Глава 33
Мы сели в черный «Бентли» Чарли, стоявший в переулке за парикмахерской. Все молчали. Я завел двигатель, развернулся и поехал на север, не зажигая фар, медленно. Большой темный седан катился в темноте, словно ночное животное, покинувшее логово. Словно большая черная субмарина, отходящая от причала и погружающаяся в ледяную воду. Я выехал из города и остановился, не доезжая до полицейского участка.
— Мне нужно оружие, — сказал Финлей.
Мы пробрались через развороченные входные двери. «Бентли» Хаббла стоял в дежурном помещении, неподвижно застыв в полумраке. Передние шины спустили, и машина осела на капот. Сильно пахло бензином. Наверное, бензобак оказался пробит. Крышка багажника вздыбилась вверх, так как весь зад был смят. Хаббл даже не взглянул на свою машину.
Финлей пробрался мимо искореженного «Бентли» в свой кабинет и скрылся внутри. Мы с Хабблом ждали среди груды осколков — все, что осталось от входных дверей. Появился Финлей с револьвером из нержавеющей стали и коробком спичек. Ухмыляющийся. Он махнул рукой, предлагая нам выйти на улицу, и чиркнул спичкой. Бросил ее в заднюю часть изуродованного зеленого «Бентли» и поспешил следом за нами.
— Отвлекающий маневр, — сказал он.
Выезжая со стоянки, мы увидели разгорающееся пламя. Ярко-голубые языки бежали по ковру волнами, накатывающимися на берег моря. Огонь охватил расщепленное дерево и покатился дальше, подпитываясь большим бензиновым пятном. Пламя сменило свой цвет на желтый и оранжевый; в дыру, образовавшуюся на месте входа, потянуло воздух. За считанные минуты занялось все здание. Усмехнувшись, я поехал по шоссе.
Большую часть пути я ехал с включенными фарами. Ехал быстро. На это ушло минут двенадцать. За четверть мили до места назначения я погасил фары. Съехал с дороги. Развернул машину передом на юг, к городу. Оставил двери незапертыми. Ключ в замке зажигания.
Хаббл взял большие кусачки. Финлей проверил револьвер, захваченный из участка. Пошарив под сиденьем, я нашел пластиковую бутылку, наполненную бензином. Сунул в карман к дубинке. Бутылка была тяжелая. Оттянула куртку вправо. «Дезерт Игл» оказался чуть ли не на груди. Финлей дал мне спички. Я положил их в другой карман.
Мы постояли на обочине. Переглянулись. Направились прямо через поле к расщепленному дереву. Его силуэт четко вырисовывался в свете луны. Нам потребовалось две минуты, чтобы добраться до него. Мы неслышно ступали по влажной земле. Остановились рядом с изувеченным стволом. Я забрал кусачки у Хаббла, мы снова переглянулись и направились к проволочному ограждению, проходившему вдоль задней стены склада. Времени было без десяти четыре. С тех пор как мы покинули горящий полицейский участок, никто не произнес ни слова.
От дерева до ограждения было семьдесят пять ярдов. Это заняло у нас минуту. Мы остановились у пожарной лестницы, прямо напротив того места, где она была вмурована в бетонную отмостку, проходящую вдоль всего ангара. Финлей и Хаббл схватили проволоку, натягивая ее, а я последовательно перекусил все звенья. Сталь поддавалась легко, словно мягкие корешки. Я вырезал большой кусок, семь футов в высоту, до того места, где начиналась колючая проволока, и футов восемь в ширину.
Мы шагнули в дыру. Подошли к лестнице. Остановились. Изнутри доносились какие-то звуки. Шаги и шорох, приглушенные эхом огромного пустого помещения. Я набрал полную грудь воздуха. Подал остальным знак прижаться к металлической стене. Я до сих пор не знал, есть ли охранник на улице. Нутром я чувствовал, что подкрепления не будет. Но Финлей опасался по этому поводу. А я уже давно научился прислушиваться к таким людям, как Финлей.
Поэтому я приказал остальным стоять на месте, а сам осторожно заглянул за угол громадного сооружения. Пригнувшись, уронил с высоты в фут кусачки на бетон. Они произвели именно тот шум, какой был мне нужен. Как будто кто-то пытался проникнуть на охраняемую территорию. Зажав дубинку в правой руке, я прижался к стене и стал ждать.
