сследования специалистов показывают: дети, с раннего возраста росшие в обстановке, где хмельное употребляется только по большим семейным праздникам, возмужав, попадают в число алкоголиков значительно реже прочих, употреблявших втайне от взрослых — что называется, в подворотне.

Решение проблемы пьянства лежит в области изменения самого отношения к питию, воспитании культуры употребления хмельного напитка.

Скорее всего, сегодня уже никто из придерживающихся обычая выпить на празднике и не помнит, почему эти напитки заняли особое место в обрядности. А ведь это чрезвычайно важная сторона дела.

Употребление опьяняющих напитков в ритуальных целях, вне всякого сомнения, восходит к древнейшим временам. Оно было распространено у различных народов Евразии и не только Евразии. Вспомним: сома и хаома — у ведических арьев, мёды — у германцев и славян, нектар и вино — у древних эллинов…

Исследователи «хмельной традиции» предполагают: одной из причин такого распространения стала способность веществ, содержащихся в хмельном, вводить человека в особые состояния сознания. При традиционном языческом мировоззрении и употреблении в свой календарный срок, хмельное открывает «иное зрение». Древние были убеждены: напитки со столь таинственными свойствами имеют божественное происхождение. Именно поэтому во всех архаических обществах существовали жёсткие ограничения на употребление хмельного в обыденной жизни. Сейчас их нет.

На основе отношения к напитку, дарящему необычные переживания, несравнимые с ощущением от простой воды, и дающего связь с богами, могли выстраиваться ступеньки социальной лестницы. Не исключено, что нынешнее пьянство основано на подсознательном желании преодолеть эти ступеньки как можно проще и скорее.

Греки были убеждены: гроздья винограда «дал людям Дионис к их ликованью и скорби». «Зевс царит над всеми, а Вакх царит и над Зевсом», — сказал Прокл, толкуя один из Орфических гимнов. В самом деле, Дионис не просто бог виноделия и плодородия — он податель вдохновения, необходимого и богам, источник религиозного экстаза.

Не случайно и в Стоглаве — средневековых церковных поучениях середины шестнадцатого века — находится осуждение народа русского за то, что он в ходе празднований чествует питиём некоего языческого бога, уподобленного древнегреческому — «Елиннскаго бога Диониса, пьянству учителя, призывают и, гласящи великим гласом, квас призывают, и вкус услажают, и пьянство величают».

Почти крылатой стала фраза князя Владимира. Согласно известному преданию, чтобы выбрать «наилучшую веру» для Руси, он призывает к себе представителей разных религий, в том числе мусульман. Узнав, что ислам запрещает употребление вина, к тому времени хорошо известного в Киеве, он изрекает: «Руси — веселье пить. Не можем без того быть».

С князем этим в русских былинах связан классический сюжет: ссорится с ним богатырь Илья Муромец, врывается в княжьи погреба и, вынеся оттуда многие бочки вина, поит нищую голь. Этим Илья как бы уравнивает в правах на хмельное, то есть на божественный экстаз, близость к небожителям, князя, себя и голь. По сути же, скрыв вина у себя, князь лишил народ атрибута свободного пред небом человека.

Уже при Иване III Грозном в Московском княжестве право приготавливать питьё на продажу у народа отнимают вовсе, оно полностью переходит в веденье казны, и по высочайшему указу из чисто коммерческих целей корчмы открываются в городах только с ведома княжеского двора, а право на варку питейного мёда остаётся ещё только у монастырей.

Одно из последних свидетельств русского алкогольного добронравия относится к началу средневековой «эпохи перемен» — пятидесятым годам шестнадцатого века. До Ивана IV Грозного древний обычай употребления хмельного, несмотря на фактическое введение монополии, как-то сохранялся. Когда Ивану Васильевичу стукнуло двадцать лет, его соседу великому князю литовскому и королю польскому Сигизмунду Второму Августу был подан трактат «О нравах татар, литовцев и москвитян». Автор — Михалон Литвин — отметил выгодное отличие Москвы от соседей по части меры пития. Увы, должно быть, в последний раз.

Рост производства и продажи напитков самим государством в княжьих корчмах привёл к распространению пьянства, и Иван Четвёртый под нажимом церкви принимает решение о запрещении продажи хмельных напитков, чтобы «не ключница водку бы делала». А для опричников и служивых людей царь открывает особый дом на Балчуге в Москве, именуемый кабаком, где нередко в разгулах и попойках приближённых участвовал и сам Великий государь.

Доходы от кабака были внушительные, вследствие чего постоянно испытывавший нужду в деньгах царь решил запретить крестьянам и посадским людям приготовлять даже домашнее хмельное питьё и дозволил покупать напитки (в качестве «товара массового производства») только в царёвых кабаках.

В шестнадцатом веке появились новые технологии хранения продуктов питания, включая хмельное. Тогда же строятся и совершенствуются ледники «для прохлаждения напитков в летнее время».

Собственно, с этого момента, как считают исследователи — когда, с одной стороны, происходит полное огосударствление производства хмельных напитков, а с другой появляются способы их надёжного длительного хранения — нарушается обычай календарного употребления, само питие как священная традиция в городских условиях почти полностью утрачивает свой первоначальный смысл, превращаясь по сути в бытовое пьянство… Оно и до сих пор составляет весьма существенную доходную статью государственного бюджета.

Вывод. Дабы умерить пьянство, надо возродить исконную традицию отношения к хмельному напитку. Надо учить молодое поколение употреблять хмельное в меру, со вкусом, с толком, в своё «священное» время. И уже совсем здорово было бы вернуться к обычаю его календарного употребления.

Главное, непродуманными законами не уподобиться тому самому князю и не вызвать возмущение «голи». Пока, насколько можно судить, государственного ума в этом вопросе не проявляется.