Глава пятая
КРИТИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ
Брэнд
Бормотание Артена отвлекало. Успокоительное Гранта действовало сильнее, чем он предполагал. Нет, спать совсем не хотелось, но общая вялость присутствовала. И, наверное, это было хуже, чем если бы он ходил взад-вперед и порывался подслушивать под дверью операционной. Для него хуже, понятное дело. Гранту, наверное, проще работать, когда он здесь прикован к койке.
В сотый раз за вечер его взгляд прочертил до тошноты знакомый маршрут: на индикатор капельницы, на часы, на Артена. Индикатор. Часы. Артен. Индикатор показывал восемьдесят процентов. Часы — восемь ноль три. Артен доделывал второй блок тестов.
Брэнд знал, что, когда индикатор капельницы погаснет, из него вытащат иголку и в этот же момент начнут накладывать швы Мире. Теоретически именно сейчас, в этот момент, операция шла полным ходом, а он даже не мог быть рядом с девочкой. С обеими.
— Я полагаю, мы должны отправить их отдыхать на один курорт. — Артен заговорил с ним впервые за вечер.
Сын тоже нервничал, но, как и погибшая жена Брэндона, старался скрывать свое волнение.
— Они друг другу нравятся. А Миранде нужны положительные эмоции. И Джен будет не так скучно.
— Они захотят общаться. А это невозможно, — отрезал Брэнд.
— Пап, я тебя умоляю! Сколько раз Миранда ездила в лагерь? А сколько ходила в различные кружки? И всегда она находила там подруг, клялась, что будет им звонить, писать, прилетать в гости. Обычно дело так и не доходило до общения.
— Здесь другое. Джен — ее прототип. Мне кажется, она видит в ней что-то вроде… сестры.
— Или мамы?
— Что? — Он моргнул. — При чем здесь мама?
— Миранде нужна женская компания, — пояснил Артен. — Она сейчас в таком возрасте, когда очень нужно поговорить с женщиной, со старшей подругой или с мамой. На худой конец с тетей. Или с мачехой.
— Ты предлагаешь мне жениться?
Он скосил глаза на сына. Вообще Брэнд полагал, что его нежелание приводить в дом женщину является для детей благом. И как-то неожиданно все это прозвучало из уст сына.
— Я предлагаю разрешить ей общаться с Джен. А там уже разберемся.
— Джен — девица без образования и нормальной работы, которая шарится по подвалам.
— Она ищет пропавших людей! И у нее есть образование: сертификат поисковика.
— Артен, это не образование.
За разговором становилось легче. И время шло быстрее.
— А зачем ей иное образование, если она хочет заниматься именно этим? Да, я знаю, что ты веришь в необходимость вышки. Но скажи, зачем продавцу высшее образование? Он будет пилотом? Нет. Он будет продавать сосиски в парке. И получать от этой работы удовольствие. Зачем тратить восемь лет жизни?
Брэнд закатил глаза. Сын рассуждал довольно примитивно. Но в голове был сплошной туман из-за успокоительного и спорить не хотелось.
— Миранда определилась с профессией, она хочет быть врачом. И общение с Джен не заставит ее угнать один из твоих кораблей и стать космическим пиратом. А вот относительно таких вещей, как секс, мужчины и собственное тело, Джен вполне может пригодиться.
— Ага, двадцатитрехлетняя девица с проколотым пупком и энным количеством половых партнеров — то, что надо в воспитании дочери. Спасибо за совет, сын, заранее сочувствую твоим детям.
— Ты видишь все не так! — воскликнул Артен. — Ты придумал образ Джен еще до того, как ее увидел. А теперь этот образ не совпал с реальностью, и ты бесишься. Знаешь…
Договорить он не успел: дверь отъехала в сторону. Едва увидев Гранта, Брэнд понял: что-то произошло. И никакое успокоительное не спасло, сердце оборвалось и, казалось, перестало биться. И перестанет, наверное, на самом деле, если врач сейчас скажет, что с его дочерью что-то случилось.
— Что с Мирандой? — Брэндон не узнал собственный голос.
— С ней все хорошо, она пока спит, в палату мы ее переведем минут через десять.
— Тогда… Джен?
Грант нервно кивнул.
— Что-то пошло не так, и я даже не знаю что. Не успел толком среагировать, все было так быстро, она перестала дышать без видимых причин! Я вызвал людей в операционную, и они сделали все, что нужно.
