блок VII. Другие государства

Ежедневные бытовые наблюдения над жизнью приводят умеющего делать умозаключения к неизбежному выводу. Люди неравны по своим способностям, по своим интересам. Но самое лежащее на поверхности, самое бросающееся в глаза — это, разумеется, возраст. У подростков и пенсионеров абсолютно разные знаки поведения. Подросток буен, подвижен, неутомим. Пенсионер мало подвижен, легко утомляем, его давит к постели груз болезней.

Заметно, что и уровень интеллекта среди человеческих существ распределен неравномерно. Говорят же о плохо развитых людях — «деревенщина», «лох», «простак». Невооруженным глазом заметен в обществе класс «интеллигентов», в российском обществе это, как правило, те, кому удалось получить лучшее, чем у среднего человека, образование. Класс «интеллектуалов» во Франции отличается от русской «интеллигенции» большей узостью группы, по отношению к которой он употребляется, «интеллектуалы» во французском понимании — это те, кто умеет мыслить и имеет свое мнение.

Часть нашего населения (впрочем, как и в любой стране есть такая часть) нетерпимо относится к выходцам из других народов, поселившимся в нашей стране. Часть интеллигенции недолюбливает простых людей. А простые люди (хотя и не все) отвечают им столь же явной неприязнью. То есть налицо явные конфликты и противоречия. А если добавить к уже перечисленным религиозные различия (скажем, между «православными» христианами и католиками, между протестантами и мусульманами), число противоречий значительно возрастает. А если открыть ящик Пандоры, в котором заключены различия в политических убеждениях: между «левыми» и «правыми», между «фашистами» и коммунистами, то противоречия начнут преобладать над пунктами согласия. Самые взрывоопасные, разумеется, расовые противоречия; слава Богу, не во всех странах население расово неоднородно. Картина в любом случае взрывоопасная. И вся история человечества, точнее любой отдельно взятой страны, — это кровавая история попыток разрешить то или иное противоречие. Религиозное, политическое, расовое, межнациональное.

Не будет преувеличением поставить такое категорическое определение. Европейские государства были созданы более или менее все в Средние века и были созданы завоеваниями. (В новое время еще менялись границы, но незначительно. Как, скажем, г. Ницца отошел к Франции в 1903 году.) Завоевания велись европейским рыцарством, т. е. аристократией. Первоначально во главе крупнейших войск стояли выдающиеся военачальники. Они подчинили себе определенные территории, которые они могли контролировать. Они стали с течением времени наследственными владельцами этих территорий, т. е. своих стран. В границы стран часто входили несколько первоначально живших внутри границ племен. Завоеватель мог принадлежать к одному из племен, мог и не принадлежать. Противоречия внутри страны подавлялись вооруженным путем. По сути дела, и сегодня, спустя столетия, противоречия все равно подавляются. Более или менее кроваво. Вот такая схема.

Противоречия, как я уже упоминал, могут существовать и внутри одного народа. И серьезно драматические. Противоречия могут существовать между государствами и группами государств. Две мировые войны в Европе унесли жизни более чем 60 миллионов человек за 31 год (с 1914 по 1945 г.). За прошедшие с 1945 года шестьдесят лет раздавались множественные призывы к сглаживанию противоречий, предполагалось воспитывать население планеты в духе толерантности, в духе дружбы между народами и племенами, людьми различных политических и религиозных принадлежностей. Весь этот сладко щемящий душу трам-тарарам заканчивается, увы, осознанием неудачи. Ибо войны по-прежнему сотрясают планету (хотя и не такого масштаба, как мировые), время от времени вспыхивают внутривидовые волнения в отдельно взятых странах ввиду религиозного, политического несогласия.

Я пришел к выводу, что следует уничтожить не противоречия, ибо они, видимо, заданы самой моделью биоробота человека, видимо, противоречия предусмотрены конструкцией модели. Следует уничтожить средневековую общественную конструкцию — государственное образование, механически собравшее на одной территории различные группы человеческих существ (и обрекшее их на конфликты до скончания веков).

Следует сразу же признать, что между людьми различных типов не так уж много общего. Уже в одной и той же семье можно различить различные человеческие типы. Правильно делают те дети и родители, которые покидают друг друга, едва дети достигнут периода полового созревания, т. е. репродуктивного возраста. Они как бы расселяются в разные государства, друг от друга подальше. Дабы избежать неминуемых конфликтов. Делается это инстинктивно (но, к сожалению, далеко не всегда), но правильно.

