злоупотребление алкоголем выглядело наиболее правдоподобным объяснением его срыва, Джем был склонен считать, что так ему и надо. Из года в год Уилл как будто без особых усилий двигался вверх по карьерной лестнице, зарабатывая все больше денег, разъезжая по миру первым классом и проводя отпуск в Санкт-Морице и Жуан-ле-Пене. Джем не завидовал заработкам Уилла – ну, если только чуть-чуть, – но ему было обидно наблюдать, как легко его друг шел по жизни, не принимая ничего всерьез, успешно избегая всяких обязательств и всегда оставаясь душой любой вечеринки. Джем по натуре был серьезнее, ему не хватало природного обаяния, каким обладал Уилл. У него не было способности сразу располагать к себе людей, что у его друга получалось само собой. Поскольку самому Джему жизнь давалась трудно и заставляла бороться за любой успех, он завидовал Уиллу, ошибочно полагая, что тот беспрепятственно продвигается вперед. И вот, когда Уилл, казалось, собственноручно разрушил свое благополучие, пристрастившись к алкоголю, Джем мог дать волю своему Schadenfreude, которое иной раз сопровождает даже самую близкую дружбу. Джем охотно поверил, что Уилл сам виноват в собственном падении, потому что Джему уж очень хотелось верить в это.

Когда Мин дала ему понять, что за этим кроется нечто куда более страшное, Джем был поражен. Он понял, что предал своего друга, и счел себя обязанным докопаться до истины во что бы то ни стало.

Компании «Артишок Телевижн» это стоило отсрочки съемок программы. Джем расплывчато объяснил начальству, что якобы сейчас для работы были неподходящие условия, хотя до того они снимали при любой погоде, будь то град, гроза, слякоть, наводнение или засуха, так что отговорки звучали неубедительно, но Джема это мало заботило. Вообще-то он мечтал о том, чтобы его освободили от руководства программой. Он уверил начальство, что до начала следующей недели нет никакой возможности продолжать съемки. К тому времени, думал Джем, в его жизни могло многое измениться.

Добравшись наконец до порога квартиры, изможденные Мин и Джем были рады застать Альберта в переднике: он уже поставил чайник и испек оладьи. Перед тем они проехали по дороге М25, проверив как можно больше адресов дочерних компаний «Теллката». Они торчали в десятимильных пробках, видели больше свалок, чем туфель у Имельды Маркое, и выпили кучу бутылок диетической колы. Салон машины Джема, обычно содержавшийся в идеальной чистоте, словно там каждую неделю делали генеральную уборку, был завален пустыми банками, пустыми пачками от сигарет «Силк Кат», газетами, обертками от конфет и разными бумажками. Но Джем впервые не обращал на это внимания.

Самым интересным результатом их одиссеи оказалось не то, что они смогли найти, а то, чего им обнаружить не удалось. За двумя исключениями из двадцати с лишним компаний, адреса которых они посетили, только две были реальными, все прочие подразделения «Теллката» существовали лишь в воображении владельцев корпорации. Если головная фирма располагала внушительными офисами в крупных пригородах Лондона, то дочерних компаний, нарисованных на схеме в конференц-зале, в действительности не оказалось. Следуя по адресам этих фиктивных фирм, Джем и Мин часто попадали в мрачные промышленные районы. По расчетам «Теллката», престижные банковские инвесторы просто не стали бы тратить драгоценное время на посещение подобных мест. Офис одной из двух компаний, которые все же удалось найти, был украшен табличкой «Продается», а на дверях другой висел замок.

– Обидно, – сказал Джем, отхлебнув горячего сладкого чая, приготовленного Альбертом. – Мы так близки к разгадке, и все же во всем этом пока не видно смысла. Будто в мозаике не хватает последнего кусочка.

Мин, потерявшая дар речи от усталости, смогла только кивнуть в ответ.