— Она жива? — Артен побледнел, и теперь его кожа приняла насыщенный голубой оттенок.
Брэнд и сам чувствовал, как кружится голова.
— В коме. Когда выйдет, выйдет ли и что стало причиной комы, я не знаю. Могу только обеспечить ей комфортное существование и ждать.
Брэнд вздрогнул и непроизвольно дернул рукой, желая сесть. Грант, опомнившись, принялся отсоединять капельницу и освобождать его от этого рукава.
— Все шло нормально, и вдруг она перестала дышать. Я дал команду роботу, тот сделал все необходимое, но сердце не работало, пришлось звать персонал. Не имею представления, что случилось. Ни малейшего.
— Это может быть связано с нашей ссорой? С рекреационной камерой? С той процедурой, восемь лет назад, со считыванием?
— Возможно, мы не учли какую-то особенность ее расы. Не знаю. Но Миранда в порядке, операцию перенесла хорошо.
По поводу дочери он испытывал огромное облегчение. Но Джен… при всей неприязни Брэнда к этой девушке смерти ей он не желал. И он пообещал ей, что она проснется! А теперь, выходит, обещание не сдержал?
— К ней можно? Увидеть ее? — спросил Артен.
Грант покачал головой:
— Имею право допустить только ближайшего родственника.
— У нее ближайший родственник — бабушка в другой звездной системе! — Похоже, теперь успокоительное требовалось Артену.
— Знаешь что, — Брэнд кивнул ему, — иди к Миранде, она скоро начнет приходить в себя. Успокой, скажи, что я все еще под капельницей. Не говори про Джен, сейчас ей нельзя нервничать. Свою бледность объяснишь тем, что я тебя задолбал или что ты волновался. Давай, вперед.
И, уже когда Артен палату покинул, Брэнд обратился к Гранту:
— Меня-то пустишь?
— Идем. Ничего особенного в этом нет. Спит и спит. Мы даже пока не стали подключать аппарат для кормления… вдруг очнется?
— А если нет?
— Такое состояние может длиться долго. Но чем дольше, тем хуже. Лет десять — и смысла держать ее там не останется. Если она очнется, это будет издевательством над бедной Джен.
— Десять лет… нет, она очнется раньше.
Она обязана была очнуться. Она спасла его дочь и не должна была делать этого ценой своей жизни. Что, Брэндон Эко, получил ответ на свой вопрос? Можешь убить Джен Ламбэр ради собственной дочери?
Грант оставил его, сказав, что нужно помочь Миранде с пробуждением. А Брэнда буквально раздирали противоречивые чувства. Там просыпалась после операции его дочь, а он был здесь, рядом с другой девушкой. Теперь Джен и Миранда поменялись ролями, и умирала уже Джен.
Она была непривычно бледной, с убранными под шапочку волосами. Всюду были датчики, трубки. Глаза закрыты, а ресницы не подрагивали, как обычно бывает у спящего человека. Губы потрескались, были сухими и тоже бледными. Руки какой-то умник сложил на груди, как у покойника. Брэнда даже передернуло при виде сложенных рук девушки. Он ненавидел похороны, и в особенности ненавидел тела. От жены не осталось ничего, что можно было похоронить, но все равно он не мог смотреть на гроб, который нестерпимо медленно уходил по рельсам в открытый космос.
Брэнд аккуратно взял руки Джен и положил вдоль тела. Кожа была странно, пугающе холодной. Да и вообще в воздухе чувствовалась прохлада, будто не было в госпитале современной системы терморегуляции.
— Грант, почему так холодно? — связался Брэнд с врачом.
— Мы пустили в комнату восстанавливающую смесь. Она активна только при такой температуре.
— Джен не простудится?
— Простуда в ее случае — не самое страшное. Мы надеемся, комплекс мероприятий поможет ей выйти из этого состояния. Потом, если что, будем лечить простуду.
Брэнд не мог оторвать взгляд от спокойного лица словно бы спящей девушки. Что напоследок она от него услышала? «Потерпишь»? Вот и терпит теперь, лежит. И конечно, отсутствие части печени совсем не помогает в борьбе за жизнь.
— Просыпайся, — тихо сказал он. — Подъем, леди Ламбэр. Я почти разрешил вам дружить с моими детьми.
Конечно, он остался без ответа.
— Ну, спасла ты Миранду. Но самой-то умирать не обязательно. Или ты так мне мстишь? Мол, вот тебе, получи и распишись. Теперь мучайся чувством вины. Глупая. У меня, кстати, есть кое-что твое.
