Глава 4
Margarita
Подготовка к большому делу требовала от трех месяцев до полугода. Разрабатывались легенды, нанимались помощники, прорабатывались детали. И все это при наличии четких целей и конкретных задач. На сбор и анализ информации уходило много часов: документы, дипломы, сертификаты, рекомендации — всем этим нельзя было пренебрегать.
На сей раз все было совсем по-другому. Игорь чувствовал, что за этими действиями стоит возможный провал. Они должны были подстраховать легенду реальными публикациями или производством дубликатов известных журналов с его статьями и измененными телефонными номерами, по которым при звонке от клиента отвечали бы их люди.
Вместо этого они навели справки, нашли достойный прототип, проживающий в Канаде, и предоставили копии его статей, выдав их за материалы Игоря, написанные под псевдонимом. При первой же проверке история рассыпалась бы на части, но времени не оставалось.
Ройтера не интересовали рекомендации Игоря, его интересовали лошади, и если эта тема представляла интерес и для Игоря, то этого было достаточно, чтобы он получил эту работу.
«Я увижу, на что ты годишься, когда прочту то, что ты написал», — сказал миллионер, прощаясь с будущим работником у дверей ресторана. Игорь промолчал.
В их распоряжении была всего лишь одна неделя. У них не было плана, не было конечной цели, не было проработанной легенды, и они не владели информацией. У них не было ничего, кроме приглашения от хозяина дома. Он никогда бы не поехал туда, если бы не два решающих фактора. Ему нужны были деньги, и он действительно неплохо писал.
Он не собирался задерживаться надолго.
* * *
Игорь аккуратно защелкнул замок на чемодане и приподнял его с кровати, как бы пробуя на вес. Он, как всегда, оставлял свою спальню в идеальном порядке. Широкая кровать застелена покрывалом, оставшиеся в шкафу вещи разложены по коробкам и сумкам, на случай, если ему уже не придется возвращаться в эту квартиру.
В гостиной, как тигр в клетке, метался Арнольд, он был не в духе.
— Не забудь про книги! — Он в сердцах пнул ногой тяжелую картонную коробку, стоявшую прямо на проходе.
— Я не возьму все это. — Голос Игоря звучал слишком спокойно, что еще больше выводило его напарника из себя. Его можно было заподозрить в злом умысле, в намеренном желании спровоцировать Арнольда.
— Ты не можешь явиться без книг. Ты — журналист. Твой багаж должен произвести впечатление.
— Рони, — ласково обратился к нему Игорь, — не все журналисты любят читать, не все они возят с собой учебники и труды по философии. Успокойся!
Его последняя фраза заставила Арнольда побледнеть и сжать кулаки.
— Что же ты взял? — Он утке почти не контролировал тембр и интонации своего голоса. Ему хотелось дать волю душившей его злобе. Он не хотел оставаться в душном городе, когда все самое интересное развернется в четырехстах километрах отсюда. Он хотел работать, хотел быть частью новой игры. — Ты взял семейные фотографии?
— Я не женат. — Игорь повернулся к нему спиной и вновь скрылся за дверями своей комнаты.
— Как это? — Арнольд резко дернулся и проследовал за ним. — Я считаю, ты женат.
— А я нет.
— Так ты слишком опасен, там дочь двадцати трех лет, не буди в отце зверя.
— Ему наплевать на дочь. Его волнует лошадь. — Игорь улыбнулся.
— Откуда ты знаешь, что волнует пятидесятилетнего отца молодой девушки? — Арнольд прищурил глаза, глядя на друга из проема дверей.
— Он сам мне сказал. Его волнует Феликс. Потом, девочкам так будет даже интереснее. У него еще молодая любовница есть, ты не забыл?
Он уже откровенно издевался над другом, не в силах остановиться. Человек становится такой легкой мишенью, когда перестает контролировать свои эмоции. Игорь с трудом сдерживал смех, его напарник все еще оставался большим ребенком.
— Ты совсем… — Арнольд громко выругался. — Какого черта ты тогда постоянно поучаешь меня: не спи с той, не трахайся с этой?!
— Могу я хоть раз в жизни повести себя как ты?
— Не в этом сценарии! — истерично выкрикнул Арнольд. — Нас интересует лошадь! Не могу поверить, что это я тебе говорю, а не наоборот.
— Вот-вот, мы как будто местами поменялись, — примирительно сказал Игорь.
