Глава 31. Двойной агент

Бирский с Наташей выездили всё запасённое в Александровке топливо, пока искали нужный аэроклуб, ещё раз заправились в Домодедово, вернулись по своим следам, но «Сухой», а вместе с ним и вся компания Туссена Норди как будто испарились. Наконец, им пришло на ум позвонить в Главную Диспетчерскую и получить ответ: самолёт с данным номером совершил посадку в соседнем округе, под Тулой.

– Поедем туда? – спросила Наташа. В голосе её Михаил уловил слабую надежду на избавление.

– Нет уж, – сказал он, оправдывая упования, – хватит с нас стрелялок и догонялок. Это с самого начала было глупо – соревноваться в скорости с «сушкой»! Поедем куда-нибудь подальше от столицы, завалимся в тихий мотель…

– …и предадимся любовным утехам! – подхватила девушка с понимающей усмешечкой.

– Нет, – смутился Бирский, – я… просто я хотел оттуда позвонить Жданову… вернее, чтобы ты позвонила, а то меня засекут.

– А насчет утех как? – сладко улыбнулась Наташа.

– Хоть сейчас! – быстро согласился Михаил.

Девушка рассмеялась, закидывая голову. Начальник проекта «Гото» залюбовался безукоризненными полукружьями её зубов.

– Не-ет! – сказала красавица. – Хитренький! Пока я не приму ванну, чтоб никакого сексу. Ты и так уже меня соблазнил, коварный!

– Я?!

– А кто?! – с весёлым изумлением спросила Наташа.

– Инстинкты! – быстро сказал Бирский. – Тёмные и дремучие. Не устоял против чар.

– Поцелуй меня…

Михаил с удовольствием исполнил просьбу возлюбленной. Хорошее слово – «возлюбленная». Так и тянет её возлюбить…

Машина тронулась и поехала по юго-западному фривею в сторону от Москвы.

– Где-то в этих местах мы проезжали мотель… – проговорила Наташа, оглядывая обочины и густой лес с обеих сторон.

Километрах в десяти лес отступил в глубину, освобождая место под одноэтажное зданьице, вставшее буквой «П». Голубая вывеска, медленно вращавшаяся на шесте, извещала: «Мотель «Эксотал».

– Люблю красивые, но непонятные слова! – сказала девушка и объяснила: – Так моя бабушка ехидничает, когда я козыряю новым выраженьицем.

«Пежо» съехал с фривея и подкатил к дверям свободного номера – это было видно по незанятому месту для парковки авто.

– Так, ты иди в ванную, – распорядился Бирский, – а я пока зарегистрируюсь.

– Я тебя подожду, – сказала Наташа.

Когда Михаил вернулся в номер и запер за собой двери, его красавица сидела в кресле рядом с видеофоном и листала справочник.

– А кому звонить? – подняла она глаза на Бирского. – Прямо к Жданову домой?

– Ага!

Михаил продиктовал коды, и Наташа набрала их. Ответили не сразу. Наконец, экран прорезался помехами и осветился. Широкое лицо человека в форме изобразило удивление.

– Вам кого? – спросило лицо.

– Это дом генерала Жданова? – уточнила Наташа.

– Да-а…

– А генерал не у вас, случайно?

Что-то изменилось в лице на экране – то ли колючести прибавилось, то ли, наоборот, убавилось доброжелательности.

– А вы кто? – спросило лицо.

– Я звоню по поручению Бирского, – приглушила голос девушка.

Лицо на экране посветлело.

– А генерала нет! Он… Он улетел! Они все улетели! – силясь объяснить цели полёта и в то же время никого не выдать, лицо сказало: – Ну, так надо, понимаете?

– Конечно, конечно! Но вы, если генерал будет звонить, передайте, что всё в порядке… – Наташа поймала взгляд Михаила и добавила: – Почти! Гоцкало схватили и увезли куда-то под Тулу. Мы пытались их перехватить, но у них самолёт, а мы на машине…

– Понятно… – серьёзно сказало лицо. – Я обязательно передам. А куда вам позвонить?

Девушка замялась.

– Не надо, – сказала она, – потом, попозже созвонимся.

