И с этого момента отпадает необходимость в каких-либо подробностях.

Эпитеты и метафоры нужны лишь для описания боли и радости. Там, где нет гармонии, теряют смысл красивые слова. Кому интересна пылинка, несомая по улицам города холодным декабрьским ветром? Чтобы понять прошлое и будущее, чтобы увидеть надвигающийся Ответ, отныне достаточно скупой хроники событий.

Зубоврачебный кабинет, выбранный наугад по справочнику, оказался не таким уж близким: десяток остановок на трамвае. Потом пешком. Потом долго искать подъезд, бродя по жутким проходным дворам, пытаясь разобраться, куда указывают намалеванные на стенах рекламные стрелки с надписью «стоматолог». Когда наконец была обнаружена табличка «Зубной врач, квартира 2, первый этаж», когда Андрей открыл тяжелую дверь и сунулся в сумрачный подъезд, случилось неизбежное.

Единственное, что он увидел и запомнил, это рука, сжимающая черный цилиндрик; единственное, что он сказал, это «Ой!». Струя газа, выпущенная ему в рот, занавесила мозг. Впрочем, в памяти остался также серый пиджак, растворившийся в потоках ослепительного света.

Очнулся Андрей уже в такси, которое стояло возле его собственного дома.

– Вылезай, друг, приехали, – сказал водитель.

Пассажир приподнялся (он мешком валялся на заднем сиденье) и огляделся. Спрашивать «Где я?» было глупо: арка, скверик с решеткой, знакомый перекресток прямо по курсу. Тогда он спросил:

– Откуда я?

– Из Купчино, откуда же еще, – посочувствовал таксист. – Все из башки вымело, да?

Андрей полез прочь, но спохватился:

– Сколько с меня?

– Честно говоря, твои друзья уже заплатили. Не хочется грабить – внаглую…

– Мои друзья?

– Ну да. Когда тебя в салон грузили, я испугался, что ты блеванешь мне тут по дороге, так они еще приплатили. Короче, давай, сколько не жалко.

Андрей вытащил из кармана джинсов какую-то купюру, попытался пересчитать количество нулей, но плюнул и отдал не разбираясь.

– Ты молодец, крепкий мужик, – сказал на прощание водитель. – Я ведь не хотел тебя поначалу брать, думал, машину не отмою. Башка, небось, разламывается?

– Я не пьян.

– Конечно, кто же спорит! Опохмелись скорей, полегчает. Я бы дал, но с собой, как назло, ничего нету.

Андрей упрямо повторил: «Я не пьян», – непонятно для кого. Такси уже умчалось. Башка отнюдь не разламывалась, блевать не хотелось. Слегка покачивало, ноги были чужими. Ну, еще мутило чуть-чуть, такое бывает от усталости. Сердце работало странно – торопилось куда-то и вместе с тем еле ощущалось, словно билось в стороне, отдельно от тела.

«Купчино… – вяло размышлял он, поднимаясь по лестнице. Купчино большое. Надо было уточнить, из какого места конкретно… Хотя какая разница?» Десять остановок на трамвае, поиски зубоврачебного кабинета, струя газа в сумрачном подъезде. С кем это было? Неужели с ним?

Его обогнал соседский мальчишка, восьмиклассник. С портфелем в руке, с мешком для обуви. Андрей невольно посмотрел на часы – было почти четыре.

– Чего поздно? – бросил он мальчишке в спину.

Тот на секунду обернулся:

– В школе задержали.

Побежал себе дальше, вперед и вверх. На последний этаж. Андрей тоже поднимался на последний этаж, только делал это гораздо медленнее. Что-то было не так, что-то было неправильно, но никак не получалось сообразить, что именно. В комплексе ощущений присутствовала некая дополнительная странность. Каждое движение доставляло удовольствие, все больше и больше, организм как бы освободился от занозы, которая раньше мешала радоваться жизни. Причем, это ощущение концентрировалось… во рту!

Он обыскал ротовую полость сначала языком. Затем пальцем. В том месте, где раньше стоял мостовидный протез, теперь была дыра.

