Отдельно взятая нищета

Ещё недавно казалось, что эксперимент по построению социализма в отдельно взятой стране наконец завершён. Но эксперимент продолжается. Правда, для этого пришлось взять страну ещё отдельнее.

Спасая себя, коммунисты в украинском парламенте — группа 239–24 августа одностайно согласилась на независимость, но не от ГКЧП, а от России Ельцина и Силаева. И 1 декабря послушный, замороченный посулами и прославленный терпением народ, с которым партия едина, не подвёл — сказал «за», не очень и понимая, за что голосует. Вся подготовка к референдуму свелась к миллионам листовок: хлёстких — но вопиюще неправдивых, ибо печатались в тех же партийных типографиях.

Листки были разнообразны. Но большинству народа были безразличны рыдания о «насильственной русификации» (тем паче что две трети нынешних населения и территории Украины исконно русскоязычны). А уж ветеринарные рассуждения о «чистоте крови», столь милые многочисленным партиям и спилкам, могут увлечь лишь забывших о судьбе Третьего рейха. Основную убеждающую силу имели листовки экономические, внушавшие народу, что москаль съел его сало.

«Всего 27,9 % промышленности Украины выпускают потребительские товары» — указывалось там. Конечно, цифра мизерная. Но в целом по Союзу этот показатель — по разным оценкам — от 20 до 25 %, так что Украина ещё в лучшем положении.

«Украина производит на душу населения в год пшеницы 1000 кг, мяса 86, сахара 118, а потребляет 140, 68 и 49,7 кг соответственно». Казалось бы — грабёж. Но полное молчание о том, что нефти Украина потребляет в 20 раз больше, чем добывает, хлопок ввозит весь… Нормальное разделение труда может счесть ущемлением интересов республики только человек, не знающий экономики вообще. Впрочем, на таких и рассчитывалась нехитрая агитация.

Сетуя на «московских колонизаторов», лукавые авторы умалчивали, что общая картина развития советской экономики складывалась неуклонно в пользу УССР. Неудивительно — Хрущёв и Брежнев родом с Украины, а в днепропетровский клан входил не только Щербицкий, но и Тихонов с Чебриковым. По законам номенклатуры — да и по понятной человеческой слабости — вожди старались радеть родным краям и людям. Удивительно, что Россия ещё не предъявила претензий по поводу своего ограбления панами с Украины…

Впрочем, это шутка. Гораздо серьёзнее другое.

Украинской державе более полугода. Можно уже и оценить степень соответствия обещаний и последствий. И что же?

Нам обещали изобилие продовольствия, как только его перестанут вывозить в центр. Но, например, сахар исчез из продажи, как только Кравчук заявил по телевидению, что его и самой Украине хватает в обрез, а потому поставок в Россию не будет.

Сулили низкие цены. Но цены на Украине были ниже российских (не московских!) лишь на те немногие товары, на которые власть установила дотации (испытанный способ выглядеть доброй — за наш же счет, ибо деньги на дотации неоткуда взять, кроме налогов с нас). Цена варёной колбасы плюс дотация (50 руб. за кило) — выйдет дороже, чем в России. Теперь, когда дотации отменяются, это видно и ребёнку.

Возмущались московским налоговым прессом. Но на фоне украинских налогов даже немыслимые гайдаровские выглядят вполне ласковыми. На типичном предприятии Украины на зарплату остаётся из валового дохода по крайней мере на треть меньше, чем на аналогичном российском.

Но лучший, обобщающий показатель состояния экономики страны — курс её валюты. И он показывает однозначно: деньги на Украине обесцениваются быстрее, чем в России.

Вспомним: вводя купоны, правительство установило курс 10 рублей за карбованец (и соответственно 10 карбованцев за доллар). Это был очевидный абсурд, ибо цены и зарплата в новых деньгах остались теми же, что и в старых — следовательно, фактический курс был 1 к 1. Пока купонов было мало, рынок реагировал на эту нехватку — за карбованец давали 5 рублей… 3… 2… Сейчас не поменяешь и один к одному. Когда я пишу эти строки, за 10 рублей на одесских базарах дают 13 карбованцев, а на киевских — и 14. А когда вы читаете, сколько дают?

