Площадь Киевского вокзала… Бабушка рассказывала, что давным-давно на этом месте была просто лужайка. Зимой на ней лежали сугробы, а когда в город приходила весна, лужайку заселяли цыгане, приехавшие в Москву «на заработки». Целый день по площади бегали чумазые босоногие дети и выпрашивали у прохожих мелочь, а смуглые женщины в цветастых оборчатых юбках разводили наивных горожанок, обещая «рассказать всю правду» по линиям руки. Бабушка тоже один раз купилась на это. Она спешила в институт, но была остановлена крупной золотозубой дамой в ядовито-розовой юбке.

— У тебя есть печаль на сердце, — дама схватила бабушку за руку. — И зовут твою печаль Андрей.

По удивительному стечению обстоятельств бабушка в тот момент действительно испытывала нежные чувства (которые, по молодости лет, принимала за единственную и главную любовь всей своей жизни) к разведенному мужчине по имени Андрей. Естественно, что такое совпадение бабушку удивило, и она не сделала того, что следовало бы сделать, — не выдернула руку.

Дама в розовой юбке мельком посмотрела на бабушкину ладонь и выдала дополнительную информацию:

— Андрей этот женат или был женат, и у него двое детей.

Все это также соответствовало истине. Бабушка уверилась, что вот сейчас она узнает все о своей будущей жизни, поэтому беспрекословно достала кошелек, вынула из него все деньги и отдала смуглолицей даме.

Остальное бабуля помнила плохо. Дама еще что-то говорила, подошли еще три смуглянки, тоже в ярких юбках. Они по очереди рассматривали бабушкину ладонь и переговаривались между собой на незнакомом языке. Очнулась бабуля в метро. Сумка была при ней, но денег в кошельке не было; пропали также часы, сережки и золотое колечко с изумрудом. В милицию она обращаться не стала — было стыдно, что ее, девушку из приличной семьи, без пяти минут квалифицированного специалиста, обманули неграмотные тетки.

Но, видимо, не одна бабушка попалась на эту удочку. Милиция, доведенная до отчаяния невероятным количеством жалоб (не все жертвы оказались столь щепетильными, как моя бабуля), провела несколько облав, цыгане исчезли. На следующий год их было уже гораздо меньше. А еще через несколько лет, в самый разгар кооперативного движения, площадь обросла торговыми палатками. Цыгане исчезли совсем, зато в большом количестве появились бомжи, торговцы сомнительным товаром и бабульки с букетами из собственных садиков. Так продолжалось довольно долго, пока кто-то не решил, что вокзалы — суть ворота столицы. И если гость, въехав на поезде через ворота, сразу видит изнанку жизни города, это не есть хорошо. Гонять околовокзальную публику бесполезно, лучше сделать так, чтобы она сама ушла. Вот так и появились около всех вокзалов столицы крупные торговые центры. Одну проблему они все же решили — бомжи куда-то подевались. Зато появилась новая беда: около вновь построенных центров начались перманентные пробки — желающих платить по стольнику в час за место в подземном паркинге было не очень много. Исторически тяготеющие к халяве москвичи норовили припарковаться забесплатно, что делало практически непроездными узкие улочки вокруг.

Я вошла в здание вокзала и подумала, что кое-что осталось неизменным. Можно облагородить территорию, можно бдительно следить, чтобы ни один сомнительный персонаж на пушечный выстрел не подошел к облагороженной территории, но… Вы ничего не можете сделать с вокзальными запахами. Это некая константа, фундаментальная основа основ, если хотите — традиция. Запах пыли, странствий, неделями не мытых тел и расположенного неподалеку мужского туалета не менялся, я думаю, с того момента, когда был заложен первый кирпич в здание вокзала (разве что уж в совсем давние времена к нему примешивался еще запах лошадиного навоза).

Банкомат находился в зале ожидания, неподалеку от табло с расписанием. Я огляделась: народ вокруг был занят своими делами, на нас с Султаном никто не обращал внимания. Неудивительно, женщина с котом и без чемодана вряд ли заинтересует даже вокзального воришку. Я вставила карточку, ввела контрольное число и запросила наличку… На экране загорелась надпись: «Подождите, ваш запрос обрабатывается». Моргнув четыре раза, надпись уплыла в правый верхний угол и повисла там красной бегущей строкой, а в центре начал крутиться ролик, рекламирующий новую услугу банка. Я занервничала, Султан почувствовал это и больно впился когтями мне в руку. Ну, все… Мою карточку наверняка аннулировали, и сейчас, пока я тут стою, в центральном здании Службы безопасности (или в районном отделении СБ) оперативники, получившие сигнал о местонахождении объекта, быстрым шагом идут к служебным машинам. Бежать надо отсюда, бежать… Но карточку оставлять здесь тоже нельзя — на ней все мои деньги. Я протянула руку, чтобы нажать на кнопку «отмена операции», как вдруг ролик закончился, и мне было предложено выбрать нужную услугу. Еще через минуту я покидала здание Киевского вокзала с весьма солидной пачкой наличных. Похоже, что Костик позаботился обо мне и перевел на мой счет приличную сумму — я точно помнила, что, когда в последний раз проверяла баланс, там было раза в три меньше, чем я только что сняла.