Финлей был прав. Охранник на улице был. Но и я был прав. Подкрепление не пришло. Охранником оказался сержант Бейкер. Он обходил ангар снаружи. Я его сначала услышал, и лишь потом увидел. Я услышал сдавленное дыхание и шаги по бетону. Бейкер обогнул угол ангара и остановился в ярде от меня. Застыл, увидев кусачки. В руке он держал полицейский револьвер 38-го калибра. Посмотрев на кусачки, он скользнул взглядом по забору, нашел вырезанную секцию. Побежал к ней.
И встретил свою смерть. Я, что есть силы, огрел его по затылку дубинкой. Но Бейкер не упал. Он выронил револьвер. Описал круг на ватных ногах. Ко мне подскочил Финлей. Поймал Бейкера за горло. Казалось, фермер сворачивает шею цыпленку. У Финлея это получилось замечательно. На груди форменной рубашки у Бейкера до сих пор была бирка с фамилией. Первое, что я заметил девять дней назад. Мы опустили тело на отмостку. Подождали пять минут, тщательно прислушиваясь. Больше на улице никого не было.
Мы вернулись к Хабблу. Я снова набрал полную грудь воздуха. Подошел к пожарной лестнице. Начал подниматься, бесшумно наступая на каждую ступеньку. Лестница была сварена из стальных прутьев. Одно неуклюжее движение — и она зазвонит как колокол. Финлей поднимался следом за мной, держась правой рукой за поручень, сжимая в левой револьвер. Последним был Хаббл, от страха даже не дышавший.
Мы медленно ползли вверх. Нам потребовалось несколько минут, чтобы преодолеть сорок футов. Мы двигались очень осторожно. Наконец оказались на маленькой площадке наверху. Я прижал ухо к двери. Тишина. Никаких звуков. Хаббл достал связку ключей. Стиснул в руке, чтобы они не звенели. Выбрал нужный. Медленно вставил его в замок. Мы затаили дыхание. Хаббл повернул ключ. Щелкнул язычок. Дверь приоткрылась. Мы затаили дыхание. Тишина. Ничего. Хаббл медленно, очень осторожно потянул дверь. Финлей принял ее у него, открывая дальше. Передал дверь мне. Я распахнул ее до конца, прижал к стене и припер бутылкой с бензином.
Из кабинета хлынул поток света, упавший на лестницу и отбросивший яркую полоску на ограду и землю. Изнутри ангар был освещен дуговыми лампами. Свет проникал в кабинет через большие окна. Я смог разглядеть все, что было внутри. От того, что я увидел, у меня остановилось сердце.
Я никогда не верил в везение. У меня не было на то причин. Никогда не полагался на везение. Но сейчас мне крупно повезло. Тридцать шесть лет невезения смылись одним прекрасным зрелищем. Боги сидели у меня на плече, радостными криками призывая идти вперед. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять — я одержал победу.
Потому что на полу кабинета спали дети. Дети Хаббла: Бен и Люси. Лежа на пустых мешках. Спали крепко, разметавшись во сне, как могут спать только невинные дети. Они были грязные. На них была одежда, в которой они ходили в понедельник в школу. Они напоминали маленьких беспризорных с выцветшей фотографии старого Нью-Йорка, крепко спящих на полу. Четыре часа утра. Мой счастливый час.
Больше всего меня беспокоили дети. Именно они делали операцию неосуществимой. Я мысленно прокручивал это тысячи раз. Перебирал тысячи вариантов, пытаясь найти хоть что-нибудь удовлетворительное. Но я так ничего и не нашел. Конец всегда получался плохим. В штабном колледже это называлось «неудовлетворительным результатом». Раз за разом у меня выходило, что дети валяются распростертые на полу, изрешеченные выстрелами из ружья. Дети и ружья несовместимы. Я всегда представлял себе всех четырех заложников и два ружья в одном месте. Я мысленно видел объятых ужасом детей, кричащую Чарли, грохочущие «Итаки». Все рядом, в одном месте. Я так и не нашел никакого выхода. Если бы я мог отдать что-нибудь — все равно что — за то, чтобы дети мирно спали где-то отдельно, я отдал бы не задумываясь. Моя мечта сбылась. Это случилось. Восторг ревел у меня в ушах торжествующими трибунами переполненного стадиона.
