Глава 23

Детали. Сбор улик. Наблюдение. Это основа любого дела. Необходимо занять место и смотреть долго и пристально, чтобы увидеть все что нужно. Пока Роско будет варить кофе для Чарли Хаббл, а Финлей будет сидеть в кабинете, отделанном красным деревом, я собирался следить за тем, что происходит на складе Клинера. Долго и пристально, до тех пор, пока не пойму, что именно там происходит. Возможно, на это мне потребуется двадцать четыре часа. Возможно, Роско вернется раньше меня.

Сев в «Бентли», я проехал четырнадцать миль до развилки. Сбросил скорость, проезжая мимо складов. Первым делом нужно найти наблюдательный пункт. Дорога для машин, заезжающих на автостраду чтобы ехать на север, ныряет под дорогой для машин, съезжающих с автострады. Получается своеобразный низкий тоннель. Верхнее дорожное полотно поддерживают широкие бетонные опоры. Я решил устроиться за одной из этих опор. Я буду скрыт в полумраке, а небольшое возвышение откроет вид на все склады. Вот где будет мой наблюдательный пункт.

Разогнав «Бентли», я поднялся на автостраду и поехал на север в Атланту. Мне потребовался час. Я внимательно смотрел по сторонам. Искал квартал дешевых магазинов и нашел его без труда. Увидел нужную улицу. Автосервис, оптовая продажа бильярдных столов, подержанная офисная мебель. Я остановился перед магазином торгового оборудования. Напротив были два магазинчика товаров первой необходимости. Я зашел в левый.

Дверь привела в действие колокольчик. Продавец за прилавком поднял голову. Обычный продавец. Белый, с черной бородой, в камуфляже, высоких ботинках. В левом ухе большое золотое кольцо. Он был похож на пирата. Может быть, служил в армии. Может быть, просто хотел сделать вид, что служил. Продавец приветливо кивнул.

У него имелось все, что было мне нужно. Я выбрал оливковые камуфляжные штаны и рубашку. Нашел камуфляжную куртку, в которую смог влезть. Тщательно осмотрел карманы. Мне нужно спрятать «Дезерт Игл». Затем я отложил фляжку и приличный полевой бинокль. Оттащил все к кассе. Достал пачку сотенных купюр. Бородатый продавец посмотрел на меня.

— Еще мне не помешает дубинка, — сказал я.

Продавец еще раз посмотрел на меня и на пачку сотенных. Нырнул под прилавок и достал довольно тяжелую коробку. Я выбрал толстую дубинку длиной около девяти дюймов. Это была кожаная трубка, сплюснутая с одной стороны, чтобы удобнее держать. Внутри слесарная пружина. Такие засовывают в трубы, перед тем как их гнуть. Трубка набита свинцовой дробью. Эффективное оружие. Я кивнул. Расплатился и вышел из магазина. Когда я закрывал дверь, колокольчик зазвонил снова.

Проехав на «Бентли» еще пару сотен ярдов, я остановился перед автосервисом, обещавшим тонирование стекол. Посигналив, дождался, что из двери высунулся мастер.

— Вы сможете тонировать стекла этой машины? — спросил я.

— Вот этой? Конечно. Я могу тонировать все, что угодно.

— И сколько времени это займет?

Мастер подошел к «Бентли» и провел пальцем по шелковистой обшивке салона.

— Такая машина нуждается в первоклассной работе, — сказал он. — Потребуется дня два, а то и три.

— Сколько?

Мастер погладил сверкающий капот, шумно втянув воздух сквозь зубы. Так поступают все автомеханики, когда их спрашивают о цене.

— Пара сотен, — наконец сказал он. — Столько будет стоить первоклассная работа, а меньшего такая машина не заслуживает.

— Я заплачу двести пятьдесят, — сказал я. — За лучше, чем первоклассную работу, и вы одолжите мне свою машину на эти два-три дня, хорошо?

Снова шумно втянув воздух, мастер похлопал по крыше.

— Договорились, дружище.

