Глава 3
На меня снова надели наручники и отвели в кабинет, отделанный красным деревом. Финлей сел за большой стол перед флагами, под старинными часами. Бейкер устроился в конце стола. Я сел напротив Финлея. Он достал магнитофон. Вытащил спутанные провода. Поставил микрофон между нами. Постучал по нему ногтем. Перемотал пленку назад. Готово.
— Последние двадцать четыре часа, Ричер, — сказал Финлей. — Подробно.
Обоих полицейских переполняло едва сдерживаемое возбуждение. Шаткое обвинение внезапно стало прочным. Их начинал охватывать азарт победы. Мне были знакомы эти признаки.
— Вчера вечером я был в Тампе, — сказал я. — В полночь сел на автобус. Это могут подтвердить свидетели. В восемь часов утра я сошел с автобуса в том месте, где шоссе подходит к автостраде. Если ваш Моррисон говорит, что видел меня в полночь, он ошибается. В это время я находился за четыреста миль отсюда. Больше я ничего не могу добавить. Можете проверить мои слова.
Финлей молча посмотрел на меня. Затем кивнул Бейкеру, и тот открыл желтую кожаную папку.
— Личность жертвы не установлена, — начал Бейкер. — Никаких документов. Бумажника нет. Никаких отличительных примет. Белый мужчина, около сорока лет, очень высокий, бритый наголо. Труп был обнаружен сегодня в восемь часов утра на территории складов у внешней ограды, неподалеку от главных ворот. Он был частично прикрыт листами картона. Мы смогли снять отпечатки пальцев. Результат отрицательный. В базе данных они не числятся.
— Кто он, Ричер? — спросил Финлей.
Бейкер подождал ответа с моей стороны. Ничего не дождался. Я сидел и слушал тихое тиканье старинных часов. Стрелки ползли к половине третьего. Я молчал. Порывшись в папке, Бейкер достал другой лист бумаги. Взглянув на него, он продолжил.
— Жертва получила два выстрела в голову, — сказал он. — Вероятно, из автоматического пистолета небольшого калибра, с глушителем. Первый выстрел был сделан с близкого расстояния, в левый висок, второй — в упор под левое ухо. Судя по всему, пули с мягкими наконечниками, потому что выходные отверстия полностью лишили этого парня лица. Дождь смыл пороховой нагар, но форма ожога предполагает применение глушителя. По-видимому, первый же выстрел стал смертельным. Пули не застряли в черепе. Гильз на месте преступления обнаружено не было.
— Где пистолет, Ричер? — спросил Финлей.
Посмотрев на него, я скорчил гримасу. И ничего не сказал.
— Жертва умерла между половиной двенадцатого и часом ночи, — продолжал Бейкер. — Трупа не было, когда вечерний сторож в половине двенадцатого уходил с дежурства. Он утверждает это с полной определенностью. Труп был обнаружен, когда дневной сторож открывал ворота. Около восьми часов утра. Он увидел, как вы уходите с места преступления, и позвонил нам.
— Кто это был, Ричер? — снова спросил Финлей.
Не обращая на него внимания, я посмотрел на Бейкера.
— Почему до часа ночи? — спросил я.
— Потому что ночью примерно в час начался ливень, — сказал Бейкер. — Асфальт под трупом остался абсолютно сухим. Значит, труп лежал на земле до того, как начался дождь. Согласно медицинскому заключению, жертва была застрелена около полуночи.
Я кивнул. Улыбнулся. Время смерти меня спасет.
— Расскажите, что было дальше, — тихо произнес Финлей.
Я пожал плечами.
— Это вы мне сами расскажете, — сказал я. — Меня там не было. В полночь я находился в Тампе.
Подавшись вперед, Бейкер достал из папки еще один лист.
— А дальше произошло то, что ты спятил, — сказал он. — Сошел с ума.
Я покачал головой.
— В полночь меня там не было, — повторил я. — Я садился на автобус в Тампе. В этом нет ничего сумасшедшего.
Полицейские никак не отреагировали на мои слова. Они оставались угрюмыми.