Я повернулся к Хабблу и Финлею. Обхватил их за головы, привлекая к себе. Заговорил неслышным шепотом.
— Хаббл, бери девочку. Финлей, бери мальчишку. Зажмите им рты ладонью, чтобы не было ни звука. Отнесите их к дереву. Хаббл, потом ты отведешь их в машину. Оставайся с ними и жди. Финлей, ты возвращаешься сюда. Итак, за дело. Действуйте быстро и бесшумно.
Достав «Дезерт Игл», я снял его с предохранителя. Прижал запястье к дверной раме, держа под прицелом дверь в кабинет. Финлей и Хаббл пробрались внутрь, делая все как нужно. Низко пригибаясь. Двигаясь неслышно. Они зажали ладонями маленькие рты. Подхватили детей на руки. Осторожно вернулись назад. Выпрямились и проскочили мимо дула моего огромного пистолета. Дети проснулись и начали вырываться. Уставились на меня широко открытыми глазами. Хаббл и Финлей вынесли их на площадку. Бесшумно спустились вниз. Я отступил от двери. Нашел точку, откуда мог прикрывать их. Они медленно спустились по пожарной лестнице вниз, подошли к отверстию в ограждении, выбрались наружу. Шагнули в яркое пятно света, выплеснувшееся на землю в сорока футах подо мной, и скрылись в темноте.
Я расслабился. Опустил пистолет. Прислушался. Услышал только слабый шелест, доносящийся из огромного металлического ангара. Я прокрался в кабинет. Прополз к окну. Медленно поднял голову и посмотрел вниз. Увидел зрелище, которое никогда не забуду.
Под крышей ангара горело не меньше сотни дуговых ламп. Внутри было светло как солнечным днем. Помещение было просторное. Футов сто в длину, футов восемьдесят в ширину. Высотой футов шестьдесят. Оно было завалено однодолларовыми купюрами. Огромный бархан бумажных денег занимал весь ангар. Банкноты были навалены у противоположной стены. Гора денег высотой пятьдесят футов. Огромный зеленый айсберг. У меня перехватило дыхание.
В дальнем конце ангара я увидел Тила. Он сидел на склоне бумажной горы, футах в десяти от основания, положив на колени ружье. На фоне зеленой горы Тил казался карликом. Ближе ко мне, футах в пятидесяти, я увидел старика Клинера, сидящего выше на склоне. Сидящего на сорока тоннах денег. Тоже с ружьем на коленях.
Ружья были направлены на Роско и Чарли. Две крошечные фигурки в сорока футах подо мной. Женщин заставили работать. Роско держала в руках большую лопату. Такую, какими на севере расчищают дорожки от снега. Роско подгребала кучи долларов к Чарли. Та насыпала их в картонные коробки и уминала граблями. Вдоль стены у женщин за спиной стоял ряд запечатанных коробок. Впереди возвышалась огромная куча. Женщины трудились далеко внизу подо мной, крошечные муравьи у подножия горы денег.
Я затаил дыхание, зачарованно глядя вниз. Зрелище было немыслимое. В дальней части ангара стоял черный пикап Клинера. Он въехал в ворота задом. Рядом стоял белый «Кадиллак» Тила. Обе машины немаленькие. Но рядом с горой денег они казались точками. Игрушками на песчаном берегу. Картина вызывала благоговейный трепет. Фантастическая сцена из сказки. Огромная подземная пещера с изумрудными копями, ярко освещенная сотней дуговых ламп. Далеко внизу крошечные человеческие фигурки. Я не мог поверить своим глазам. Хаббл сказал, что миллион однушками — впечатляющее зрелище. Сейчас передо мной были сорок миллионов. Меня добила высота кучи. Гора уходила вверх. Была в десять раз выше двух крохотных фигурок, копошащихся внизу. Выше дома. Выше двух домов, поставленных один на другой. Это было невероятно. Огромный ангар был наполнен массой денег. Сорока миллионами настоящих однодолларовых купюр.