Он извлек из кармана сережку, которую до этого зачем-то носил с собой.
— Проснешься, верну.
Похоже, Джен не так уж нужна была сережка. Даже ресницы не дрогнули, хотя Брэнд и всматривался в ее лицо очень внимательно. Чудес не бывает, и она не проснулась, как в кино, медленно открыв глаза. Развеяла все его дурацкие надежды и оставила полагаться на чудодейственный газ, усилия врачей и что-то другое, к чему у него не было доступа.
Сидеть вот так возле нее можно было вечность, но Брэнд чувствовал, что еще чуть-чуть — и начнет сходить с ума. Нервы в последнее время были на пределе. За Джен присматривают, и, если звездам угодно, чтобы девушка вышла из комы, она выйдет. Брэнд вышел, тихо затворив за собой двери, будто их грохот мог заставить Джен проснуться. Будто нужно было беречь ее сон.
В палате Миранды все было куда оптимистичнее. Она слабо улыбалась, лежа на кровати. Грант стоял у экранов, настраивая приборы, а Артен держал сестру за руку. Брэнд подошел ближе и с облегчением увидел, что к дочери постепенно возвращается сознание.
— Привет, — шепнул он и наклонился, чтобы ее поцеловать.
— Папа. — Миранда вздохнула.
В ее палате тоже было прохладно, но за дочь Брэнд не волновался: благодаря программе «Амбивалент» Миранда невосприимчива к таким температурам. Чтобы нанести вред ее здоровью, нужен мороз посильнее.
— Как Джен? — тут же спросила девушка.
— Все будет хорошо.
Брэнд отчаянно надеялся, что после наркоза дочь еще недостаточно пришла в себя и откровенную ложь не заметит. Впрочем… может, и правда все будет хорошо?
— Ты умница, теперь ты будешь здорова.
— Когда меня выпишут? Когда я смогу пойти в школу?
— Через месяц, — ответил Брэнд.
Дочка надулась:
— Месяц? Меня выгонят!
— Не выгонят, не волнуйся. Возьмешь репетитора и догонишь. Не думай пока о школе. Через пару дней сможешь гулять, потом — отдых. Считай, дополнительные каникулы.
Она кивнула и перевела взгляд на Артена. Тот корчил ей смешные рожи, чем вызывал довольную, хоть и усталую, улыбку.
— Тебе не холодно, милая? Хочешь, я принесу тебе теплые вещи? — спросил Брэнд.
— Нет, нормально. Только Джен, наверное, холодно. Принеси ей одеяло, ладно? И скажи от меня спасибо.
Дальше Грант оттеснил их и начал ставить Миранде поддерживающие капельницы и задавать программу приборам. На Брэнда разом навалилась усталость, которая в последние дни отходила на второй план. Он чувствовал, что ему просто необходимо поспать, теперь, когда Миранда в безопасности и выздоравливает.
— Знаешь, я домой, — сказал он сыну. — Надо переодеться и поспать. Тебе советую сделать то же самое. И еще разобраться с подачей документов.
Артен даже не стал спорить. Широко зевнул и направился вслед за отцом к выходу.
Одеяло для Джен он принес — так получилось — только через три дня, и за это время состояние ее не изменилось.
Брэнд держал связь с Артеном, который находился в больнице едва ли не круглосуточно, и с Мирандой, которая быстро шла на поправку. Ежедневно отец разговаривал с детьми по голосвязи и ежедневно получал отчеты о состоянии обеих девушек. Миранда, благодаря усиленной способности к регенерации, быстро восстанавливалась. А Джен хотя бы не становилось хуже, что уже радовало.
Ему пришлось выйти на работу: накопились дела, которые без его личного одобрения решить не удалось. Все самое тяжелое было позади, и следовало как можно скорее влиться в процесс, если он не хотел профукать с таким трудом созданную компанию. А еще Брэнд старательно искал оправдания тому, что не заходит к Джен. Конечно, среди этих оправданий не было реальных причин, но каждый раз, когда мужчина понимал, что опять пропустил время для посещений, у него будто камень с души падал. Хоть это было и не очень хорошо.
В госпитале он оказался, когда зашел проведать Миранду. Она уже могла вставать и ела нормальную диетическую пищу. Читала, слушала музыку и играла с Артеном в настольные игры. Брэнду нравилось видеть ее такой, для него было счастьем знать, что теперь у нее есть шанс на жизнь.