Я лично еще в раннем подростковом возрасте, помню, не верил, что мои родители — мои реальные родители. Сочинил даже некое повествование, в котором в яркой протестной форме утверждал, что мой отец — граф (!!!). Родители нашли текст и очень обиделись. Меня пристыдили. Я даже выразил раскаянье, но ненадолго. Я продолжал думать, что я не сын моих родителей, настолько мне они казались чуждыми. Я думал так лет до 17-ти, пока не понял, что физически я, может быть, и сын Вениамина Ивановича и Раисы Федоровны, но мой дух («и вдунул в его нос дух жизни») разительно отличается от их духа.

Я вообще покинул родителей рано и уже около полусотни лет живу очень далеко или просто далеко от них. В других государствах. Отец мой умер в 86 лет, о чем я не сожалел почему-то. Суровый и недовольный, он глядит с фотографии на аллее в Колумбарии в городе Харькове.

Моей матери 86, и она уходит. От нее осталось полчеловека. Еженедельно я разговариваю с ней по телефону. Этой маленькой иссохшей горбатенькой старушке кажется, что все приходящие к ней ее обворовывают. Представить, что это так, мне трудно. В двухкомнатной квартирке на окраине Харькова она живет среди кипы устаревших, сопревших от времени вещей. У нее не то что нет сокровищ (она же не высокая особа, и отец мой был совсем простым человеком, старым капитаном, в конце жизни перекладывал бумажки в Обществе спасения на водах), сколько-нибудь ценных вещей-то нет. Следовательно, резонно предположить, что у нее ослабла память и развилась мания. Она два года не разговаривает со своей бывшей подругой, которая, по ее словам, украла у нее «тройничок» (т. е. переходник с тремя выходами). Подруга — пожилая женщина по имени Татьяна, охая, клялась мне, что «тройничка» не брала, что мать моя не помнит давно уже, что куда кладет. Помимо «тройничка», у матери якобы украли «удлинитель». Еще она время от времени говорит мне, что после похорон отца у нее украли мужские и женские перчатки. Причем винит в этом двух людей, которых я ей присылал. При всем при этом она, по обычаю, раздала множество вещей, оставшихся от отца после его смерти. Мать моя прискорбно стара. Последней ее выходкой было обвинение моей тогда беременной жены, я посылал ее к матери проведать и познакомиться, в том, что моя жена «взяла» у нее очки. Это уже было слишком даже для меня, и я поругался с матерью. Потом помирился, конечно.

Прискорбно вот что. Что в конце жизни у матери на уме и на языке не близкая встреча с Небытием, но вот эти жалкие «тройнички», «удлинители», «очки». Я окончательно счастливо удалился из своей банальной семьи в возрасте 21 года и всю жизнь прожил не с родителями. В каком-то позднем интервью мать с холодным сожалением, или констатируя холодно факт, сказала: «Он другой, не такой, как мы. Он всегда был другим». Отсюда я вынужден перескочить к понятию непорочного зачатия, к Деве Марии, понесшей ребенка не от мужа Иосифа, но от Духа Святого. Нет, нет, я не собираюсь тягаться с легендой о Христе или даже встать рядом. Я лишь хочу сказать, что отдельные человеческие дети рождены от «земных» родителей, но таковыми не являются. Разумеется, я плохой сын, но я думающий, страдающий, испытующий новый опыт Важный Воин человечества, принесший и приносящий уникальную контрибуцию в сокровищницу знаний человечества. И тем самым добавляющий знания, необходимые для развития вида человека. Но я, да, плохой сын, который не сидит у постели немощной матери. Хороший сын — это животастый старый мужик в майке, спешащий от троллейбуса с авоськой, где спрятана теплая кастрюлька с котлетами для мамочки. А я прожил вдали от матери и отца (справедливости ради следует заметить, что я особенно не был им нужен до той поры, пока они не одряхлели), в шумных столицах большую часть жизни, явился на неделю в возрасте 46 лет, потом еще раз в возрасте 51 года, а далее уже и желал бы приехать в хрущобу на черт знает какой задрипанной улице Харькова, да украинской властью въезд мне в Украину был запрещен. Выйдя из тюрьмы в возрасте 60 лет, я попытался приехать, но был задержан на границе. Совсем недавно, в возрасте 64 лет, я побывал у матери (запрет на въезд в Украину сняли), имел несчастье поднимать ее, упавшую, с полу и лицезреть ее немощь. Не надо думать, что я не люблю мою мать, я люблю ее слабой любовью все еще чуть-чуть человека. Но я настолько другой, что я недоумеваю: почему я ее сын? Она ведь чужой мне человек, если честно.