В движениях обеих женщин чувствовалось безразличие от крайней степени усталости. Так ведут себя солдаты, измученные долгим тяжелым маршем. Спят стоя, двигаются автоматически, в то время как их рассудок вопиет, требуя отдыха. Женщины насыпали охапки банкнотов из огромной кучи в ящики. Работа эта была безнадежной. Внезапное отступление береговой охраны застигло Клинера врасплох. Он оказался не готов. Склад был доверху набит деньгами. Роско и Чарли работали как рабыни. Тил и Клинер равнодушно наблюдали за ними. Как будто знали, что это конец пути. Огромная груда денег похоронит их. Поглотит, задушит.
Послышался слабый стук ног Финлея на пожарной лестнице. Я ползком вернулся назад, и мы встретились на площадке.
— Все в машине, — шепнул Финлей. — Что у нас здесь?
— Два ружья, готовые выстрелить, — прошептал я в ответ. — Роско и Чарли, похоже, в порядке.
Он посмотрел в сторону яркого света, откуда доносился слабый шум.
— Чем они там занимаются?
— Сходи и посмотри сам, — предложил я. — Но только приготовься, зрелище не для слабонервных.
Мы прокрались в кабинет. Подползли к окнам. Медленно приподняли головы. Финлей увидел внизу фантастическую картину. Его взгляд заметался по ангару и остановился на мне. У него перехватило дыхание.
— Господи!
Я кивком предложил ему вернуться назад. Мы выбрались на площадку над пожарной лестницей.
— Господи, — снова прошептал Финлей. — Ты можешь в это поверить?
Я покачал головами.
— Нет, не могу.
— Что будем делать?
Я поднял руку, предлагая ему подождать. Ползком вернулся назад и выглянул в окно. Осмотрел весь ангар. Посмотрел туда, где сидел Тил, посмотрел на дверь кабинета, оценил сектор обстрела Клинера, прикинул, где могут оказаться Роско и Чарли. Я рассчитывал углы и оценивал расстояния. И в результате пришел к одному определенному заключению. Проблема была чертовски сложной.
Старик Клинер был к нам ближе всего. Роско и Чарли находились между ним и Тилом. Самым опасным был Тил, потому что он занимал место в самой дальней части ангара. Как только я появлюсь на внутренней лестнице, все четверо посмотрят на меня. Клинер поднимет свое ружье. И Тил поднимет свое ружье. Они выстрелят в меня.
Клинеру ничто не мешало. Он поднимет ружье на шестьдесят градусов и будет стрелять как охотник на уток. Но от Тила меня будут отделять Роско и Чарли. Тил будет стрелять по относительно пологой траектории. Он и так взобрался на десять футов на склон горы денег. Возвышение тридцать футов на расстоянии ста футов. Пологий угол. Градусов пятнадцать-двадцать. А его «Итака» предназначена для того, чтобы покрывать гораздо больший угол. Обе женщины попадут под смертоносный поток свинца. Тил их убьет. Как только он увидит меня и выстрелит, Роско и Чарли умрут.
Я выполз из кабинета и присоединился к Финлею, ожидавшему на площадке. Нагнулся, поднял пластиковую бутылку с бензином. Наклонился к уху Финлея и объяснил ему, что делать. Мы пошептались, и он начал медленно спускаться по длинной металлической лестнице. Я вернулся в кабинет и осторожно положил «Дезерт Игл» на пол у внутренней двери, снятый с предохранителя. Подполз к окну. Приподнял голову и стал ждать.
Прошло три минуты. Я смотрел на ворота в противоположном конце ангара. Смотрел и ждал. Не отрывал взгляда от щели между низом створки и бетоном, прямо напротив меня. Смотрел и ждал. Прошло четыре минуты. Крошечные фигурки внизу продолжали суетиться под пристальным взглядом Тила. Клинер взобрался вверх по куче и столкнул ногой новый ручей купюр. Прошло пять минут. Клинер положил ружье. Он находился в тридцати футах от ружья, на вершине горы, уставившись на маленькую бумажную лавину, стекающую к ногам Роско. Прошло шесть минут. Семь.
Наконец я увидел темное пятно бензина, затекающее под ворота. Оно разлилось полукруглой лужицей. Продолжало увеличиваться. Достигло подножия громадного бархана долларов, в десяти футах ниже того места, где сидел Тил. Потекло дальше. Темное пятно на бетоне. Клинер продолжал разгребать ногами кучу банкнотов. В сорока футах от Тила. В тридцати футах от своего ружья.
