Глава 10
Выходной день с женой
На тумбочке зазвонил телефон и тут же умолк. Полина оторвала голову от подушки:
– Кто звонит? – Она взглянула на часы. – Так рано…
– Спи… Спи… – Сергей встал с постели, надел тапки и направился к двери. – Это эсэмэска.
– Сегодня суббота.
– Спи, Полина, спи.
– Нет уж, погоди. – Она тоже встала, натянула халат и в сердцах его запахнула. – Опять по работе?
Дуло виновато улыбнулся:
– Мне нужно поговорить…
– Всем нужно… – Спросонья Полина не сумела закончить мысль.
– Ложись спать. Я скоро вернусь.
– А ничего, что мы сегодня едем отдыхать на природу?
– Кто сказал?
– Я!
На это возразить было нечего, однако у Сергея нашелся вопрос:
– Почему вчера не сказала?
– Вспомни, во сколько ты вернулся домой.
Он спохватился:
– Ах да… Ты спала.
– Всегда одно и то же. Из раза в раз… – Полина в раздражении вышла из спальни.
Дуло сел на кровать, облокотился на колени и опустил голову. В душе он признавал правоту Полины и чувствовал, что сам виноват. С некоторых пор в его совести завелся маленький червячок, который вгрызался все глубже и напоминал: он, Сергей Дуло, нарочно не стал отговаривать жену от работы в банке, потому что это было в его интересах. Точнее – в интересах следствия. Привычка использовать любую возможность для получения информации нагло взяла свое.
Сергей принял решение, но прежде чем успокоить жену, он позвонил Курочке:
– Здравствуй, Нина Витальевна. Получил от тебя эсэмэску.
– Да-да, Сергей Васильевич, я просила вас позвонить.
– Что стряслось? Чего тебе не спится в субботу?
– Да я и не ложилась.
Дуло заинтересованно повел головой:
– И что же ты делала?
– Только что вернулась из клуба.
– Гуляй, пока молодая, – благодушно отозвался Сергей. – Только при чем же здесь я?
– Сейчас все узнаете.
– По-моему, ты еще не протрезвела.
– Это к делу не относится.
– Ну, давай говори.
– Когда я была в клубе…
– Та-а-ак…
– Пошла в туалет и там увидела девушку. На ее спине была татуировка: два котика.
– Хочешь сказать… – Не закончив, Сергей притих.
– Да! Точно такая же, как на груди у неопознанного трупа из сауны.
– Уверена?
– Абсолютно. Я даже сфотографировала татуировку на свой телефон. Сейчас перешлю…
– Только сфотографировала? – встревоженно поинтересовался Сергей.
После небольшой паузы Курочка проронила:
– Конечно же нет. Ну, что? Получили?
– Снимок? Сейчас посмотрю… – Сергей порылся в телефоне и нашел фотографию. – Да, очень похоже.
– Говорю вам, это она!
Сергей потянулся за папкой, достал из нее снимок и сравнил с тем, что прислала ему Курочка.
– Ты права.
– Записывайте адрес салона.
– Неужели узнала?
– Пришлось сказать, что хочу себе сделать наколку.
– Диктуй… – Сергей записал адрес и озадаченно почесал карандашом кончик носа. – Вряд ли татуировщик вспомнит нашего типа, но чем черт не шутит. Сегодня я сам к нему загляну.
– Ну, все, я пошла спать.
Курочка отключилась, а Сергей отправился на кухню и обнял жену:
– Куда мы сегодня поедем?
– К Лиде на дачу.
– А где у нее дача?
– В Александровке.
– Это по Новой Риге?
– Да. Потом – поворот на Ильинку.
Сергей Дуло сказал:
– Знаю, где это.
Полина обернулась и поцеловала его в щеку:
– Иди умывайся. Жду тебя к завтраку.
– Во сколько выезжаем?
– Часа через два.
– Вопрос: можем по дороге заехать в одно место?
– Надолго? – обеспокоенно спросила она.
– Минут десять, не больше.
– Я не возражаю, но потом – сразу к Лиде.
И тогда Дуло произнес хорошую фразу, как будто убеждая себя самого:
– В конце концов, могу я провести выходной с женой на природе.
