18

Придя ко мне домой, мы первым делом замесили пирог с яйцом и беконом и пихнули его в духовку. Затем Джудит решила украсить стол: она намеревалась постелить чистую скатерть и поставить свечи. Я сказала, что со свечами это будет как будуар проститутки. Джудит ответила, что я никогда не видела будуара проститутки, и это было чистой правдой. Большие бутыли с пивом я приготовила заранее, а селитру и все остальное Джудит принесла с собой. Я пробовала пиво, пытаясь понять, чувствуется ли инородный привкус, а Джудит постепенно добавляла свою смесь, пока не решила, что хватит. С пирогом дело обстояло чуть сложнее: не попробуешь, пока не приготовится. Но я набухала туда столько перца, что вряд ли будет чувствоваться что-то еще. На сладкое я приготовила фруктовый крамбл с пудингом. Тут все просто: где столько сахара, там можно замаскировать хоть черта в ступе.

— Возможно, он не получит желаемого, но уж голодным точно не уйдет! — смеялась Джудит.

Не успокоившись на этом, она сварганила заправку для салата.

— Не слишком ли изысканно? — спросила я.

— Обыкновенный соус, — легкомысленно отозвалась Джудит, делая заключительный взмах венчиком.

Я знала, что некоторое время она жила во Франции. Наверное, там и нахваталась у какого-нибудь французишки таких пикантных кулинарных идей.

— Смотри только, чтобы он попал в салат, а не на его член, — добавила она.

Возненавидеть Джудит было просто.

Когда приготовления подошли к концу, меня снова вырвало, хотя уже казалось, что нечем. Джудит посоветовала мне выпить пива, чтобы угомонить желудок.

— Ты шутишь? С этой гадостью? Лучше сливянки глотну.

— Давай, Осока, пошевеливайся. На одевание осталось полчаса.

У нас с Джудит были абсолютно одинаковые фигуры, поэтому она подобрала наряд из своего гардероба, идеально, по ее мнению, гармонировавший с моим раскрашенным лицом. Белая скромная облегающая блузка мне очень понравилась, но юбка была, на мой взгляд, слишком откровенной.

— Я это не надену!

— Дура, это же мини-юбка от Мэри Куант.

— Не надену, и все тут.

— Отлично. Тогда напяливай свое платье. Ну, смахивает немножко на тюремную робу, подумаешь!

Со вздохом я облачилась в мини-юбку.

— Но я в ней выгляжу по-идиотски!

— Я так хожу все время, дубина ты стоеросовая!

— Об этом я и говорю.

— Заткнись и надевай колготки.

Я никогда не надевала колготок. Джудит пришлось продемонстрировать мне, что для начала их сворачивают в трубочку, потом раскручивают — медленно, чтобы не порвать капрон, постепенно натягивая: от носков к пятке, от пятки к голени, от голени к коленям и дальше вверх по ляжке, и только после этого можно приниматься за вторую ногу. Больше всего меня интересовало, как в них писать.

— Тупица, надо просто приспустить. Откуда ты такая непроходимая? Да и вообще, если все пойдет по плану, он их сорвет с тебя раньше, чем ты успеешь подать фруктовый пудинг. Да ладно, Осока. Я шучу. Кончай смотреть на меня такими жалостливыми глазами.

Хотя, по правде, темный капрон мне чем-то приглянулся. Он будто обволакивал ноги нежным дыханием. Он так шептался с кожей, что возникало желание свести ноги в голенях или в ляжках, чтобы получше ощутить его. Мне нравилось шуршание капрона. Он разговаривал. Да и потом, в колготках ноги казались длинными и стройными.

— Вот видишь! — обрадовалась Джудит. — И наконец, последний штрих. Каблук не слишком высокий.

Она протянула мне пару черных лакированных туфель. На каблуках я стала на дюйм выше; бедра и ляжки ушли вперед. Походка сразу изменилась.

— Так, дай-ка на тебя взглянуть. — Джудит взяла прядь моих волос и убрала ее за ухо. — Осока, ты выглядишь великолепно. Я и сама почти готова в тебя влюбиться.

Я заморгала.

— Может быть, ты вместо меня? Пожалуйста!

