Глава 19
ВЕКТОР ДРУЖБЫ
Варю Кутейщикову спасло ее увлечение — в день вторжения себумов она ездила в клуб любителей кино, что на Вернадского, и смотрела старинный фильм — черно-белый, на плоском экране. Звук был хуже, чем из интеркома — обертонных диафрагм в XX веке еще не знали. Изображение шло двухмерное, глаза привычно искали глубину и объем стереопроекции, тончайшие переходы эйдетического экрана, а натыкались на плоскую картину. Кинокартину.
Зато действие захватывало, и постепенно Варя привыкла к помехам, перестала обращать внимание на дефекты пленки. Фильм был про влюбленную пару, разлученную войной — он ушел на фронт, она осталась работать на заводе. Он ходил в атаки, мерз в окопах, брел через болота, проваливаясь по пояс в холодную грязь, лежал в госпитале, снова становился в строй. Она голодала, работала в две смены, спала у станка и снова поднималась, завтракала ломтиком хлеба, запивала кружкой кипятка и вытачивала снаряды. Там была отлично снятая сцена воздушного налета, когда воют сирены, темное небо полосуют лучи прожекторов, и люди бегут к бомбоубежищу, хватая самое ценное — документы и детей, поскольку не знают, будет ли куда вернуться. А как грозно ревели моторы самолетов, как страшно выли падающие бомбы! А убежище было на станции метро, под землей.
Себумы показались над Москвою вечером. Солнце уже село, запад пылал закатными красками, и вдруг со стороны Химок наплыл гигантский диск, черный сверху, а снизу окрашенный закатом в багровые тона. Его размеры не стыковались в сознании с понятием «артефакт» — десять верст в поперечнике как минимум! Д-космолеты тоже вытягивались в длину на шесть-восемь километров, Большой Склад и вовсе на сотню кэмэ, но это все было там, вверху, на орбите, и никогда не приближалось к Земле — притяжение просто развалило бы и Большой Склад, и Д-звездолет, уж больно они были хрупки. Но этот громадный блин, раскатанный в небе над всем Юго-Западом, проплывал совсем низко.
Увидев его, Варя замерла, скованная страхом. Все мысли как вымело, остались одни ощущения. И рефлексы. И впечатления от просмотренного фильма.
Когда обод диска сшиб шпиль МГУ и проломил купол Форума на Воробьевых горах, Варя промедлила еще секунду, наблюдая, как падает, пыля, острие со звездой в венке, как проламывается круглый свод, а потом развернулась, и побежала к станции метро «Проспект Вернадского».
За ее спиной разверзался ад, потемневшее небо озарялось лиловыми сполохами, неумолчный грохот бил в уши, нарастая и усиливаясь, а она бежала, бежала так, будто ставила рекорд. Ибо ее догоняла смерть.
Она ворвалась в павильон, скачками спустилась по ступеням, пробежала по перрону, лавируя между пассажирами, и запрыгнула в вагон.
— Осторожно, двери закрываются! — произнес бархатистый голос под потолком. — Следующая станция — «Университет»!
Наполовину прозрачные сигары метропоезда бесшумно заскользили над матовой дорожкой монорельса и нырнули во тьму туннеля.
Дрожа, Варя уселась на свободное сиденье, но усидеть не смогла, вскочила снова. Ее вдруг посетила страшная мысль: а если себумские бомбы пробьют пласт грунта и обрушат туннель?!
На станции «Университет» не было ни одного человека. Не горел свет, зато клубы дыма с улицы затягивало и стелило пеленой, застя золотые буквы, выложенные по белому кафелю: «УНИВЕРСИТЕТ».
— Пожар, что ли? — забеспокоился сосед, толстый дядька в дурацкой куртке из стереосинтетика, переливавшейся, как перо павлина.
— Это себумы напали, — сухо объяснила Варя.
— Шуточки у вас… — неуверенно проговорил дядька.
Варя только плечами пожала. На нее сошла тоска, страшная, космическая тоска. И сидело в душе, как заноза, величайшее сожаление. Ведь прав был Виктор, а она его прогнала… И кто она после этого?
Убийственный грохот прокатился по туннелю. Монорельс-антиграв поддал под днище вагона. Сосед ойкнул испуганно и вытаращился на Варю:
— Т-так это правда?!
— Что я вам, — буркнула Варя, — врать буду?
— Так надо же что-то делать! — фальцетом возопил сосед.
— Я и делаю! — отрезала Варя.
— Что?!
— Укрываюсь от опасности! Прячусь!
Автоматы незримо проверили путь, и поезд двинулся, укатываясь в темноту, тревожно подсвеченную красными огнями аварийных фонарей.