Сняв ключи от «Бентли» с кольца Чарли, я поменял английский лимузин на восьмилетний «Кадиллак» цвета авокадо. Ездил он весьма прилично и был настолько неприметным, насколько это возможно. «Бентли» — прекрасная машина, но совсем не то, что мне было нужно для мобильного наблюдения. Она наоборот привлекает к себе всеобщее внимание.

Выехав из Атланты, я остановился на заправке. Залил большой бензобак «Кадиллака» до краев и купил шоколадных батончиков, орешков и несколько бутылок воды. Затем воспользовался туалетной кабинкой, чтобы переодеться. Надел обмундирование армейского образца, а свою старую одежду выкинул в мусорный контейнер. Вернулся к машине. Положил «Дезерт Игл» в продолговатый внутренний карман новой куртки. Готовый и запертый. Насыпал горсть патронов в верхний наружный карман. Положил нож Моррисона с выкидным лезвием в левый боковой карман, а дубинку в правый.

Орешки и батончики я распределил по остальным карманам. Налил воду во фляжку и принялся за работу. Мне потребовался еще час на то, чтобы вернуться в Маргрейв. Я направил старый «Кадиллак» направо по развязке, повернув на север. Сдал сотню ярдов назад и остановился на ничейной территории, между двумя апаррелями. Там, где меня не увидят те, кто съезжает с автострады и заезжает на нее. «Кадиллак» увидят только те, кто будет проноситься по автостраде мимо Маргрейва. А им до меня не будет никакого дела.

Я открыл крышку капота. Запер машину и оставил ее так. Она стала буквально невидимой. Сломавшийся старый седан на обочине. Зрелище настолько обыденное, что его не замечаешь. Затем я перелез через невысокую бетонную ограду у развилки. Спустился вниз по крутой насыпи. Побежал на юг. Бежал до тех пор, пока не укрылся в невысоком тоннеле. Пробежал под широкой лентой автострады и спрятался за бетонной опорой. У меня над головой проезжали грузовики, спускавшиеся с автострады на шоссе к Маргрейву. Ревели двигатели, машины устремлялись к складам Клинера.

Я устроился поудобнее за бетонной опорой. Наблюдательный пункт я выбрал отлично. Ярдов двести по горизонтали, футов тридцать по вертикали. Передо мной словно раскрывалась диорама. Бинокль оказался очень приличным. На территории складов стояли четыре отдельных здания. Внешне одинаковые, выстроившиеся в линейку, под небольшим углом относительно того места, где я находился. Вся территория была обнесена серьезной оградой. Обилие колючей проволоки. Все четыре здания имели отдельные заборы. В каждом внутреннем заборе были ворота. Ворота в наружной ограде выходили на дорогу, ведущую к шоссе. На складах кипела бурная деятельность.

Первое здание было совершенно безобидным. Широкие ворота распахнуты настежь. Туда въезжали и выезжали машины местных фермеров. Погрузка и разгрузка проходила у всех на виду. Прочные холщовые мешки, чем-то набитые. Быть может, сельскохозяйственная продукция, быть может, семена или удобрения. То, что нужно фермерам. Я понятия не имел, что именно. Но никакой тайны. Все машины были местными.

На всех номера Джорджии. Ничего крупного, что могло бы пересечь всю страну на север или на запад. Первый склад был чист, это не вызывало сомнений.

То же самое можно было сказать про второй и третий склады. Там ворота также были распахнуты настежь. Вся деятельность проходила во дворе, на глазах у всех. Никакой тайны. Машины другие, но все местные. Я не смог разобрать, что они возили. Возможно, мелкие партии товаров в местные магазинчики. А может быть, какую-то продукцию. На третьем складе я заметил большие бочки. И также ничего подозрительного.

Четвертый склад оказался тем, что я искал. Он был последним в ряду. Идеально выбранное место. Логичное. Четвертый склад был загорожен оживленной суматохой первых трех. А так как он был последним, то местным фермерам не приходилось проезжать мимо него. Никто в него не заглядывал. Идеальное место. Определенно, это было как раз то, что я искал. Позади склада, ярдах в семидесяти пяти, в поле стояло расщепленное дерево. То самое, которое Роско узнала на фотографии Столлера, Хаббла и желтого грузовика. Если фотограф находился во дворе, дерево как раз должно было попасть в край кадра. Я понял, что это то самое место.