Я подполз к внутренней двери. Нажал на ручку. Убрал язычок. Поднял пистолет. Приоткрыл дверь наполовину. Вернулся к окну. Взглянул на растекающуюся лужицу бензина.
Больше всего я боялся, что Тил учует запах. Это было слабое звено нашего плана. Но он ничего не мог почувствовать. Потому что весь ангар был наполнен сильной, приторной вонью. Буквально оглушившей меня, как только я открыл дверь. Спертой, кислой, затхлой. Запахом денег. Многих миллионов смятых и засаленных долларовых купюр, впитавших в себя зловоние потных рук и грязных карманов. Весь воздух был пропитан этим запахом. Я вспомнил, что так же пахли пустые коробки в гараже Шермана Столлера. Затхлый запах денег, бывших в употреблении.
Наконец я увидел в щели под воротами язычки пламени. Финлей бросил спичку. Огоньки были маленькие, голубоватые. Они пронеслись под створкой и расцвели на расплывшемся пятне распустившимся цветком. Достигли подножия огромной зеленой горы. Вздрогнув, Тил оглянулся и увидел пламя, застыв от ужаса.
Выпрямившись, я шагнул в дверь. Навел пистолет. Для упора положил запястье на стальные перила. Нажал на спусковой крючок и с расстояния сто футов снес Тилу голову. Пуля крупного калибра попала ему в висок, разорвав череп и разбрызгав его содержимое на стену ангара.
А затем все пошло наперекосяк. Я увидел это словно в замедленной съемке, когда рассудок опережает движения. Моя рука повела пистолет влево, предугадывая движение Клинера, который должен был прыгнуть за своим ружьем. Но Клинер прыгнул вправо. Бросился вниз по склону туда, где выронил ружье Тил. Он побежал не за своим ружьем. Он собирался воспользоваться оружием Тила. Теперь его выстрел будет сделан по смертоносной пологой траектории. Я увидел, как моя рука дернулась в обратную сторону, описала ровную дугу вслед за Клинером, бежавшим, спотыкаясь по куче купюр. Вдруг послышался грохот выломанной служебной двери внизу, смешавшийся с эхом выстрела, убившего Тила. В ангар, пошатываясь, вошел Пикард.
Он был без пиджака, его бескрайняя белая рубашка была пропитана кровью. Гигантскими прыжками агент ФБР приближался к женщинам. Он покрутил головой, и его правая рука начала подниматься в мою сторону. В здоровенной лапище был зажат крохотный револьвер 38-го калибра. В ста футах от него Клинер подобрал ружье Тила, упавшее в ворох купюр.
Огоньки рванули вверх по огромному бархану денег. Роско медленно обернулась ко мне. Чарли медленно развернулась в сторону Тила и начала кричать. Ее руки взметнулись к лицу, рот раскрылся, глаза закрылись. До меня плавно донесся ее крик, смешавшийся с затихающими отголосками выстрела «Дезерт Игла» и грохотом выбитой двери.
Ухватившись за перила площадки, я дернулся вперед. Резко опустил пистолет и выстрелил. Попал Пикарду в правое плечо, за долю секунды до того, как он успел навести на меня свой револьвер. Пикард рухнул на пол, обливаясь кровью, а я снова попытался взять на прицел Клинера.
Мой мозг действовал совершенно отрешенно. Словно он решал чисто механическую задачу. Перед выстрелом в Пикарда я напряг правое плечо, чтобы отдача подбросила ствол пистолета вверх. Это позволило мне выиграть какое-то мгновение. Я перевел мушку на противоположный конец ангара, почувствовал толчок в ладонь: пороховые газы выбросили стреляную гильзу и вогнали в патронник новый патрон. Клинер поднимал ствол «Итаки» в облаке кружащих долларовых бумажек, досылая патрон. Сквозь грохот выстрела, остановившего Пикарда, я услышал сдвоенный щелчок затвора.
Мое сознание рассчитало, что Клинеру придется чуть поднять ствол ружья, чтобы попасть в меня верхом конуса смертоносного свинца, при этом низ конуса оторвет голову Роско и Чарли. Оно определило, что моей пуле потребуется чуть больше семи сотых секунды, чтобы пролететь через весь ангар, и мне нужно целиться выше, в правое плечо Клинера, чтобы моя пуля развернула его, отведя ружье от женщин.