На метромосту в окна ударил рябиновый свет заката, а в уши — отчаянные крики людей, метавшихся по перрону.
— Станция «Воробьевы горы», — как ни в чем не бывало сообщил автомашинист.
Люди в едином порыве бросились по вагонам.
— Вон он! Вон он! — пробился крик. — Возвращается!
Варя кинулась к окну, нелюбезно подвинув толстую тетку, бледную, с перекошенным лицом, намертво вцепившуюся в маленькую сумочку. Вдалеке, за откосом, за куполами Славяно-греко-латинской академии, на полнеба выпирал диск пришельцев. С него срывались слепящие молнии и струйчатые потоки плазмы. Иногда темная поверхность Москвы-реки сверкала, как зеркало, отражая нестерпимый блеск аннигиляционных вспышек, подсвечивая бегущие тучи и серое днище диска. Диск медленно приближался.
— Скорее! Скорее! — слышались панические крики.
— Бабушка! — визжала девочка в оранжевом комбинезончике. — Едем с нами! Ну пожалуйста! Я боюсь!
Девочка прыгала на сиденье, забравшись на него с ногами, но никто не сделал ей замечания.
— Не бойся! — кричала бабушка с перрона. — Я покормлю Мурзика и приеду попозже!
«Старая дура!» — подумала Варя с ожесточением.
— Осторожно, двери закрываются! — промурлыкал автомат. — Следующая станция — «Лужники»!
— Скорее ж ты, ур-род! — рычал дядька.
Поезд тронулся и вовремя скрылся в туннеле — в выгнутом окне последнего вагона было видно, как ручьи плазмы сдувают и метромост, и бабушку. Судя по всему, Мурзик останется голодным — не судьба…
Варя сделала пересадку на «Охотном Ряду» и вышла на «Маяковской» — именно здесь пряталась героиня старинного фильма.
По перрону, между колоннами, отделанными сверкающим металлом, бродили люди, растрепанные, потерянные, испуганные. Варя огляделась, и в ней проснулась сметливость — надо было думать о ночлеге и еде. Первым делом она взяла в буфете-автомате две бутылки воды и пакет бутербродов и направилась к павильону распределителя, забитого вещами для туристов. Павильон не работал, остановленный на профилактику, но Варю вежливое объявление не задержало — девушка с силой ударила ногой по входной двери. Со второго раза она вышибла лист прозрачного силиколла из дребезжащей рамы и пролезла внутрь.
— Девушка, как вам не стыдно! — тут же нашёлся воспитатель из пассажиров.
— Ты что, дурак?! — разъярилась Варя. — Ты что, уже совсем ничего не понимаешь?! Война идет! Война! Понял, идиот?!
Ошарашенный «воспитатель» пошатнулся под таким напором. Варя, шипя от ярости, бросилась искать то, что ей было нужно. Первым делом она переоделась в походный комбинезон, взяла фонарь и запасные батарейки. Зажигалку, аккумулятор для нее. Пистолет-парализатор (вообще-то ПП предлагали для защиты от диких животных, но Кутейщикова была умной девочкой и понимала, что брутальность скоро распространится и на людей…). Надувной матрас с обоймой патронов, заряженных воздухом. Одеяло с электроподогревом.
Выйдя, она увидела целый отряд «воспитателей», приготовившихся читать ей мораль. Варя начала первой, с благодарностью припоминая старинные фильмы.
— Что встали? — грубо начала она. — Вон матрасы, одеяла, комбинезоны! Или вы собираетесь спать на полу? Валяйте! Только учтите, он твердый!
— Мы, — колыхнула бюстом важная дама, — собираемся спать у себя дома!
— Да ну?! — восхитилась Варя. — А где он, твой дом?
Дама открыла рот, чтобы достойно ответить молодой хамке, но в этот самый момент гул прокатился по станции, перрон вздрогнул, а с потолка посыпались кусочки пластмассовой облицовки. Испуганные визги и вскрики прошли волной.
— Это, случайно, не ваш дом рухнул? — хладнокровно спросила Варя и прошла в закуток у крайней колонны.
Вставив патрон в гнездо, она повернула его, и воздух с шипением хлынул в скатку матраса, раздувая его в тугой, пухлый квадрат. Нормально, оценила Варя. Мягко.
Свет под сводами станции мигнул и погас. Крики поднялись октавой выше. Словно послушавшись, затеплилось красное освещение.
До людей стало доходить…
С утра на станции «Маяковская» заработал огромный экран над застывшими эскалаторами. Передавали балет «Лебединое озеро». Когда постановка заканчивалась, ее транслировали по новой, с самого начала. К обеду Варя Кутейщикова насладилась танцем маленьких лебедей раза три подряд. Она уже подумывала, чем бы ей запустить в экран, как вдруг изображение балерины, крутящей фуэте, исказилось и пропало. Появилось громадное бледное лицо Председателя Экономического Совета Мира — лоб в поту, губы трясутся, в глазах плавает ужас.
