9

Послышался скрип отодвигаемого кресла, шарканье ног, и дверь открылась.

– Вы управляющий?

– Да. – Тот же голос отвечал Элише Морнингстару по телефону.

Это был долговязый тип с короткими рыжими волосами и узкой длинной головой, явно битком набитой всякими низкими хитростями. Из-под оранжевых бровей пристально смотрели зеленоватые глаза. Его огромные уши имели, вероятно, способность развеваться на ветру, а длинный нос был не прочь залезть не в свое дело. В целом это было великолепно тренированное лицо – лицо человека, умеющего держать язык за зубами; лицо, хранящее ледяное спокойствие трупа на анатомическом столе.

– Мистер Ансон? – спросил я.

– Двести четвертый.

– Его нет дома.

– Ну и что я должен сделать? Начать нести яйца по этому поводу?

– Мило, – сказал я. – Ты всегда при них или только по большим праздникам?

– Отвали отсюда, – сказал он. – Катись подальше. – Он закрыл дверь. Но снова открыл, чтобы сказать: – Гуляй-гуляй. Выметайся. Отчаливай. – И так подробно изложив мне свою мысль, управляющий снова начал закрывать дверь.

Я навалился на нее, он навалился с другой стороны. Наши лица оказались прямо напротив друг друга.

– Пять долларов, – сказал я.

Это изменило его настрой. Он отпустил дверь так неожиданно, что я должен был стремительно шагнуть вперед, чтобы не врезаться головой в его подбородок.

– Входи, – сказал он.

Комната полностью повторяла гостиную Ансона – вплоть до бумажного абажура и стеклянной пепельницы. Стены были выкрашены в цыплячий цвет. Для того чтобы у вошедшего сюда могло незамедлительно начаться разлитие желчи, на желтой стене не хватало только пары нарисованных черной краской жирных пауков.

– Садись. – Он закрыл дверь.

Я сел. Мы посмотрели друг на друга невинными глазами торговцев подержанными автомобилями.

– Пива? – спросил он.

– О'кей.

Он открыл две банки, наполнил жирный стакан, который держал в руке, и потянулся за таким же вторым. Я поспешно сказал, что могу пить прямо из банки. Он протянул ее мне.

– Десять центов.

Я дал ему десять центов.

Не сводя с меня глаз, он сунул монетку в жилетный карман. Потом подтянул кресло и сел в него, вытянув костлявые ноги и свесив между коленей свободную руку.

– Меня не интересуют твои пять долларов.

– Прекрасно, – сказал я. – Я, собственно, и не собирался тебе их давать.

– Умничка, – сказал он. – К чему? У нас тут милый респектабельный дом. Никаких темных дел не происходит.

– И очень спокойный, – подтвердил я. – Отсюда слышно, как этажом выше визжит стервятник.

Он раздвинул рот в широкой улыбке – почти на три четверти дюйма:

– Меня не просто удивить.

– Прямо как королеву Викторию.

– Не понял.

– Я давно не жду чудес в этой жизни, – сказал я. Бессмысленный разговор оказывал на меня бодрящее действие – как холодный душ.

Я достал бумажник и, порывшись в визитках, выбрал одну. Это была не моя визитка, на ней значилось: «Джеймс Б. Поллок. Страховая компания. Страховой инспектор». Я попытался вспомнить, как выглядел Джеймс Б. Поллок и где я его встречал. Но не смог. И вручил карточку рыжему.

Он прочитал ее и почесал уголком кончик носа.

– Что на этом парне? – спросил он, глядя на меня цепкими зелеными глазами.

– Драгоценности… – Я неопределенно помахал рукой.

Он обдумал мои слова. Пока он их обдумывал, я постарался заключить, встревожен ли он. Было непохоже.

– Ну, есть у нас такой, – наконец согласился он. – Тут уж ничем не поможешь. Мне он, правда, не показался серьезным малым: мягковат на вид.

– Может, меня дезинформировали, – предположил я. И описал ему Джорджа Ансона Филипса – в коричневом костюме, черных очках и бурой шляпе с желтой ленточкой. Я подумал, а что же случилось со шляпой? Наверху ее не было. Наверно, он выбросил ее, решив, что она слишком заметна… Впрочем, его светлая голова была почти такой же.