После этого мой мозг просто отключился. Передал мне всю необходимую информацию и приготовился праздно следить за тем, как я буду пытаться поднять руку быстрее, чем Клинер поднимет ствол «Итаки». Это была гонка агонизирующе медленных движений. Я стоял, перевесившись через перила, медленно поднимая руку, словно в ней была зажата непосильная тяжесть. В сотне футов от меня Клинер медленно поднимал ружье, словно преодолевая сопротивление вязкого желе.
Они поднимались вместе: медленно, дюйм за дюймом, градус за градусом. Выше и выше. Бесконечно долго. Всю мою жизнь. У подножия горы с треском бушевало пламя, ползущее наверх по груде купюр. Желтые зубы Клинера обнажились в волчьей усмешке. Чарли кричала. Роско медленно опускалась на пол, словно паутинка. Моя рука и ружье Клинера медленно поднимались вверх, дюйм за дюймом.
Моя рука оказалась первой. Я выстрелил и попал Клинеру в правую часть груди. Массивная пуля 44-го калибра сбила его с ног. Ствол «Итаки» дернулся в сторону, и в этот момент Клинер нажал на спусковой крючок. Прогремел оглушительный выстрел, и заряд свинца ушел в огромную кучу денег. В воздух тотчас же поднялось густое облако мелких бумажных клочьев. Обрывки долларовых купюр разнесло по всему ангару. Они кружились плотной вьюгой и вспыхивали, опускаясь в огонь.
Затем время возобновило свой ход, и я сбежал вниз по лестнице. Огонь взбирался по горе засаленных бумажек быстрее, чем может бежать человек. Пробившись сквозь дым, я обхватил одной рукой Роско, а другой Чарли. Оторвал от земли и потащил назад к лестнице. Я ощущал ураганную тягу кислорода, всасываемого в щель под воротами и питающего пожар. Скоро занялся весь огромный ангар. Гигантский бархан купюр был охвачен огнем. Я бежал к лестнице, таща за собой обеих женщин.
И налетел с разбегу прямо на Пикарда. Он поднялся с пола прямо передо мной. От столкновения я потерял равновесие и отлетел назад. Пикард ревел как громадный раненый медведь. Его правое плечо, изуродованное выстрелом, было залито кровью. Рубашка приобрела зловещий алый оттенок. Шатаясь, я поднялся на ноги, но Пикард ударил меня левой рукой. Удар был страшный. Я отшатнулся назад. Затем Пикард нанес второй удар по моей руке, и «Дезерт Игл» загремел на бетонный пол. Вокруг нас ревел огонь, мои легкие разрывались, Чарли Хаббл кричала в истерике.
Пикард успел где-то потерять свой револьвер. Он стоял передо мной, покачиваясь взад-вперед, размахивая левой рукой и готовясь нанести новый удар. Сделав обманный выпад, я ударил его локтем в горло. Ударил с такой силой, с какой еще никогда никого не бил. Но Пикард лишь тряхнул головой и шагнул вперед. Выбросил вперед свой огромный левый кулак, сбив меня с ног в огонь.
Я перекатился, выдыхая из легких чистый дым. Пикард приближался. Он остановился в куче горящих денег. Нагнулся и ударил меня ногой в грудь. В меня словно врезался грузовик. Куртка на мне загорелась. Сорвав ее с себя, я швырнул куртку в Пикарда. Но он просто отмахнулся от нее и занес ногу назад для удара, который должен был меня убить. Вдруг его громадная туша задергалась, словно кто-то принялся бить его по спине молотком. Я увидел Финлея, стреляющего в своего вероломного друга из револьвера, захваченного из полицейского участка. Он всадил Пикарду шесть пуль в спину. Развернувшись, Пикард посмотрел на него. Сделал шаг вперед. Курок револьвера Финлея щелкнул по стреляной гильзе.
Я бросился на четвереньках за огромным израильским пистолетом. Подобрал его с успевшего нагреться бетона и выстрелил Пикарду в затылок. Пуля большого калибра раскроила ему череп. Ноги подогнулись под ним, и он стал падать. Я всадил в него оставшиеся четыре пули до того, как он рухнул на пол.