Пора было остановиться, но он ничего не мог с собой поделать, вредность являлась одним из неотъемлемых качеств его настоящей натуры. Он не мог отказать себе в удовольствии позлить друга.
— Мы профессионалы! Не следует забывать о том, что нам нужна хорошая работа! — громко изрек Арнольд.
Игорь не выдержал и рассмеялся. Подойдя к стенному шкафу, он открыл двери и порылся в одной из коричневых коробок, стоявших на последней полке. Выудив пачку фотографий, он с любовью посмотрел на снимки.
— Могу взять сестру, — он показал Арнольду фото приятной шатенки, — или вот как раз с лошадьми, студенческие годы.
Арнольд раздраженно выхватил фотографии из его рук.
— Тебя тут даже нет. А это? — Он потряс перед лицом партнера снимком девушки в бикини с мехом и шапке Санта-Клауса.
— Чем не жена? — Игорь с интересом посмотрел на фото. — Поставлю в рамку около кровати, а рядом фотографию двух дочек-близняшек.
Они расхохотались, глядя друг на друга.
— А вот еще! — Арнольд вытащил следующую фотографию, с девушкой в шубе на голое тело. — Откуда это?
— Армянское дело. Девяносто девятый год.
Они снова закатились от хохота.
— Я скучаю по тем временам. — Арнольд тяжело вздохнул, опускаясь на кровать. — Я тоже хочу к Ройтеру на фазенду.
— Эй, — Игорь посмотрел на друга, — прикроешь меня в городе. Я не задержусь. Скорее всего, там просто нечего будет делать. Поживу там недельку, соберу информацию, законспектирую, сколько раз в день у его любимца бывает стул, и вернусь. Заработаю на приличный отдых, рванем на Ривьеру, может, что подвернется по работе.
— Какая Ривьера! — Арнольд горько вздохнул. — Нет денег. Нам нужно придумать, как их заработать много, здесь и сейчас.
— Ну почему нет денег? — Игорь присел рядом. — А фонд, аванс за дневники?
— Слушай, это жалкие пара десятков тысяч в месяц. С такими деньгами нечего думать о больших проектах, в которые надо вкладывать собственные средства. Мне не с чем съездить на аукцион, а раньше мы неплохо зарабатывали на картинах. Нужен начальный капитал, чтобы развернуться.
— У нас уже был шанс, и что? Что-то мы не развернулись! — Игорь усмехнулся. — Накупили какой-то мазни, которую никто не хотел приобретать. Галерею откроем! Делом займемся! — передразнил он напарника. — Чем все кончилось?
— В этот раз все будет по-другому, — сказал Арнольд решительно. — Если нам удастся заработать большие деньги, я копейки оттуда не потрачу, пока не появится реальная возможность превратить миллион в два.
— Ясно. — Игорь кивнул и повернулся, давая понять, что больше разговаривать не намерен.
Он ушел в кухню, где наполнил водой и поставил на плиту старинный чайник со свистком на носике.
Через какое-то время в проеме дверей возник Арнольд. Игорь стоял к нему спиной, вдыхая теплый весенний воздух из открытого окна. Арнольд подошел к нему и молча встал рядом. Он выглядел крупнее, у него были широкие спина и плечи. Игорь казался моложе и мельче, в голубых джинсах и белой майке ему можно было дать не больше двадцати пяти лет. Его лицо было темным от альпийского загара, поскольку он проводил в горах не меньше месяца за сезон. Он любил кататься на сноуборде.
— Что насчет «Куколок»? — спросил Арнольд, продолжая смотреть в окно.
Даже не поворачивая головы, Игорь знал, что на лице его напарника уже появилась опасная пиратская ухмылка.
Закипел чайник, со свистом выпуская горячую струю пара.
— По-моему, неплохо будет спустить парок.
* * *
Они пришли рано и оказались почти единственными посетителями этого по-семейному уютного заведения. Мягкие диваны тонули в искусственных сумерках зала, ярко освещенную сцену украшали душевая кабинка и шест. Девочки выходили по очереди, каждая со своим тематическим номером, остальные бродили по темному залу, готовые присоединиться к гостям по первому приглашению или не дожидаясь такового.
Друзья заняли крайний полукруглый диван, рассчитанный на большую компанию, и вальяжно развалились на бархатных подушках. Вскоре на столе появилась бутылка виски, потом принесли суши. Как-то незаметно рядом материализовалось несколько девочек, которым они заказали шампанское.