Улыбнулась и повесила трубку. (Откуда ей было знать, какой переполох учинил её звонок, сколько хитроумных систем она разбудила и активировала, сколько слабых токов, закодированных и оцифрованных, заметалось между Землей и спутниками, сколько человек было поднято по тревоге на базе РВ в Измайлово и пущено по следу звонка…)

– Куда это они, интересно, полетели? – раздумчиво сказал Бирский. – Может, мы с ними за одним зайцем гоняемся?.. – тут он заметил сидевшую Наташу. – А ты почему до сих пор не в ванной?!

Девушка засмеялась, показала Михаилу язык и скрылась в туалетном блоке. Скоро там зашумел душ. Начпроекта расслабленно откинулся в кресле и блаженно улыбнулся. Ему было хорошо. И не то грело, что скоро он обнимет Наташу, голенькую и гладенькую, а то, что это надолго. Желательно – на всю жизнь… Кажется, это Тимка говорил, что проверить, любишь ли ты кого-то по-настоящему или просто время от времени занимаешься с этим кем-то любовью, очень легко – если тебе больше никто не нужен, и свет клином сошёлся на этой женщине (или мужчине, нужное подчеркнуть), то имеет место быть любовь. Всё остальное – физиология с элементами эротики…

Бирский с удовольствием потянулся, чувствуя напряжение в укромности. Но кто знает будущее? Странный вопрос для начальника проекта «Гото»! Михаил задумался. А вот, интересно, смог бы предиктор предсказать, надолго ли их с Наташей любовь? Даже не трогая неизвестные значения, вроде РВ и иноземных спецслужб.

Мыслимо ли это – предвидеть женский каприз, женское непостоянство? А он сам? Вот ему очень нравилась… ну-ну, не будем лукавить! – ему очень нравится эта итальяночка, супермодель Сандра. Она изумительна! Эти ножищи! Эти глазищи! А если Сандре вдруг придёт в голову идея посетить Евразию и заглянуть к нему в гости? Зайти в ванную, когда он будет мыться, и потереть спинку? Он что, с негодованием откажется? Давай уж будем честны и признаем – нет, не откажется! Воспользуется предоставленной возможностью и с удовольствием осуществит парочку сексуальных фантазий с Сандрочкой… Весь фокус в том, что подобные идеи не приходят в голову супердивам с обложек глянцевых журналов, а если и возникают в их прелестных головках подобные настроения, то очень маловероятно, что адресом своего свидания они изберут именно его квартиру. Или дом, или где он там будет проживать в грядущем (если вообще будет жив к тому времени…). Выходит, что хвалёная мужская верность держится на весьма неустойчивой подпорке – теории вероятности и теории случайности. Но уж если судьба выкидывает вам джекпот, кто же откажется от выигрыша?! Даже если потом – хоть вешайся… Жена плачет и обзывает изменщиком, дети отворачиваются, тёща шипит на манер кобры, которую переехали велосипедом…

Нет, поудобнее устроился Бирский, это неверный подход. Ведь ту же самую проблему выбора можно поставить и перед Наташей! Подгребёт к ней какой-нибудь знойный красавец, мачо вроде Винченцо Альпаки, и готово дело. Да, вполне возможно, что женщина – не будем трогать Наташу, возьмём среднестатистическую русскую женщину, хорошенькую, и всё такое, – так вот, женщина эта вполне способна отказаться от предоставленного ей шанса и отклонить ухаживания мачо. Но! Но будет ли она этим довольна? Будет ли счастлива? Не станет ли переживать после и каяться, и грызть себя за неиспользованный шанс?

Нет, вздохнул Михаил, опять я не о том думаю… Как бы просчитать верность, нет – продолжительность любви? Так вопрос в то и упирается – а возможно ли это в принципе? Всё поддаётся исчислению – политическое событие, социальное потрясение, экономический кризис, – но не душа! Тем более женская душа. Как предсказать то, чего ещё нет, и появляется не извне, а из глубин подсознания? Когда-то в палеолите случайный бзик пришёл в голову первобытной Еве и отложился в генах, а проявился тысячи поколений спустя. Как его вычислишь, если его активировал не исторический процесс и не производственные отношения, а случайный луч солнца, ударивший в глаза? Пение соловья по весне? Капля, сорвавшаяся с ветки?