* * *
Салон татуажа, куда Сергей приехал вместе с Полиной, располагался в цокольном этаже старинного здания и, по всей вероятности, занимал это помещение очень давно. Об этом говорили многочисленные предметы интерьера и залежи хлама.
На первый взгляд в салоне было безлюдно. Полина с интересом обошла небольшую комнату.
– Есть кто-нибудь?! – крикнул Сергей.
Из-за старинного гардероба вышел сухой старик в черной майке, все тело которого было покрыто татуировками:
– Чего вы хотите?
– Нужно поговорить.
Старик подошел ближе:
– То-то я смотрю: не наш контингент.
Дуло достал телефон и показал фотографию татуировки, которую прислала ему Курочка:
– Ваша работа?
Коротко взглянув, тот ответил:
– Моя.
– Почему вы в этом уверены?
– Во-первых, потому что помню всех клиентов и кто что накалывал. Во-вторых, я сам рисовал этих котиков в подарок жене.
– Пожалуйста, поясните…
– В день нашей свадьбы я подарил ей этот рисунок и сам его наколол.
– Значит, у вашей жены точно такая же? – поинтересовалась Полина.
– Я бы сказал: у нее эксклюзивная версия, у других – только копии.
Сергей Дуло спросил:
– То есть вы хотите сказать, что это ваш авторский дизайн?
– Абсолютно, – уверенно ответил старик. – Рисунок сделан с фотографии из альбома жены, на которой были ее любимые кошки.
– Никакой другой мастер не мог его повторить?
– А я ни с кем не делюсь своими работами.
– Ну хорошо. – Сергей достал фотографию и протянул ее старику: – Эту татуировку тоже делали вы?
Взглянув на фотографию, старик недоуменно вскинул глаза:
– Он мертв?
Дуло снова спросил:
– Ваша работа?
Побледнев, старик произнес:
– Можете предъявить документы?
Сергей показал корочки и еще раз задал вопрос:
– Ну так что?
– В чем меня обвиняют? – глухо осведомился татуировщик.
– Ни в чем.
– Вы только что показали мне труп и сказали, что это моя работа.
– Я имел в виду татуировку у него на груди.
– Ах, это! – Старик еще раз вгляделся в фотографию. – Здесь мало света. – Он включил лампу и сразу ответил: – Да, я помню эту работу.
– Неужели? – Дуло удивленно придвинулся.
Полина заинтересованно прислушивалась к тому, о чем говорили мужчины.
– Эту татуировку я сделал лет двадцать назад.
– Простите, но в это трудно поверить.
– В каком смысле – трудно? – Татуировщик удивленно посмотрел на Сергея.
Тот пояснил:
– Как можно запомнить работу, которая сделана двадцать лет назад?
– Очень просто: я только один раз накалывал котов мужику.
– В самом деле? – заинтересовалась Полина. – И действительно, мне кажется, что эта татуировка – женская.
– Вот видите, вы – понимаете.
– Ну хорошо, – заметил Дуло. – С татуировкой все ясно. Самого мужика помните?
– Высокий, стройный, светловолосый. Волосы у него кудрявые были.
Сергей снова показал фотографию:
– Похож?
– Этот – на целую жизнь старше.
– Можете вспомнить его имя? Кто он такой?
На мгновение задумавшись, старик произнес:
– Помню только одно: дня через два он был убит.
– То есть как? – не понял Сергей.
– Один мой знакомый, который привел его, чтобы сделать наколку, рассказал, что парня убили. Кажется, взорвали в машине. Сами знаете, какие были тогда времена. Одно слово – девяностые.
– Взгляните еще раз.
– Зачем? – Старик перевел взгляд на снимок. – Работа моя, с остальным разбирайтесь сами.
– Имя можете вспомнить?
– Того, что привел, Кеша Черный. Его тоже вскоре убили. А этого… – он задумался. – Дайте вспомнить… Кличка у него была – Валера Валет.
– Фамилию не помните?
– Никогда не интересовался фамилиями.
– Значит, говорите, его взорвали в машине…
– Так мне сказал Кеша.
– Больше ничего не сказал?