— Ты в своем уме ли, девица? Это же свидание. За подружек на свидания не ходят. Мне только кажется или у нас пирог горит?

Корочка на пироге слегка дымилась. Не сильно. Джудит сказала, что, если Артур будет жаловаться на горьковатый привкус, можно свалить на то, что пирог немного подгорел.

Все было готово. Все, за исключением меня. Я дрожала как осиновый лист. Взяв с Джудит обещание, что она вернется в девять, проверить, как дела, — заглянет в окно и постучится, якобы что-то забыла, — я отпустила ее. Она сказала, что все пройдет отлично, на прощание поцеловала меня в губы и заново накрасила их помадой.

Артур Макканн был пунктуален. Стук в дверь раздался ровно в семь, минута в минуту.

Сделав глубокий вдох, я отворила.

— Здравствуй, — приветствовала я его, — попробуй пирога.

— Ни хрена себе! — воскликнул Артур. Он медлил на пороге, будто подумал, что не туда попал. Окинув взором мою прическу, ноги, накрытый стол и свечи, он только и мог, что снова вымолвить: — Ни хрена себе! Да ты, я вижу, постаралась.

Я покраснела; рука автоматически взлетела к заколкам, которых не было. Я думала, мозг сейчас взорвется от волнения. Артур забросил свой мотоциклетный прикид, явившись в аккуратном сером костюме с тонким синим галстуком. Еще у двери его качнуло, и я почувствовала запах перегара. Ну как же я не догадалась, что он мог выпить для храбрости! Я отошла, впустила его в дом и хлопнула дверью с такою силой, что он встревожился. Тогда я снова приоткрыла дверь, впуская свежий вечерний воздух. Сказала, чтобы он садился в Мамочкино кресло, и сразу стала наливать ему пиво. Он только собрался что-то сказать, как я почувствовала подступающую дурноту, поставила с размаху кружку на камин и выбежала на улицу, чтобы привести себя в чувство.

Я привалилась к стене и стала разглядывать, как в небе зажигаются первые звезды. Они мне помогали думать о Валентине, моей космической героине, летящей в полном одиночестве в своем сияющем спутнике. Она бы знала, как быть с Артуром. Обозвав себя глупой маленькой девственницей, я успокоилась, сердце мое забилось ровнее, и я вернулась в дом.

— С тобой все в порядке? — поинтересовался Артур.

— А как еще? В полном порядке. Думаешь, я впервые, что ли, готовлю для мужчины пирог, встречаю его разодетая в пух и прах и развлекаю без посторонних? Ты так, что ли, думаешь?

Артур задумчиво почесал репу и качнул головой:

— Наверное, нет.

Пиво так и стояло на камине нетронутым.

— Выпей пивка, давай! — скомандовала я таким визгливым голосом, какого у меня отродясь не было.

— Мне уже хватит на сегодня.

— Как это хватит? Так нельзя.

Артур захлопал сонными глазами.

— Я уже прилично набрался. По пути зашел в «Бевик-армз». Если еще выпью, упаду.

— Но как же так! — не унималась я.

— Ну, если ты настаиваешь! — Он взял стакан и осушил его наполовину. — Оно выдохлось.

Я плавно опустилась в кресло по другую сторону камина, лихорадочно думая, как бы сделать так, чтобы пиво ему понравилось.

— Ты выглядишь восхитительно, Осока, просто восхитительно.

— Да ладно тебе, выпей еще.

— Говорю тебе, оно совсем выдохлось. — И он тихонечко рыгнул.

— Понятно, — отозвалась я. — Тогда поешь.

Я вытащила из-под стола заготовленный стул — как в ресторане. Артур сперва не понял, чего от него хотят, но через несколько секунд покорно пересел. Я вынула пирог — он остывал в духовке, обдуваемый вентилятором, — отрезала изрядный ломоть и положила его в тарелку рядом с салатом. Получилось красиво.

Только я собралась поставить тарелку с угощением на стол, как Артур вдруг спрашивает:

— Что это?

— Пирог с беконом.

Артур втянул воздух сквозь зубы.

— Прости, должен был предупредить. Я вегетарианец.

— Кто-кто?

— Вегетарианец. Вот уже пару лет.

— Нет!

— Да!

