«Странно, но после разговора с Мартином я чувствую себя куда спокойнее. Наверняка потому, что неизвестность кончилась. До сих пор я опасался самого худшего. Теперь знаю, что у полиции на меня ничего нет. Знаю, что Шазель даже не догадывается, что я намеревался его убить. Только один человек — Мартин — знает о моем преступлении. Но он не опасен. Я найду способ его обезвредить. Буду делать вид, что согласен на его предложение, предложу встречу, при которой должен произойти обмен — пять миллионов за орудие преступления. Разумеется, у меня пяти миллионов не будет, но зато у него будет та свинцовая труба и я ее отберу. И тогда он окончательно успокоится. Навсегда. Я должен ее заполучить… Нужно забрать у Шазеля мой револьвер. Ведь дубликаты ключей у меня…»

Джульетта разговаривала по телефону в соседней комнате. Франсуа хорошо ее слышал. Договаривалась о встрече.

— Хорошо, до завтра. Пока.

Вернулась в гостиную. На ней было желтое платье, туфли на очень высоких каблуках, волосы свободно падали на плечи. Села рядом с Франсуа. Была весела и довольна. Франсуа обратил на это внимание.

— Утром я иду к Эдиане. Она представит меня одному господину из Южной Америки, который хочет организовать разъездной показ моделей. Представляешь, шестимесячная поездка по Южной Америке!

Ее радость раздражала его. Думала только о поездке, а не о нем. Ведь он останется совсем один. С трудом справляясь с голосом, спросил:

— И ты бы поехала? Оставив меня?

Джульетта пожала плечами:

— Ты тоже можешь ехать, не возражаю. Но кто заменит тебя в агентстве?

Он кисло усмехнулся. Последних десять дней он то и дело словно попадал под холодный душ. Мгновение покоя — потом удар, и так без перерыва. Как только расслабишься — дурные вести тут как тут. Но на этот раз он не сдастся, нет, он будет бороться.

— Поездка наверняка не состоится, — заявил он. — По крайней мере, не с твоим участием. Ты не поедешь.

Джульетта удивленно повернулась к нему.

— Но почему? Не вижу, что мне может помешать.

— Я. Я запрещаю тебе ехать.

— Ты? По какому праву?

— По праву, которое ты мне сама дала, выходя за меня замуж. Должна остаться со мной, иначе…

— Что иначе?

Гнев уступил вдруг место глубокому унынию. Нет, не способен он ни с кем бороться, он просто несчастный глупец, влюбленный без взаимности в собственную жену. Сделал какой-то неопределенный жест и, уронив голову на грудь, умолк. Джульетта не отставала:

— Нет, продолжай. Ты уже сказал и слишком много, и слишком мало.

Молчал. Джульетта встала и ушла.

«И снова то же самое, я все испортил. Не могу я так больше, не могу. Куда ни повернусь, повсюду встречу или ненависть, или равнодушие. И не у кого спросить совета…»

Отправился за Джульеттой в ее комнату. Встретила она его более чем холодно. Закурив, он беспокойно зашагал взад-вперед.

— Джульетта, ты не можешь оставить меня одного. Сейчас я все объясню…

Искал в ее глазах хоть искру интереса, но она занялась маникюром. Слова он подбирал с трудом.

— Я убил человека.

Флакончик с лаком выпал у Джульетты из рук, оставив на туалетном столике красное пятно. Она потрясенно уставилась на Франсуа.

— Убил человека, — с нажимом повторил он.

— Но… Как это может быть? Ты не пьян?

— Нет. Я говорю правду.

— Кого?

— Не знаю.

— Когда?

— Неделю назад. В тот вечер, когда ты поехала к Фехтерам на бридж.

— Но почему?

Смотрела на него как на совершенно чужого человека, с явным страхом во взгляде. Франсуа раздавил в пепельнице окурок, присел на край кровати и обхватил голову руками.

— Шазель решил меня уволить. Это было три недели назад. Сказал, что больше не хочет меня видеть. Ненавидит меня из-за тебя.

— Из-за меня?

— Да, поскольку ему так и не удалось тебя заполучить. Скоро найдет кого-нибудь на мое место и вышвырнет меня на улицу.