– Может, и сказал, только я не помню. Двадцать лет прошло.
– Но ведь татуировку запомнили? Запомнили, что мужику ее делали.
– Это – другое. – Старик улыбнулся. – Это – работа.
* * *
Машина медленно ползла по дороге, на которой выстроились длинные вереницы таких же, как она, транспортных средств. Москва была позади, до поворота на Ильинское шоссе оставалось около километра.
Полина сидела, откинувшись назад, и без интереса глядела на впереди идущий фургон, который заслонил весь обзор.
– Прояснилось что-нибудь по делу о взрыве?
– Работаем…
– Ты хорошо ее знал?
– Кого?
– Женщину, которая была с тобой в ресторане.
– Пожалуй, что нет… Просто помог ей в одном деле, и она посчитала себя обязанной.
– Чем помог?
– Она защищала в суде клиента, который убил человека. Ему вменяли тяжелую статью. А парню было всего двадцать три… Я посоветовал обратить внимание на одно свидетельское показание, и она грамотно этим воспользовалась. Статью переквалифицировали в менее тяжкую. Короче, срок он получил за превышение пределов необходимой обороны. Пока длилось следствие, парень долго просидел в изоляторе. Его освободили из зала суда.
– Жалко ее…
– Милькина была хорошим юристом.
– Что думаешь о том, что сказал татуировщик?
– Ничего, – коротко ответил Сергей.
– Почему?
– Полный бред.
– Почему? – еще раз спросила Полина.
– Старик что-то напутал. Я позвонил Морозову, просил все разузнать. В конце концов, известна кличка. Но… – Сергей приоткрыл окно. – Даже если это Валера Валет, невозможно дважды убить одного и того же человека.
Свернув на Ильинку, они попали в туман и поехали еще медленнее. Временами туман сгущался, и, двигаясь вперед, приходилось ориентироваться по обочине дороги, которая была значительно темнее асфальта.
К Лидии Шпак приехали только после обеда. Солнечные лучи к тому времени разогнали туман и прогрели воздух. На веранде можно было сидеть без верхней одежды. Сергей Дуло снял пиджак и сел на диван. Вскоре он задремал. Полине стало неловко, однако она решила, что так даже лучше: Сергей наконец выспится, а они с Лидией погуляют.
Оставив Сергея на веранде, Лидия и Полина отправились в лес, который начинался на границе участка. Они шли по тропинке, и было тихо. Слышалось журчание ручейка, который протекал в неглубоком овраге.
– Как хорошо, что мы сюда выбрались, – Полина глубоко вдохнула и, задержав воздух в легких, с шумом его выдохнула. – Здесь так хорошо.
– Давно тебя звала, а ты все не ехала. – Лидия сорвала с дерева лист. – Мне очень неловко…
– С чего это вдруг?
– За тот случай в кабинете.
– С Мартыновым? – Полина улыбнулась. – Мне не шышнадцать. Он, кстати, женат?
– Больше тридцати лет. Женился на своей однокласснице.
– Дети есть?
– Нет.
– Тогда у тебя определенно есть шанс.
– Он никогда с ней не разведется.
– Она инвалид и требует ухода? Больная совесть не позволяет бросить жену? – с усмешкой предположила Полина.
– С чего ты взяла?
– Мужчины часто сочиняют такие истории, чтобы ничего не менять.
– Он не из тех. Мы с самого начала были честны.
– И что эта история сулит для тебя?
– Одиночество, которое у меня уже есть. – В голосе Лидии послышалась горечь.
Полина остановилась и посмотрела в лицо подруги:
– Не понимаю…
– Видишь ли, я очень его люблю.
– Наверное, есть за что, – Полина опустила глаза.
Дойдя до берега Москвы-реки, они развернулись и пошли к дому. Лидия продолжила:
– Слава – светлый, космический человек. Стоит поговорить с ним, и уже не замечаешь ни одного недостатка, и кажется, нет красивее человека. Он устремлен в будущее, всегда живет новой идеей. В банковском бизнесе его называют новатором. Он мечтает построить банк будущего. Банк, который клиенты не променяют ни на какой другой и будут пользоваться им из поколения в поколение.