— Твой первый выстрел его убил, — сказал Бейкер. — Затем ты выстрелил во второй раз, после чего словно обезумел и долго пинал труп ногами. На теле многочисленные травмы, полученные посмертно. Ты его застрелил, после чего превратил труп в месиво. Ты лупил его ногами, что есть силы. На тебя напал приступ безумия. Затем ты успокоился и попытался завалить труп картоном.
Я заговорил не сразу.
— Посмертные травмы? — спросил я.
Бейкер кивнул.
— Что-то страшное, — подтвердил он. — Этот парень выглядит так, словно его сбил грузовик. Все кости переломаны. Но врач говорит, это произошло тогда, когда он уже был мертв. У тебя не все дома, Ричер, это точно, черт побери.
— Кто он? — в третий раз спросил Финлей.
Я молча посмотрел на него. Бейкер прав. Дело становится странным. Очень странным. Неистовая жестокость, приводящая к смертельному исходу, — это уже плохо. Но жестокость по отношению к трупу еще хуже. Мне несколько раз приходилось с этим сталкиваться. И у меня не было никакого желания встретиться еще раз. Но так, как описал случившееся Бейкер, оно вообще не имело смысла.
— Как вы с ним познакомились? — спросил Финлей.
Я смотрел на него. Ничего не отвечая.
— Что такое «pluribus»? — спросил он.
Я пожал плечами. Продолжая хранить молчание.
— Кто это был, Ричер? — снова спросил Финлей.
— Меня там не было, — ответил я. — Я ничего не знаю.
Финлей помолчал.
— Какой номер вашего телефона? — вдруг спросил он.
Я посмотрел на него как на сумасшедшего.
— Финлей, черт побери, о чем вы говорите? — сказал я. — У меня нет телефона. Вы не поняли? Я нигде не живу.
— Я имел в виду сотовый телефон, — сказал Финлей.
— Какой сотовый телефон? У меня нет сотового телефона.
Меня охватила паника. Эти полицейские принимают меня за убийцу. За сумасшедшего бродягу-наемника с сотовым телефоном, разгуливающего по стране и убивающего людей. А затем превращающего трупы в месиво. Связывающегося с какой-то подпольной организацией, наводящей меня на очередную жертву. Всегда в движении.
Финлей наклонился вперед. Протянул мне лист бумаги. Это был обрывок бумаги от компьютерного принтера. Не старый. Покрытый блестящим слоем жира. Такой приобретает бумага, проведшая месяц в кармане. На нем было напечатано подчеркнутое заглавие: «Pluribus». Под ним телефонный номер. Я посмотрел на листок. Не притронулся к нему. Не желаю иметь какие-либо недоразумения с отпечатками пальцев.
— Это ваш номер телефона? — спросил Финлей.
— У меня нет телефона, — повторил я. — Вчера ночью меня здесь не было. Чем больше вы будете приставать ко мне, Финлей, тем больше времени потеряете.
— Это номер сотового телефона, — продолжал он. — Это мы установили точно. Принадлежит компании с центром в Атланте. Но абонента мы сможем установить только в понедельник. Поэтому мы обращаемся к вам, Ричер. Будет лучше, если вы поможете следствию.
Я снова посмотрел на клочок бумаги.
— Где вы это нашли?
Финлей задумался. Решил все же ответить.
— Листок лежал в ботинке вашей жертвы, — сказал он. — Сложенный и спрятанный.
Я долго сидел молча. Мне было страшно. Я чувствовал себя как героиня детской книжки, провалившаяся в нору. Оказавшаяся в незнакомом мире, где все вокруг странное и непонятное. Как Алиса в Стране чудес. Она провалилась в нору? Или сошла не в том месте с автобуса «Грейхаунд»?