— Уважаемые граждане! — неожиданно твердым голосом заговорил Председатель. — Милостивые сударыни и судари! Огромное несчастье постигло Планету — ударный флот вескусиан напал на нас без объявления войны…
— А то мы без тебя не знаем! — выкрикнул кто-то из сидящих на полу перрона. На него зашикали.
— …От имени Всемирного Совета и лично его Председателя Рогира ван Вейдена, — продолжало потное и жалкое официальное лицо, — я призываю вас сохранять спокойствие и выдержку. В настоящее время ведутся переговоры с командующим вескусианским флотом, и мы надеемся…
Кто-то из спасшихся не выдержал и запустил в экран складным стулом. Посыпалась кварцолитовая пыль, закапала светящаяся жидкость. По экрану расползлась гигантская клякса, и он потух.
— Ты что наделал?! — набросились люди на товарища по несчастью.
— А какая разница? — орали его защитники. — Все равно одно вранье!
— Какие могут быть переговоры с агрессором?! — возмущался старенький профессор в вымазанной сажей полотняной паре. — С врагом сражаются! Врага уничтожают!
— Правильно! — поддержала его Варя.
Мнения разделились, но продолжать спор Кутейщикова не стала. Смысла не было.
Допив минералку, она решилась на вылазку — не сидеть же на станции вечно? Прихватив с собой парализатор, Варя двинулась к выходу. Вся толпа проводила ее взглядами, но сопровождать «разведчицу» не вызвался никто — молчание царило на перроне.
Поднявшись по застывшему эскалатору, Варя осторожно вышла из павильона, перешагнув искореженную взрывом дверь, и обмерла. Неожиданный и страшный простор открылся ее глазам. Здания, еще вчера окружавшие Триумфальную площадь, были разметаны и лежали грудами активного шлака, они курились синеватыми дымками и потрескивали, остывая. Памятник Маяковскому сохранился, покосился только и оплавился, покрывшись толстым слоем копоти.
Видно было далеко — руины, обглоданные аннигиляцией, лежали по обе стороны Тверской, то же творилось и на Петровке. Многочисленные дома, старинные и новые, больше не мешали обзору.
Кремль пострадал меньше — только Водовзводная башня рухнула, просыпавшись по склону кратера на месте Манежа, да сдуло купол Большого Кремлевского дворца. Уцелела и старая Останкинская башня, а вот тысячеэтажникам в Медведково и Свиблово не повезло — от колоссальных дендродомов остались одни «пеньки» — щербатые стометровые башни, обглоданные плазмой.
Зловещая тишина стояла над мегаполисом, только звуки далеких обвалов доносились до ушей Вари, треск огня и раскатистый звон — это катившиеся глыбы пластолита ударялись о металлические балки. Ничего живого Кутейщикова не наблюдала, ни вблизи, ни вдали. Несколько обгорелых атомокаров лежали у памятника поэту, куда их отнесло, будто опавшие листья. В небе, где совсем недавно парили летательные аппараты, было совершенно пусто. Но и диск чужих не висел над головой. Позабавившись, себумы улетели. Куда? К себе? Или продолжают резвиться над городами и весями Евразии?
Варя Кутейщикова от всей души пожелала, чтобы планетарный крейсер себумов спалил дотла Город Совета под Москвой.
Внезапный скрежет испугал ее. Варя резко обернулась — из груды обломков выбрался робот. Ростом повыше Виктора, робот был широк и отблескивал синевато-черным покрытием из квазиорганики. Его массивная голова соединялась с могучим туловом напрямую, без шеи, а лицевая сторона сверкала решеткой. Выпрямившись и разведя длинные руки, робот зашагал на коротких ногах-тумбах. Углядев Варю, машина неуверенно остановилась, потом приблизилась к девушке и прогудела:
— Жду дальнейших указаний.
— Что ты за кибер? — спросила Варя. — Я таких раньше не видела.
— Я из экспериментальной серии универсальных рабочих машин, — басом ответил кибер, — экспедиционный робот-андроид. Хозяин называл меня Уром — сокращенно от «универсальный робот».
— А где твой хозяин?
— Погиб.
— Сегодня?
— Да. Прошу уточнить: случилась техногенная катастрофа или стихийное бедствие?
— Случилась война, Ур. На Землю напали себумы.
— Понял…
— Будешь со мной, Ур. Ладно?
— Приказ понял.
— Это не приказ, Урчик… Просто мне страшно одной.