— Вегетарианец! — воскликнула я. — Бога ради, зачем тебе это?

— Ну, — начал Артур рассудительным гоном, — мне кажется, что есть животных неправильно, вот и все. Я никому свои взгляды не навязываю. Если кому-то нравится есть мясо — пожалуйста. Я просто думаю, что это не обязательно. — У него уже заплетался язык.

Так я и застыла, раскрыв рот, ссутулившись над столом с тарелкой, и думала лишь об одном: на всю нашу округу найдется, наверное, только один вегетарианец, и он достался мне. Я шмякнула тарелкой об стол и грозно схватила нож. Артур вздрогнул — решил, наверное, что сейчас я этот нож воткну в него, — но я лишь стала выковыривать из пирога бекон. Извлеченное мясо я складывала горкой рядом с собой.

— Вот, — победоносно заявила я. — Теперь в нем мяса не осталось.

— Осока, послушай… — начал было он.

— Артур Макканн, ни слова. Я полдня провозилась с чертовым пирогом, и ты его съешь как миленький. — Я почему-то продолжала мерзко повизгивать.

Он засмеялся и икнул.

— Ну ладно, ладно. Успокойся.

— Я совершенно спокойна.

— А ты разве не будешь есть?

Я вспомнила о заправке.

— Нет что-то аппетита, — бросила я и пошла за соусом. Вернувшись, обильно приправила им салат.

— Постой, — остановил он меня. — Что это?

— Французская заправка. Очень изысканная штука. И никакого мяса. Имеешь что-нибудь против?

— Нет.

— Отлично, тогда позволь тебе добавить.

Его тарелка потонула в соусе. Под предлогом откупоривания новой бутылки пива я отошла в сторонку и наполнила его стакан все той же дьявольской смесью. Секунду поразмыслив, решила усилить эффект хорошей порцией сливянки.

— Намного лучше, — констатировал Артур, отхлебнув. — Хотя такое крепкое, что ложку можно ставить.

— Ты так и будешь весь вечер жаловаться?

Он мрачно пожевал обуглившуюся корку пирога. Потом захлопал красными слипающимися глазами. И сонно улыбнулся:

— Похоже, вечерок удался.

Надо сказать, с пудингом заминок не было, хотя мне постоянно приходилось уговаривать Артура, чтобы он пил. К моменту, когда он заглотил две порции десерта, мой пульс успокоился. Артур даже похвалил фруктовый крамбл, что было вовсе не обязательно. И только я решила забросить удочку насчет Винаблза, как вдруг доперла: Артур готовится к тому, что Джудит называла «атакой».

Она проинструктировала меня, что в этой ситуации можно ожидать лишь двух возможных типов атаки. Атаку первого типа, говорила она, ты почувствуешь с закрытыми глазами задолго до того, как все начнется. Мужчины в таких случаях впадают в сомнамбулическое состояние, словно их ноги и мысли продираются сквозь вязкий ил. От этой напасти увернуться легче легкого, поскольку ты ее видишь заранее. Что же касается атаки второго типа, то это скорее приступ, такой внезапный и быстрый, что даже сами мужчины иногда пугаются.

Как только Артур начал мямлить про фруктовый крамбл, я взвесила ситуацию и решила, что он приступает к атаке первого типа. А вот и ошиблась. Я отнесла его тарелку в раковину и только принялась мыть, как вдруг почувствовала за спиной резкое движение. Он обхватил обеими руками мою талию и принялся целовать шею. Я расценила это как атаку номер два. Проблема в том, что я не знала, куда девать тарелку с крамблом. Я чисто инстинктивно шлепнула Артура мокрой тряпкой по лицу, заехав ему случайно в глаз.

Он отшатнулся, схватился за глаз и начал падать на одно колено. Во всяком случае, так мне показалось. Он застонал. Мне стало так неловко, что я рванула к нему, посмотреть, все ли в порядке с глазом. Но Артур тут же облапил меня за задницу и уткнулся лицом в мои колени.

Не знаю, когда он в последний раз брился, но я все время ощущала, как он елозит колючим подбородком по драгоценному капрону. А он все приговаривал:

— Осока, ты восхитительна, Осока. — И ничего другого. Только: — Осока, Осока, Осока, Осока.

