Глава третья
Вот она, Америка.
Бижу стоит по ту сторону стойки рядом с коллегами.
— Желаете большую? — спрашивает сосед Бижу, Роми, пощелкивая щипцами. Он подхватывает сосиску, толстую и сочную, помахивает ею, похлопывает о сковородку, лыбится улыбчивой девушке-клиентке, которой с детства внушили, что с темнокожими людьми следует обращаться так же, как и с белыми.
Папайя «Грей». Хот-дог два раза. Содовая за доллар девяносто пять.
Настрой людей, с которыми Бижу работал, удивлял его, ужасал, потом радовал, снова удивлял и ужасал.
— Лучку, горчички, маринада, кетчупа?
Щелк-щелк.
— Чилли-дог?
Шлеп-шлеп. Как извращенец, выскочивший из-за дерева, помахивая определенной частью тела.
— Так большую или маленькую?
— Большую, — улыбается беззаботная клиентка.
— Отлично. Напиток — апельсин, ананас?
Заведение веселенькое, все в пестрых гирляндах, пластиковых апельсинах и бананах, но жарко, выше тридцати градусов. Пот ручьями льет.
— Желаете индийский хот-дог? Американский хот-дог? Или особый хот-дог?
— Прекрасно кормите, сэр, очень вкусно, — хвалит дама из Бангладеш, приехавшая в гости к сыну-студенту. — Но названия я бы все сменила. Какие-то бессмысленные на самом деле…
Бижу смотрит, как ведут себя коллеги, учится, так же помахивает колбасками, но сникает, когда после работы все направляются к дамам-доминиканкам на Вашингтон-хайтс. Всего тридцать пять баксов!
Он маскирует свое смущение деланым отвращением:
— Фу, да они все грязнули! Сучки вонючие! Дешевки! Вот подхватите что-нибудь… — Звучат его доводы неубедительно, все только смеются. — Черные, некрасивые… Хубши! Меня от них тошнит.
— Мне сейчас, знаешь, все равно, мне хоть с собакой, — ржет Роми, как лошадь, и гавкает: — Р-р-р-гав!
Все веселятся.
Они молодые, здоровые мужчины. Он еще ребенок. Ему девятнадцать, но выглядит и ощущает себя он гораздо младше.
— Слишком жарко, — оправдывается он в следующий раз.
Потом:
— Слишком устал.
Время года меняется:
— Слишком холодно.
В глубине души он даже обрадовался, когда управляющий получил предписание проверить «зеленые карты» персонала.
— Ничего не поделаешь, ребята, — оправдывается он перед своим штатом, розовый от смущения. Неплохой парень. Зовут его Франк — просто смех. Франк торгует франкфуртерами. — Просто тихо испаритесь, да и все…
Что ж, они испарились.