Широкие ворота склада были закрыты. Ворота в ограде были закрыты. Рядом с ними дежурили двое охранников. Даже с расстояния в двести ярдов в бинокль были видны их бдительные взгляды и настороженность движений. Эти охранники действительно несли службу. Какое-то время я следил за ними. Они расхаживали вдоль ограды, но больше ничего не происходило. Тогда я перенес свое внимание на шоссе. Стал ждать грузовик, направляющийся на четвертый склад.

Ждать пришлось долго. Коротая время, я стал петь. Перебрал все известные мне варианты «Смятения души». Эту песню исполняют абсолютно все. Она считается народной. Никто не знает ее автора. Никто не знает, откуда она появилась. Возможно, пришла из дельты Миссисипи. Это песня для тех, кто не может сидеть на месте. Хотя, быть может, так было бы лучше. Для таких, как я. Я провел в Маргрейве почти целую неделю. Так долго по своей воле я еще нигде не задерживался. Наверное, я останусь здесь навсегда. Вместе с Роско, потому что нам вдвоем очень хорошо. Я уже начинал представлять будущее рядом с ней. Оно мне нравилось.

Но возникнут кое-какие проблемы. Когда поток грязных денег Клинера иссякнет, Маргрейв развалится. Оставаться будет негде. Мне снова придется кочевать. Как пелось в той песне, что звучала у меня в голове. Народная песня. Написанная словно про меня. В глубине души я считал, что ее сочинил Слепой Блейк. Ему пришлось побродить по свету. Он проходил по этому самому месту, только тогда вместо бетонных опор здесь стояли раскидистые деревья. Шестьдесят лет назад Слепой Блейк шел по дороге, за которой я сейчас наблюдал, и, возможно, пел песню, которую я сейчас пел.

Эту старинную песню пели мы с Джо. Так мы шутили над кочевой армейской жизнью нашей семьи. Мы вылезали из транспортного самолета неизвестно где и приезжали в пустой барак. И через двадцать минут начинали петь эту песню. Как будто мы уже успели здесь пожить и были готовы снова тронуться в путь. Я прислонился к бетонной опоре и пел эту песню, за себя и за брата.

Мне потребовалось тридцать пять минут, чтобы исполнить все вариации, один раз за себя и один раз за Джо. За это время на склады приехало с полдюжины машин. Все местные. Запыленные грузовики с номерами Джорджии. Ничего покрытого грязью дальних странствий. Ничего, направляющегося к четвертому складу в глубине. Я негромко пел в течение тридцати пяти минут и так и не получил никакой информации.

Но зато мне достались аплодисменты. Допев последний вариант, я услышал насмешливые хлопки, доносящиеся из полумрака за спиной. Обернувшись, я всмотрелся в темноту. Хлопки затихли, и я услышал шаркающие звуки. Разглядел смутный силуэт приближающегося ползком мужчины. Силуэт приобрел конкретные очертания. Бродяга. Длинные спутанные волосы, несколько слоев надетой друг на друга одежды. Глаза, ярко горящие на сморщенном грязном лице. Бродяга остановился в некотором отдалении от меня.

— Кто ты такой, черт побери? — спросил я.

Смахнув с лица занавес волос, бродяга ухмыльнулся.

— А ты кто такой, черт побери? Заявился ко мне домой и воешь?

— Это твой дом? — спросил я. — Ты здесь живешь?

Поднявшись на корточки, бродяга пожал плечами.

— Временно. Последний месяц. А ты имеешь что-то против?

Я покачал головой. Я ничего не имел против. Этот человек должен был где-то жить.

— Извини, что потревожил тебя, — сказал я. — До ночи я отсюда уйду.

До моего носа дошел запах бродяги. Ничего хорошего. Он пах так, словно провел в дороге всю свою жизнь.