Мне на мгновение показалось, что он заснул — прямо так, зарывшись лицом в мои колени, — но он вдруг вытянулся во весь рост и начал целовать меня, почти укладывая спиной на раковину. Против поцелуев я не возражала, но от него разило пивом, селитрой, сливянкой, не говоря уж о фирменной чесночной заправке. Та еще смесь, я вам скажу. А главное, в ляжку мне настойчиво упиралось то, что было у него в штанах. Немного потерпев, я оттолкнула его, но он лишь рассмеялся и поднял меня на руки.

Я вскрикнула, что было, то было — скорее потехи ради, чем от страха, — а он понес меня в гостиную и бросил со всего размаху на диван. Мамочкина кружевная салфетка, покоившаяся на спинке, съехала. Я все хихикала, пока он не залез под непристойно короткую мини-юбку, не запустил пальцы за эластичный верх колготок и не сдернул разом колготки вместе с трусиками до туфель. Тогда я снова закричала:

— Артур! Слезай с меня сейчас же. Ты что собрался делать? Я просто хочу поговорить о Винаблзе.

— А? Что? Я весь горю. Осока, я не могу без тебя.

— Слезай с меня, свинья!

Но мне было из-под него не выбраться, а он уже спустил штаны — аж до колен. Потом он приподнялся, и тут у меня в глазах поплыло, потому что прямо передо мной болтался длинный розовый член. Казалось, он принадлежит не Артуру, а сбежал из палатки экзотических животных с ежегодной окружной ярмарки. Я лишь успела подумать: о боже, сейчас эта штуковина в меня воткнется.

И быстро схватила ее рукой.

Артур вскрикнул и замер. Потом задрожал. Он повалился на меня, спазматически содрогаясь, и все бормотал мне на ухо: «Осокаосокаосока». В руке я почувствовала сперму. Спазмы становились слабее, голос, шептавший на ухо, тише, и через мгновение я поняла, что Артур спит.

Я попыталась вылезти из-под него, но он был неподъемный. Взглянула на ладонь. Она была вся в сперме, поблескивающей, как первородная смазка младенца. Я подняла ладонь поближе к свету, падающему от свечей, и сперма замерцала, как перламутр, как ягоды омелы. Она была красива, эта волшебная субстанция, — горячая, живая, беспорядочная, затекшая в линию жизни на моей ладони, и я подумала: ведь нужно всего немного этой штуки, всего чуть-чуть, чтобы она смешалась с тем, что у тебя внутри, и для очередной души начнется новый цикл стенаний, смеха, плача, крика. Какая потрясающая, опасная субстанция!

Артур тихонько храпел. Мне нужно было поскорее выбираться, пока глумливый демон не уговорил меня засунуть эту субстанцию туда, куда ей так хотелось попасть. Я орала ему в уши, колотила по спине, но он лишь знай себе похрапывал и не собирался просыпаться. В конце концов мне удалось каким-то чудом высвободить из-под него одну ногу, и он с меня скатился. Перевернувшись на спину, он раза два причмокнул и снова захрапел. Я сразу же рванула к раковине, где смыла с ладони волшебную мерцающую жидкость, пока она не наделала греха.

Вернувшись к дивану, я с удивлением обнаружила, что его штуковина по-прежнему стоит торчком. А я-то думала, что, когда мужчина кончил, член сразу опадает. Но нет, вот он торчит, живее всех живых, как стойкая кегля в кегельбане или веселка, выглядывающая из лесной травы.

Я рассмотрела его поближе. Пах он совсем не так, как гадкая веселка — гриб, к которому я даже не притронусь. На самом деле его запах — немного затхлый и приторный — напомнил мне о майском цвете. Теперь эта штуковина, еще минуту назад напоминавшая разъяренного кусачего хорька, смотрелась довольно комично. И только я решила рискнуть коснуться его еще раз, как в дверь постучали.

Девять часов, конечно. Это Джудит — пришла проверить, как у меня дела.

— Где он? — спросила она, когда я отворила дверь. Она приподнялась на цыпочки, пытаясь заглянуть через мое плечо.

— Спит, в задней комнате.

— В каком смысле? — Решительно отодвинув меня, она зашла в дом. — Что он там делает?