Я — другой. Непорочное зачатие? От Духа? Святого? Святого или нет, но от иного Духа. Я это к тому, что между индивидуумами рода человеческого подчас бездны. Мне безразличны вещи, я не замечаю «тройничков», а вот Создатели, Космос, устройство человеческого мира — все это у меня ежедневная окружающая жизнь. Все эти «мелочи» я упоминаю, чтобы перескочить к Главному. К тому, что в человечестве ясно различимы группы различных по характеру и способностям существ. Настолько различных, что всех их можно назвать человеками, сынами человеческими лишь по двум признакам: отсутствие бессмертия и человекообразная форма плоти.

Буквально несколько дней тому назад я получил очередное подтверждение того, что я чужой своим близким. Очередное жестокое разочарование в человеке постигло меня. Моя жена, мать моего ребенка, потребовала от меня, чтобы я оставил политику, народ, страну, моих единомышленников в тюрьмах и лагерях и отправился с нею «отдыхать» за границу. «На зиму, — сказала она, — здесь холодно. Сын будет купаться в океане. Я хочу показать моей семье ту жизнь». Я с возмущением ответил, что для меня ее требование оскорбительно и неприемлемо. Что я не могу бросить своих людей, поверивших в меня, я — командир. Она сказала, что хочет, чтоб ее семья: двое детей и мать, были счастливы. Я ответил, что в таком случае ей придется быть счастливой без меня. Она сообщила, что сняла «там», куда хочет отправиться, «домик». Она сказала, что теперь, когда у меня есть сын, он — сын — должен быть главным. Его интересы. Все должно быть сделано для него. Подчинено ему.

Я вызвал охрану, чтобы поехать среди ночи к себе, туда, где у меня есть стол и книги. Когда я закрывал дверь, мой сын равнодушно скользнул по мне бессмысленным взглядом. Я сел в машину и думал, глядя в ночь, о том, что еще раз оказался чужим среди только что приобретенных «своих». Что мои мысли, мой способ жизни, моя война вызывают раздражение и отпор у той, которая была мною самим избрана за редкую красоту плоти. Она в конце концов не выдержала и потребовала от меня стать как все, стать в строй бесчисленных индивидуумов, целых поколений отцов, удобряющих своими жизнями своих детей, а дети будут удобрять своими жизнями их детей, и так без конца. Ведь хрипит мне моя мать по телефону: «Ты плохой сын…» Да, я плохой сын и, видимо, плохой отец, потому что я иной.

Всегда ли я был иным? Родился ли я иным или же стал им?

Я отлично помню далекое сентябрьское утро 1954 года. Я шел в школу, как всегда заворачивая за угол дома, где жил, проходил через недавно высаженный жильцами нашего дома юный сад и поворачивал направо, чтобы идти по банальной Поперечной улице в школу. В то утро я остановился под окнами квартиры семьи Шепельских, и под осенним утренним солнцем на меня снизошло нечто. Некое даже озарение. Сверху в меня ударил ослепительный луч. И прижал меня. В меня вселилась неведомого происхождения энергия. С этого часа я решил стать другим и стал другим уже в этот день. До этого я был вялый книжный мальчик, есть фотография, где я сфотографирован на фоне декоративной цветочной вазы, такое себе слабое человеческое растение. Я был мечтатель. Не сомневаюсь, что меня выбрали, дабы я совершил миссию. Кто меня выбрал? Высшие силы, но, уж конечно, не Создатели. И вот с тех пор я Воюю. Я стал отличным Воином против Создателей, отличным воином человечества. Когда в сентябре 2007 года я попал в г. Харьков, я посетил то место. Юный сад давно уже стар. Из деревца, которое было моего роста в 1954 году, выросла странная манерная яблоня: очень высокий, как у сосны, ствол, заканчивающийся пышной кроной, полной яблок. Яблоки устилали и подножие яблони: раздавленные. Я подумал, что дерево похоже на стоявшее в Раю, древо Познания добра и зла, каким его изображали на средневековых гравюрах.

Трудно отрицать, что индивидуумы неравны, что мы — биороботы — индивидуально неравны. Что есть развитые, быстродумающие и быстродействующие индивидуумы вроде меня, а есть медленно соображающие, медленно решающие, медленно двигающиеся, склонные «отдыхать», жить ради детей.

