В феврале 1987 года РД отметил скромный пятилетний юбилей своего официального пребывания в звании рок-дилетанта. Точнее, ему напомнил об этом самиздатовский ленинградский журнал «РИО», который начал издаваться в конце восемьдесят шестого года под редакцией Андрея Бурлаки.

Вот что там было написано:

Это шутливое признание заслуг было очень дорого РД, ведь всего пять лет назад практически все читатели, мало-мальски сведущие в роке, встретили его «Записки» либо насмешливо, либо враждебно. Даже замечание Бурлаки о том, что РД «толкует все уж больно по-своему», не обижало, поскольку самый глубокий интерес и нешуточные знания о роке, которые он приобрел за этот период, все равно не могли сделать его человеком иного поколения. Это был своеобразный промежуточный финиш, заставивший РД задуматься: что же делать дальше? Тщеславие его было удовлетворено, упорство вознаграждено; он доказал, что человек, обладающий иным историческим опытом, способен врубиться в рок, полюбить его, сделать частицей своего духовного существования. На этом можно было с чистой совестью ставить точку и возвращаться к литературным героям, отмеченным Бурлакой, чтобы умножить их ряды.

Редактор «РИО» еще не знал о последнем литературном персонаже, рожденном Автором, иначе непременно включил бы его в список. Речь идет о главном герое романа «Потерянный дом, или Разговоры с милордом» — Евгении Викторовиче Демилле. Роман уже был закончен, но лишь готовился к публикации в журнале «Нева». Однако «коготок увяз — всей птичке пропасть». Под птичкой в данном случае подразумевается Автор. Между ним и РД состоялась серьезная внутренняя беседа, в результате которой Автор понял, что РД не намерен уступать ему дорогу и желает двигаться дальше, тем более что «РИО» предлагал ему «подумать о выборе профессии».

Последующая деятельность РД знаменовалась началом практических акций на ниве рок-музыки, которые, наряду с продолжающейся просветительской работой, открывали неограниченную перспективу душевной занятости.

Именно тогда забрезжила мысль об учреждении самостоятельного издания о рок-музыке — журнала или альманаха, приложения к «Авроре», чего-то такого, о чем раньше и мечтать было нельзя.

Здесь уместно вспомнить о молитве Курта Воннегута (см. главу «Мера компромисса»), то есть о соотнесении желаний с возможностями. На чем основывались желания?

Они основывались на любви и долге. За эти пять лет РД успел попросту полюбить рок настолько, что уже не мог жить, чтобы не узнавать новости, не ходить на концерты, не слушать новые записи. Его ухо научилось различать стили и направления, его душа могла теперь отличить подделку от настоящей музыки. Показателен пример с группой НАУТИЛУС ПОМПИЛИУС. Как раз в то время, в конце восемьдесят шестого года, РД получил от Сергея Фирсова, держателя фонотеки рок-клуба, несколько новых записей (РД в то время все активнее формировал свою фонотеку и начинал знакомство с иногородним роком). Среди этих записей, пришедших без всяких аннотаций и пояснений, был и альбом неизвестной РД группы НАУТИЛУС (без ПОМПИЛИУС) под названием «Разлука». РД начал слушать этот альбом в полной уверенности, что перед ним продукция московского НАУТИЛУСА, походя обруганного Сашей Старцевым в его отчете о фестивале рок-лаборатории. «Эпигоны МАШИНЫ…» Но звучала песня за песней, и РД ощущал, что не только не видит никакого эпигонства, но и ему эти песни очень нравятся. Когда дошло до «Ален Делон говорит по-французски…», РД завизжал от восторга и бросился звонить Фирсову. «Сережа, по-моему, вы мне записали совершенно прекрасный альбом. Что это за группа? Откуда она?» — «Это НАУТИЛУС ПОМПИЛИУС из Свердловска, — ответил Фирсов. — Не обольщайтесь, Александр Николаевич, таких групп очень много».

Дальнейшие события показали, что обольщался все же Сережа Фирсов, ибо весной — летом восемьдесят седьмого года популярность НАУТИЛУСА и его «Разлуки» подскочила от нуля до гигантской величины, все песни альбома стали хитами, а лидер группы Вячеслав Бутусов занял место среди «звезд» первой величины.

Конечно, с НАУ трудно было ошибиться, хотя поначалу те же Старцев и Барановская, которые впервые услышали «Разлуку» у РД, встретили ее настороженно — слишком далеко было «богатое», великолепно аранжированное звучание группы от «бедных», скупых звучаний ленинградской школы рок-музыки. Для адептов ленинградского рока не было более страшного обвинения, чем обвинение в «попсухе». Однако, вникнув в тексты, все в конце концов признали за НАУТИЛУСОМ принадлежность к року.

Иногда РД проверял свои первые впечатления, демонстрируя свои находки Гребенщикову, чьему чутью невозможно было не доверять. Так однажды он принес Борису запись доселе никому не известной группы ЭНИГМА из Ленинграда — студийного дуэта молодых инженеров, записывающих альбом за альбомом в домашней студии. Несмотря на любительское качество записи, песни ЭНИГМЫ пришлись весьма по душе РД своим жизнерадостным веселым стебом, удивительной злободневностью (музыканты брали избитые газетные темы: «интенсификация», «ускорение», «перестройка» — и доводили их до абсурда, причем не мрачного и злого, а насыщенного юмором), замечательными по мелодике музыкальными темами. Чего стоила, например, такая трогательная, щемящая душу песенка с удивительно красивым мелодическим рисунком:

БГ охотно признал достоинства ребят из ЭНИГМЫ.