– Утопия… – пробормотала Полина.
– Повторяю: нужно знать моего Мартынова.
– А ты его знаешь?
– Как никто другой. Ты только представь, он создал свой банк с нуля.
– Но ведь у него есть соучредители?
– Только один – друг детства.
– Знаешь, все это очень неплохо его характеризует: женился на однокласснице, и, как я понимаю, она же была его первой любовью. С другом детства создал банк. Красивенько получается. Только ты в эту систему хреновенько вписываешься.
– Стерва ты, Полина. За это тебя и люблю, – улыбнулась Лидия. – Кустодиев в таких случаях говорит…
– Кто такой Кустодиев? – поинтересовалась Полина.
– Соучредитель и друг детства Мартынова. Кустодиев занимается реализацией новых идей…
– А идеи, соответственно, подает твой Мартынов, – догадалась Полина.
– Он – генератор.
– Кажется, ты увлечена не только Мартыновым…
Лидия призналась:
– Мне нравится работать в его банке. Мы всегда на несколько шагов впереди. Правда, с некоторых пор меня кое-что напрягает…
– Например?
– Трудно объяснить, ты не поймешь.
– Кажется, я не дура, – усмехнулась Полина.
Лидия взяла ее за руку:
– Не обижайся, просто я хотела сказать: ты – не финансист.
– Попробуй, может, пойму.
– Вчера я просмотрела отчет за прошлый квартал. Там появились непонятные цифры. Как будто кто-то подогнал показатели под нужный ответ.
– Куда уходят эти отчеты?
– В Центробанк.
– Значит, проверка – не случайность?
– Теперь понимаю, что – да.
– Почему бы тебе не сказать об этом Мартынову?
Полина остановилась.
– Потому, что я уверена…
– В чем? – Полина тоже встала на месте.
– Я уверена, что ему все известно.
* * *
Сергей проснулся от громкого чириканья птиц. Можно было подумать, что наступила весна. Однако осень напоминала о себе набежавшими тучами и холодом, повеявшим от реки.
Сергей встал с дивана и надел свой пиджак. Оглядевшись и не обнаружив ни Лидии, ни жены, решился войти в дом, чтобы сходить в туалет.
Когда он вернулся, ему позвонил Морозов.
– Ну что? – спросил Дуло. – Что-нибудь накопал?
– Нашел, и, думаю, тебе это понравится.
– Давай говори…
– Валера Валет – Швырев Валерий Александрович, семьдесят третьего года рождения. Не привлекался. Отпечатков и фотографии нет, потому что не задерживался. К криминалу отношения не имел, кроме того что…
– Ну? – не утерпев, перебил Дуло.
– Кроме того, что отец его, Швырев Александр Иванович, дружил с Ромой Шешелем.
– Тем, которого взорвали в машине?
– Тем самым. Шешель Роман Леонидович, пятьдесят седьмого года рождения, руководитель организованной преступной группировки, названной его именем.
– Шешелевская ОПГ. В девяностых она гремела.
– Когда в сентябре девяносто пятого взорвали Шешеля, начался передел власти. Многих поубивали свои, остальных добили чужие. Из более или менее заметных членов шешелевской ОПГ остался только Крюк, Михаил Исаевич Крюков.
– С него нечего взять… – буркнул Сергей.
– Что?
– Говорю: допросить пока не получится.
– Что? – снова переспросил Василий Морозов.
– У тебя тоже контузия? – не выдержал Дуло.
– А у кого еще?
Теперь не понял Сергей:
– В смысле?
– У кого еще контузия?
– Все! Проехали! – Сергей закрыл этот вопрос. – Так что там с Валетом?
– Парень оказался не в то время не в том месте, а главное, не с тем человеком. Он сел в автомобиль Шешеля.
– И?..
– Автомобиль взорвался. В результате два трупа: сам Шешель и Валера Валет.
– Ты ничего не путаешь?
– Ничего.
– Значит, неизвестный из сауны – не Валет.
– А с чего ты взял, что это именно он? – поинтересовался Морозов.
– Татуировщик по фотографии опознал.
– По этой татушке с котятами? Я когда увидел, сразу подумал: татуировка как у девчонки.