– Я смею предложить вам немного вздремнуть, чтобы восстановить силы, – сказал Альберт, появившись из кухни в сопровождении аппетитных ароматов. – Я буду здесь и присмотрю за всем. Через сорок пять минут я вас разбужу, вот увидите, вы встанете отдохнувшими и со свежей головой продолжите свое расследование.

– Неплохая мысль, – сказал Джем. – Пойдем, Мин, ты ляжешь на моей кровати, а я прикорну здесь.

Когда они задремали, Альберт взялся за телефон.

– Здравствуй, Берил… Да, это я, Альберт. Как Мэри? Хорошо. Берил, сегодня я приду поздно. У молодых тут возникли проблемы. Мне кажется, я обязан им помочь… Храни тебя Господь. – И он положил трубку.

Однако поспать три четверти часа не удалось. Через полчаса раздался телефонный звонок. Это был Даллас. Джем поднял трубку, он только что видел во сне, как получил «Золотую пальму» за документальный фильм о быстрорастущих комнатных растениях.

– А? Дал, да… что? Нет, приятель, я что-то ничего не пойму, о чем это ты? Не думаю, что он в Лос-Анджелесе… Тогда ладно, давай, приходи.

– Альберт, – крикнул Джем. – Вы не разбудите Мин? Похоже, в нашем деле намечается новый поворот.

Даллас появился в дверях, его бледность приобрела какой-то странный зеленоватый оттенок. Люэлла, его неунывающая подруга, рассталась с ним у порога. Они с Далласом были поразительно похожи друг на друга, оба бесшабашные, с огромными глазами и тонкими чертами, с косматой шевелюрой, менявшей цвет каждую неделю, так что их часто принимали за брата и сестру.

– Ты не войдешь? – спросил Джем Люэллу после того, как она обняла и поцеловала Далласа в щеку.

– Нет, – ответила она. Казалось, из ее больших голубых глаз вот-вот потекут слезы. – Лучше пусть Даллас расскажет вам все.

Она растворилась в темноте, и затем послышался фыркающий звук, издаваемый ее старой машиной, опять не желавшей заводиться.

Даллас прижимал к груди почтовый пакет «Федэкса», который он передал Джему, как только Альберт проводил его в гостиную.

– Что это? – спросил Джем.

– Понятия не имею, – ответил слегка дрожавший Даллас.

Мин и Джем обменялись испуганными взглядами. Они так привыкли к беззаботному, веселому и обкуренному Далу, что не знали, как им быть с жалким, расстроенным и мрачным Далласом.

Джем извлек из пакета видеокассету, письмо и билет первого класса до Лос-Анджелеса на следующий вечер.

В письме, подписанном Данни Кравицем, говорилось:

– Но, Дал, это же фантастика! – воскликнула Мин. – У тебя есть агент в Голливуде, который хочет сделать из тебя звезду, и ты можешь ехать туда уже завтра.

– Поздравляю, дружище! – сказал Джем. – Это же здорово. Кравиц – это большая шишка. Если он тобой займется, дело в шляпе.

– Мои искренние поздравления, – сказал Альберт. – Я со временем буду гордиться, что знаком с вами.

– А, – ответил Даллас, – только тут одна загвоздка. Это не моя запись.

– Но на ней твое имя, – заметила Мин. – Тут на наклейке значится: «Моя работа – Даллас Мазерат».

Даллас готов был заплакать.

– Вот этого-то я и не понимаю, – сказал он. – Я был дома, когда позвонили в дверь и принесли этот пакет, через пару минут позвонил этот чудак Кравиц и наплел про мой грубый материал, что за тридцать лет в Голливуде он еще не встречался с такой оригинальностью. Он хочет вставить запись в художественный фильм, он будет продюсером, а я режиссером.

– И что ты ответил? – спросила Мин.