— Оставайся сколько хочешь, — сказал бродяга. — Мы как раз решили перебираться отсюда. Жилище освобождается.

— Мы? — переспросил я. — Ты здесь не один?

Бродяга как-то странно посмотрел на меня. Обернулся и указал в пустоту за собой. Там никого не было. Мои глаза уже успели привыкнуть к темноте. Тоннель просматривался до самого конца, до следующей насыпи. Ничего.

— Со мной моя семья, — продолжал бродяга. — Мы рады познакомиться с тобой. Но нам пора двигаться дальше.

Протянув руку в темноту, он достал вещмешок армейского образца. С вытертой надписью: «Рядовой первого класса такой-то», с личным номером и обозначением части. Закинув мешок за спину, бродяга пополз прочь.

— Подожди, — окликнул его я. — Ты был здесь на прошлой неделе? В четверг?

Остановившись, бродяга полуобернулся.

— Я прожил здесь целый месяц. В прошлый четверг ничего не видел.

Я посмотрел на него, на его вещмешок. Солдат. Солдаты никогда не вызываются добровольно что-либо делать. Это основное правило. Поэтому я опустился на бетон и достал из кармана шоколадный батончик. Завернул его в стодолларовую бумажку. Бросил бродяге. Поймав батончик, он убрал его в карман. Молча кивнул.

— Так что ты не видел в прошлый четверг? — спросил я.

Он пожал плечами.

— Я ничего не видел. Это истинная правда. Но моя жена видела. Она много чего видела.

— Хорошо, — медленно произнес я. — Ты не спросишь у нее, что она видела?

Он кивнул. Обернулся и зашептал, разговаривая с пустотой. Снова повернулся ко мне.

— Моя жена видела инопланетян, — сказал бродяга. — Вражеский звездолет, замаскированный под сверкающий черный грузовичок. Из него вылезли два инопланетянина, переодетые людьми. Затем жена увидела огни в небе. Дым. Спускается космический корабль, превращается в большую машину, выходит командующий звездной флотилией, одетый полицейским, короткий жирный тип. Потом с шоссе сворачивает белая машина, но на самом деле это приземляется звездный истребитель. В нем двое, тоже на вид земляне, пилот и второй пилот. Они устраивают танец, прямо перед воротами, так как они прибыли из другой галактики. Жена говорит, это было восхитительно. Она любит такие вещи. Видит их повсюду, где бы ни появилась.

Бродяга кивнул. Он говорил искренне.

— Я все пропустил. — Он махнул в пустоту за собой. — Надо было искупать малышку. Но моя жена все видела. Она такое любит.

— Она ничего не слышала? — спросил я.

Бродяга передал мой вопрос жене. Услышал ее ответ и покачал головой, словно я был сумасшедшим.

— Инопланетяне не издают никаких звуков, — сказал он. — Но второго пилота изрешетили из шоковых бластеров, и он приполз сюда. Умер от потери крови на том самом месте, где ты сейчас сидишь. Мы пытались ему помочь, но если рана нанесена шоковым бластером, тут уж ничего не поделаешь, правда? В воскресенье его забрали санитары.

Я кивнул. Бродяга пополз прочь, таща за собой вещмешок. Проводив его взглядом, я снова занял место за опорой. Стал наблюдать за дорогой, размышляя по поводу рассказа жены бродяги. Показания свидетеля. Верховный суд они бы не убедили, но я, черт побери, ему поверил. В конце концов, это мой родной брат прилетел на звездном истребителе и исполнил танец у ворот склада.

Прошел еще час, прежде чем я увидел что-то интересное. Я успел съесть один батончик и выпил почти пинту воды. Я сидел и ждал. На шоссе появился грузовик приличных размеров, направляющийся на юг. Приблизившись к воротам склада, машина сбросила скорость. В бинокль я разобрал номера штата Нью-Йорк. Грязно-белые прямоугольники. Грузовик прокатился по гравийной дорожке и остановился перед четвертыми воротами. Охранники распахнули ворота и подали знак заезжать. Грузовик снова остановился, и охранники закрыли за ним ворота. Водитель сдал задом к воротам склада. Вышел из машины. Один из охранников залез в кабину грузовика, другой поднял створку ворот. Грузовик заехал задом в здание, и ворота опустились. Водитель из Нью-Йорка остался во дворе, потягиваясь на солнце. Вот и все. От начала до конца около тридцати секунд. Не привлекая лишнего внимания.