– И все-таки что-то в этом есть. – Сергей замолчал, потом попросил: – Послушай, Вася, попробуй найти кого-нибудь из родственников Валета.
– На меня и так навалилось…
– Что с «Гелендвагенами»?
– Работаю.
– И все-таки попрошу найди его родственников.
Закончив разговор, Дуло направился к воротам, показалось, что к ним подъехал автомобиль. Он отпер калитку и вышел на улицу. У ворот и правда стоял «Кадиллак», за рулем которого сидел крепкий мужчина. Задняя дверца открылась, из нее вышел худой очкарик. Заметив Сергея, он с неприязнью спросил:
– Вы кто?
Дуло ухмыльнулся:
– А вы?
– Я – Мартынов. Мне нужна Лидия. – Очкарик собрался войти в калитку, но Сергей заступил дорогу.
Из машины вылез шофер:
– В чем дело?
– Хозяйки нет дома. Придется вам подождать.
Издалека послышался голос Лидии:
– Слава!
Мужчины обернулись и увидели Полину и Лидию. Вскоре они подошли, и Лидия обратилась к Мартынову:
– Что-то случилось?
И тот ответил:
– Прошлой ночью застрелили Мишу Кустодиева!
Флешбэк № 1
Москва
Май 1874 года
Похоронная процессия с телом Петра Васильевича Ферапонтова была впечатляющей. Количество лошадей, запряженных в траурный катафалк, превосходило все самые смелые ожидания. Лошади были гнедыми, в черных попонах, с черной же упряжью, украшенной серебром. К их головам специальными розетками были прикреплены черные плюмажи.
Процессия двигалась медленно. Московские жители прощались с уважаемым гражданином, чей безвременный уход рождал немалое сожаление. Но никто из этих людей не предполагал, какое потрясение пришлось пережить вдове Ферапонтова за час до его панихиды.
Визит неизвестной дамы и в особенности ее поведение во время прощания с усопшим супругом возмутило Наину Кузьминичну. Она делала вид, что игнорирует столь явные признаки супружеской неверности, однако в душе ее бушевал ураган, который, впрочем, помог справиться с горем.
Уже через неделю Наина Кузьминична была поглощена заботами о доме и домочадцах, стараясь не вспоминать о том унижении, которое пришлось испытать на похоронах. Но вспомнить пришлось…
В начале мая в полдень Наина Кузьминична Ферапонтова услышала звук колес и сдержанный окрик кучера за окном. Открылась и захлопнулась дверь экипажа. Из передней донесся звонок.
Спустя минуту в залу вошел лакей и, наклонив голову, сообщил:
– К вам с визитом дама.
– Кто? – спросила вдова.
– Госпожа Бунчак-Высоковская.
– Чего она хочет?
– Не сообщила.
– Сколько раз тебе велено: спрашивать и докладывать! – Не дожидаясь покаяния, Наина Кузьминична приказала слуге: – Проси.
Она подошла к камину, взяла коробку конфет и, выбрав помадную, засунула в рот. Услыхав за дверью шум женского платья, Наина Кузьминична встревоженно замерла. Когда в залу вошла красивая дама, она тотчас узнала в ней коварную незнакомку, оконфузившую ее у гроба супруга.
– Вы?! – с вызовом спросила вдова. – Что вам здесь нужно?
Пройдя быстрым шагом через всю залу, дама остановилась и склонилась в легком поклоне. В отличие от носившей траур хозяйки, на ней было атласное платье цвета лаванды, обшитое венецианским кружевом, бисером и тесьмой.
– Чем обязана? – холодно спросила Наина Кузьминична.
Дама опустила глаза:
– Видите ли… Ввиду сложившихся обстоятельств вынуждена открыть вам некоторые подробности из жизни вашего покойного мужа.
– Вы были его любовницей? – зловеще улыбнулась вдова.
– Мы с Петром Васильевичем состояли в тайной интимной связи. Вы не ошиблись.
– И вы осмелились явиться в мой дом?! – с негодованием воскликнула Наина Кузьминична. – Сейчас же велю выставить вас вон!