Спасая купон, власти разрешили расплачиваться им всюду, где сначала можно было принимать только рубли. Падение чуть притормозилось. Но не за горами полное вытеснение рублёвой наличности купоном. И тогда поддерживать карбованец будет нечем.

А правила взаимообмена лишь подтверждают слабость купона: выезжающим с «неньки» меняют всего 1000 рублей в месяц, наоборот — сколько угодно. Малолюдны обменные пункты: зачем платить целый рубль за невесть что?

Причины падения независимой украинской валюты очевидны. Чем больше в стране любого товара, в том числе и денег, тем он дешевле. И если в России правительство костьми ложится, чтобы притормозить кредитную эмиссию, то на Украине банки выдают кредиты в дозах, опасных и для державы помощнее. Дефицит государственного бюджета составляет куда большую долю национального продукта, чем в России. И это несмотря на невероятные налоги! Точнее, благодаря им — ведь высокий налог душит экономику, и его становится просто не с чего брать.

Дикие налоги (при заторможенной приватизации) объяснимы лишь неистребимым желанием добиться, чтобы работать было невыгодно, а хорошо работать — невозможно. Нынешняя власть делает и будет делать всё от неё зависящее для предотвращения выхода Украины из экономической пропасти. Потому что Советская власть возникла при чрезвычайных обстоятельствах, предназначена для управления в чрезвычайных обстоятельствах. И любой ценой добьётся, чтобы обстоятельства оставались чрезвычайными.

Кроме налогов, экономику душат границы. Достаточно сказать, что раньше основная часть стоимости товара приходилась на изготовление, сейчас — на разработку. И чем меньше размер рынка, тем дороже товар. Сейчас разработка товара рентабельна для рынка не менее чем в 300 миллионов человек. Поэтому ЕЭС уже отменяет внутренние границы. Наши товары ещё долго будут конкурентоспособны лишь на «внутрисоюзном» рынке, имеющем как раз нужный размер. Уйти с него в независимость — значит обречь себя на застой. И отстать уже навсегда.

Независимость, уход из рублёвой зоны — это прежде всего мировые цены. Ещё осенью Фокин докладывал: если бы торговля внутри Союза велась по мировым ценам, то Украина закончила бы 1991 год с дефицитом платёжного бюджета 12 млрд долларов (при общем государственном долге СССР — около 90 миллиардов). Чорновил в ответ заявил, что уголь, сталь и сахар обеспечили бы республике положительное сальдо. Кто-то из советников подсказал «гетьману» самые неудачные товары. Шахты Донбасса уже давно жили в основном дотациями Минуглепрома Союза, так как по сравнению с открытыми карьерами Кузнецка и Экибастуза немыслимо дороги. Сталь наша столь низка качеством, что даже внутри Союза потребить её могли далеко не все. Сахара же, как и хлеба, Украине самой еле-еле хватает — заявил по ЦТ Кравчук. Кстати, когда шахтёры Кузбасса, не дождавшись нашего сахара, прекратили отправлять нам уголь, оказалось, что за этот уголь они от Китая получат сахара в пять раз больше, чем от Украины.

На мировом рынке сейчас за тонну пшеницы дают одну тонну нефти; на внутрисоюзном давали девять; в России после освобождения цен — около трёх. Если Киев не научится заправлять комбайны смальцем, то даже убирать урожай 1992 года будет просто нечем — а ведь его надо ещё вырастить! И сталинский голодомор мы будем вспоминать как рай.

Именно для оплаты иранской — а в дальнейшем, конечно, и иракской — нефти «панству» скоропостижно понадобился Черноморский флот. Но даже если бы его удалось оттягать, это бы мало помогло. Боевые корабли промотали бы за год-два; зато отношения с Западом, не слишком желающим усиления двух наших ближневосточных друзей, испортились бы навсегда.