– Ну, я сказал, да, конечно, увидимся через пару дней. Хотя у меня возникли подозрения. Я думаю, ну кто в самом деле будет так восторгаться пленкой, на которой я изображаю Матушку Гусыню в Нориджском театре? Но я и слова вставить не успел. Этот сумасшедший повесил трубку, заявив, что то, как я взял «Ожидание Годо» и вставил его в современное корпоративное окружение, используя туалет, двух персонажей в кадре и одного за кадром, – гениально. Он хочет назвать фильм «Ожидание Гаджета». Понятия не имею, какого черта он толковал мне об этом. На моей пленке не было ничего подобного.

Все были в шоке и не могли проронить ни слова.

– Я подумал, – уныло продолжал Даллас, и слезы потекли по его щекам, – подумал, что все равно могу полететь в Лос-Анджелес, выдав пленку за свою, а там посмотрю, что из того выйдет. Ведь это может быть мой единственный шанс. Так что я, может быть, больше никогда вас не увижу. Но если Дженнифер, и Брэд, и Кэмерон станут моими лучшими друзьями, а у меня будет дом на пляже в Малибу, так что мне беспокоиться? Я бы мог послать по почте чек на приличную сумму, если бы меня заела совесть, а может быть, и нет.

– Даллас, что на пленке? – осторожно спросил Джем.

– Почем я знаю? Наверно, нам стоит посмотреть, – мрачно ответил Даллас.

– Но это может повредить твоему контракту с Кравицем. Они, вероятно, прикрепили к кассете какой-нибудь жучок и потом определят, что ты просматривал ее, – предположила Мин.

– Возможно, – сказал Даллас. – Все равно я считаю, что нам надо посмотреть, что там.

Изображение было зернистым, оранжево-белого оттенка, действие происходило в одной комнате, похожей на мужской туалет. Мужчины входили и выходили, рассматривали себя в зеркале, кто мыл, а кто и не мыл руки. Один достал из кармана пиджака бутылочку и сделал большой глоток. Другой поковырялся перед зеркалом в носу. Высокий мускулистый мужчина чистил зубы нитью.

– Останови этот кадр. – сказала Мин. Она внимательнее присмотрелась и добавила: – Этот парень очень похож на Бертранда.

– Бертранд? Как он мог оказаться на этой пленке? – спросил Джем.

– Вероятно, этот туалет находится в банке.

Еще двое мужчин вошли после того, как ушел Бертранд. Они проверили, не заняты ли кабинки. Их лица были видны плохо, но голоса звучали отчетливо. Один из них стоял, прислонившись к стене, другой умывался над раковиной. Потом он вытер лицо, шею и волосы полотенцем.

– Подведем итоги, – сказал один другому.

Второй достал два пакетика с кокаином, вдохнул одну щепотку в правую, другую – в левую ноздрю. Потом он глубоко вздохнул, закрыл глаза и сказал:

– Для Парижа все готово.

– Вы избавились от улик?

– Уничтожены и разорваны в клочки. Мы готовы сворачивать лавочку.

– Боже, лишь бы они завтра обтяпали дело. Я уже порвал задницу, поддерживая заоблачные цены на акции.

– Как гарнизонный казначей?

– Таинственный инвестор держится крепко.

– Как долго он продержится?

– Пока мы в нем нуждаемся.

– Откуда у него деньги, черт возьми?

– Cherche pas a savoir.

– Черт, и что это значит?

– Это значит, лучше не спрашивай.

– Что осталось сделать?

– Одна маленькая подпись нашего друга.

– Он ведь ничего не знает, верно?

– Господи, не хотел бы я быть на его месте.

Второй мужчина рассмеялся.

– Когда все кончится, мы за него выпьем, что бы с ним ни случилось.

– Я уже буду на Багамах, когда начнется свистопляска. А Гаджет будет находиться на попечении ее величества.

Они ударили по рукам.

– За Гаджета. Все ниже, и ниже, и ниже, – пропели они.