— Какие задачи я должен решать?
— Охранять меня!
— Выполняется…
Варя стала спускаться вниз по Тверской. Сзади неслышно ступал Ур. Улица была широка, но завалы порой перекрывали Тверскую полностью, громоздясь баррикадами из сплавленного шлака и скрученных металлоконструкций, сизых от окалины. Некоторые дома сохранили остатки стен, иной раз вытягиваясь до второго этажа, а здание Моссовета поднималось над горою обломков еще выше. От памятника Юрию Долгорукому остался один лишь постамент, коня с князем снесло и расплескало бронзовыми лужами. Здесь Варя увидела первые трупы, вернее, скелеты — обгорелые костяки лежали кучей, перемешивая кости и черепа.
— Сюда идут люди, — доложил Ур.
Кутейщикова оглянулась. Небольшая толпа брела через улицу, огибая вывалы строительного мусора. Они несли яркие ящики с термоконсервами и пластеты с пакетированной водой. Увидев Варю, толпа остановилась.
— Вы с какой станции?! — крикнула тощая дамочка с очень длинной шеей.
— С «Маяковской», — ответила Варя, поражаясь тому, как быстро люди привыкли к новому месту жительства. Себумы загнали их под землю, как крыс, а они уже приноравливаются, устраиваются, обживают свои норы.
— А мы с «Лубянки»! — сказала дамочка и спросила: — Вы не знаете, себумы вернутся?
— Это вам надо спросить у самих себумов, — неприязненно проговорила Варя.
— Себумы никуда не уходили, — сообщил Ур. — Корабли их ударного флота находятся на орбите или проводят первичную биозачистку.
— Это как? — охнула дамочка, удобней перехватывая пластмассовый ящик.
— Обеззараживают земную поверхность, — любезно объяснила Варя, — выводят человечество, как насекомых-вредителей.
— А потом? — сумрачно вопросил парень в растерзанном комбинезоне.
— Потом прибудет флот вторжения, — монотонно забасил Ур, — и начнет тотальное уничтожение вида хомо сапиенс. После того как планета будет зачищена, высадятся колониальные транспорты. Они привезут себумов-переселенцев, а те уже развернут строительство жилых обиталищ, производственных комплексов и космодромной сети для приема больших пассажирских лайнеров.
Толпа как-то ужалась в размерах. Люди молча подхватили свой груз и потащились на «родную» станцию метро.
Проводив их глазами, Варя сказала:
— Ур, а ты не знаешь, где можно достать настоящее оружие?
— Прошу уточнить: что подразумевается под настоящим оружием?
— Ну, бластеры какие-нибудь! Или скорчеры.
— Имею косвенную информацию: оружие фузионного типа может находиться на территории Московской школы галактистов.
— Это далеко?
— В Люблино.
— Тогда ищем глайдер или флиттер! Не пешком же туда добираться…
Подходящее транспортное средство отыскалось с трудом. Как правило, глайдеры или флиттеры, флаеры или ульдеры, птерокары или вертолеты использовали под посадочные площадки крыши домов. Дома рухнули, и спрессовали летательные аппараты не хуже утилизаторов на свалках. Однако Варе повезло — здания вдоль Столешникова переулка падали, словно костяшки домино, но удар плазменного орудия, поваливший их, выдохся настолько, что, добравшись до Большого театра, лишь обрушил боковую стену. Кутейщикова обошла культурное учреждение и обнаружила «в тени» почти целый глайдер. Правда, его откинутый прозрачный колпак сорвало и унесло невесть куда, а органическая обшивка облупилась, но двигатель работал.
— Залезай, Ур! — скомандовала Варя, помещаясь на сиденье водителя.
С глухим свистом глайдер взмыл вверх и полетел над разрушенным городом. Вид с птичьего полета пугал не меньше, чем с поверхности земли. По всей Москве уцелели лишь отдельные здания — торчала усеченная пирамида жилмассива в Замоскворечье и пара «книжек» на Новом Арбате, устоял отель «Интерсолар» в Сокольниках и Ярославский вокзал. Уцелевшие сооружения смотрелись убогими оазисами посреди серой и черной пустыни; ее пятнали блестящие круги и овалы — следы прямых попаданий, от которых расходились волны полного или частичного разрушения. Миллионы людей погибли, это ясно, а скольким удалось уцелеть? Где бродят живые? И долго ли продлится их существование? Ноябрь на носу, по ночам заморозки. Хватит ли энергии, чтобы согреться? Продукты можно достать в подземных складах, а воду где брать? Варя угрюмо глянула влево, где из-под земли бил фонтан. Долго ли продержится гидросистема? А какое количество умерших скопилось в метро, на нижних уровнях города? Надо ждать эпидемий…
От мрачных мыслей ее отвлек Ур.