Однако кроме интереса и любви к этому новому для себя музыкальному жанру РД все более и более начинал испытывать чувство долга. Все чаще ему на стол ложились письма, подобные следующему:

Читая такие письма, РД и впрямь на минуту чувствовал себя «молодым критиком», но главный кайф был не в этом. Письма из провинции показывали, что вдали от рок-н-ролльных центров «Аврора» часто оказывалась единственным источником информации об отечественном роке, а следовательно, «Музыкальный эпистолярий» не был уже частным делом РД. Лавине поп-музыки и разливанному морю «тяжелого металла» следовало создавать хоть какую-то альтернативу, воспитывая молодых меломанов на примерах высокой гражданственности и духовных исканий, которыми отмечены лучшие образцы нашей рок-музыки.

Та же почта (а в месяц РД получал порядка 40–50 писем от читателей) показывала, что именно через рок-музыку шло приобщение молодого слушателя к классической музыке, литературе, театру. Для элементарного понимания текстов того же БГ, Майка, Шевчука, Кинчева, Армена Григоряна из московского КРЕМАТОРИЯ требовался некий уровень культуры, ибо в них полно было ссылок на литературные, исторические, религиозные реалии. Ничего подобного не предлагала эстрада; молодой человек, вкусивший услады электропопа, мог до старости повторять за взъерошенными болванчиками пошлейшие и банальнейшие сентенции.

Итак, любовь и долг определяли желание, которое надобно было соразмерить с возможностями.

Внутренняя возможность продолжения деятельности на новом уровне проистекала из того количества связей, которыми оброс РД за период рок-дилетантства. Он был более или менее близко знаком с ведущими ленинградскими командами, с некоторыми из их лидеров поддерживал дружеские отношения. Он знал или был знаком практически со всеми работающими в роке журналистами и критиками, получал многие самиздатовские рок-журналы, в изобилии выпускаемые по стране. Вокруг «МЭ» сложилось ядро критиков и журналистов, исповедующих те же общие принципы, что и РД, — любовь к живой музыке, нелюбовь к музыкальной коммерции, определенные общественно-политические взгляды. Наконец, за годы занятий роком РД накопил некий авторитет, у него сложился свой имидж, не вызывавший более отвращения у молодых рокеров и их поклонников. Все чаще и чаще в адрес РД приходили катушки и кассеты с магнитной лентой, на которой были записаны программы музыкантов — с просьбой дать отзыв.

Все эти внутренние возможности развития обещали, что дело будет не безнадежным.

Однако внешние возможности до поры до времени были чрезвычайно ограничены. Речь идет об идеологической монополии государства. Для того чтобы открыть собственное издание, требовалось своротить горы, как минимум, иметь на сей счет постановление Совмина СССР и разрешение ЦК партии.

Лишь в последние годы начало что-то меняться в этой области. РД надеялся, что к тому времени, когда у него на руках будет материал для будущего издания, появятся и новые возможности.

А пока он занялся консолидацией сил, задумав несколько акций, осуществленных «МЭ» в 1987–1989 годах. О них мы расскажем позже.

Что сказать о самом РД, каким он вступил в новый этап своей деятельности? Конечно же, рок наложил отпечаток на все формы его жизни. С некоторым удивлением РД обнаружил, что сфера его общения за последние пять лет совершенно изменилась. Она резко помолодела. Подавляющее большинство людей, с которыми встречался, беседовал, путешествовал и отдыхал РД, были на 12—

25 лет младше его, но это обстоятельство больше не вызывало в нем терзаний. Он все меньше ссылался в публикациях на свой увеличивающийся возраст, что приводило иногда к забавным курьезам: РД вздрагивал вдруг, вскрывая очередное читательское письмо, где какой-нибудь юный фан обращался к нему на «ты», считая, по всей видимости, РД своим ровесником.

Как говорится, «за что боролись, на то и напоролись».

Это «бегство в чужую молодость» привело к тому, что РД стал гораздо меньше участвовать в делах и заботах собственных сверстников. Литературные баталии, возникшие благодаря перестройке, не то чтобы не волновали его, но происходили где-то в другом измерении. Обрушившаяся на страну историческая правда не вызывала столь бурной реакции, как у многих коллег: да и то сказать, потрясение открывшимися фактами злоупотреблений, жестокостей и репрессий было пережито РД гораздо раньше — в шестидесятые — семидесятые годы, когда читались и Солженицын, и Платонов, и «Доктор Живаго». Как это ни странно, теперь РД смотрел на все это глазами молодого поколения: об этом следовало помнить, но жить все равно нужно было сегодняшними и завтрашними заботами. Если сказать честно, гораздо больше, чем публикации Набокова, Замятина, Войновича и других, РД интересовало, как отражается новое время в песнях молодых групп, в публикациях музыкального самиздата.

С другой стороны, было крайне любопытно, каким предстает интересующее его явление рок-культуры в средствах массовой информации, на радио, телевидении и в кино.

Несколько материалов «МЭ» (некоторые из них по техническим причинам не появились в печати) было посвящено этим проблемам.