– А что, если он не захочет подписывать? – спросил первый.

– Он хочет получить бонус, – сказал второй. – Подпишет. Он не похож на того дотошного шведа. У него не хватит сообразительности.

– Да уж, тот был упрямец.

– Тебе его не жалко?

– Ну, что задавать вопросы, на которые не хочется отвечать?

– У меня есть для тебя кое-что. – Второй мужчина достал пакет с кокаином. – На случай, если послезавтра вдруг подступит тоска.

Первый положил пакет в карман.

– Тоска? Никогда. Ладно, приятель, сохраняй хладнокровие. Мы почти у цели.

Они вышли.

В гостиной Джема установилась тишина. Все пытались осмыслить только что увиденное.

– Перемотай назад, – попросила Мин. – До того места, где они упомянули Гаджета.

«За Гаджета. Все ниже, и ниже, и ниже», – напевали мужчины.

– Еще раз, – сказала Мин. Джем прибавил звук.

«ЗА ГАДЖЕТА. ВСЕ НИЖЕ, И НИЖЕ, И НИЖЕ», – неслось из колонок с обеих сторон плазменного телевизора Джема. Он нажал кнопку «стоп» и спросил:

– Кто-нибудь знает, кто эти два шута?

Все озадаченно посмотрели в его сторону.

– Конечно, я не эксперт, – сказал Альберт, – но, судя по качеству, очень похоже, что это запись с камеры безопасности.

– Послушать Данни Кравица, так это новаторское применение техники стилизованного примитивизма в кино, – мрачно вставил Даллас.

– Правда, сэр? – вежливо спросил Альберт. – Два джентльмена…

– Очень сомневаюсь, что они достойны так называться, Альберт, – заметила Мин.

– Давайте выслушаем человека, – сказал Джем.

– Эти двое, похоже, обсуждают своего коллегу, которого они подставили с целью получения финансовой выгоды, – сказал Альберт. – Они действовали по плану, который предусматривал участие загадочного инвестора, трагический несчастный случай с мистером Торстедом и поддержание искусственно завышенных цен на акции, а это зависело от того, станет ли мистер Гаджет подписывать некий документ. Они рассчитывали, что в Париже он будет вынужден подчиниться, а это город, из которого мистер Гаджет вернулся как раз перед своим исчезновением.

– Отличное резюме, Альберт, – сказал Джем, всегда ценивший ясность. – Что еще нам теперь известно?

– Когда Мак нашел Уилла, – добавила Мин, – тот кричал: «Вы не заставите меня подписать». Скорее всего он знал, что дело темное и его просто используют?

– Хм-м, – произнес Джем. – Добавьте к этому, что «Теллкат» выглядит солидно только на бумаге, но стоило нам копнуть, как стало понятно, что компания-то липовая. Все эти несуществующие дочерние фирмы, штаб-квартира без персонала…

– Дал. – сказала Мин, – а ты как думаешь, что именно запечатлено на кассете?

– Уилл обещал, что он подключит банковских техников и оборудование, чтобы смонтировать мои клипы в видеоряд, а потом я смог бы разослать запись, – объяснил расстроенный Даллас. – Он передал мне кассету, когда мы виделись в последний раз. Я так обрадовался, что сразу отправил ее по почте, даже смотреть не стал.

– Выходит, без Данни Кравица мы бы никогда ничего не узнали, – сказала Мин.

– Мы пока еще знаем не все, – сказал Джем. – Кое-чего не хватает.

Пока все размышляли в тишине, Даллас скатал себе косяк длиной с локоть.

– Мин, – наконец сказал Джем, – когда Бертранд говорил тебе, что Уилл что-то взял в банке, он не мог иметь в виду это видео?

– Да нет, – ответила она. – Он говорил о документах, которые Уилл якобы стащил. Он не упоминал ни о какой записи.

– А эти парни болтали, что они что-то разорвали в клочья, – сказал Джем. – Черт! Это плохо.