И заторможенность вдруг прошла. Мир наполнился запахами, звуками, чувствами. Андрей вошел в квартиру, крикнул: «Кто-нибудь есть?», тоскливо надеясь, что жена дома, что его не оставят один на один с этой жуткой пустотой, вошедшей вслед за ним с лестничной площадки. Он походил бесцельно по комнатам, сам не зная зачем – не снимая обуви, не раздеваясь. Футболка была мокрой от пота – он не обращал на мелочи внимания. Он целиком сосредоточился на том, что… Невозможно. Такого не бывает. Людей, разумеется, похищают, но только в кино или в криминальных новостях, а в жизни, ограниченной вот этими стенами, самое страшное – сны. В снах может явиться сумасшедший с пистолетом, или может привидеться, что твоего отца подозревают в краже коллекции монет, или мать вдруг начнет доказывать, что она не убивала твою бабушку… «Если бы я пошел к тому протезисту, к которому мне полагалось пойти, ничего бы не случилось, – понял Андрей. – Все в этом мире взаимосвязано. Тихо-мирно поменял бы „мост“ на другой, отлично подогнанный, и ушел бы довольный. А старый, халтурно сделанный, остался бы у них».

У кого?

Зачем?

Ответа не было. Искусственные зубы исчезли, вот и весь ответ. Браслет и капсулы человек отдал сам, по доброй воле, а с зубами почему-то заартачился, тогда его подвергли принудительному лечению, дали общую анестезию и увезли к… к кому? К ведомственному стоматологу?

Такого не бывает!

В туалете Андрей обнаружил, что и крышка унитаза, и стульчак подняты. Хотя в этом доме унитаз всегда закрывали, чтобы, пардон, не пахло – так было заведено еще родителями. Случайность? Чья-то забывчивость? Память, увы, не сохранила точного образа, в каком виде Андрей оставил фарфорового коня, заглянув сюда перед выходом на улицу.

В том же туалете, за дверью, хранилась металлическая лестница-стремянка, состоящая из двух раздвижных частей. Одна часть – со ступеньками, другая – опорная. Ее всегда ставили ступеньками к стене, потому что Алиса вечно проявляла к лестнице нездоровый интерес, просилась, чтобы дали полазить. Существовала реальная опасность, что ребенок втихаря заберется сюда и опрокинет громоздкую конструкцию прямо на себя. Вот и в последний раз, когда Андрей пользовался стремянкой (вчера это было – обыскивал вентиляционную решетку, кретин мнительный, осматривал потолок и стены в поисках мифических «пуговиц» и «булавок»), короче, он поставил стремянку на место, как полагается. Теперь же лестница была прислонена к стене ступеньками наружу.

Бред продолжался…

«Кто сидел на моем унитазе и сдвинул его с места?» – зарычал страшным голосом Михайло Иваныч. А Мишутка пропищал тонким голоском: «Кто лазил по моей лестнице и выпачкал ее грязными ботинками?..»

Впрочем, Андрею было не до шуток. Может, жена приходила? Прибежала на минуту. Плеснула в чашку кипятку, схватила первое, что попадалось в холодильнике под руку, проглотила, залпом выпила и ускакала, стуча подковками, бросив все на столе… Он заглянул на кухню. Чайник был холодным, и обеденный стол не показал ничего интересного. Так бы Андрей и вернулся в прихожую – раздеваться, мучаться предположениями, – если бы не обратил внимание на пол.

Пол как пол – линолеум. Не сказать, что чистый, хотя грязь от Сашиных ботинок давно уже подтерли. Дело в другом. Алиса всюду раскидывает куски пластилина, рассерженные папа и мама скоро голос сорвут, объясняя ей, что хорошие девочки так не поступают, что место пластилина в специальной коробке. Потому что, если наступишь на такой кусок (или даже кусочек), получается след, который можно соскрести только ножом, да и то не полностью. И к тапкам прилипает – скобли потом, отмывай, иначе ходить невозможно. На кухне, под подоконником, размазанных пластилиновых пятен было особенно много. Еще утром было много. Алиса, пользуясь либерализмом бабушки и отсутствием мамы Зои, всю неделю строила здесь домики из табуреток и потом сидела, играла в логопедические занятия (своих учеников лепила из пластилина). А теперь линолеум был чист. Абсолютно. Кому понадобилось отскабливать и отмывать разноцветные липкие кляксы?