— Приближаемся. Пора идти на посадку. Прометеум прямо под нами.
Варя заложила вираж и разглядела прометеум — школу галактистов. Это была система куполов, напоминавших внеземную станцию.
С глухим свистом глайдер пошел вниз и опустился около главного входа.
Выключив двигатель, Кутейщикова поймала себя на том, что прислушивается, и усмехнулась. Да, быстренько испаряется беспечность! Дня хватило, чтобы ожили древняя, почти забытая настороженность и опаска.
— Пошли, Урчик, — тихо сказала девушка и направилась ко входу.
В просторном вестибюле было тихо, только ветер посвистывал, залетая в выбитые окна-иллюминаторы. Круглые стекла вышибло воздушной волной и расколотило на мелкие осколки, противно скрипевшие под ногами. По стенам были развешаны видеопласты, изображавшие базы на других планетах.
Хрустя обломками, Варя прошла вдоль стены, переводя взгляд с одного внеземного пейзажа на другой. Вот планета Саргол, база «Матрикс-2». У Саргола очень плотная атмосфера, ночью на небе не видно звезд, а днем не увидишь тамошнего солнца — сплошная облачность красивого серо-жемчужного оттенка. Горы сильно сглаженные, словно оплывшие — они проглядывают на заднем плане, за изображенными на видеопласте белыми параллелепипедами — зданиями базы. Перед ними шуршат оранжевые растения, больше всего смахивающие на груды опавшей листвы, собранные трудолюбивым садовником, а в воздухе плывут сетчатые пузыри, то овальные, то грушевидные, с перетяжками, опустившие пучки тонких щупалец — они ими цепляются за грунт.
А вот удивительная планета Лимбо — центральная звезда ее системы давным-давно погасла. Вернее, стала Новой и превратилась в пульсар. Потому-то в окрестностях базы «Лимбо-Главная» всегда светло — сутки напролет над планетой полыхают чудовищной мощности полярные сияния, хотя это название для Лимбо не подходит — там сполохи-пазори одинаково сияют и на экваторе, и на полюсах. Ярко-фиолетовые волны накатывают, извиваются изумрудные ленты света, опадают водопады пурпура, топаза, сапфира. Неистовство спектральных красок завораживает, сводит с ума. Работающие на Лимбо не смотрят в небо, но эта мера безопасности не очень спасает — цветовые пятна и полосы гуляют по всей поверхности. Смыкаются желтый извив с голубым трепетаньем, и по скалистому грунту будто зеленая змея проползает. Жизни на Лимбо нет, но когда-то она была, и космоархеологи с ксенотехнологами трудолюбиво раскапывают бункера и полости невыясненного назначения, туннели, ведущие никуда, и глубокие шахты, расходящиеся радиусами коридоров. Они ищут следы цивилизации, угаснувшей два миллиарда лет тому назад, а когда прилетают на Землю в отпуск, обязательно дарят друзьям и подругам «поющие скорлупки». Если нацепить такую, как клипсу, на ухо, слышится тихая, печальная мелодия, у каждой скорлупки своя.
А вот… Варя непроизвольно сжала кулаки. На видеопласте был изображен мир Вескуса, материнской планеты себумов. Гладкое аквамариновое море, над ним лазурное небо, в котором светит белое солнце, а сбоку еще парочка светил. Море не дарило ощущение простора — вся акватория была расчерчена песчаными барьерами рифов и дамбами на отдельные лагуны-соты. Вода в каждой из множества лагун имела свой оттенок — от нежно-бериллового до насыщенного малахитового. По тонким полоскам белого песка тянулись прерывистые шеренги деревьев, похожих на корявые канделябры, только вместо свеч торчали пушистые соцветия и зеленые метелки-«ежики». Себумы были повсюду — гуляли по псевдоживым ворсистым тропинкам, лежали на круглых матрацах, плавали, входили и выходили из полупрозрачных павильонов, поднятых на тонких сваях, копошились в садках, вылавливая рыб, похожих на угрей, широких, плоских, как ремни, просвечивающих на солнце. Удивительно, но блестящие туши себумов, как будто намазанные маслом или слизью, не вызывали у Вари отвращения. Они соответствовали этому нелепому разгороженному морю, были его неотъемлемой частью. Это на суше себумы выглядели неуклюжими, этакими морщинистыми мешками с выростами-щупальцами. В воде они преображались, двигались резво и ловко.
Кутейщикова передернула плечами, поймав себя на мысли, что рада была бы забросать это лежбище мезонными бомбами…
— Пошли, Ур… — вздохнула она, направляясь к коридору-переходнику.