– Это похоже на него?

Рыжий сделал вид, что задумался. Наконец кивнул, его зеленые глаза внимательно следили за мной… Он водил карточкой по передним зубам, как палкой по прутьям решетки.

– Я подозревал в нем проходимца, – сказал он. – Но они бывают самых разных форм и размеров. Парень живет здесь только месяц. И, скомпрометируй он себя чем-нибудь, вылетел бы отсюда моментом.

Я очень постарался не рассмеяться ему в лицо.

– А что, если мы обыщем квартиру, пока его нет?

Рыжий покачал головой:

– Мистеру Палермо это не понравится.

– Мистеру Палермо?

– Это хозяин дома. Живет через улицу. Держит похоронное бюро. Владеет этим домом и кучей других. Практически всем районом, если ты понимаешь, о чем я говорю. – Уголок его рта и правое веко дернулись. – Не из тех, кого можно сердить.

– Ладно, пока мистер Палермо занимается своим похоронным бюро или чем-то там еще, давай пойдем и обыщем квартиру.

– Не вынуждай меня сердиться на тебя, – отрезал рыжий.

– Меня это волнует, как два процента от ничего, – сказал я. – Давай поднимемся и обыщем квартиру. – Я швырнул пустую банку из-под пива в мусорное ведро и пронаблюдал, как она отскочила от него и покатилась по полу.

Рыжий внезапно поднялся с места, встал, широко расставив ноги, потер руки и прикусил нижнюю губу.

– Ты говорил что-то насчет пяти.

– Это было много лет назад. Я передумал. Давай поднимемся и обыщем квартиру.

– Попробуй только сказать это еще раз… – Его правая рука поползла к заднему карману.

– Если ты собираешься вытащить пушку, то мистеру Палермо это не понравится.

– К черту мистера Палермо, – прорычал он внезапно яростным голосом, и лицо его густо налилось кровью.

– Мистеру Палермо будет приятно узнать, как ты к нему относишься.

– Послушай, – очень медленно проговорил рыжий, опуская руку и нагибаясь ко мне. – Послушай. Я сидел себе мирно и пил пиво. Банку-другую. Может, три. Может, девять. Кому какое дело. Я никого не трогал. Был чудный день. И было похоже, что будет чудный вечер, – и тут появился ты. – Он яростно потряс поднятой рукой.

– Давай поднимемся и обыщем квартиру, – сказал я.

Он резко выбросил кулаки вперед и в конце движения раскрыл ладони, растопырив пальцы так широко, как только мог. И подергал носом.

– Если б я был не на работе… – сказал он.

Я открыл рот.

– Не говори этого! – завопил он.

Он нахлобучил шляпу, пиджак надевать не стал; вытащил из ящика стола связку ключей, прошел мимо меня к двери, обернулся и дернул подбородком, приглашая меня следовать за ним. Выражение лица у него было несколько ошеломленное.

Мы вышли и поднялись по лестнице. Бейсбольный матч кончился, теперь звучала танцевальная музыка. Очень громкая танцевальная музыка. Рыжий выбрал один из ключей и вставил в замочную скважину двери номера двести четыре. За нашими спинами сквозь грохот музыки внезапно прорвался истерический женский визг.

Рыжий выдернул ключ из замка и оскалил зубы. Он пересек узкую площадку и забарабанил в дверь напротив. Ему пришлось барабанить долго и старательно, прежде чем на него обратили внимание.

Дверь резко распахнулась, и остролицая блондинка в ярко-красных брюках и зеленом свитере уставилась на него разъяренными глазами, один из которых был подбит совсем недавно, а другой – несколько дней назад. Синяки были и на шее. В руке она держала высокий стакан с желтой жидкостью.

– Заглохните – и быстро, – скомандовал рыжий. – Слишком много шума. Больше повторять не собираюсь. В следующий раз просто вызову полицию.

Девица обернулась через плечо и провизжала, перекрывая грохот радио:

– Эй, Дел! Тут один тип велит заглохнуть. Не хочешь прибить его?