Схватив Чарли, Финлей побежал через огонь. Я поднял Роско с пола и потащил ее за собой вверх по лестнице, в кабинет, на площадку и вниз по пожарной лестнице, а следом за нами неслось пламя. Мы пролезли в дыру в ограждении. Взяв Роско на руки, я побежал через поле к дереву.
Раскаленный воздух сорвал с ангара крышу, языки пламени взметнулись на сотню ярдов в ночное небо. Повсюду вокруг в воздухе летали обгоревшие однодолларовые купюры. Склад горел как доменная печь.
Я чувствовал жар спиной, а Роско сбивала с нас горящие обрывки банкнотов. Мы добежали до дерева, но не стали останавливаться. Побежали к дороге. Двести ярдов. Сто ярдов. Позади послышался лязг и скрежет рухнувшего ангара. Впереди рядом с «Бентли» стоял Хаббл. Он распахнул задние двери и бросился за руль.
Мы вчетвером втиснулись на заднее сиденье, и Хаббл надавил на газ. Машина рванула вперед, двери захлопнулись. Дети сидели впереди. Оба кричали. Чарли кричала. Роско кричала. Я с каким-то беспристрастным любопытством поймал себя на том, что тоже кричу.
Хаббл промчался милю по шоссе. Остановил машину, и мы высыпали из нее. Столпились кучей, обнимаясь, целуясь, плача. Четверо Хабблов обнялись вместе. Я, Роско и Финлей обнялись вместе. Затем Финлей начал плясать, вопить и смеяться как сумасшедший, забыв свою бостонскую сдержанность. Роско съежилась в моих объятиях. Я смотрел на разгорающийся в миле от нас пожар. Огонь перекинулся на следующий склад.
Начали взрываться мешки с азотными удобрениями и бочки с машинным маслом.
Мы повернулись и смотрели на этот ад. Все семеро, выстроившись неровной цепочкой вдоль дороги. В миле от нас бушевала огненная буря. Огромные языки пламени взлетали вверх на тысячу футов. Взрывы бочек с маслом грохотали снарядами крупного калибра. В ночном небе миллионами оранжевых звезд парили горящие банкноты. Казалось, наступило светопреставление.
— Господи, — ахнул Финлей. — И это сделали мы?
— Это сделал ты, Финлей, — сказал я. — Это ты бросил горящую спичку.
Рассмеявшись, мы обнялись. Мы плясали, смеялись и хлопали друг друга по спине. Мы подбрасывали детей в воздух, обнимали и целовали их. Хаббл обнимал меня и хлопал по спине. Чарли обнимала и целовала меня. Я подхватил Роско на руки и целовал ее долго и страстно, не в силах остановиться. Она обхватила меня ногами за талию и обвила шею руками. Мы целовались так, будто нам суждено умереть, если мы оторвемся друг от друга. Наконец я медленно и осторожно поехал назад в город. Финлей и Роско на переднем сиденье вместе со мной. Четверо Хабблов втиснулись на заднее сиденье.
Как только сзади исчезло зарево горящих складов, впереди показались отблески горящего полицейского участка. Проезжая мимо, я немного сбавил скорость. Пожар разбушевался не на шутку. Здание должно сгореть дотла. Вокруг толпились сотни людей, глазеющих на огонь. Никто даже не пытался его потушить.
Я снова прибавил скорость, и мы пронеслись по притихшему городу. У памятника старику Каспару Тилу я свернул направо на Бекман-драйв. Объехал белую церковь. Проехал милю до ставшего таким знакомым белого почтового ящика у дома номер двадцать пять. Свернул с дороги и попетлял по дорожке. Задержался перед дверью дома ровно настолько, чтобы Хабблы успели выскочить из машины. Развернулся и снова начал петлять по дорожке. Выехал на Бекман-драйв и остановился.
— Финлей, на выход.
Ухмыльнувшись, он вышел из машины. Скрылся в ночи. Я пересек Главную улицу и подъехал к дому Роско. Остановился на обочине. Шатаясь, мы вошли в дом. Протащили по коридору шкаф и прислонили его к выбитой двери. Отгородились от окружающего мира.