Тут уместно будет процитировать из самого себя, а точнее, процитировать философа Вадима Пшеничникова из моей книги «Русское психо». Это часть его письма ко мне в тюрьму Лефортово.

Цитата из Пшеничникова отлично объясняет мою точку зрения. Если даже моя мать и жена — далекие от меня люди, то есть в российском населении еще более чужие мне группы. С которыми мне просто нечего делать в едином государстве. Мне необходимы иные блага, чем деревенским пенсионерам, иные параметры общества, в котором я хочу жить. Мне, Э.Л., нужна свобода слова, свобода влияния на политику моей страны, мне нужны попросту другие законы. Разрешающие мне многое и не ограничивающие меня. Это деревенским пенсионерам нужны увеличения пенсии. Мне не нужны, я не нуждаюсь в протекции государства, но нуждаюсь в свободах. Мне и старухе пенсионерке («бабе Кате» Пшеничникова) нужны, получается, разные государства?

Ну да. Мы, иные, требуем права на существование на территории своего государства своей свободной территории. На право быть оставленными в покое. Народ и нация сегодня уже не несомненные категории. Чтобы продолжать навязывать «народ» и «нацию», следует подавить слишком многих. Проект «государство — нация», осуществленный в XIX и XX веках путем раздробления империй на государства-нации (последние дробления случились в самом конце XX века, упомяну раздробление, не без помощи извне, Югославии или разделение более естественное Чехословакии на Чехию и Словакию), уже устарел, его корни уходят в средневековье. В государстве-народе и в государстве-нации обнажились огромные противоречия. Эти противоречия требуют создания государств-групп, государственных образований, где граждане будут собраны вместе, исходя из других критериев. Например, государства по возрастам, государства по степени интеллектуального развития и т. д. Кстати, степень живости интеллекта и сегодня является водоразделом, по одну сторону которого копошатся «бабы Кати» в своих огородах, а по другую — довольно многочисленная группа так называемой «интеллигенции» — людей знания.

Я твердо убежден, что мир не закончен, он не окончательно сложился. Образование новых государств (и связанные с этим перемещения групп человеческих, и образование новых народов) не закончилось. Все эти государства-члены ООН и их флаги — лишь временные образования и будут уничтожены в результате следующей эры глобальных метаморфоз.

Должны будут создаться многие типы государств. А не такие, как сейчас, привязанные к территориальному и национальному принципу: где уже живут народы (или хотя бы их основное ядро), там пусть и живут. Татары в Татарстане и так далее. Это неудобно. Это неверно.

Например, вполне могут создаться государство черных на юге Соединенных Штатов Америки, но и государство смешанных пар, государство поэтов, государство йогов. Что-то в этом поле. Вольные объединения. Одновременно образуются наверняка поздние национальные государства тех народов, которым не давали образовать свои государства: государство басков, государство курдов. Ну и пусть. Это будет животворное смешение. Ведь нельзя игнорировать, что есть белые расисты, есть черные, желающие жить отдельно, есть сторонники смешанных пар, есть любители диктатуры, есть республиканцы. В моменты длительных гражданских войн государство-империя, как правило, разваливается на ряд провинций. Как это было в Китае, например, с 1911 по 1949 год, где в одной провинции правил бандит, в другой — ученый, в третьей — партия Гоминдан, в четвертой вдруг — актриса, в пятой — коммунисты и так далее. Воцаряется якобы «хаос». Но то, что это хаос, нам говорят историки — сторонники Большого традиционного государства-империи либо государства-нации.

А не есть ли этот «хаос» — естественное состояние мира, в котором всегда, изначально существует несколько групп, желающих жить по-своему? Большое же государство подавляет эти группы во имя насильственно навязанного тюремного мира. В этом навязанном государстве многие страдают. Тогда как хаос плодотворен. Хаос есть конфликты, а конфликт — это жизнь. Способ жизни на той земле, которая досталась, и с тем народом, который есть, — устраивает не всех. Многие хотели бы эмигрировать в страну, которой нет на планете, но которую запросто представляет себе их воображение. И понятно, что одной группе может не нравиться страна, созданная воображением другой группы. Русские скинхеды, вон, больше любят Гитлера, странным образом избрав идеологию недавнего противника и его героев, и почему-то прохладны к русским ветеранам ВОВ. Их осуждает интеллигенция, восклицая: «Что за аномалия?! Любите русских ветеранов ВОВ! Вы неестественны, к тому же фашизм признан нечеловеческим и осужден судом в Нюрнберге!» Скинхеды и крайние правые продолжают любить Гитлера и сформировали его мировой культ. Должны быть и государства Зла. Для негативных групп населения планеты. Это неестественно?