– Смотрите, – сказала Мин, – Йорен попал в аварию, Уилл исчез. А что, если они оба отказались подписывать что-то, благодаря чему эти парни могли разбогатеть и жить на Багамах? Сдадутся ли они теперь или же попытаются еще раз провернуть дело?

– Берт все еще занят «Теллкатом», – угрюмо сказал Джем. – Старается все уладить на этой неделе.

– А если он знает? – спросила Мин. – Если он участвует в этом?

– Нет, – возразил Джем. – Ему тоже лгут. Он думает, что работает вслепую, без документов, потому что Уилл якобы выкрал их. Я сомневаюсь, что Берт знает. Полагаю, он для них теперь следующий козел отпущения. Нам надо показать ему запись.

– Нет! – сказала Мин. – Он – настоящая змея. Он передаст это в банк, и тогда Уилл и вовсе пропал.

– Мин, он, конечно, змея, но с мощным инстинктом самосохранения. И он – наша последняя надежда. Мы не знаем никого, кто еще мог бы разобраться в этом. Мы должны позвонить ему.

– И он тоже посмотрит видео, как я понимаю, – сказал Даллас, затягиваясь с угрюмым видом.

– Мне жаль, Дал, – сказала Мин.

– Что ж, бай-бай, Голливуд, – добавил он.

Мин и Джем переглянулись.

– Ты считаешь, это будет правильно? – спросила она.

– Мин, – вздохнул Джем, – я бы рад, но не могу предложить ничего другого.

Мин взялась за телефон.

– Стрейдер, – ответил напористый голос.

– Это Амброзия, – сказала она, стараясь говорить быстро. – Мне нужно встретиться с вами. Сегодня.

– У вас есть то, что нужно? – спросил Берт.

– Да. Но если вы хотите получить это, приходите один. Если вы кого-нибудь приведете с собой, я уничтожу материал до того, как вы его увидите.

– О боже всемилостивый, – вздохнул Бертранд. Мин продиктовала ему адрес Джема и повесила трубку.

Почти сразу позвонили в дверь, все вздрогнули от испуга.

– Черт возьми! Он что, супермен? – воскликнула Мин.

– Альберт, подойди, спроси, кто это, и не впускай, кто бы то ни был, – сказал Джем.

На его беду то была гостья, от которой он не мог отделаться.

– Ку-ку! – послышался веселый женский голос. – Это я! Джемаль, ты где? Иди же и поцелуй меня.

– Господи, – промолвил Джем, закрыв лицо руками. – Это моя мать.

Невысокая полная женщина в ярко-розовом сари с улыбкой вошла в комнату.

– Ах, Джемаль, вот ты где! Ой, милый, ты такой худой! Взгляни на себя! Представь, твой человек не хотел впускать меня, а я говорю: «Что за глупости, я его мама, разумеется, он желает меня видеть». Джемаль, дорогой, ты заплатишь за такси? Оно там, на улице. – Появился Альберт с сумками приличных размеров. – Можете поставить их на кухне, – величественно приказала Шаран Хак. – Но не пытайтесь распаковать их, ни к чему не прикасайтесь. Это особые гостинцы для моего сыночка. Не вздумайте что-нибудь испортить.

Альберт был весьма оскорблен, но не посмел ослушаться.

– Мама! Откуда ты откопала это такси?

Она игриво рассмеялась.

– О, милый, разве это слишком дорого? Я так спешила тебя увидеть, что даже не подумала об этом.

– А как ты здесь оказалась?

– Ну, милый мой, ты же так занят все время на своем телевидении, не навещаешь нас, вот мы и решили приехать повидать тебя.

– А где папа? – обреченно спросил Джем.

– Он помогает Палашу с какой-то операцией, что-то срочное. Одна глупая женщина пошла к другому хирургу, и теперь у нее три соска, представь себе! – Шаран опять рассмеялась. – Вот они и приводят ее в норму, а то ее муж возвращается завтра!

