Глава 26
Проворовались

С утра в «Компромбанке» закрыли все шторы и жалюзи. Под окнами собрался многолюдный пикет с массой плакатов. Самый безобидный из них был: «Верните нам наши деньги!»

С трудом прорвавшись на работу, сотрудники банка старались не подходить к окнам. Никто не хотел видеть бывших клиентов. Но слышать их голоса приходилось. Люди скандировали:

– Про-из-вол! Про-из-вол!

Один лозунг сменялся другим. Другой – третьим…

Полина постучала в дверь кабинета.

– Заходи, – сказала Лидия Шпак.

– Чувствую себя воровкой, словно это я стащила у них деньги. Утром, пробираясь к банку между всех этих людей… – Полина вдруг замерла, не дойдя до стола. – Что с тобой, Лида?

В отсутствие макияжа заплаканное лицо Лидии стало неузнаваемым. Полине пришла в голову чудовищная мысль: ее, как Сергея, кто-то побил. И только потом она сообразила, что виной этому бессонная ночь и долгие слезы.

– Прости. – Лидия расщелкнула пудреницу и, взглянув на себя в зеркальце, проронила: – Да… Выгляжу я ужасно.

– Что случилось? – опять спросила Полина и предположила, указав на окно: – Неужели все из-за них? Ты же знаешь, постоят и уйдут.

– Нет. – Лидия защелкнула пудреницу. – Мартынов бросил меня.

Полина осторожно опустилась на стул.

– Мы же говорили… Ты знала, что рано или поздно это случится.

– Знала. Но не думала, что так рано и так подло.

– В чем заключается подлость?

– Он даже не попрощался. Не зашел, не сказал до свидания. Забрал жену и улетел с ней на Кипр.

– Но вчера вы вместе ушли с работы.

– Он просто подвез меня до метро. Ни словом не обмолвился, что уезжает. – Уткнувшись в ладони, Лидия заплакала. Потом подняла голову. – Утром в электронной рассылке нашла от него письмо…

– Вот видишь.

– Я тебе прочитаю. – Она тронула мышку. – «Россия не доросла до того, чтобы в ней можно было нормально работать. Время «Компромбанка» в этой стране еще не пришло. Поэтому в ближайшие сто лет я буду делать «Компромбанк» в каких-нибудь других частях света». – И это он написал тебе? – обескураженно спросила Полина. – Он – сумасшедший.

– Письмо разослано всем работникам банка. Лично меня – не удостоил. А мне-то хотелось от него всего лишь несколько теплых строчек.

– Для этого нужно было завести другого мужчину.

– И знаешь, – Лидия улыбнулась сквозь слезы, – кажется, он опять увлечен новой идеей.

– Прожить сто лет?

– Повторить все где-нибудь в другой части света. Он богат, почему бы и нет?

– Забудь его. И не плачь. – Полина показала рукой на камеру наблюдения. – Нас всех теперь видят и слушают.

– Плевать мне на них.

В дверь постучали, и в кабинете появилась Валентина из секретариата. Заплаканное лицо Лидии нисколько не смутило ее. Положив документы на стол, она сообщила:

– Вы только представьте! Зарплату задержали на неделю, камер кругом понатыкали, людей в простой отправляют! – Кивнув на окно, Валентина закончила: – А эти идиоты орут.

– Эти идиоты – наши клиенты. Люди, которые доверили банку свои деньги, – чуть слышно заметила Лидия.

– Чего же орать?! Не мы же их обобрали!

– А кто?

– Мартынов! Слышала, он уже загорает на Кипре. А мы здесь отдувайся.

– С понедельника вы уйдете в простой. Отдуваться будут другие.

Притихнув, Валентина спросила:

– А вы, Лидия Владимировна, остаетесь?

– До тех пор, пока не прикроют банк.

– Вам не позавидуешь.

– Это моя работа.

Полина жестко спросила:

– У вас все?

Уловив ее настроение, Валентина прошла на выход, но столкнувшись с кем-то в дверях, чуть отступила.

На пороге стояла девушка в синем мундире.

– Следователь следственного отдела Калиулина Эльвира Каримовна, – представилась девушка и вошла в кабинет.

У Полины вспыхнули щеки.

Лидия обратилась к замершей Валентине:

– Закройте дверь с той стороны. – И дождавшись, пока та уйдет, сухо осведомилась: – Что вам нужно?

– Опросить Лидию Шпак.

– Это я.

И здесь вмешалась Полина. Она с вызовом обратилась к Эльвире:

– Не делайте, пожалуйста, вид, что мы не знакомы!