А христианство естественно в мерзлой России? Христианство пришло из экзотических жарких земель. Что обнаженный висельник в набедренной повязке имеет общего с реальностью российских мерзлых городов? Тут уместен скорее культ Хроноса или безжалостного Сатурна. Не есть ли последовательно созданные человечеством идеологии лишь способы жизни, приемлемые лишь для отдельных групп населения? Что уже при рождении индивидуальной реплики биоробота (человека) он генетически принадлежит уже к определенной группе? Да.

Пусть будет государство анархистов для склонных к анархизму. Государство белых для тех, кто его хочет. Эти государства будут не универсальны нисколько. Они будут намеренно специфичны. Чтобы большие сверхгосударства не угнетали группы населения, ориентированные иначе, пусть живут эти небольшие группы своими государственными образованиями. Пусть будет государство алкоголиков, где они будут пить, сколько хотят, и вымирать с быстротою необыкновенной. Зато им будет хорошо. Государственное образование наркоманов пусть будет. Ведь сотни тысяч, миллионы живут с наркотиками! И это уже столетиями! Было бы естественно, чтобы их не репрессировали законами и не заключали в больницы и тюрьмы, а все бы они отправлялись в одно место, скажем на какой-нибудь крупный остров. На самом деле, пусть хотя бы будет правило, что та группа человечества имеет право на государственное образование, которая способна его создать. А не только государственные образования, созданные на основе общности крови и языка. Родственность плоти есть не более чем узаконенная фикция, в этом смысле никогда не существовало отцов и детей, и даже народов. Родственники — это толпа чужих биороботов, часто с неприятными лицами, и, кажется, что у нас с ними общего? Ничего, кроме чисто технических характеристик: строение скелета, ушей, черепа, может быть, цвет глаз, рост, и все. Народ — еще более отдаленная фикция. Нация — и вовсе понятие интеллектуальное.

А вот духовный тип существует. Новая плоть наследует характеристики плоти биороботов-родителей, это ясно. Но вот каким путем и от кого мы наследуем наш дух (яростный либо медлительный, сильный, неистовый либо слабый), есть абсолютная тайна. Человечество ее еще не раскрыло.

В партию НБП (она могла называться как угодно, хоть ДЫРБУЛЩИЛ) пришли люди с родственным духом. В момент, когда я пишу эти строки, Партия запрещена российским законодательством. При нынешнем положении вещей создавшаяся община (УММА, пусть будет так, УММА, позаимствуем у мусульман) людей нашего НБ-духа гонима и репрессирована властями, выбранными «бабами Катями» и «дядями Васями». Нам хорошо бы иметь свое государственное образование. Узы плоти — ничто, это лишь характеристики нашей оболочки. А вот родственность духа — исключительно важна. Только и важна! Да, мои единомышленники мне ближе моей матери, жены, сына и семьи. Я говорю!

Будут ли войны между новыми государствами? Несомненно, будут. В конструкции биоробота модели «Человек» заложена характерная особенность — «может убивать себе подобных». Но сверхгосударства в Первую и Вторую мировые войны устроили ни с чем не сравнимые бойни, в которых погибло около 60 миллионов человек. В разгар Первой мировой только под Верденом ежедневно погибали (и с французской, и с немецкой стороны вместе) 80 тысяч человек. Вряд ли небольшие группы в небольших различного типа государствах смогут когда-либо сравниться по результатам враждебности с такими горами мертвых тел.

К тому же отдельно взятая человеческая жизнь объективно не является ценностью, как это ни неприятно звучит для ушей гуманистов. Создатели задумали нас для утилитарной цели, как энергетическую пищу. Следует мужественно и сурово принять эту жесткую реальность, это неумолимое условие. Воин человечества должен понимать нашу цель: найти Создателей и изменить нашу судьбу.

Но я решительно против индивидуального бессмертия. Бессмертие лишит нас трагизма, мы станем банальны. Воин не должен быть бессмертным. Бессмертие — это буржуазно. Понятие «Воин человечества» вообще исключает бессмертие. Для человека есть одно бессмертие: бессмертие вида. Я повторил это для лучшего запоминания.