Я сидел в удобном, роскошном кабинете. От такого бы не отказался и швейцарский банк. Я находился в обществе двух полицейских. Умных и проницательных профессионалов. Вероятно, на двоих у них не меньше тридцати лет опыта. Хорошо оснащенный и укомплектованный грамотным личным составом полицейский участок. Скорее всего, проблемы с финансированием здесь не стоят. Слабое место — осел Моррисон в кресле начальника, но в целом мне давно не приходилось видеть такой четкой и слаженной организации. Но они со всех ног бегут в тупик. Все, похоже, убеждены в том, что земля плоская. А небо над Джорджией — это огромный купол, закрепленный у них над головой. Я был единственным, кто знал, что земля круглая.
— Два момента, — наконец сказал я. — Этот человек был застрелен в упор из автоматического пистолета с глушителем. Первый выстрел был смертельным, второй контрольным. Гильз нет. О чем это говорит? Работал профессионал?
Финлей молчал. Его основной подозреваемый обсуждал с ним дело как с коллегой. Как следователь он не должен был это допустить. Он должен был меня остановить. Но ему хотелось меня выслушать. Я буквально видел, как он спорит с самим собой. Финлей сидел совершенно неподвижно, но его мысли возились, будто котята в мешке.
— Продолжайте, — в конце концов сказал он.
Торжественно, словно делая мне одолжение.
— Это была казнь, Финлей, — сказал я. — Не ограбление и не ссора. Хладнокровная и хирургически точная казнь. Никаких улик на месте преступления. То есть опытный профессионал, ползающий с фонариком и подбирающий гильзы.
— Продолжайте, — повторил он.
— Выстрел в упор в левый висок, — сказал я. — Возможно, жертва находилась в машине. Убийца говорит с ней в окно, затем поднимает пистолет. Бух! После чего он наклоняется в салон и делает второй выстрел. Потом подбирает стреляные гильзы и уходит.
— Уходит и все? — удивился Финлей. — А как насчет остального? Вы хотите сказать, был и второй — сообщник!?
Я покачал головой.
— Их было трое, — сказал я. — Это же очевидно, правда?
— Почему трое? — спросил Финлей.
— Но абсолютный минимум — двое, верно? — настаивал я. — Как жертва попала на склад? Приехала на машине, не так ли? Слишком далеко до чего бы то ни было, чтобы идти пешком. В таком случае, где же машина? Убийца также не пришел пешком. Так что абсолютный минимум — это двое. Они приехали вместе и уехали по отдельности, один на машине убитой жертвы.
— Но? — продолжал Финлей.
— Но улики указывают на то, что было минимум три человека, — сказал я. — Взгляните с точки зрения психологии. Вот ключ к разгадке. Человек, аккуратно всаживающий пулю небольшого калибра из пистолета с глушителем в голову жертвы и делающий контрольный выстрел, вряд ли вдруг обезумеет и начнет пинать ногами труп, верно? А потом вдруг успокоится и попытается укрыть труп старым картоном. Перед вами три различных поступка, Финлей. Так что вы имеете дело как минимум с тремя людьми.
Финлей пожал плечами.
— Может быть, все же с двумя, — заметил он. — Возможно, прятал труп убийца — потом.
— И не надейтесь, — возразил я. — Он не стал задерживаться на месте преступления. Ему пришлась бы не по душе дикая и совершенно бессмысленная жестокость. К тому же, оставаясь на месте убийства, он рисковал, что его могут случайно увидеть. И еще. Если бы такой человек заметал за собой следы, он сделал бы это как надо. Не оставил бы труп там, где его нашел первый появившийся человек. Так что вы имеете дело с тремя разными людьми.
Финлей задумался.
— Ну и? — сказал он.
— Ну и которым из них являюсь я? — спросил я. — Убийцей, маньяком или идиотом, прячущим тело?
Финлей и Бейкер переглянулись. Ничего мне не ответили.
— Ладно, кем бы я ни был, что, по-вашему, произошло на складе? — продолжал я. — Я приезжаю туда с двумя дружками, в полночь мы убиваем этого типа, после чего мои дружки уезжают, а я решаю остаться здесь? Почему? Это же чушь, Финлей.
Он молчал. Думал.