— Почему ты мне раньше не сказал?

— Вот, говорю сейчас. До последнего момента была надежда, что все как-то устроится. Ну вот, и я решил убить Шазеля.

Он горько рассмеялся.

— Вел себя как последний идиот. Поджидал его у дома, увидел, как выходит. Пошел во тьме за ним, решив убить его свинцовой трубой. Был пьян, ничего толком не видел и потому перепутал его с другим. Убил человека, которого никогда в глаза не видел.

Джульетта с исказившимся лицом прижала руку ко лбу и прошептала:

— Ты убил… Ты хотел убить Шазеля… Но почему?

— Он никому ни слова не сказал, что меня увольняет. Умри он до возвращения компаньонов, никто бы ничего не знал, а я мог стать директором вместо него. Вот только я убил не того.

Джульетта по-прежнему ничего не понимала.

— Убил лишь только для того, чтобы сохранить свое положение?

Он заставил себя усмехнуться.

— Сохранить положение — это прежде всего сохранить тебя. Я не хотел терять тебя, Джульетта, хотел удержать любой ценой. Жизнь моя стала бы ничем, лишись я тебя. В тот вечер я решил, что ты была у него. Ну и пришел в ярость. Если бы не муки ревности, и не подумал бы об убийстве. Вот видишь, что будет, если ты уедешь.

Подняв глаза, взглянул на нее с надеждой, но Джульетта, нахмурившись, думала о чем-то другом. И наконец, спросила:

— Ты не оставил там следов? Тебя не допрашивали?

Он рассказал ей все: о кладбище, ключах, свинцовой трубке, о шляпе незнакомца, о странном молчании прессы, своих бессонных ночах, о постоянном страхе. И наконец о пакете, письме, встрече с Мартином и угрозах шантажиста. Подавленно закончил:

— Вот во что я влип, Джульетта. И только ты виновата в моем поступке. Ты должна мне помочь…

Джульетта, встав, заходила по комнате. Нервно сплетая пальцы, что-то бормотала про себя. Внезапно застыла перед ним.

— Его деньги все еще у тебя с собой?

Он порылся в карманах, положил перед ней пачку денег и бумажник.

— Деньги, — сказала Джульетта, — не улика. Их можно спрятать. Что же касается бумажника, давно пора его уничтожить.

И, вооружившись ножницами, старательно изрезала бумажник в клочья, которые спустила в туалет. Потом повернулась к мужу:

— Тот человек, которого ты… Ты уверен, что он вышел от Шазеля?

— Полагаю, что так, но не уверен.

— Ладно. Он вышел с миллионом, который только что дал ему Шазель. В крупных банкнотах. И более того, у человека не было при себе документов. Скорее всего, он держал Шазеля на крючке, и это объясняет, почему Шазель не опознал его на снимке, который показывал полицейский. Нужно избавиться от Шазеля любой ценой.

— Что ты хочешь сделать?

— Позвонить в полицию, инспектору Туссену. Сказать, что видела, как этот человек выходил от Шазеля. Все очень просто. Полиция решит, что Шазель убил его, чтобы вернуть деньги. Прежде чем старый хрыч докажет свою невиновность, ты сядешь в кресло директора, а не за решетку.

Джульетта реагировала иначе, чем ожидал Франсуа, и это было прискорбно. Казалось, что поступок мужа сочла достойным сожаления — и только, и слишком не переживала. Ну, как будто была разбита ваза. И Франсуа чувствовал себя все более встревоженным таким спокойствием жены, ее холодным расчетом и логикой.

Рискнул спросить:

— А Мартин, этот шантажист? У него в руках улики…

Джульетта прикусила губу.

— Мы им займемся…

Франсуа испугался. Теперь он уже жалел, что все рассказал Джульетте.

— Но мы не можем обвинять Шазеля…

— Предпочитаешь, чтобы обвинили тебя?

Он опустил голову, но все же добавил:

— Так нельзя. Ты не должна…

Пожала плечами. Она была готова на все, но Франсуа не знал, боролась ли она за его спасение или спасала прежде всего себя. Чувствовал себя ужасно несчастным. Хотел, чтобы Джульетта посоветовала ему, как все исправить… А она думала только о том, как разработать план защиты.