Он принес ей игрушку. Еду приносить запрещалось, лэптоп и планшет у нее были, иную технику Брэнд детям иметь запрещал. Оставались только игрушки, которые Миранда любила. В сущности, она была еще ребенком. Но ее порадовал огромный нежно-лиловый меховой шар, изображавший обитателя планеты системы Бетельгейзе. Она минут десять хохотала над фырчащими звуками, которые издавала игрушка.
— Ты принес теплые вещи для Джен?
Брэнд кивнул. Хотя Грант говорил, что это не обязательно, и если она простудится, то не сильно, а когда очнется, любую простуду можно будет вылечить в два счета. Но все равно у него в спортивном черном рюкзаке лежало туго свернутое одеяло из мягчайшей шкуры антаресского кролика. И еще — зачем он ее купил, вряд ли мог сказать — мягкая игрушка, киланг — существо из его родной системы, внешне напоминавшее огромное лупоглазое насекомое.
Волей-неволей пришлось зайти к Джен, ибо оправдания даже перед самим собой закончились и надо было уже проявить внимание к девушке, спасшей его дочь, возможно, ценой собственной жизни. Хотя об этом думать не хотелось.
Сразу же, едва Брэнд оказался в палате, его обдало холодом. Где-то в углах шумели установки, качающие целебный газ в палату. Джен перевели из операционной в специальную палату, и теперь места было немного меньше, а ее кровать — ниже, чтобы посетители могли сесть в ногах. Аппаратура тоже не пугала сложностью и размерами, в основном все ограничивалось несколькими датчиками, которые тем не менее передавали полную информацию о состоянии здоровья Джен на компьютеры Гранта.
— Привет, — тяжело вздохнул Брэнд. — Упрямая до ужаса. Так и не хочешь просыпаться?
Он достал из рюкзака одеяло и отложил его в сторону. Затем вытащил плюшевого киланга. Глаза у игрушки смешно болтались над головой.
— Принес тебе зверя. Пока никто не видит, скажу, что в качестве извинений за то, что накричал на тебя. Хотя ты тоже хороша. Но я — больше, конечно. Ладно, лови травоядное.
Он уложил киланга рядом, придавив его рукой девушки. Картина получилась очень забавная и трогательная. Потом ему вдруг пришло в голову, что, если он хочет укутать Джен, придется ее приподнять, и игрушка наверняка свалится. Он пробормотал сквозь зубы, где видел Гранта с его лечебными мероприятиями, отбросил рюкзак и приподнял Джен за плечи, чтобы заодно поправить подушку.
Она была очень легкая и хрупкая. И словно бы спала. Волосы ей распустили, синяки под глазами убрало лечение. В целом Джен выглядела куда здоровее, чем когда приехала на станцию. Только сейчас она оказалась недвижима. Губы ее были сухие и бледные.
От Джен пахло лекарствами, но запах был едва уловимый и даже в чем-то приятный. А кожа только при первом прикосновении казалась ледяной и мгновенно грелась под его руками. Брэнд взбил подушку и принялся укладывать девушку на кровати. Хорошо, что нет больше этих громоздких трубок, с которыми лежали ранее все подобные больные. Ее можно без опасений переносить и двигать.
Он на мгновение замер, чтобы потрогать шелковые русые волосы. И неожиданно для самого себя потянулся к губам девушки. Согрел дыханием и осторожно поцеловал, чувствуя, как переворачивается все внутри от вспыхнувшего желания. Хотелось, чтобы она очнулась и ответила. Или хотя бы просто очнулась… и он бы поцеловал ее снова уже только за это. Ей нельзя вот так уйти, оставив его наедине со всем, что произошло.
Брэнд отстранился. Отвращение к себе достигло предела. Лапать бесчувственную девушку… Да, люди меняются. И мать Артена вряд ли могла предположить, во что превратится муж спустя восемь лет после ее смерти.
Он уложил Джен на кровать, укутав одеялом по самый нос. Снаружи торчала только голова девушки да башка плюшевого киланга.
— Не скучайте. — Голос его был хриплый и тихий.
Мужчина поднялся. Бросил последний взгляд на эту странную девушку и вышел, намереваясь прийти домой и снова напиться.
И уже дома, допивая третий стакан виски и чувствуя, как хмель уносит его куда-то далеко-далеко, туда, где не было отвратительного ощущения собственных ошибок, получил сообщение от Гранта.
«Джен очнулась».