Конечно, цены в России ещё далеки от мировых. Но даже сейчас украинский долг России за пять месяцев перевалил за 100 миллиардов рублей. А выход Украины из рублёвой зоны лишь ускорит предъявление этого долга к оплате. И банкротство незалежников станет очевидным.

Впрочем, это было очевидно и до 1 декабря. Ведь ещё в 30-е годы кончилась эпоха, когда независимость помогала благосостоянию. В 60-е — эпоха, когда одно другому не мешало. Сегодня независимость неизбежно отбрасывает экономику назад — и хорошо, если не навсегда.

Итак, экономика наша больна. И любые меры властей лишь усугубляют болезнь. Ибо власти не желают устранить главную причину кризиса — болезненно исковерканную независимость.

Конечно, не всё ещё потеряно. Все предыдущие приступы полной независимости Украины проходили не более чем за три года. Разобравшись, кому конкретно полезна независимость, народ восставал, выгонял доброжелателей-правителей и вновь воссоединялся с Россией.

Правда, такая хирургия чревата смертью пациента. Но есть надежда и на терапию. Через три года кончается срок полномочий Верховного совета, организовавшего наше разорение. И если, паче чаяния, в совете образца 1995 года опять в большинстве окажутся трубадуры независимости — тогда народ действительно заслужил бы всего, что они с ним проделывают. Но ТАКОГО не заслуживает ни один народ. Поэтому я уверен в поражении незалежников. И в грядущем расцвете — и культурном, и экономическом — независимой от них Украины.

К сожалению, воссоединение «по горячим следам», когда между республиками былого Союза ещё не были нагромождены политические барьеры и спровоцированные конфликты, не состоялось. Соответственно и мои наихудшие экономические прогнозы в значительной степени сбылись.

Правда, пока не состоялось народное восстание против независимости. Ещё лет десять назад один из знакомых одесских журналистов спросил меня: мол, ты предсказывал восстание ради воссоединения через три года после отделения от России; прошло уже вдвое больше — и где то восстание? Я ответил: ты невнимательно читал мою «Независимость от здравого смысла»; я там чётко указал, что для Украины независимость означает торговлю с Россией по мировым ценам всеми товарами, включая энергоносители; и где те мировые цены?

После 2005 года ту же мысль неоднократно высказывал президент России. Простейшее сравнение мировых цен энергоносителей с ценами российских поставок на Украину доказывает: Россия ежегодно дотирует Украину на многие миллиарды долларов. По сути дела, украинская независимость держится только на том, что Россия много лет в неё не верила и торговала с Украиной как с неотъемлемой своей частью.

Увы, нынешняя — уже откровенно антирусская — правящая верхушка республики сделала всё от неё зависящее, дабы избавить Россию от этой иллюзии. В частности, начался переход на те самые мировые цены, которые и означают реальную независимость. Счётчик трёх лет до восстания включён.

Правда, я всё ещё надеюсь, что восстания не понадобится: в 1991-м независимость Украины утверждена референдумом — что помешает народу, официально высшему источнику и носителю власти, пересмотреть своё решение в порядке нового референдума?

Конечно, шансы на него невелики. В декабре 2004-го народное волеизъявление уже было попрано пропагандистским шабашем на киевской площади Независимости. Но технически всё ещё возможно мирно устранить все препятствия к реальному мирному выявлению народной воли.

Правда, понятие народной воли в случае Украины достаточно расплывчато, ибо сам народ, мягко говоря, неоднороден. Эта неоднородность заслуживает особого исследования. В первых своих статьях я, как видно из вышеприведенного, всё ещё считал украинцев хотя и меньшинством среди жителей Украины, но всё же отдельным народом. Первое серьёзное сомнение в этом возникло в ходе совместной работы с моим давним (с 1985-го) другом — поэтом, фантастом, кандидатом исторических наук Львом Рэмовичем Вершининым.