Арнольд очутился в своей стихии, он чувствовал себя уверенно среди шлюх и официантов. Он много времени проводил, общаясь с теми и другими, обедая в ресторанах, ужиная в стрип-барах и публичных домах. Он любил продажных женщин. Все раскручивалось по обычному для него сценарию: он кормил дам с рук, делал им комплименты, рассказывал смешные истории и много пил.
Он не любил, когда говорили они, это портило настроение и уничтожало дух беззаботного праздника. Он в принципе предпочитал посещать подобные заведения в Таиланде или Гонконге, потому что не понимал местного языка.
Истории, которые рассказывали прекрасные полуголые танцовщицы, обычно были далеки от «Дневника девушки в красных туфлях». То ли чувствуя необходимость оправдать свое присутствие в заведении такого рода, то ли наивно полагая, что так можно увеличить размер чаевых, они часто делились переживаниями о голодном детстве, сгинувших в провинциальных городах родителях и больных детях.
Поскольку Арнольд сам практиковал нечто подобное в своей работе, его коробил непрофессионализм рассказчиц, их наплевательское отношение к созданию достоверной легенды и отсутствие актерского таланта.
Арнольд был богом разговорного жанра. Он рассуждал о любви, красоте, сайгаках, сойках, леопардах, картинах, аукционах, смысле жизни и судьбе. Он мог говорить и спать одновременно, этот процесс не требовал от него значительных умственных усилий, он был доведен до автоматизма, и Арнольд, как на магнитофоне, просто включал функцию воспроизводства. Он никогда не повторялся, всегда помнил, что именно и кому говорил, а это главное отличие профессионала от простого болтуна.
В этот вечер за их столом царило обычное оживление. Арнольд уже дважды отходил на приватный танец за тяжелые театральные шторы, закончилась первая бутылка виски, и они, как всегда, неосмотрительно перешли на коньяк.
— Как ты думаешь, бывают хорошие люди с плохими характерами? — Арнольд наклонился к самому уху друга, облокотившись о голую грудь танцовщицы.
Игорь испытывал ни с чем не сравнимое чувство глубокой расслабленности и умиротворенности, прилив любви ко всему миру, включая пьяного друга.
Арнольд был непредсказуемым человеком, он не любил планировать, не любил думать, его импульсивность часто усложняла им жизнь, но в то же время он, как ребенок, обладал обостренным восприятием мира, он не переставал замечать и удивляться окружающим его вещам, не умел не озвучивать большинство мыслей, приходящих в его голову ежесекундно.
— Я думаю, что большинство людей считают себя хорошими, — Игорь взглянул на друга из-под полуприкрытых век. — Могут сказать: «У меня тяжелый характер», но никогда никто не скажет: «Я — говно человек».
— А ты?
— И я, естественно. — Игорь лениво улыбнулся.
Арнольд засмеялся, откинувшись на спинку дивана.
— Если разобраться, — Игорь пожал плечами, — за всю жизнь я не сделал ничего особенно плохого. Я не брал у людей последнее, не убивал, не предавал. Я не хуже и не лучше других. И характер, кстати, у меня хороший, я человек легкий, веселый.
— Да брось ты, — Арнольд махнул рукой, не переставая смеяться.
— А что?! — Игорь широко улыбался, не сводя с него глаз. — Ты думаешь по-другому?
— У тебя ужасный характер, — добродушно сообщил Арнольд, — ты пессимист, зануда и сухарь. Ты не умеешь доверять людям, тебе все не нравятся, ты вечно всем недоволен.
— Согласен, но человек я все равно хороший.
Они расхохотались. Их соседки не могли слышать их разговора из-за громкой музыки, поэтому просто улыбались каждый раз, когда видели улыбки на лицах своих клиентов.
— Мы-то с тобой, — сказал Арнольд, — можем осознать, что относимся к категории подлецов.
— Мы не подлецы. — Игорь перестал смеяться.
— Шучу, шучу. — Арнольд похлопал друга по плечу.
Но лицо Игоря окаменело.
— Ты правда считаешь нас подлецами? А как же насильники, те, кто ворует детей, убийцы?
— Знаешь, для них слово «подлец» как-то слабовато. Это животные, не люди.
Арнольд почувствовал, что еще чуть-чуть, и он собственноручно угробит прекрасный вечер. Разве он не знал, что вопрос самоидентификации для Игоря является болезненным! Он отказывался считать себя виновным в том, что зарабатывал на чужой алчности, он утверждал, что всегда оставляет последний выбор за человеком.