Я ждал и смотрел. Грузовик пробыл внутри восемнадцать минут. Затем ворота снова поднялись, и охранник выехал на улицу. Ворота сразу же опустились, и охранник выпрыгнул из кабины. Парень из Нью-Йорка занял место за рулем, а охранник побежал открывать ворота. Грузовик выехал на шоссе. Повернул на север и проехал в двадцати ярдах от того места, где я стоял, прислонясь к бетонной опоре. Грузовик с ревом поднялся на автостраду и влился в поток машин, направляющихся на север.

Почти сразу же второй грузовик, покинув поток машин с севера, съехал на шоссе. Такой же, как и первый. Тот же тип, те же размеры, та же грязь дальней дороги. Грузовик затрясся на дороге к складам. Я прильнул к окулярам бинокля. Номера Иллинойса. Грузовик прошел через тот же ритуал. Остановился у ворот. Подал задом к воротам склада. Охранник сменил водителя. Ворота поднялись ровно настолько, чтобы заглотить грузовик в темноту склада. Быстро и эффективно. Опять около тридцати секунд, от начала и до конца. Все в строгой тайне. Водителей-дальнобойщиков не допускают в склад. Им приходится ждать на улице.

Машина из Иллинойса была обслужена быстрее. Шестнадцать минут. Водитель занял место за рулем и выехал на автостраду. Проехал в двадцати ярдах от меня.

Наша теория гласила, что машины загружаются из запасов и направляются на север. В большие города. Пока все шло в соответствии с теорией. Я не находил в ней никаких изъянов.

В течение следующего часа ничего не происходило. Четвертый склад оставался заперт. Я страдал от безделья. Начинал жалеть о том, что бродяга ушел. Можно было бы поболтать с ним. Наконец я увидел третий грузовик. Подняв бинокль, я различил номера Калифорнии. Тот же тип, грязно-красный. Машина свернула с шоссе и направилась в дальнюю часть склада. Обряд слегка изменился. Грузовик въехал в ворота, но на этот раз водитель не менялся. По-видимому, этот парень имел право заглянуть внутрь склада. Опять ожидание. Двадцать две минуты. Ворота поднялись, и машина выехала во двор. Направилась к автостраде.

Я принял молниеносное решение. Пора ехать. Я хотел заглянуть в кузов одного из этих грузовиков. Поэтому я вскочил на ноги, схватил бинокль и фляжку. Пробежал по тоннелю на север. Взобрался по крутому откосу и спрыгнул с ограды. Поспешил к «Кадиллаку». Захлопнул капот и сел за руль. Завел двигатель и тронулся. Влился в поток, дал полный газ и понесся на север.

По моим расчетам, красный грузовик опередил меня минуты на три-четыре. Не больше. Я разогнал большой старый «Кадиллак» и помчался на большой скорости. Я надеялся, что нагоняю грузовик. Через несколько миль он показался впереди. Сбросив скорость, я пристроился за ним на безопасном расстоянии, ярдах в трехстах. Между нами было не меньше полдюжины машин. Я немного успокоился. Согласно теории «канделябра», выдвинутой Роско, мы держали путь в Лос-Анджелес.

Мы не спеша катили на север. Скорость не больше пятидесяти миль в час. Бензобак «Кадиллака» был почти полон. Хватит миль на триста, быть может, на триста пятьдесят. А при такой скорости, возможно, и дальше. Только бы не прибавлять скорость. Если прибавить обороты изношенному восьмилетнему восьмицилиндровому двигателю, он станет жрать горючее быстрее, чем поднимается пена над кофеваркой. Но равномерное неторопливое движение позволит мне проехать приличное расстояние без дозаправки. Быть может, даже четыреста миль. Достаточно, чтобы добраться до Мемфиса.