— У меня нет двух дружков, — сказал я. — И машины. Так что в лучшем случае вы можете сказать, что жертва пришла туда пешком, как и я. Мы встретились, я очень аккуратно, профессионально застрелил этого человека, подобрал гильзы, вынул у него бумажник, но забыл обыскать ботинки. После этого спрятал оружие, глушитель, фонарик, сотовый телефон, гильзы, бумажник и все остальное. Затем вдруг совершенно поменял характер и принялся пинать труп ногами как сумасшедший. После этого снова полностью поменял характер и предпринял бессмысленную попытку спрятать труп. А потом просидел где-то восемь часов под дождем и пошел пешком в город. Это лучшее, что вы можете придумать. И это полнейшая чушь, Финлей. Потому что, черт побери, зачем мне ждать восемь часов под дождем рассвета, чтобы уйти с места преступления?
Финлей долго смотрел на меня.
— Я не знаю, — наконец сказал он.
Такой человек как Финлей не делает подобного признания без внутренней борьбы. Казалось, из него вышел весь воздух.
Дело, которое он вел, оказалось полной чушью, и Финлей это понял. Но у него были серьезные проблемы с показаниями его собственного шефа. Он не мог прийти к своему начальнику и сказать: «Моррисон, ты мешок с дерьмом». И он не мог заняться разработкой альтернативной версии, раз босс преподнес ему подозреваемого на блюдечке. Финлей мог проверить мое алиби. Этим он мог заниматься. Никто не сможет обвинить его в излишней старательности. А затем в понедельник он начнет все сначала. Поэтому Финлей чувствовал себя так отвратительно: он потеряет совершенно впустую семьдесят два часа. К тому же, впереди его ждала еще одна серьезная проблема. Ему придется сказать своему начальнику, что я не мог быть на месте преступления в полночь. Он должен будет вежливо вытянуть из жирного Моррисона отказ от своих показаний. Это очень трудно, когда ты новичок, проработавший всего шесть месяцев. А тот, с кем ты имеешь дело, — полный осел и твой прямой начальник. Проблемы со всех сторон, поэтому Финлей чувствовал себя хуже некуда. Он молчал, тяжело дыша и пытаясь решить, как быть дальше. Пора ему помочь.
— Телефонный номер, — сказал я. — Как вы определили, что это сотовый номер?
— По коду, — подтвердил Финлей. — Вместо кода района у него префикс выхода в сотовую сеть.
— Отлично, — продолжал я. — Но вы не можете установить, кому принадлежит этот номер, потому что списка абонентов сотовой сети у вас нет, а управление сети отказывается вам помочь, верно?
— Они потребовали санкцию прокурора, — признался Финлей.
— Но вы хотите узнать, кому принадлежит этот номер, так? — сказал я.
— Вы знаете, как это сделать без ордера?
— Возможно, — сказал я. — Почему бы просто не позвонить по этому номеру и не узнать, кто ответит?
Им это в голову не пришло. Наступила тишина. Полицейские были смущены. Они старались не смотреть друг на друга. И на меня. Молчание.
Бейкер решил умыть руки и оставить Финлея отдуваться одного. Собрав бумаги, он жестом показал, что собирается пойти поработать. Кивнув, Финлей его отпустил. Бейкер встал и вышел. Закрыл за собой дверь очень тихо. Финлей открыл рот. И молча закрыл его. Ему хотелось спасти свое лицо. Очень хотелось.
— Это номер сотового телефона, — сказал он наконец. — Даже если я по нему позвоню, я все равно не смогу установить, кому он принадлежит и где находится этот человек.
— Послушайте, Финлей, — сказал я. — Мне наплевать, кому принадлежит этот номер. Меня интересует только то, кому он не принадлежит. Понятно? Это не мой телефон. Так что позвоните по нему, и вам ответит какой-нибудь Джон такой-то из Атланты или Джейн такая-то из Чарльстона. И вы убедитесь, что это не мой телефон.
Финлей посмотрел на меня. Побарабанил пальцами по крышке стола. Ничего не сказал.