Вернувшись в подземный паркинг, я первым делом расплатилась за парковку, добавив еще стольник сверху — дежурному, за «чуткое отношение к животному». Парень деньги взял и, видимо, желая «отработать» полученную сумму, сделал попытку позаигрывать с Султаном. На счастье дежурного, я успела перехватить кота в тот момент, когда он начал атаку. Тем самым я спасла парню зрение, а он, по-моему, так и не понял, что, не успей я вовремя, и ему была бы уготована участь Гомера (за вычетом поэтического таланта и посмертной всемирной славы).

Когда мы сели в машину, одуревший от запахов, людей и шума Султан добровольно забился в контейнер и свернулся клубком на матрасе. Я закрыла крышку, на всякий случай закрепила контейнер ремнем безопасности, и мы поехали.

На Смоленскую площадь с ее дурацкими светофорами я лезть не стала. Проехав Бородинский мост, привычно свернула в 7-й Ростовский переулок, где уж точно никогда не бывает сотрудников ГИБДД. Они появляются здесь исключительно в форс-мажорных обстоятельствах, когда случается что-нибудь из ряда вон выходящее и объявляется план «перехват» (за последние полгода «перехват» объявляли трижды, но ни разу не последовали победные реляции — надо полагать, «перехватить» никого не удавалось). Видимо, моя кандидатура была достаточно важной, чтобы выставить вчера посты около всех подземных переходов на Кутузовском, но недостаточно важной, чтобы объявить план «перехват». Или, что больше похоже на правду, свою роль сыграла извечная межведомственная вражда, многократно описанная в «крутых» детективах. Милицейское начальство в ответ на просьбу Службы безопасности оказать содействие в поимке важного свидетеля показало эсбэшному начальству фигу. Запрос пошел по инстанциям наверх и затерялся на подступах к министерским кабинетам.

Так, никем не замеченные, мы с Султаном выехали на Варшавку, где завязли в ежедневной и привычной для этой трассы дневной пробке. Обычно я в пробках нервничаю, мне хочется как можно быстрее из них выбраться. Но сегодня — сегодня все было иначе. После бурных последних дней было даже приятно неторопливо ползти в крайнем левом ряду; рассматривать водителей, сидящих в соседних машинах, глазеть на рекламные щиты и указатели на обочинах. Мы въехали в какой-то совсем отдаленный район — одинаковые бело-голубые дома, перемежающиеся лесопарковыми зонами. Светящееся табло у дороги сообщало, что до МКАД осталось два километра. С той скоростью, с какой движется поток, я покину город минут через двадцать. Если… если меня не остановят на посту. «Перехват» они не ввели, но ориентировку дать могли. Пробка очень уж большая, даже для Варшавки. Ненатуральная какая-то пробка — днем в область столько машин не едет. Какое может быть объяснение? Да очень простое: загородили они выезд и пропускают по одной машине, всех подозрительных вежливо просят отъехать к обочине, где проверяют у них документы. Охо-хо… Как же мне выехать… Впрочем, я знаю, где выезд есть, а поста нет. Но это на другом конце Москвы, и даже если я сейчас выберусь с Варшавки и поеду туда, не факт, что все обойдется благополучно. Ведь мне потом придется ехать пол-МКАДа, где риск нарваться на службу безопасности движения очень велик.

До поста ГИБДД осталось пятьсот метров, когда едущие впереди машины начали мигать левыми поворотниками. И без того невысокая скорость потока упала почти до нуля. Зато теперь стало очевидно, что я угадала: дорога почти полностью была перегорожена. Для движения оставили одну полосу. Два сотрудника ГИБДД тормозили практически каждую третью машину, жезлом указывали на обочину, где и так уже «загорало» штук пять автомобилей. Еще три сотрудника проверяли документы у владельцев — точнее, у владелиц. Я мысленно поставила себе пять с плюсом за четкое прогнозирование ситуации. Правда, теперь было бы неплохо к прогнозу добавить возможные варианты «разруливания». Шансы, что меня остановят, — одиннадцать из десяти. Не в моих силах сделать так, чтобы меня не остановили… Подойдем к проблеме с другой стороны: пусть остановят, но не проверяют документы. Такое возможно? Вполне. Вариант первый — дать денег. Отпадает, потому что, если у них действительно есть ориентировка, у меня просто не хватит денег откупиться. Второй вариант — опять же дать денег, но не за то, чтобы они НЕ проверяли у меня документы, а, скажем, за отсутствие страховки или талона техосмотра. Тонкий психологический трюк! Переключить, так сказать, их внимание на привычные задачи. Я правой рукой стала нащупывать сумку, чтобы достать водительские документы, изъять и спрятать в бардачок страховку, как вдруг вспомнила, что свои-то права я показывать не могу и что в целях маскировки я захватила Ирины права, которые и собиралась демонстрировать гайцам. Что на голове у меня черный парик, а на соседнем сиденье лежат очки, которые я боюсь надевать, так как плоховато в них вижу. Проблема в том, что доверенность на Костину машину выписана на мое имя.

