Под флагом Романа Дмовського

В межвоенный период в Польше соперничали две основные концепции взаимоотношений с землями, некогда входившими в Жечь Посполиту.

Главный поборник одной из них — начальник государства Юзеф Пилсудськи — считал необходимым полное восстановление государства в максимальных исторических границах. Немалая часть прежних владений Варшавы к тому времени уже веками подчинялась Москве. Поэтому Пилсудськи считал необходимым расчленение России (по традиции поляки так именовали тогдашний СССР). Эта идея в 1920-м привела польскую армию в Киев (а оттуда её отбили до стен Варшавы, где массированная техническая помощь Франции помогла отразить натиск красноармейцев). Впоследствии, учитывая опыт похода, где сами жители Украины вовсе не горели желанием приветствовать былых хозяев, Пилсудськи уже не настаивал на интеграции Украины в Польшу, но считал необходимым её отделение от России в качестве буферного государства, ибо полагал Россию вечным и неизбежным врагом своей страны. Неотъемлемой частью Польши он считал только Галичину.

Главный оппонент Пилсудського — Роман Дмовськи — учёл опыт 1920-го, пожалуй, глубже. Он счёл Польшу слишком слабой для управления всеми былыми владениями, а потому признал необходимость их разделения: «западная часть, где польский элемент многочислен и польское влияние решительно превозмогает, принадлежала бы польскому государству, а восточная часть осталась бы во владении России». Россию же он полагал естественным союзником в неизбывном конфликте славян с германцами.

Правда, Галичину Дмовськи тоже считал если не вполне польской, то поддающейся полонизации. И был в целом прав: местные националистические организации хотя и боролись против польской власти, но уже всецело пребывали в сформированном поляками убеждении об отдельности украинцев от русских.

После Второй мировой войны Польша оказалась в границах, довольно точно соответствующих эпохе династии Пястов, когда в стране практически не было непольского населения. Вдобавок прошла этническая чистка в форме организованного обмена между Польшей и Галичиной. Всё это вполне в духе концепции Дмовського. Среди нынешних польских партий есть Лига Польских Семей, поддерживающая и внешнюю политику в том же духе.

В то же время отделение Украины от России — мечту Пилсудського — приветствуют практически все польские политики, включая наследников Дмовського. Галицкий же менталитет, во многом подражающий польскому, возрождает у многих надежду на реинтеграцию юга былых владений — да ещё с приращением в виде земель, подаренных Украине последовательно Ульяновым (юг и восток), Джугашвили (Подкарпатская Русь) и Хрущёвым (Крым).

Целесообразно поддержать в Польше сторонников Дмовського, указав на сравнительную лёгкость работы с Галичиной и практически полную невозможность интеграции русскокультурных регионов. Пусть Польша поддерживает идею расчленения нынешней Украины. Пусть польские агитаторы (к которым на Украине прислушиваются куда внимательнее, чем к нашим) убеждают галичан в возможности скорого вхождения в НАТО и ЕС без москальского балласта. России же останется лишь принять этот «балласт» в свои объятия, не запятнанные собственной работой по борьбе с территориальной целостностью нашего загулявшего родственника — пока ещё независимой Украины.

Вскоре после написания этой заметки я по предложению одного знакомого подготовил и передал ему подборку материалов, куда вошла изрядная часть содержимого этой книги. По дальнейшим сообщениям этого же знакомого, в администрации Президента Российской Федерации нашлись специалисты, летом 2008-го оценившие эти документы столь высоко, что даже вознамерились доложить их президенту после его возвращения из отпуска. Увы, ещё до того разразилась Пятидневная война. Все эти специалисты переключились на решение порождённых ею задач. Момент, удобный для воссоединения, оказался упущен: план конкретных действий, включённый мною в эту подборку, опирался на несколько событий, поддающихся использованию в нужном направлении. Впрочем, время от времени возникают всё новые удачные стечения обстоятельств — так что я всё ещё изыскиваю всё новые технологии воссоединения.

Правда, при всей очевидной экономической важности этого процесса политических препятствий на его пути нагромождено немало. В частности, профессиональные украинцы — включая руководителей государства — постоянно ссылаются на необходимость укрепления независимости ради поддержания самобытного благозвучного языка. По их мнению, даже в случае введения государственного двуязычия — не говоря уж о воссоединении — он в скором будущем выйдет из употребления.

В это можно поверить, учитывая, что с 1918-го литературный украинский насаждался исключительно силой государства. Но с другой стороны, многочисленные реально бытующие южнорусские и западнорусские говоры (обычно именуемые «суржик» и «трасянка» — то есть смесь пшеницы с рожью) остаются распространены даже несмотря на то, что государство стремится их вытеснить и заменить литературной нормой. В чём же причина живучести народной речи наряду с нежизнеспособностью нормы? И откуда эта норма взялась?