Пробравшись в соседний купол, где было потемнее, Варя спустилась по ступеням в полусферический зал и неожиданно услыхала чей-то стон.
— Кто тут? — испуганно ойкнула она.
Вперед вышел Ур и направил свет мощного фонаря в глубокую нишу. Там лежал человек и закрывал рукой лицо.
— Уберите… — прохрипел голос.
— Что с вами? — спросила Варя, осторожно приближаясь к лежащему. — Вы ранены?
— Есть немного…
— Вам помочь?
— Я себе уже помог, но все равно спасибо.
Деликатно отводя фонарь, Кутейщикова разглядела мужчину в возрасте, с мужественным, суровым лицом. Истинный галактист!
— А кто вас ранил?
— Как вас зовут? — ответил вопросом мужчина.
— Варя… Варвара Кутейщикова. А вас?
— Ираклий Мтбевари, очень приятно.
— Тот самый?! Начальник ПНОИ?
— Тот самый…
— Это вы арестовали Виктора Середу! Вы чуть не лишили Доброфлот флагмана! Жаль, что вас только ранили!
— Вот как? — холодно удивился Мтбевари.
— Да! — в запале продолжала Кутейщикова. — Вас убить мало!
Лицо начальника ПНОИ исказилось, словно от сильной боли.
— Вот как? — повторил он, сдерживаясь. — Когда мы убрали с улиц хулиганов, вы нам аплодировали! Когда мы извели криминальный элемент, вы кричали: «Браво!» А теперь, значит, стали неугодными?
— Вопрос не в том, угодны ли вы нам, а в том, почему вы угодны этим предателям из Всемирного Совета!
Мтбевари тяжело вздохнул и спросил:
— Что вы тут делаете, Варя?
— Оружие ищу, — независимо ответила девушка.
— А зачем вам?
— А вы что, не заметили, что идет война?
— Не заметил пока, — усмехнулся Ираклий. — Вторжение наблюдаю, а войны… Разве кто-то воюет с себумами?
— Воюет! Доброфлот!
— Пожалуй, — согласился Мтбевари. — Но он далеко, а себумы близко…
— Вот и надо связаться с Вик… с флагманом Середой! И позвать их!
— А я уже пробовал, — сказал Мтбевари.
— Врете! — убежденно сказала девушка.
— Ничуть.
— И… что?
— Как видите, удалось уйти живым.
— Не понимаю…
— Я не помню, сколько раньше было станций Д-связи, но теперь их осталось всего три, остальные уничтожены.
— Себумы постарались?
— Нет, паци.
— Кто-кто?! Вы имеете в виду пацифистов?
— Их, родимых… В Королеве тоже есть Д-транслятор, но он охраняется этими выродками. — Мтбевари поморщился. — Да я бы успел отправить сообщение, но куда слать-то?
Варвара вздохнула.
— Виктор Середа был моим парнем, — призналась она. — Правда, я его не впустила, когда он сбежал от вас, но… Может, я еще могу связаться с ним по «вектору дружбы»?
— Какие люди! — раздался внезапно глумливый голос.
Варя резко обернулась. На ступенях лестницы стояли два парня с бластерами в руках. Оба молодые, в одинаковых комбинезонах, с «пацификами» на рукавах. Один парень светлый, с прилизанными волосами, а другой — с темной растрепанной шевелюрой.
— Вот кто нам попался! — расплылся в улыбке прилизанный. — Подружка самого флагмана! Ну надо же… А ты знаешь, что это я доставил на Землю твоего любовничка и сдал его ПНОИ?
— Не знала, — процедила Варя, — но охотно верю. Такая мразь, как ты, на это только и способна — верно и преданно служить чужим! «Человек — друг себумов!» Ну и как вам ваши хозяева? Кормят хорошо? Выгуливают часто?
— Заткнись, — посоветовал ей прилизанный.
— А ты не заметил, двуногий друг, — не унималась Варя, — что те, кто тебя приручил, уничтожили миллионы человек?!
Никита презрительно усмехнулся.
— Для высокоорганизованного разума, — назидательно изрек он, — смерть — это очередное приключение!
Растрепа спросил у него разрешения:
— Никитос, дай, я обыщу эту самочку.
— Валяй.
Растрепа спустился по ступеням, приблизился вразвалку. Крутанув на пальце тяжелый пистолет-дезинтегратор, сунул его в кобуру на левом боку, рукояткой вперед — так легче выхватывать.