Арнольд старался не терзать себя подобными сомнениями. Его работа приносила ему огромное удовольствие, он был счастлив, а значит, был оправдан.
— Я думаю, — неожиданно произнес Игорь, — что нельзя быть хорошим человеком с плохим характером. Хороший характер — это часть определения хорошего человека.
— Почему? Представь, — Арнольд подлил себе коньяк в почти полный фужер, — он угрюмый, недоброжелательный юноша, который не здоровается с соседями и плюет на законы приличия. Как-то раз он бредет по тропинке и встречает больную собачку, забирает ее домой, выхаживает и живет с ней, заботясь, как о собственной дочери. Что это за тип? — спросил он у друга и тут же сам ответил: — Это хороший человек с плохим характером.
— Скорее всего, это говнюк, которому просто было одиноко. Я знаю многих людей, которые относятся к людям хуже, чем к животным. Ты лучше подумай, как бы он поступил, если бы на дороге лежал человек.
Закончился очередной номер, и ведущий объявил перерыв. К этому моменту зал успел плотно набиться людьми, преимущественно мужского пола. Диваны окончательно потонули в клубах табачного и сценического дыма.
— Следующая — Маргарита.
— Что? — переспросил Игорь, поворачиваясь к своей полуголой соседке.
— Мар-га-ри-та! — повторила она по слогам.
— Это их звезда, — пояснил Арнольд. — Ездит на «бентли», красотка, танцует для удовольствия.
Игорь с усмешкой покачал головой:
— Так бывает?
— Почему нет, а любовь к искусству? — Арнольд положил руку на плечо напарника. — Как мы с тобой.
— Она училась за границей, — снова подала голос девушка. — Знает три языка.
Игорь с трудом сдержал смех. Он был достаточно близко знаком с несколькими представительницами их профессии, чтобы убедиться в том, что по-настоящему преданных своему делу там нет.
— Она любовница…
Имя человека потонуло в громких звуках начавшейся фонограммы. Впрочем, Игорю было совершенно неинтересно, с кем жила прима «Куколок». Этот тип мужчин он знал хорошо и к нему не относился.
— Почему она не танцует дома? — спросил он у своей собеседницы, в сто голосе слышалась издевка.
— Там же нет зрителей. — Та недоуменно подняла на него большие густо накрашенные глаза.
Маргарита вышла под шлягер Джимми Хендрикса «Foxy Lady». При первых аккордах истеричной электрогитары Игорь почувствовал, что вспотел. Она еще не успела появиться из густых клубов сизого дыма, который щедро использовал режиссер шоу, а его сердце уже отчаянно стучало в груди. Он почему-то почувствовал, что хочет уйти, одновременно как будто прирастая к месту.
Она неожиданно возникла посреди сцены, верхнюю часть ее обнаженного тела прикрывали длинные рыжие волосы. Дикая женщина-лиса. Игорь даже не понял, как за одну секунду она смогла прыгнуть и оказаться на шесте ногами вверх. Сделав паузу, она продемонстрировала идеальное, натянутое как струна тело, а затем неистово закрутилась вокруг своей оси, все ускоряя и ускоряя темп. Ее волосы были похожи на пламя, охватившее все вокруг.
Она резко остановилась, черные лаковые босоножки мелькнули перед зрителями, точно стрелы, выпущенные из охотничьего лука. Вот уже ее ноги растянулись в воздушном шпагате, а она, держась руками за блестящую палку, постепенно начала скользить вниз.
Вот она поднимает голову, смотрит, а затем змеей выгибается и медленно сползает с шеста. Игорь тянется к пачке сигарет, достает одну, подносит ко рту, но забывает прикурить.
Она уже на краю сцены возле их стола, пол зет, прижавшись к зеркальному полу, где отражается ее голая грудь и тонкая цепочка на животе. Соседи с правой стороны издают дружный стон.
Она отбрасывает волосы с лица, на секунду Игорь встречается с ней взглядом, хищные ярко-бирюзовые глаза, на губах блуждает сытая, довольная улыбка. Кто-то с первого ряда тянет к ней руки, она шипит, как дикая пума, и резко отпрыгивает назад.
— С душой танцует. — Арнольд наклоняется к уху Игоря.
Опомнившись, Игорь закрывает рот, не заметив, как выпала его так и не зажженная сигарета, по его спине стекает струйка пота.