Не отрывая глаз от дороги, я расстегнула сумку и попыталась найти в ней бумажник водителя. Трижды мне попадалась косметичка, дважды — кошелек, по разу — ручка, носовой платок, еще какая-то фигня. Бумажник водителя не попался ни разу. Разозлившись, я перевернула сумку и вывалила содержимое на пассажирское сиденье. На мое счастье, поток остановился. Я быстро разворошила кучку и в самом низу, конечно же, обнаружился бумажник водителя. Так, что у нас тут — права, талон техосмотра… Где же карточка страховой компании, неужели я ее действительно забыла? А это что за листочек? Это оказался нарисованный Татьяной план проезда к «Городу солнца». Есть идея! Я включила правый поворотник и медленно поползла к обочине.

Припарковавшись, я включила «аварийку», надела очки (опустив их как можно ниже к кончику носа, чтобы предметы не расплывались перед глазами), захватила документы и план, вылезла из машины и деловито направилась к ближайшему сотруднику ГИБДД. Он как раз заканчивал разговор с худощавой блондинкой, сидевшей — смотрите-ка — в василькового цвета «ситроене».

Я немного замялась, выбирая форму обращения к сотруднику, наконец решила остановиться на нейтральном «офицер».

— Здравствуйте, офицер, — вежливо начала я разговор. — Не подскажете, как проехать вот сюда? — Я протянула ему листочек с планом. — Видите, тут помечено тридцать пять километров от Москвы, но я уже сколько раз нарывалась, что пишут одну цифру, а на деле оказывается, что место намного ближе. Как бы мне не проскочить этот поворот?

Говоря это, я как бы невзначай помахивала перед ним бумажником с документами и даже приоткрыла его, чтобы сотрудник мог убедиться в том, что документы у меня есть.

Дежурный взял мой план и начал его изучать. Он делал это так долго, что я засомневалась — умеет ли он читать. Отчаявшись дождаться от него хоть какого-нибудь вразумительного ответа, я переключилась на его коллег, выискивая глазами кого-нибудь посмышленее (хотя бы визуально). Самым перспективным мне показался крупный усатый мужчина, беседующий неподалеку с эффектной брюнеткой. Но тут неожиданно заговорил мой визави:

— Да, есть такое место. Едете прямо, там будет эстакада, потом еще две. После третьей эстакады смотрите внимательно: километров через десять-двенадцать и будет нужный разворот. Впрочем, вы и так не промахнетесь, там табло светящееся установлено, на нем стрелка, показывающая разворот.

— Спасибо большое, — проникновенно произнесла я и, немного подумав, добавила: — Вы просто ангел.

Сотрудник даже слегка икнул — во время дежурства их обзывают по-всякому, но ангелом, я думаю, назвали в первый раз. Я вернулась в машину и завела двигатель. На заднем сиденье зашебуршился сидящий в контейнере Султан.

— Ну что, Султанчик, — обратилась я к хвостатому злодею, — или мы сейчас проскочим, или… Будет нам фигово.

Мой «ангел» уже успел помахать жезлом очередной машине, где за рулем был мужчина, но рядом с водителем сидела блондинка. И в этом я не ошиблась — у них есть ориентировка и наверняка имеются мои фотографии. Перед тем как тронуться с места, я сняла очки и несколько раз энергично моргнула. Теперь можно ехать. Я включила сигнал поворота, посмотрела в левое зеркало и обнаружила, что выехать нет никакой возможности. Где-то в самом узком месте кто-то не успел вовремя нажать на тормоз и «поцеловал» в задний бампер едущего впереди. Пробка стала наглядно оправдывать свое название — машины заткнули выезд, как настоящая пробка затыкает горлышко бутылки.

Я приспустила левое стекло и обратилась к «моему» дежурному:

— Простите, что опять вас беспокою, но мне никак не выехать. Может быть, вы мне поможете?

Он оторвался от беседы с мужчиной и крикнул кому-то:

— Володя, пропусти барышню.

Володей оказался как раз тот крупный усатый мужчина. Он отодвинул пластиковое заграждение и крикнул мне:

— Давайте быстрее, а то сейчас остальные увидят и тоже сюда полезут.

Я утопила педаль газа почти до упора, машина, слегка побуксовав по неожиданно откуда-то взявшейся (дождей в последнюю неделю в городе не было) луже, рванула вперед. Уже выскочив за пределы города, я высунула руку в окно и помахала усатому Володе, который спешно возвращал барьер на место.

Проскочили!