Ухмыльнувшись, он лизнул болячку на верхней губе и протянул руки к Варе. Девушка сладко улыбнулась паци, так, что у того под носом выступил пот. Растрепа стал шарить по Вариному телу, увлекаясь выпуклостями, а Кутейщикова дала ему пару секунд, чтобы увлекся, и резким движением выхватила оружие из кобуры. Это оказался скорчер — миллионовольтный разряд пробил растрепанного насквозь. Лиловая вспышка ярко осветила темноватый зал, под сводом загулял короткий гром.
Никита вскинул бластер, и тут уж Ур не подкачал — швырнул обломок пластолита и попал метко, размозжив правую кисть паци. Удар был так силен, что бластер выбило и бросило об стену. Рикошетом фузионник отлетел к Мтбевари. Тот мигом подхватил бласт и выстрелил.
— А-а-а! — заверещал Никита.
Импульс пережег ему колено — нога запрыгала по ступеням, а паци откинулся на перила. Следующим разрядом ему продырявило бок.
— Я же… — завыл Никита. — Я же умру-у!
— Подумаешь! — скривила Варя вздрагивавшие губы. — Будет тебе очередное приключение!
Никита завыл на высокой ноте, потом вой перешел в скулеж, скулеж выродился в писк.
— Помоги подняться, — прокряхтел Ираклий.
Варя подскочила, подставила плечо. Начальник ПНОИ оперся на него и встал, спиною скользя по высоким прозрачным шкафам.
— Боец из меня хреновый, — прохрипел он, — надо бы «прыгающий скелет» сыскать… Где-то здесь должны быть, в шкафах…
Экзоскелет первым обнаружил Ур. Мтбевари забрался в суставчатую конструкцию, закрепил все фиксаторы, опустил головной сегмент и выдохнул:
— Ну, вот… Совсем другое дело!
— Господи… — прошептала Варя, оглядываясь на труп растрепы. — Я же убила человека!
— Не человека ты убила, — проворчал Ираклий, настраивая «прыгающий скелет», — а гадину, куда более мерзкую, чем себумы. Забудь о нем! Ты спасала и себя, и меня.
— Но ведь получается, что я тоже из негативной формации…
Мтбевари тем временем достал из шкафа еще парочку бластов помощнее, двухпотоковых, и передал их Уру. На робота же он навесил целую гирлянду из запасных батарей.
— Девочка, — проговорил Ираклий проникновенно, — уверяю тебя — любой представитель нашей разумной расы способен на убийство! Любой!
— Но…
— Потом порассуждаем, на досуге! Вперед!
Вся троица поднялась по лестнице, перешагнула труп Никиты и вышла в первый зал. И напоролась на целую шайку себумов, ковылявших от видеопласта к видеопласту на своих щупальцах-ходулях. Варя среагировала мгновенно — выхватила скорчер и открыла огонь. Секундой позже к грому скорчера прибавился прерывистый вой бласта.
Вескусиане так ничего и не поняли. Четырех Варя с Ираклием ликвидировали, а пятый забился в угол и зашипел:
— Ас-со, ас-со х-хомо! С-со тс-са исс сау ос-с с-сха! Ас-со!
— Не стрелять! — скомандовал Мтбевари и заговорил на экваториальном наречии вескусианского языка:
— Исс с-суо ас-со, ассаф ссо-цза тасс сау х-со!
— Ос-с… — покорно сдулся себум, уплощаясь на треть и расплываясь по полу. — Сса пуссо, х-ха су ас-тссу ссам…
— Что он говорит? — не выдержала Варя.
— Клянется, что пригодится нам, поскольку он не из касты военных. Все пятеро — ученые.
— Какая жалость, — криво усмехнулась Кутейщикова.
— Я тут подумал… — протянул Ираклий и встрепенулся. — Ссоу дза-дза ас-со? — спросил он у себума. — Хасса сса дза-дза х-хомо ссиу-с-сввисс-аус?
— Ос-с! — ответил себум. — Ос-с, хас-са ас-сау!
— У них здесь ракетный катер имеется, — перевел Варе начальник ПНОИ, — что-то вроде наших глайдеров. А что если мы на их катерке рванем в Королев? Уж себумскую-то технику паци пропустят без разговоров.
— Ну-у… — проронила Варя неуверенно. — Можно попробовать…
— Тогда пошли! — И Мтбевари скомандовал себуму грозным голосом: — Пуссо сса! Ссам аусс дза-дза, сэссэ!
— Ос-с, ос-с, х-хомо…
Себум заковылял впереди, и первым выбрался во двор. Там, в сторонке от догоравшего глайдера, стоял ракетный катер себумской постройки — цилиндр, заточенный под конус спереди и сзади. Катер неподвижно висел над землею. Когда себум приблизился, борт разошелся, как перепонка в земных люках-диафрагмах.