А она снова на шесте, он впервые за все выступление смотрит на ее грудь: грудь маленькая, красивая, кожа белая как фарфор. Она с явным удовольствием срывает с себя трусики. Теперь на ней только кожаные босоножки и цепочка на животе.
— Она действительно рыжая, — комментирует Арнольд. — Красивая лисичка.
Игорь не в силах вымолвить ни слова. Она настолько прекрасна, что скорее всего галлюцинация или видение. Она то богиня, стыдливо прикрывающаяся волосами, то дикое животное, которым движут голод и жажда охоты. Игорь отчетливо ощущает, как нелепо выглядит со стороны, он не в состоянии сдвинуться с места или поменять выражение лица.
Танцовщицы за их столом с завистью наблюдают за ее выступлением. Все они отдают себе отчет в том, что стоят на другой ступени развития. Она снова ползет, выгибая спину, мужчины судорожно вцепляются в подлокотники диванов. Наконец в финале пытки режиссер пускает дым, и она красиво исчезает со сцены.
В туалете Игорь долго плескал холодной водой на свое горящее лицо. Он хотел видеть ее за своим столом. Он предчувствовал, что с этим будут проблемы, девушки сказали, она не общается с гостями, не выходит в зал. Он испытал раздражение. Это же не Большой театр! Даже там можно договориться, а здесь тем более то, что ты видишь, должно быть доступным. Разве не за этим сюда приходят люди?
Он вернулся за стол и обнаружил, что неугомонный Арнольд вновь исчез в приват-комнате. Ему не хотелось разговаривать, и скучающие в его обществе девушки вскоре разбрелись по залу. Несколько минут Игорь с трудом удерживал себя на месте, потягивая коньяк, потом резко вскочил и нетерпеливым движением подозвал менеджера зала:
— Я хочу пригласить одну вашу танцовщицу выпить со мной.
Несколько скомканных купюр небрежно перекочевали в потную ладонь менеджера.
— Нет проблем, какая вам понравилась? — Еще чуть-чуть, и он бы добавил: — Мой господин.
— Рыжая. — Игорь не удостоил его повторного взгляда.
— Маргарита не работает в зале. — Парень потерял к нему интерес, услышав это имя. В его голосе зазвучали нотки снисходительной небрежности, как у человека, уставшего постоянно повторять одно и то же.
— А где она работает? В приват-комнате? На дому? — раздраженно поинтересовался Игорь.
— Простите, — менеджер пожал плечами, не думая возвращать деньги, — может, кто-нибудь другой? Следующей выступает Стелла, рекомендую. — Не дождавшись реакции, он прытко отбежал от стола.
Игорь снова остался один. Его раздражение росло. От хорошего настроения не осталось и следа. Он не мог понять, что задело его больше — то, что девушка не работает в зале, или тот факт, что он не мог справиться со своим бешеным желанием… пригласить ее выпить.
Арнольд вернулся.
— Я хочу познакомиться с рыжей. — Игорь громко стукнул пустым фужером по столу.
— С кем? — Похоже, Арнольд, в отличие от него, успел забыть ее выступление.
— С Маргаритой, — терпеливо пояснил Игорь.
— Знакомься. Кто тебе мешает?
— Ты не понял. Она не работает в зале. У нее же «бентли», любовник и так далее. Она слишком хороша для таких ребят, как мы.
— А-а-а-а. — Арнольд пьяно хохотнул. — Насколько тебе это интересно?
— Очень. — Игорь допил содержимое своего бокала так, как будто количество выпитого могло ускорить эту встречу.
— Сколько у нас денег? — спросил Арнольд.
— После счета останется тысяча, не больше.
— Давай.
— Это нереально. — Игорь покачал головой, передавая ему деньги.
— Слушай, — Арнольд похлопал его по плечу, — твоя специализация — стервы, а моя — шлюхи. Сиди и не мешай.
Игорь невольно улыбнулся, уж очень правдиво и обреченно прозвучали слова друга:
— Я думал, твоя стихия — жены.
— Они все — чьи-то жены, дочери, любовницы, но если их тянет ко мне, — Арнольд выдержал паузу, глядя, как Игорь наполняет его бокал, — а мета к ним, значит, они шлюхи. — Закончив, он одним махом осушил свою порцию и направился к темному бархатному занавесу, отделяющему зал от сцены.