– А я и не делаю. Просто пришла не к вам.

– Расследуете дело об убийстве Кустодиева? – Полина подошла к Лидии и встала плечом к плечу рядом с ней.

– Его объединили с делом об убийстве Петрова.

– Они как-то связаны?

– Затрудняюсь сказать. Так решило начальство. – Эльвира обратилась к Полине: – Можете выйти?

– Могу. Только сначала скажите, что вчера случилось с Сергеем и почему домой его привезли вы.

Лидия с удивлением переводила взгляд с одной на другую.

Эльвира холодно сообщила:

– Я при исполнении. Спросите у мужа, он вам расскажет.

Цокая каблуками, Полина вышла из кабинета, не забыв как следует хлопнуть дверью.

Полтора часа, в течение которых длился допрос, тянулись мучительно долго. Но как только Эльвира Калиулина вышла из кабинета, туда влетела Полина:

– Ну, что?

Лидия опустила глаза:

– Я все рассказала.

– Про то, что вы с Мартыновым были в банке в вечер убийства?

– Это ей было известно.

– И про второй ключ?

– Да.

– О чем еще она спрашивала?

– Обо всем, кроме тебя, – ответила Лидия. – Лучше расскажи, что там с Сергеем?

– Его избили.

– Кто?

– Кажется, об этом знает следачка.

– Эта особа? Но какое отношение она имеет к твоему мужу?

– Не знаю.

– Вот и я говорю, – тихо проронила Лидия Шпак. – Вечной любви не бывает.

Вспыхнув, Полина одернула ее:

– Не тебе об этом судить.

– Верно, – согласилась она. – Своей-то у меня нет.

– Послушай. – Полина взяла в руки сверток. – Что здесь? Давай мы его откроем?

– Нет! – Лидия забрала у нее сверток. – Не трогай. Это чужое.

– Ну так отдай его, чего он здесь валяется?

– Придет время – отдам.

– Вот вы где… – В кабинет заглянула кадровичка Ирина Львовна. – Полина, вы мне нужны.

– Выйти?

– Если не сложно.

Полина вышла в приемную:

– Слушаю вас.

– Я просила написать заявление…

– На простой?

– Именно, – подтвердила Ирина Львовна. – Напишите, и с понедельника вы не работаете.

Замешкавшись, Полина спросила:

– А можно еще поработать?

От удивления Ирина Львовна отступила назад. Она перевела взгляд на ее живот:

– Зачем это вам?

Кивнув на дверь кабинета, Полина сказала:

– Не хочу ее одну оставлять.

– Что ж, если желаете, я поговорю с руководителем временной администрации.

Забрав заявление, которое Полина написала тут же при ней, Ирина Львовна ушла.

– Забыла тебе сказать… – Лидия Шпак вышла из своего кабинета.

Полина обернулась:

– Что еще?

– Следователь взяла с меня подписку о невыезде.

– Тебя в чем-то подозревают?

– Думаю, в убийстве Петрова.

Ночная улица освещалась одним-единственным фонарем. Керосиновый огонек не выполнял и четверти своей работы. В его тусклом свете виднелись два мужских силуэта. Они скользили по тротуару, прижимаясь к стенам домов.

Откуда-то с Хитровского рынка послышался крик.

– Караул! Люди добрые! Убивают!

Потом все затихло.

Мужчины перебежали дорогу и вдруг исчезли, словно провалились сквозь землю. Увидав такое, любой верующий христианин перекрестился бы, однако вся хитрость этого трюка заключалась лишь в том, что дверь трактира-низка, куда юркнули эти двое, располагалась ниже уровня тротуара, и чтобы в него зайти, надо было спуститься вниз по высоким ступенькам.

Оказавшись в трактире, они сразу погрузились в зловонное смешение запахов: пьяного перегара, махорочного дыма, потных тел и тухлой капусты. Переглянувшись, оба двинулись к дальнему столику, единственному, который оставался пустым.

Там, у стены, одному из них пришлось быстро пригнуться. Над ним пролетела бутылка, запущенная здоровенным детиной. Адресатом «посылки» оказалась пьяная девка, которую тащили в разные стороны два фармазонщика. Но как только бутылка встретилась с ее головой и хлынула кровь, оба потеряли к ней интерес. Девка рухнула на мягкий, в грязных опилках пол, откуда ее подобрал тот самый детина, запустивший бутылку. Закинув женщину на спину, он потопал к выходу, а потом и вовсе вышел за дверь.