Мы ехали вперед. Грязный красный грузовик маячил в трехстах ярдах передо мной, большой и неуклюжий. У южной окраины Атланты он повернул налево. Приготовился к броску на запад, через всю страну. Пока что теория распределения подтверждалась. Сбросив скорость, я еще немного отстал. Не хотел, чтобы у водителя возникли какие-то подозрения. Но, судя по тому, как грузовик перестраивался из ряда в ряд, водитель почти не использовал зеркала заднего вида. Я снова сократил разделявшее нас расстояние.

Красный грузовик ехал вперед. Я держался в восьми машинах за ним. Время шло. Вечерело. Я пообедал шоколадным батончиком, запив его водой. С радио у меня ничего не получилось. Это была какая-то хитроумная японская штучка. Судя по всему, владелец автомастерской снял его с другой машины. А может быть, приемник был краденый. У меня мелькнула мысль, как продвигается тонирование стекол «Бентли». Интересно, что скажет Чарли Хаббл, получив свою машину назад с черными стеклами. Впрочем, вероятно, это будет не самое тяжелое испытание, выпавшее на ее долю. Мы ехали вперед.

Так мы проехали почти четыреста миль. Восемь часов. Мы покинули Джорджию, пересекли Алабаму и въехали в северо-восточный угол Миссисипи. Стало темно. Осеннее солнце опустилось за горизонт далеко впереди. Машины зажгли фары. Несколько часов мы ехали в темноте. Мне начинало казаться, что я преследую красный грузовик всю свою жизнь. Наконец около полуночи он начал сбавлять скорость. Еще через полмили свернул на стоянку для дальнобойщиков. Городок по имени Миртл. По моему мнению, до границы Теннесси осталось еще шестьдесят миль. Я тоже свернул на стоянку. Поставил «Кадиллак» подальше от грузовика.

Водитель вышел из машины. Высокий плотный парень. Крепкая шея и широкие накаченные плечи. Смуглый, лет под тридцать. Руки длинные, как у обезьяны. Я его узнал.

Это был сын Клинера. Полный психопат. Я следил за ним. Он остановился в темноте, окружающей грузовик, зевнул, потянулся. Глядя на него, я представил его в четверг ночью, у ворот склада, исполняющего танец.

Заперев грузовик, мальчишка Клинер направился к домикам. Выждав немного, я пошел следом за ним. Как я и предполагал, он зашел в туалет. Я задержался у газетного киоска на ярко освещенной площадке, следя за дверью. Затем Клинер-младший заглянул в столовую. Уселся за столик, снова потянулся. Принялся неторопливо изучать меню, собираясь поужинать. Я решил, что это займет у него минут двадцать пять. Возможно, полчаса.

Я вернулся на стоянку. Мне хотелось заглянуть в кузов красного грузовика. Но я понимал, что нет никакой возможности сделать это на стоянке. Абсолютно никакой. Здесь полно народу, а неподалеку дежурят две полицейские машины. Стоянка залита ярким светом. С проникновением в кузов красного грузовика придется немного подождать.

Я вернулся к домикам, втиснулся в телефонную будку и позвонил в полицейский участок Маргрейва. Мне сразу же ответил Финлей. Я услышал его поставленный гарвардский голос. Он сидел у телефона, ожидая моего звонка.

— Ты где? — спросил Финлей.

— Недалеко от Мемфиса. У меня на глазах грузовик загрузился на складе Клинера, и я буду ехать за ним до тех пор, пока не получу возможность заглянуть в кузов. За рулем грузовика мальчишка Клинер.

— Понял, — сказал Финлей. — Звонил Пикард. Роско устроилась на новом месте. Надеюсь, сейчас она крепко спит. Пикард сказал, она просила передать, что любит тебя.

— Если представится случай, передай, что я ее тоже люблю, — сказал я. — А ты будь осторожнее, выпускник Гарварда.

— Сам будь осторожнее, — ворчливо буркнул Финлей, кладя трубку.