Ни пятнышка, ни следочка…

Вот именно – ни одного следа! Кто-то вляпался, не заметив ловушки. Кто-то отпечатал на полу красивый рельеф рантовых подошв, после чего был вынужден заняться уборкой помещения. Кто он? Очевидно, тот, кому понадобилось подойти к окну… Андрей исследовал подоконник. Пыль и всяческие крошки лежали на своих местах. Затем пододвинул стол, взгромоздился – прямо в уличной обуви – и осмотрел раму: не может такого быть, чтобы ни одного следа! Не может быть… Следы нашлись – несколько свежих белых пятнышек на давно не протиравшейся, черной от пыли поверхности. Высоко, снизу не заметишь. Кто-то стоял здесь, держась за раму пальцами – то ли на подоконнике, постелив предварительно газету, то ли на стремянке. Пальцы гостя, судя по отпечаткам, были в перчатках. Андрей едва не упал со стула, осознав все это…

И еще форточка! Ни Зоя, ни мать, ни сам Андрей не закрывали дверцы на задвижку – из-за лени, из-за того, что тянуться приходилось, если хочешь форточку открыть. Просто захлопывали, не обязательно плотно. Только когда ребенок сидел под окном, делали исключение. А сейчас обе дверцы были закрыты по всем правилам. Случайность?

Оказалось – закономерность. Андрей побывал в спальне и в гостиной – повсюду форточки были закрыты на задвижки, и повсюду на рамах остались следы чьих-то пальцев. Кого и зачем заинтересовали окна? Кто приходил в гости и ушел, не дождавшись хозяев? Если воры, то почему ничего не украли?

«Мальчика из соседней квартиры задержали в школе! – почему-то вспомнилось. – Узнать бы, неожиданно задержали или нет?»

Андрей отправился на лестницу почти бегом. Его давно уже трясло, но он старался держать нервы в руках, чтобы зря не пугать людей. Тем более, что завершившаяся история касалась его одного – никого, кроме него.

Короткое расследование дало следующие результаты. Сосед-восьмиклассник пришел домой гораздо позже обычного, потому что к ним в школу прикатил сам Степан Разин. Нет, не бунтовщик, а совсем наоборот – лидер знаменитой поп-студии «Ласковый прериаль». К сожалению, без музыкантов, была просто встреча, вопросы-ответы, но все равно ужасно интересно. Неожиданно ли приехал? О, еще как неожиданно! А что такое «прериаль»? Да ну, это ведь каждый меломан знает: название одного из весенних месяцев в революционном французском календаре, утвержденном 24 октября 1793 года… Андрей не являлся знатоком современной музыки, поэтому отправился дальше. В следующей квартире он узнал, что хозяйка только что вернулась. Отсутствовала несколько часов: у несчастной женщины выхватили на улице сумочку, она бегала в милицию, потом милиция сама где-то бегала, и сумочку ей, в конце концов, нашли. Могут, если захотят! А у мужа этой женщины случилась другая неприятность. Обычно он приезжает домой на обед, на собственной машине, и вдруг сегодня колесо прокололось. Ему было некогда ставить запасное, пришлось кушать в какой-то забегаловке… «Вдруг!» – думал Андрей, спускаясь ниже этажом. И здесь «вдруг»!

На лестничных площадках было по три квартиры, не так уж много соседей. И все-таки, разве могло подобное массовое отсутствие быть случайностью? Интеллигентной пожилой паре, проживающей точно под квартирой Андрея, положили в почтовый ящик приглашение на благотворительный обед в ресторане. Почему им? «Какая разница, – хором удивились они, – не выяснять же это было, а то организаторы взяли бы и передумали». Они вот только что вернулись, сытые и счастливые. А дочка их еще не вернулась – с утра сорвалась и уехала к приятельнице, которая «челноком» мотается в Турцию. Дальняя приятельница, никогда раньше ничего не предлагала, и вдруг – нате вам, предложила кожаную куртку за сто долларов. «Вдруг!!!» – думал Андрей, поднимаясь обратно к себе.

Несколько часов подряд все без исключения квартиры на двух этажах были пусты! Почему?