Мужики сели за стол. Один из них склонился и поправил голенища сапог, собрав их в гармошку. После чего встал и осторожно пробрался к буфету. Цокнув по стойке полтинником, сказал худому буфетчику:

– Перцовой…

Тот смахнул монетку в ладошку, выставил бутылку перцовки и сопроводил ее двумя гранеными стопками.

– Вот что… – Мужик заговорил басовито, перекрывая общий галдеж: – Есть у меня кое-что.

– Желаете сбыть?

Мужик важно кивнул:

– Желаю.

– Ступай за буфет, там в наперстки играют. Спросишь барышника.

– Портяночник мне ни к чему.

– Кого ж тебе надобно?

– К «самому» отведи.

– Вот еще… – Буфетчик смерил его презрительным взглядом. – Знаю ваших. Ты – Федька Волох. Этот, – он кивнул на второго, сидящего за столом, – брательник твой Ерофей. Ежели раздели какую, пальтишко или рейтузы – пожалуйте к портяночникам.

– А это видел? – Федька Волох сунул ему под нос грязный кулак и растопырил пальцы. На его ладони лежал черный ограненный кристалл. – Видел?

Щелкнув пальцами, буфетчик подозвал вышибалу и что-то ему шепнул. Тот двинулся к узкой, неприметной двери, но в тот же момент на его пути вспыхнула ссора, и два приезжих «ивана» сошлись в пьяной драке. К ним сбежались зеваки, и все вокруг загудело.

Врезавшись в толпу, вышибала замахал тяжелыми кулачищами, не разбирая, куда бьет. Подоспевшие «волохи» растащили зачинщиков драки, помогая себе ногами, а иногда и коленом.

Буфетчик проследил за тем, как вышибала скрылся за дверью, и сказал Федьке Волоху:

– Иди к брательнику. Выпей покудова.

Тот забрал бутылку перцовки, другой рукой прихватил граненые стопки и направился к столику.

– Ну что? – спросил Ерофей.

Федька поставил стопки, налил в них перцовой, не садясь, первым хлопнул свою и подмигнул брату:

– Дела идут – контора пишет.

Ждали недолго, за ними скоро пришли.

– Пожалуйте туда, – буфетчик указал на дверь, из-за которой выглядывал мальчик.

Тот помахал рукой. Братья встали, Ерофей забрал со стола бутылку, сунул ее в карман, и они направились к двери.

Мальчишка был легонький, как только вышли из залы, он вмиг затворил дверь и кинулся к черной лестнице. Братья поспешали за ним, спустились в подземелье и двинулись по узкому коридору, по обеим сторонам которого были каморки: некоторые без дверей, другие за грязными занавесками.

В торце коридора стояла крепкая дубовая дверь. Мальчишка стукнул особым стуком. Она отворилась лишь на мгновение, за которое все трое успели войти, после чего дверь захлопнулась и кто-то невидимый задвинул засов.

В темной комнате за столом сидел человек. Обгоревшая свеча коптила на этажерке в дальнем углу.

– Вот! – Федька Волох шагнул к столу и, не выпуская из рук, показал драгоценный камень.

– Извольте на стол.

Замешкавшись, Федька обернулся на брата. Тот нервно кивнул. Волох положил кристалл на середину стола. Все трое, не отрываясь, смотрели, как в его глубине мерцает луч далекого света.

Незнакомец взял камень и, бегло оглядев его, вернул на середину стола:

– Много не дам.

– Сколько положите? – спросил Ерофей.

– Двадцать… нет, десять целковых.

– Грабеж! – Федька протянул руку, чтобы забрать камень, и ее тотчас пригвоздило ножом к деревянной столешнице.

Никто из братьев не успел сообразить, как это вышло. Но когда Ерофей вытянул из-за пояса финку, из темноты возник еще один человек и махом перерезал ему горло.

– Пять целковых, – тихо произнес тот, что сидел за столом. – Впрочем, и этого много… – Он подал знак, и Федьке Волоху тоже полоснули по шее.

Незнакомец махнул рукой. Из темного угла вышел мальчишка.

– Утром беги к ювелиру. Скажи – вернулся «Черный утес». Запомнил?

Мальчик молча кивнул.

– Еще передай, что приеду к обеду. И пусть приготовит деньги.

В три часа пополудни из заднего подъезда трактира, который выходил на соседнюю улицу, появился благопристойный господин в дорогом сюртуке. Он сел в коляску и тронул извозчика тростью:

– К ювелиру в Звонарский.