От волнения Игорь встал. Он немного покачался под музыку, разминая затекшие ноги. Большинство диванов опустело, кульминация вечера миновала. Многие ушли сразу после выступления Маргариты, наверняка приходив сюда лишь ради нее. Какие-то пьяные девушки, не попадая в такт музыки, дрыгались на сцене, развлекая своих дремавших на диванах мужей. Не — которые стриптизерши откровенно зевали, кто-то прикорнул в темном углу. Игорь посмотрел на часы — половина третьего.
Завтра в восемь утра Ройтер пришлет машину. В каком виде он явится к нему в замок? Размышляя над своей печальной перспективой, Игорь незаметно для себя допил оставшийся в бутылке коньяк, попросил счет и расплатился, вновь удивившись энергичности друга, который успел заказать приватный танец восемнадцатый раз за вечер.
Маргарита… Ему уже стало неловко за то, что он заставил Арнольда заниматься подобной ерундой. Он ругал себя последними словами. «Может, еще подкараулишь ее у черного хода и возьмешь автограф? — выговаривал он себе, в нетерпении поглядывая на занавес. — Да, старик, воздержание не идет тебе на пользу». Ему не хотелось совершать поездку в богом забытую провинцию в таком напряженном состоянии.
Выхода не было, и Игорь погрузился в изучение записной книжки в своем телефоне. Список заметно сужался, учитывая время суток и специфику необходимых услуг. Арнольд был прав, он вечно выбирает стерв, таким просто не позвонишь среди ночи и не попросишь о встрече, было бы проще, если бы их вкусы с напарником совпадали.
— Ну, я ее видел. — Довольный Арнольд плюхнулся рядом на диван. — Мы поболтали, приятная девочка. Тебя она, кстати, запомнила. Сразу поняла, о ком идет речь.
— И что? — Игорь нетерпеливо посмотрел на друга.
— Пить она с нами не будет. Она принципиально не выходит в зал — не хочет обнадеживать остальных. А так, в городе, пообедать с тобой не против. Там, знаешь ли, так просто вопрос не решается.
— Давай ее телефон, — устало сказал Игорь.
— Она не дает. — Арнольд весело подмигнул другу: — Но я дал ей твой, она тебе позвонит через пару недель, я сказал, что ты завтра улетаешь в Ирак, в командировку. Ты журналист-международник. Известный, кстати, человек, в «Таймс» печатаешься, много работаешь за границей, Пулитцеровскую премию скоро получишь.
— Ты чего, идиот?! — Игорь встал с дивана и, не оборачиваясь, направился к выходу.
— А что? — Арнольд нагнал его на лестнице.
— Еще скажи, что дал мой номер Дженнифер Лопес, которая наберет мне на днях.
— Ты сомневаешься во мне? — Арнольд придержал его за локоть возле гардероба. — Говорю тебе, она позвонит. Если бы не собиралась, не болтала бы со мной десять минут на глазах у своего гориллы-охранника. Знаешь, сколько народу желает с ней выпить?
— Но ты хотя бы сказал, что я в Ираке нефтью занимаюсь, а не ручкой работаю. На х… я ей нужен, журналист.
— Ты сам идиот, который в женщинах ни фига не понимает. Ты в них просто не разбираешься. У нее уже есть любовник, который нефтью занимается, богатейший лох в этой стране, второй не нужен. Как будто ей некому по счетам платить.
— Ну и? — раздраженно сказал Игорь и, не дожидаясь ответа, толкнул дверь и вышел на улицу.
— Поговоришь с ней о возвышенном, о мире во всем мире. Это как раз твое.
Игорь поднял голову к небу и втянул утренний прохладный воздух:
— Спасибо, друг! А тебе не приходило в голову, что я просто хочу обычного здорового секса?
— Ты?! — Арнольд удивленно поднял брови. — Ты — нет!
Они расхохотались.
— Она позвонит! — отсмеявшись, сказал Арнольд. — Она тебя запомнила. Кстати, с такой прической ты выглядишь как, — он отступил на два шага назад, задумчиво разглядывая напарника, как художник незаконченный холст, — восемнадцатилетний метросексуал, подрабатывающий моделью, чтобы достать денег на героин. Какие нефтяные скважины? Ты типичный журналист, в лучшем случае гедонист, в худшем обычный бабник. Тебе надо подстричься.
Они, пьяно обнявшись, двинулись в сторону кольца.
— Сегодня просто не твой день! Но придет час… и судьба будет к тебе благосклонна.
— Знаешь поговорку: хороша ложка к обеду.
Их смех гулко отозвался в пустом переулке.
На самом деле на душе у Игоря было тоскливо и беспокойно.