— Алло? — уже говорила Джульетта в трубку — Это следственный отдел? Могу я поговорить с инспектором… — вопросительно повернулась к Франсуа, забыв фамилию.

— Туссен, — подсказал он.

— Туссеном, — закончила она. Потянулись минуты ожидания. Потом Джульетта сказала:

— Инспектор Туссен? Я, собственно, по поводу убийства, которое имело место на прошлой неделе на кладбище Монмартр. Советую вам допросить некоего Виктора Шазеля, живущего на улице Дамремон, 44. Убитый его шантажировал…

Поспешно повесила трубку. Франсуа утер пот со лба, вытер руки. Джульетта вновь взяла в руки флакончик с лаком, который не весь вылился, обмакнула кисточку и вновь занялась ногтями с таким спокойствием, словно только что вышла из парикмахерской. Чуть погодя сказала:

— Возможно, это ничего не даст, но стоит попробовать. Если не получится, сразу увидим.

«Никто не знает толком людей, с которыми живет. Ведь я воображал себе Джульетту натурой чуть фривольной, немного снобистской, немного пустоватой. Никогда и подумать не мог, что она так холодна, так расчетлива и бесчеловечна… Но, может быть, такая ее реакция вызвана только обстоятельствами? Любит меня и не хочет видеть за решеткой?..»

— Не иначе ты с ума сошел, если решился на убийство, — сказала между тем Джульетта. — И так тебе еще повезло. Но нужно было раньше мне обо всем рассказать! Я полагала, что у тебя проблемы в агентстве, и потому ты в таком понуром настроении. Никогда бы не поверила, что ты… Надеюсь, что еще не поздно.

— А Мартин? — вновь повторил Франсуа.

— Мартин, Мартин! Только от тебя и слышу. И Мартин твой тоже окажется за решеткой, вот увидишь! Нужно узнать его настоящее имя, где живет, чем занимается и что он делал в вечер убийства. Ох, какую же ты сделал глупость!

«Скажи я ей раньше, что хочу убить Шазеля, велела бы мне надеть перчатки, чтоб не оставить отпечатков пальцев, или посоветовала воспользоваться револьвером. Она меня пугает. Не отдает себе отчета в омерзительности самого преступления, того, что значит смерть любого человека. Для нее это только слова. Нужно увидеть убитого, чтобы понять, что это в действительности значит. Это ужасно — лишить кого-то жизни. Это ужасно — присвоить право на убийство. Никогда больше мне не быть прежним! И Джульетте никогда этого не понять!»

Джульетта растопырила пальцы со свежим маникюром и, помахивая ими, сказала с тяжелым вздохом:

— Нужно отмыть туалетный столик, а ацетона больше нет!

«Для нее все уже кончено! Все кончено тем телефонным звонком. Анонимный донос, фальшивый к тому же! И ничего».

— Уже второй час. Сейчас ты пойдешь в агентство и постарайся вести себя совершенно естественно.

Он встал, с трудом держась на ногах. Поцеловать Джульетту? Нет, на это он не способен. Взял плащ и шляпу, Джульетта крикнула через комнату:

— Сегодня вечером у нас гости, Бриджит и Эмилия. Постарайся вернуться пораньше.

«Вернись пораньше! Джульетте хоть бы что! Весь вечер будет веселиться, как будто ничего не случилось. Знай я, как она себя поведет, молчал бы».

Дядюшка Август топтался рядом с ним, жалобно вздыхая, давая понять, что хочет закурить, Франсуа обыскал карманы, нашел сигареты, угостил старика и закурил сам.

Старик жадно затянулся дымом. Глядя на него вблизи, Франсуа прочитал во взгляде калеки что-то такое, отчего едва не заплакал. Похлопал дядюшку по плечу и вышел. В коридоре наткнулся на консьержку, которая сообщила, переводя дух:

— Вам принесли письмо. Знай я, что вы спускаетесь, не шла бы наверх.

Пока женщина тяжело топала по ступенькам, Франсуа вскрыл конверт.

«Я передумал. Это будет стоить шесть миллионов».

Пожав плечами, сунул листок в карман.