Я неторопливо вернулся к «Кадиллаку». Сел в машину и стал ждать. Мальчишка Клинер вышел из столовой через полчаса. Направился к красному грузовику, вытирая губы тыльной стороной руки. Похоже, он сытно поужинал. Вот почему это заняло у него столько времени. Клинер скрылся из виду. Через минуту мимо меня прокатил красный грузовик. Но мальчишка не выехал на шоссе. Он свернул налево. Направился к мотелю. Он решил провести ночь здесь.

Красный грузовик подъехал к ряду домиков. Остановился у второго от конца, прямо под ярким фонарем на столбе. Клинер-младший вышел из кабины и запер машину, достал из кармана ключ и отпер домик. Вошел внутрь и запер дверь за собой. В домике зажегся свет, затем опустились шторы. Ключ был у него в кармане. Мальчишка не заходил в контору. Следовательно, он снял домик в столовой. Расплатился и взял ключ. Вот почему он торчал там так долго, черт бы его побрал.

Это создало определенные трудности. Мне нужно заглянуть в кузов грузовика. Мне нужны доказательства. Я должен убедиться в своей правоте, и как можно скорее. До воскресенья оставалось сорок восемь часов, а мне предстояло много дел. Очень много. Значит, придется забраться в грузовик прямо здесь, под ярким фонарем. Пока мальчишка-психопат будет находиться в десяти футах от меня, в номере мотеля. Не самая безопасная работа. Надо будет немного подождать. Дождаться, чтобы мальчишка крепко уснул. Тогда его не разбудят грохот и скрежет, когда я примусь за работу.

Я подождал полчаса. Ждать дальше было нельзя. Я завел старый «Кадиллак» и проехал по затихшей площадке. Кулачки были разболтаны, и клапаны стучали. В полной тишине двигатель чертовски шумел. Я поставил машину вплотную к красному грузовику, капотом к двери домика. Вылез через правую дверь. Остановился и прислушался. Ничего.

Достав из кармана куртки нож Моррисона, я встал на передний бампер «Кадиллака». Переступил на капот и поднялся на крышу. Застыл наверху, прислушиваясь. Ничего. Подойдя к грузовику, я схватился за крышу, подтянулся и оказался вверху.

Как правило, у таких грузовиков крыша прозрачная, из пластика. Из него делают всю крышу или, по крайней мере, хотя бы окошко в металлическом листе. Это нужно для того, чтобы осветить внутренность кузова. Так удобнее грузить машину. А может быть, так дешевле. Производители готовы пойти на все что угодно, лишь бы сэкономить еще один доллар. Крыша — самый простой способ проникнуть в кузов такого грузовика.

Я распластался животом на пластиковой крыше, цепляясь ногами за «Кадиллак». Вытянув руку как можно дальше, я раскрыл нож. Проткнул пластиковую панель, прямо в середине. Пропилил отверстие шириной дюймов десять и длиной восемнадцать. Такое, чтобы можно было раздвинуть пластик и заглянуть внутрь.

В домике зажегся свет. Желтый квадрат света упал на «Кадиллак». На борт грузовика. На мои ноги. Выругавшись, я подтянулся. Забрался на крышу кузова. Распластался и затих, затаив дыхание.

Дверь домика распахнулась. Мальчишка Клинер вышел на улицу, уставился на «Кадиллак». Наклонился, заглядывая в салон. Обошел вокруг грузовика, проверяя двери кабины, дергая за ручки. Крыша кузова качалась подо мной. Обойдя грузовик, Клинер-младший проверил двери кузова. Подергал за ручки. Я услышал лязг запертых замков.

Мальчишка несколько раз обошел вокруг грузовика. Я лежал, слушая звук его шагов. Он снова проверил «Кадиллак». Затем вернулся в домик. Хлопнула входная дверь. Свет погас. Желтый квадрат исчез.

Я выждал еще пять минут. Просто лежал на крыше, не шелохнувшись. Затем я подтянулся на локтях. Протянул руку к вырезу, который только что проделал. Оттянул пластик вниз, сжимая его пальцами. Подполз и заглянул в щель.

В кузове было пусто. Совершенно пусто. Абсолютно ничего.