И кто вам вообще сказал, что человеческий мозг – а где ещё может прятаться душа? – поддаётся классификации, что всё в нём раскладывается по полочкам и предугадывается? Откуда ж тогда вспышки озарений? Порывы гения? Из астрала они берутся, что ли? Тупость какая…

Тут Наташа вышла из ванной – голенькая и гладенькая, потупив глазки, и Бирского покинули все его мудрствования. Он кинулся в ванную, стараясь не касаться Наташиного тела даже взглядом.

Михаил наскоро принял душ и хотел уже вылезать, но тут ему пришла в голову картина: девушка принюхивается и с отвращением отворачивается. Картина была настолько ужасна, что Бирский простоял ещё минут десять под душем, ожесточённо сдирая с себя эпителий жёсткой одноразовой мочалкой и умащая всеми имеющимися гелями и шампунями. Вышел он красный, но чистый и спокойный в части соблюдения правил санитарии и гигиены. Увидев Наташу, он мигом утратил спокойствие. Девушка лежала поперёк огромной кровати, закинув руки за голову, и тихо напевала, покачивая станом. Коленки в такт поднимались и опускались, тяжёлые, упругие груди перекатывались в лад. Кровь в Михайле свет Димитриевиче закипела…

…Часа через два они угомонились. Бирский, опираясь на локоть, погладил Наташину грудь, но напруженный сосок уже помягчел. Девушка улыбнулась, не размыкая глаз, повернулась и прижалась к нему. Михаил заботливо укрыл её простыней. Сердце колотилось, но уже успокаиваясь. И ещё один пульс, Наташин, отдавался ему в грудь, вмещаясь в него и путая кровотоки…

…Разбудили их ночью, часа в четыре. Коротко звякнул дверной запор, и в номер ввалились пятеро крупных мужиков в камуфляже и кроссовках, инфракрасные очки словно перерубали носы, крепкие челюсти жевали резинку. Пять стволов заглянули Бирскому в глаза.

Смертная тоска завладела им, вытесняя приятные сны, и тут же древняя ярость проснулась в глубинах подкорки – да сколько ж это можно?!

Михаил медленно, дабы не вызывать подозрений, закинул руку и прижал к себе испуганно сжавшуюся Наташу.

– Не бойся, маленькая, – прожурчал он. – Видишь? Дяди балуются… Вот намнут им по организмам, тогда до них дойдёт, что бывает, если врываешься, куда не просят…

– Бирский? – резко спросил самый накачанный.

– Допустим, – буркнул начпроекта. – Вы-то кто такие будете?

Накачанный бросил руку к правой брови и отдал честь.

– Коммодор Рэдиган, сэр, – лихо отрекомендовался он, – Объединенные ВМС Американской Федерации!

– Здра-асте… – растерянно протянул Бирский. Такого он просто не ожидал. Вот что значит мирская слава!

– Нам нужен предиктор! – отчеканил Рэдиган.

– Просите больше, коммодор, – ухмыльнулся Михаил. – Всё равно к чёрту посылать!

Героем он себя не чувствовал, наоборот, внутри у него всё тряслось и сжималось. И он предпринимал отчаянные усилия, чтобы эти признаки страха остались не замеченными Наташей.

– Бирский, – усмехнулся один из товарищей коммодора. – Позвольте представиться – полковник Чантри. У меня большие полномочия, и я не намерен долго канителить и разъяснять вам ваши права. Я буду ломать вам пальцы, по одному, пока вы не скажете, где спрятали предиктор. А если у вас хватит сил терпеть боль после десятого сломанного пальца, то я вернусь к первому и спалю его на зажигалке! Всё равно не отвертитесь, Бирский. Так уж лучше остаться здоровым. Зачем вашей подруге калека, сами подумайте?

– Вот мразь… – пробормотала Наташа.

Чантри натянуто улыбнулся, а Рэдиган поморщился – и застыл с кислым выражением. Инфракрасные очки его треснули и разлетелись на две половинки, а между синих глаз, точно из переносицы, брызнул фонтанчик крови. Наташа открыла рот, чтобы закричать, и ещё двое заокеанских качков конвульсивно дёрнули простреленными головами. Последняя парочка, временно живые Чантри и ещё один крепыш, отскочила к стене.