— Вы же знаете, как поступить, — продолжал я. — Позвоните по этому номеру, наплетите какую-нибудь чушь о технических неполадках или неоплаченном счете, ошибке компьютера, и заставьте того, кто вам ответит, назвать свои имя и адрес. Давайте, Финлей, шевелитесь, вы же следователь, черт побери!
Склонившись над столом, он потянулся за бумажкой с номером. Пододвинул ее к себе длинными коричневыми пальцами. Повернул так, чтобы удобнее было читать, и снял трубку. Набрал номер. Нажал клавишу громкой связи. Кабинет наполнился громкими гудками. Пронзительный, настойчивый звук. Он оборвался. Кто-то ответил на звонок.
— Пол Хаббл, — произнес мужской голос. — Чем могу вам помочь?
Южный акцент. Уверенный тон. Этот человек привык разговаривать по телефону.
— Мистер Хаббл? — переспросил Финлей, хватая ручку и записывая фамилию. — Добрый день. Вам звонят из телефонной компании, отделение мобильной связи. Старший инженер смены. К нам поступило сообщение, что ваш номер неисправен.
— Неисправен? — ответил голос. — По-моему, у меня все в порядке. Я ни на что не жаловался.
— С исходящими звонками действительно все в порядке, — продолжал Финлей. — Проблемы могут возникнуть с входящими звонками, сэр. Я сейчас подключил к линии измеритель уровня сигнала, сэр, и его показания действительно очень низкие.
— А я вас слышу прекрасно, — сказал голос.
— Алло! — громко произнес Финлей. — Вы все время пропадаете, мистер Хаббл. Алло? Вы бы очень мне помогли, сэр, сообщив свое точное местонахождение — понимаете, чтобы я мог сопоставить его с нашими ретрансляционными станциями.
— Я нахожусь у себя дома, — произнес голос.
— Хорошо. — Финлей снова взял ручку. — Вы не могли бы уточнить свой адрес?
— А разве у вас нет моего адреса? — насмешливо поинтересовался голос. — Вы же каждый месяц присылаете мне счет.
Финлей посмотрел на меня. Я усмехнулся. Он состроил гримасу.
— Сэр, я работаю в техническом отделе, — сказал Финлей. Тоже насмешливым тоном. Два добродушных человека спорят по вопросам техники. — Сведения об абонентах находятся в другом месте. Конечно, я могу их запросить, но на это уйдет время — вы же знаете, как это бывает. Кроме того, сэр, пока определитель уровня сигнала подключен к линии, вам придется непрерывно говорить, чтобы я мог контролировать качество связи. Так что если у вас нет желания называть свой адрес, вам придется прочитать вслух любимое стихотворение.
Крошечный динамик передал смех человека по фамилии Хаббл.
— Ну, хорошо, проверка связи, проверка связи, — произнес голос. — Говорит Пол Хаббл, находящийся у себя дома, то есть в доме номер двадцать пять по Бекман-драйв, повторяю: дом ноль-два-пять, Бекман-драйв, в добром старом Маргрейве, произношу по буквам: М-А-Р-Г-Р-Е-Й-В, штат Джорджия, Соединенные Штаты Америки. Ну, как уровень моего сигнала?
Финлей не отвечал. На его лице отразилось беспокойство.
— Алло! — спросил голос. — Вы меня слышите?
— Да, мистер Хаббл, — сказал Финлей. — Я вас слышу. Кажется, никаких проблем с вашим номером нет, сэр. Полагаю, просто ложная тревога. Благодарю вас за помощь.
— Ничего страшного, — ответил человек по фамилии Хаббл. — Если что, звоните еще.
Связь оборвалась, и комната наполнилась короткими гудками. Финлей положил трубку на аппарат. Откинулся назад и уставился в потолок. Заговорил сам с собой.
— Проклятие, — сказал он. — Здесь, у нас в городе. Черт побери, кто такой этот Пол Хаббл?
— Вы его не знаете? — спросил я.
Финлей посмотрел на меня. Огорченно. Словно он успел совсем про меня забыть.
— Я здесь всего полгода. Еще не успел со всеми познакомиться.
Подавшись вперед, Финлей нажал на кнопку звонка. Пригласил Бейкера.