Мин сочла ее очаровательной, хотя время для визита было выбрано самое что ни на есть неподходящее.

– Ба, да у вас вечеринка, я вам не стану мешать, отправлюсь на кухню и приготовлю что-нибудь вкусненькое.

– Мама, у нас не вечеринка, – сказал Джем, еле сдерживая истерический смех. – Мы заняты одним делом и с минуты на минуту ждем очень важного гостя.

– Тогда тем более – вы должны чем-нибудь угостить его! Человек, вы пойдете со мной, – обратилась она к Альберту. – Вы можете помочь мне, только будете делать в точности то, что я скажу.

– Разумеется, мэм, – ответил Альберт сдержанно. – С большим удовольствием. – Он учтиво поклонился миссис Хак, когда она проследовала мимо с уверенным видом хозяйки дома.

Приторные запахи пряностей Бертранд почуял еще на улице, они становились все крепче, когда он приближался к квартире под номером 2-а, где жил Джемаль Хак, продюсер популярной программы по садоводству «Копай!».

Бертранд был удивлен, обнаружив экзотические яства там, где он ожидал получить документы, от которых зависела вся его карьера, но еще сильнее его поразил интерьер квартиры, куда его пригласила Мин.

Дверь открыл старик, напомнивший ему дворецкого из «Шоу ужасов Рокки Хоррора». Его первые слова подкрепили это впечатление:

– А, мистер Стрейдер. Входите, мы вас ждали.

Бертранда проводили в гостиную, где царил полный хаос. На диване сидела маленькая женщина в ярко-розовых шелках с длинными черными волосами, уложенными в огромный узел. Она показывала фотоальбом другой, более молодой женщине.

– А эта девочка, она красавица, правда? Мы были бы так счастливы… – лепетала дама в розовом. На кухне что-то жарилось, оттуда слышалось шипение, и старый дворецкий поспешил туда, чтобы присмотреть за очередной партией овощной пакоры. На полу, устремив взгляд в пространство, сидел молодой человек и докуривал то, что, очевидно, сначала было косяком длиной с морковку. Низкий стол посередине комнаты ломился от блюд с карри, далом, самосой, рисом и соленьями. Американец даже потерял дар речи. Он рассчитывал, что ему быстро и без затей передадут то, что ему нужно.

Мин первой заметила его появление.

– Бертранд! – воскликнула она и вскочила. – Проходите. – Она усадила его на диван рядом с Шаран, и та сразу же принялась болтать с ним.

– Не сейчас, мама, – резко прервал ее Джем.

– Как ты можешь со мной так разговаривать? – возмутилась миссис Хак, и ее бархатные карие глаза наполнились слезами.

– Мы бы с удовольствием выпили по чашке чая, – сказал Джем уже не так строго. – Ты не могла бы заварить нам чай?

Смягчившись, Шаран направилась в кухню.

Бертранд наконец обрел дар речи.

– Я думал, – сказал он, обращаясь к Мин, – что правильно вас понял и у вас есть то, что мне нужно. Насколько я помню, я не просил приготовить мне горы домашней индийской снеди.

– Дело в том, – сказала Мин, – что у нас нет в точности того, что вы хотели получить, хотя самоса и правда очень вкусная, думаю, вам стоит попробовать… Прошу прощения. Мы хотим кое-что показать вам. С разрешения Далласа, так ведь?

– Ладно. По крайней мере, я останусь порядочным человеком, – вздохнул Даллас. – Никто не скажет, что я продался за деньги.

– А потом, – продолжала Мин, – мы вам кое-что расскажем, надеюсь, тогда вам все станет ясно.

– Детка, я обещаю, если это не так, вам придется сильно пожалеть, – сурово предупредил Бертранд.

Еще раз взглянув на своих друзей, Джемаль включил видео.