Скрипнуло кресло, радио внезапно смолкло, и за спиной девицы появился плотный угрюмого вида мужчина. Он отпихнул подругу в сторону и злобно уставился на нас. Он был в брюках, уличных ботинках и майке. Ему явно не мешало бы побриться.

Он встал в дверях, широко расставив ноги, тяжело посопел носом и сказал:

– Вали отсюда. Я только что вернулся из закусочной. Я закусил там препаршиво. И не хочу, чтобы меня беспокоили сейчас.

– Вы слышали, мистер Хенч, – сказал рыжий. – Выключите радио и прекратите скандалить. Сию же минуту.

Человек по имени Хенч подался вперед:

– Послушай, ты, заморыш! – И тяжело ступил вперед правой ногой.

Рыжий не стал дожидаться, когда Хенч наступит ему на ногу. Он проворно отскочил назад и швырнул за спину связку ключей, которая звякнула о дверь номера двести четвертого. Правая рука его сделала неуловимое движение – и в ней оказалась плетеная кожаная дубинка.

– Ах, так! – сказал Хенч, сжал огромные волосатые кулаки и тяжело выбросил их в пустоту.

Рыжий ударил его дубинкой по макушке, девица снова завизжала и швырнула стакан с ликером в физиономию своему дружку. Сделала ли она это потому, что почувствовала себя в безопасности, или это был честный промах, я не понял.

Ослепленный Хенч с залитым ликером лицом рванул в комнату, держа такой опасный крен, что на каждом шагу грозил впилиться носом в пол. Постель была разобрана, и белье скомкано. У кровати Хенч упал на одно колено и сунул руку под подушку.

– Осторожней, – сказал я. – Пистолет.

– Сейчас и с этим разберемся, – процедил сквозь зубы рыжий и стремительно сунул уже пустую правую руку под расстегнутый жилет.

Все так же стоя на одном колене, Хенч повернулся к нам – в его руке был черный пистолет с коротким дулом. Но Хенч не поднимал его угрожающе, а просто держал на раскрытой ладони и тупо смотрел на него.

– Брось! – напряженным голосом скомандовал рыжий, входя в комнату.

Девица сзади вдруг прыгнула ему на спину и, дико визжа, обхватила за шею длинными руками. Рыжий покачнулся, выругался и взмахнул пистолетом, пытаясь сохранить равновесие.

– Давай, Дел! – верещала девица. – Сделай его!

Хенч, по-прежнему тупо глядя на лежащий на раскрытой ладони пистолет, грузно оперся левой рукой о кровать, медленно поднялся на ноги и сдавленно прохрипел:

– Это не мой пистолет.

Я отобрал от греха подальше у рыжего пистолет и предоставил ему возможность самому стряхивать со спины визжащую девицу.

– Брось пушку, Хенч, – сказал я.

Он поднял на меня озадаченные и неожиданно трезвые глаза.

– Это не мой пистолет, – подтвердил он и протянул его мне на раскрытой ладони. – У меня был кольт тридцать второго…

Я взял у него пистолет. Хенч не сделал попытки воспрепятствовать мне. Он опустился на кровать, медленно потер затылок, и на лице его изобразился мучительный мыслительный процесс.

– А где же, черт побери… – Голос его осекся, он потряс головой и скривился.

Я понюхал ствол. Из пистолета недавно стреляли. Я вынул обойму и пересчитал патроны. Их было шесть. Плюс один в стволе – итого семь. Это был кольт тридцать второго калибра, восьмизарядный. Если его не подзаряжали, значит, из него был сделан один выстрел.

Рыжему, наконец, удалось стряхнуть девицу со спины. Он швырнул ее в кресло и вытер исцарапанную в кровь щеку. Зеленый взгляд его был злобен.

– Лучше вызвать полицию, – сказал я. – Из этого пистолета недавно стреляли, а в квартире напротив ты вскоре обнаружишь труп.

Хенч тупо посмотрел на меня и произнес тихим, проникновенным голосом:

– Дружище, но это просто не мой пистолет.

Девица довольно театрально зарыдала и продемонстрировала мне широко разинутый рот, искривленный в приступе горя и бездарного лицедейства. Рыжий вышел из комнаты.