— Ты что-нибудь можешь сказать о некоем Хаббле? — спросил у него Финлей. — Пол Хаббл, живет здесь, в Маргрейве, дом двадцать пять по Бекман-драйв?
— Пол Хаббл? — переспросил Бейкер. — Ну да. Живет там, где ты и сказал, с самого рождения. Человек семейный. Его хорошо знает Стивенсон, они вроде как родственники. Дружат. Вместе ходят в спортивный клуб. Хаббл банкир. Ворочает большими деньгами, работает в Атланте. В каком-то крупном банке. Я время от времени встречаю его в городе.
Финлей пристально посмотрел на своего коллегу.
— Это тот, кому принадлежит номер телефона, — сказал он.
— Хаббл? Из Маргрейва? Вот те на!
Финлей снова повернулся ко мне.
— Полагаю, сейчас вы скажете, что никогда не слышали о таком человеке, так? — спросил он.
— Я действительно никогда о нем не слышал, — подтвердил я.
Покачав головой, Финлей повернулся к Бейкеру.
— Отправляйся-ка ты к этому Хабблу и вези его сюда, — сказал он. — Бекман-драйв, дом номер двадцать пять. Бог его знает, какое он имеет ко всему этому отношение, но нам надо с ним поговорить. Ты будь с ним поаккуратней, быть может, он тут совсем ни при чем.
Снова посмотрев на меня, Финлей вышел. Захлопнул за собой массивную дверь. Протянув руку, Бейкер выключил магнитофон. Вывел меня из кабинета. Проводил назад в камеру. Вошел вместе со мной и снял наручники. Повесил их себе на ремень. Вышел из камеры и закрыл дверь. Привел в действие электрический замок. Засовы вошли в гнезда. Он собрался уходить.
— Эй, Бейкер, — окликнул его я.
Он вернулся назад. Посмотрел на меня. Недружелюбно.
— Я хочу есть, — сказал я. — И выпить кофе.
— Вас накормят в тюрьме штата, — ответил он. — Автобус прибудет в шесть вечера.
С этими словами Бейкер ушел. Ему предстояло поехать за каким-то Хабблом. Он обратится к нему очень вежливо. Извинившись, попросит съездить вместе с ним в участок. Финлей тоже рассыплется перед ним в извинениях. Пока я буду торчать в клетке, Финлей будет учтиво спрашивать Хаббла, почему номер его телефона был обнаружен в ботинке убитого.
Мое пальто по-прежнему лежало скатанным на полу камеры. Я его встряхнул и надел. Мне снова стало холодно. Я засунул руки в карманы. Прислонился к прутьям решетки и попробовал снова начать читать газету, просто чтобы чем-то заняться. Но я не понимал смысла прочитанного. Я думал о том типе, на глазах у которого его напарник убил человека выстрелом в голову. Который затем схватил безжизненное тело и принялся пинать ногами. С таким бешенством, что переломал трупу все кости. Я стоял и думал о том, что, как я надеялся, осталось у меня позади. О том, о чем я не хотел больше думать. В конце концов, я бросил газету на пол и попробовал думать о чем-то другом.
Я обнаружил, что если прижаться к решетке в переднем углу камеры, мне будет виден весь общий зал. Столик дежурного и то, что было за стеклянными дверями. На улице ярко светило горячее солнце. Похоже, там уже снова стало сухо и пыльно. Ливень ушел куда-то далеко. В здании царила прохлада, освещенная люминесцентными лампами. Дежурный сержант стучал на компьютере, заполняя базу данных. Мне было видно то, что находилось у него под столом. То, что не предназначалось для взоров посторонних. Аккуратные ячейки с бумагами и жесткими скоросшивателями. Целая секция баллончиков со слезоточивым газом. Ружье. Кнопка объявления общей тревоги. За сержантом сидела женщина в форме, которая брала у меня отпечатки пальцев, и тоже оживленно стучала по клавишам. В просторном помещении было тихо, однако оно вибрировало напряжением идущего полным ходом следствия.