Ясно, почему. Теперь – ясно. Такого в жизни не бывает, но ответ сложился. Друг Саша очень зримо нарисовал картину, как работают его друзья-коллеги, когда интересуются чьим-нибудь жилищем. Зачем он это сделал? Неужели только потому, что дурак? Или это входило в сценарий? Банальный сценарий: жертва отправилась к зубному технику (не к тому, к которому предполагалось, за что Андрей и поплатился), а в освободившуюся квартиру вошла бригада, человек пять. Или десять? В общем, сколько в таких случаях нужно. Слаженно разбрелись по комнатам. Кто-то остался на связи, общаясь по рации с группами слежения, контролируя ситуацию. Когда все было готово, бригада так же слаженно удалилась. Похищенную жертву погрузили в такси и отправили домой… На улице, между прочим, грязно. Как они решили проблему обуви? Если вытирали, то обо что? Или бродили по холодному полу в одних носках? А может, бахилы одевали – такие парусиновые мешочки на ботинки, вроде варежек, только на ноги? Методика работы спецслужб – до чего же увлекательно об этом размышлять…

Паранойя хозяйничала в квартире. «Кто-то установил у нас прослушивающую аппаратуру, – раскручивался в груди Андрея новый вихрь. – Просматривающую, наверное, тоже. Кто-то сейчас смотрит на меня, – думал он, стараясь не озираться. – Подглядывают, сволочи». Мерзкое, трудно описываемое ощущение… Впрочем, заблуждался он недолго. Аппаратуру не монтировали! Наоборот, снимали – как можно было не понять это сразу? Мифические «пуговицы» и «булавки», которые Андрей тщетно искал вчера, отключив на время здравый смысл, а потом стыдясь своего нелепого порыва – вовсе не мифические! И «стеклянный потолок», о котором предупреждал Саша… Или все-таки «стеклянный потолок» – не больше чем байка, призванная поразить воображение несведущего «лоха»? Кто бы сказал правду?

«А ведь я хорошо растряс квартиру, – попытался успокоить себя Андрей. Сначала искал компромат на жену, потом – кэгэбэшные жучки-паучки. Неужели такое возможно, чтобы ничего не вывалилось, не вылезло наружу?»

Плохо искал. Сегодняшние чудеса и диковины ясно говорят – кричат, надрываясь – в квартире работали профессионалы. Причем, уже не особенно скрывались, поскольку история-то закончилась. Какое иное объяснение подобрать для их визита, кроме как монтирование или изъятие специальной техники? Уважающий себя профессионал упрячет микрофон или телеглаз куда более качественно, более изощренно, чем сможет вообразить суетящийся, потерявший голову обыватель, это очевидно.

– Окно-то я и не приметил, – вслух произнес Андрей. Его одолевала противоестественная, болезненная дурашливость, вытесняя из мозгов все прочие странности.

Вот, к примеру, гости проявили интерес к окнам, тогда как хозяин совершенно не подумал об этой неотъемлемой детали помещений, зациклившись на потолке да на стенах. И о многих других деталях наверняка тоже не подумал, проводя свой обыск. Смешно. Дилетант покорно вошел в клетку с подготовленными для него стереотипами. Разговорчивый Саша упоминал также о любви спецслужб устанавливать «глазок» над толчком. Имеет ли его оговорка хоть какое-то отношение к поднятому в туалете стульчаку? Что это – чье-то желание залезть на унитаз ногами или просто профессионал не вытерпел, справил надобность? Умереть от смеха…

Квартиру поставили «на уши» и «на глаза». Когда? Разумеется, неделю назад – в тот день Андрей ездил по городу, покупал Инь-Ян браслет, «подшивал» капсулы с плацентой, вставлял зубы. Вот такое получилось лечение, подсказанное милой его сердцу участковой врачихой. Столько дел, и все – в одну поездку. Как нарочно. Или действительно нарочно?

Была догадка…

Догадка всплывала из темных глубин, раз за разом показывая над водной гладью кусочек белого обнаженного тела. То ли улыбающееся личико это было, то ли задница. Одинокий зритель, дрейфующий в лодке, беззвучно хохотал и порывался крикнуть: «Вылезай, тварь, я тебя знаю!» Понимание явилось в виде слова – просто слова, которое, тем не менее, все объясняло. Это слово ускоряло сердцебиение и возвращало жизни смысл.

Безумие вступило в новую фазу, потому что Андрей увидел наконец Главное.