Внутри было тесновато, да и сидений как таковых не наблюдалось. Перед пультом управления прямо в полу кабины имелось полусферическое углубление, все в мелких отверстиях. В это подобие дуршлага влез себум, пропуская щупальца в отверстия. За водительским «сиденьем» помещалось еще четыре, но уже без отверстий — этакие ванночки, отделанные мягким материалом.
— Аусс? — прошипел себум.
— Аусс, — буркнул Ираклий и добавил: — Ссам масс-са ас-су!
— Ос-с…
Ракетный катер бесшумно взлетел и разогнался над руинами Москвы.
Вскоре добрались до дачного пояса. Веселенькие разноцветные коттеджи, мелькавшие внизу, казались нетронутыми, но ни людей, ни киберов Варя не заметила.
Королев напоминал Москву — те же груды шлака, над которыми стелилась пелена ядовитого дыма. Но громадный тор станции Д-связи, окольцевавший собою шестигранник техслужб, был невредим. На посадочных площадках стояли несколько ракетных катеров, бродили двуногие с бластами наперевес.
— Coy ас-су? — спросил себум.
Мтбевари молча ткнул пальцем в площадку на крыше шестигранника.
— Ос-с…
Ракетный катер мягко коснулся крыши и застыл.
— Сса-со, — скомандовал Ираклий, показывая себуму на выход.
Вескусианин безропотно подчинился. Так они и пошли — впереди Мтбевари с себумом, за ними Варя, а Ур топал замыкающим. Чем дальше они уходили, тем крепче натягивались нервы девушки. Но, кажется, план Ираклия сработал — паци ничего не заподозрили, а внутри станции себумов видно не было.
— В лифт! — показал Мтбевари.
— Ос-с…
В кабину вместились все. На втором горизонте вышли, но никого, кроме роботов медслужбы, не застали. Киберы вытаскивали убитых инженеров и операторов.
— С-суки… — процедил Ираклий.
— Ас-саф кса? — слабо пискнул себум.
— Ссам! — рявкнул начальник ПНОИ и добавил обычным голосом: — Пришли.
Он пропустил всех в пункт связи и запер дверь. Оставив негуманоида на попечении Ура, Мтбевари присел перед пультом и оживил системы. Замерцал сиреневым большой экран.
— Давайте ваш вектор!
Варя старательно набрала код, и станция заработала. Кутейщикова представляла себе ее работу весьма смутно — гиперантенна опускается в подпространство, как в воду, проламывая тонкий ледок трех измерений, и…
Экран мигнул и раскрылся. Варя замерла — на нее смотрел Виктор. Очень усталый, небритый, с черными кругами под глазами. Но живой.
— Варя?
Флагман был изумлен.
— Витечка, — заплакала Кутейщикова, — прости, пожалуйста, я была такая дура, такая дрянь…
Мтбевари кашлянул.
— Витя, себумы напали на Землю! Они уничтожили массу городов, Лондон, Париж, Токио, Москва вообще стерты…
— Я знаю… — горько сказал Середа. — Мне еще десять часов лететь в гипере…
— Флагман, — вступил Ираклий, — а сколько у вас кораблей?
— Сколько надо, — усмехнулся Виктор и добавил: — Военная тайна! Подождите еще немного. Скоро станет полегче. Наши союзники-таоте напали сразу на три планеты-колонии себумов, и половина ударной группировки, вторгшаяся на Землю, перебрасывается в Глубокий космос… Я не ошибся? Вы — шеф ПНОИ?
— У вас хорошая зрительная память…
— Вам бы заняться Городом Совета, шеф! Подозреваю, что ван Вейден — не человек…
— В смысле?!
— В смысле — чужой. Гетероморф.
Флагман подробно рассказал про ментальный аттрактор.
— Нужно срочно его брать! — заключил он. — Пусть даже я не прав и Рогир такой же хомо, как мы, все равно ему не место в Совете! К стенке таких ставить надо и расстреливать без суда и следствия! Вы представляете себе, сколько миллионов человек недосчиталась Земля из-за этого пацифиста?
— Я займусь Рогиром, — твердо пообещал Мтбевари.
На пульте связи замигало табло «Конец связи».
— Я буду тебя ждать! — крикнула Варя.
Она заметила улыбку, изогнувшую губы Виктора, и экран погас.
— Сматываемся отсюда! — скомандовал Мтбевари.
— Ур, охраняй себума! — приказала Варя. — И куда мы теперь?
— Уйдем в леса, — усмехнулся начальник ПНОИ, — как партизаны! Есть у меня зимовье в глуши, между Нижним Новгородом и Вяткой, переночуем там. Аусс!
Без происшествий вернувшись на борт ракетного катера, они расселись.
Себум взял с места, и катер понесся на восток, чуток забирая к северу.