— Он явился ко мне уже изрядно пьяным. А я еще добавила ему четыре пинты пива со сливянкой.

Джудит взглянула на меня как на помешанную и засеменила в гостиную.

— Бог мой! Что это?

— То самое.

Джудит подкралась к похрапывающему Артуру. Глаза ее уставились в одну точку — на эрегированный, шестом стоящий пенис.

— Не беспокойся, — сказала я, — не разбудишь. Я пробовала.

— Ты бы прикрыла хоть.

— Ох извините, ваша милость! Сейчас платочек наброшу! Так что там насчет селитры, черных ивовых почек и сладкой кувшинковой воды? Все без толку! Не действуют напрочь. Ты говорила, у него вообще не встанет.

— Хм! А пирог он ел?

— Конечно ел. И посмотри — все с точностью до наоборот. Никогда больше не буду тебя слушать.

Она опустилась на колени, оперлась грудью о диван, завороженная.

— Ты только погляди! Он и не собирается падать.

— И что с ним делать?

Джудит немного поразмыслила.

— Можно на него бантик повязать.

— Джудит, я совершенно серьезно. Я не хочу, чтобы он, очнувшись, проткнул меня своим штырем.

Джудит сомкнула большой палец с указательным, чуточку подалась вперед и легонько щелкнула Артура по головке. Головка завибрировала и вернулась в прежнее положение. Джудит повторила эксперимент.

— Джудит! — воскликнула я.

Она приоткрыла один глаз Артура. Глаз был абсолютно белым. Потом дернула спящего за волосы. Сильнее. Ударила по лицу. Артур продолжал безмятежно похрапывать, как младенец.

— Отлично. Вытащим его на улицу. Может, холодный воздух приведет его в чувство.

— А что потом?

— Не знаю. Будем действовать по ситуации. Пока возьми его за ногу и за руку, вперед.

— Давай сначала уберем эту оглоблю с глаз долой.

Мы долго и упорно пробовали надеть на него брюки, но член никак не приминался, и их было не застегнуть.

— Как мужики вообще разгуливают с таким хозяйством в штанах! — возмущалась Джудит.

Сняв с вешалки у двери нечто черное, она накрыла им богатство Артура.

— Это же Мамочкина лучшая шляпа! Сейчас же сними.

Джудит вздохнула и заменила шляпу кухонным полотенцем. Потом хмыкнула.

Мне было не до смеха.

— Посуду я этим больше вытирать не буду.

— Да замолчи ты. Потащили его на улицу.

Нам стоило громадных усилий стащить Артура с дивана и выволочь его через гостиную и кухню на улицу. Здоровый бугай. Когда мы переваливали его через порог, в голове у парня что-то хрустнуло. Джудит хотела просто бросить спящее тело на лужайке, и дело с концом, но я подумала, что это будет нечестно. Тогда мне в голову пришла идея получше. Я предложила доволочь его до туалета и усадить на сиденье: пусть, проснувшись, решит, что сам пошел туда и на толчке заснул. Мы потащили его к сортиру Разок пришлось остановиться, чтобы подправить полотенце, но в целом Артур чудно скользил по мокрому гравию. Довольно сложно было усадить его, но после непродолжительной борьбы мы все-таки водрузили его на стульчак, где и оставили в беспамятстве — скрюченный, со спущенными штанами, похрапывает и сладко причмокивает. Кухонное полотенце мы тоже оставили на месте, чтобы Артуру было о чем поразмыслить по пробуждении.

Вернувшись в дом, закрылись на засов. Я очень устала, но Джудит все-таки заставила меня все рассказать — с начала до конца. В итоге я уговорила ее переночевать со мной, на случай если разъяренный Артур вдруг вернется с намерением меня изнасиловать. Мы забрались в кровать и долго болтали в темноте.

— Он кончил мне в руку, — жаловалась я, — и захрапел.

— Обычное дело, — сказала Джудит. Мне показалось, с легкой завистью.

Примерно через час явился Артур. Он стал ломиться в дом и звать меня. Мы с Джудит обнялись и лежали тихохонько, как мышки. Он еще немного постучался, покричал, потом устал и свалил.

— Я больше никогда не буду участвовать в твоих аферах.

— Молчи, — сказала Джудит, — и спи.