В комнату ворвались парняги в блестящих чёрных комбинезонах и огромных круглых шлемах. Короткие стволы «дюрандалей» распределились по целям, и в номер шагнул высокий блондин со шлемом под мышкой. Он улыбался торжествующе и чуть надменно.

– Здравствуйте, господин Бирский! – церемонно сказал он, нарочито не замечая американцев. – Премного рад нашей встрече.

– Я в восхищении… – процедил Михаил.

– Ну-ну, – снисходительно молвил блондин. – Какой вы неласковый, право… Меня зовут Гуннар Богессен, я замещаю Алека Пеккалу.

Богессен красовался и получал немалое удовольствие от сознания победы и собственного могущества.

– Я – Борден Чантри! – завопил полковник, нарочно ломая язык. – Я есть гражданин Американ Федерэйшн!

– Я вот те щас так двину по мордэйшен, – заорал неизвестный в шлеме, – что тебя в твою сраную федерейшен не пропустят – не узнают!

– Увести, – коротко приказал Гуннар, – и закрыть дверь. С той стороны. Спасибо.

Козырнув высокой культурой, Богессен присел в кресло и положил ногу на труп Рэдигана.

– Так что же мне с вами делать, Бирский? – спросил он задумчиво.

– Слушайте, ВРИО Пеккалы, – сказал Михаил, – может, вы позволите даме принять ванну и переодеться? А мы пока с вами поболтаем…

Богессен подумал и кивнул:

– Хорошо.

Наташа завернулась в простыню и, кое-как соединяя в лице независимость и мертвящий ужас, удалилась в ванную, по стеночке обойдя неподвижные тела. Забрызгал душ.

– Так о чём вы хотели поболтать? – спросил Богессен.

– Послушайте, Гуннар, – Бирский постарался подлить в голос снисходительности и хамоватости, – вы за кем хоть охотились?

– За вами, – несколько удивленно ответил ВРИО. – А вы что, ещё не поняли?

– Это вы не поняли, Гуннар! – резко сказал Михаил и пошёл ва-банк. – Вы что, думаете, мы просто так прикачнулись к генералу Жданову? Я, может, и наивен, но не дурак! И умею читать! И первое, что мне распечатал «Гото», это было сообщение о моей смерти и убийстве генерала. Как видите, мы переиграли судьбу! А пока мы жили-были в Форт-Рузе, просчитали будущее по новой. Это несложно – просчитать один-два фатум-вектора. Так вот, Богессен, запомните – Жданов будет президентом, он выиграет с разгромным счётом, и где тогда окажетесь вы? А? Не буду врать, ваше будущее мне неизвестно, но могу предположить с большой долей вероятности, что вас выпрут из РВ, когда эту вонючую контору прикроют и расформируют. Попадете ли вы под трибунал? Не знаю. Но то, что вы больше никогда не явитесь с докладом в Кремль – даже не требует доказательств.

ВРИО начальника ККНИ молчал. Он был растерян.

– У вас, Гуннар, один выход, – ковал Бирский железо, – переходить на сторону Жданова. Генерал – мужик крутой, но незлобивый, может и местечко вам сохранить. А если проявите себя с лучшей стороны, глядишь, опять в рост пойдёте. И я – ваша волшебная палочка, которая откроет подход к генералу! Смекаете?

– Короче говоря, Бирский, – проговорил Богессен, сохраняя решпект, – вы предлагаете мне стать двойным агентом?

– А почему бы и нет?

– И правда, почему бы? – пробормотал Гуннар.

Он вынул сигарету и спросил:

– Вы позволите?

Михаил кивнул, стараясь не важничать. Богессен закурил, встал и прошёлся по номеру, не замечая трупы, но аккуратно переступая кровь.

– Хорошо… – выговорил он.

Сердце у Бирского ёкнуло. Неужто сработало?!

– Хорошо, – уже уверенней сказал Гуннар. – Пока вы и ваша подруга побудете моими гостями – и под моей охраной. А я попробую договориться с Клочковым – будет славно, если он отменит свой приказ о ликвидации вашей группы. По-моему, будет достаточно и усиленного наблюдения. Как вы считаете… шеф?

Ухмылочка, сопроводившая эти слова, должна была окрасить их в тон шутки, но Бирский понял и подтекст – Богессен принимал его правила игры.

– Я согласен, Гуннар, – сказал он.