– Не нужно так горячиться, сначала дослушайте… – Изящным движением дама расщелкнула витой фермуар своей сумочки. – Исключительно потому, что нас с Петром Васильевичем связывали не только интимные отношения… – Она вынула миниатюрную пачку писем, перевязанную розовой лентой. – Ах, это не то! – Гостья виновато и чуть кокетливо взглянула на Ферапонтову. – Никогда бы не осмелилась показать вам такой образчик фривольностей.
– Его письма?
– Увы, это так.
– Они адресованы вам?
– Не скрою.
– Вы – развращенная, дурная женщина. – Наина Кузьминична шагнула вперед и протянула дрожащую руку: – Немедленно дайте сюда!
Дерзкая визитерша никак не отреагировала на этот приказ. Она спрятала письма в сумочку и вынула оттуда две деловые бумаги.
– Что это? – спросила Ферапонтова.
– Я упомянула, что нас с Петром Васильевичем связывали не только интимные отношения…
– Прекратите муссировать эту мерзость!
– Но у меня имеется долговая претензия.
– Ко мне? Что за вздор!
– Прошу вас, взгляните… – Дама развернула обе бумаги и, не выпуская из рук, показала их Ферапонтовой.
Это были два векселя, выданные покойным Петром Васильевичем на разные сроки вдове титулярного советника Марии Ивановне Бунчак-Высоковской. Всего на сумму в сто пятьдесят тысяч рублей.
Наина Кузьминична сделала попытку взять векселя, но Бунчак-Высоковская отшатнулась.
Презрительная улыбка появилась на лице Ферапонтовой:
– Порочный образ жизни, избранный вами, отразился на ваших манерах.
Едкое замечание нисколько не расстроило нежданную визитершу. Сморщив носик, она деловито заметила:
– Вы можете взять бумаги только в присутствии присяжных поверенных.
– Тогда потрудитесь обозначить место и время.
– Хорошо, – подозрительно легко согласилась Бунчак-Высоковская. – Только уж тогда вы будете говорить не со мной.
– Почему же? – удивилась Наина Кузьминична.
– В случае проволочки я намерена продать векселя третьим лицам.
– Помилуйте… Тогда это щекотливое дело получит огласку.
– Меня это нисколько не беспокоит, – ответила дама. – Дело решенное.
– Вы не можете так поступить… – заволновалась вдова. – Вы и так сделали много плохого, нанесли мне моральную травму.
Бунчак-Высоковская повторно предъявила ей векселя, поднеся несколько ближе:
– Прошу ознакомиться. Узнаете руку вашего мужа?
Ферапонтова надела пенсне, висевшее до того на шнурке, и послушно приблизила лицо к документам. Внимательно прочитав, подтвердила:
– Да, узнаю его подпись.
– Изволите платить? – хладнокровно поинтересовалась Бунчак-Высоковская.
В попытке сохранить остатки достоинства Наина Кузьминична продолжила объяснения:
– Да что это за страсти такие? Конечно, я заплачу. Только сейчас у меня нет этих средств. Дела мужа расстроены после его смерти…
– Повторяю вам: если не заплатите сейчас же, завтра векселя будут проданы. – Дама раскрыла сумочку и, достав связку писем, спрятала в нее документы.
С этого момента Ферапонтова не отрывала взгляда от писем покойного мужа.
– Молю вас, – она заговорила грудным низким голосом. – Дайте отсрочку. Я соберу эти деньги в течение месяца.
– Так долго я ждать не могу.
– Пощадите. Не допустите, чтобы правда о вашей связи с Петром Васильевичем сделалась темой для общественных пересудов. Наш сын в прошлом месяце подал прошение о дворянстве. Дочери, Лидочке, представилась серьезная партия. Помолвка отсрочена по причине кончины Петра Васильевича. Из-за его испорченной репутации помолвка может расстроиться. Что скажет семья жениха, узнав, что отец невесты должник и… развратник. – Последнее слово Наина Кузьминична произнесла трагическим ше потом.
– Прошу заплатить по долговым обязательствам здесь и сейчас.
И как ни спокойно была произнесена эта фраза, вдова Ферапонтова во всей полноте представила, какими ужасными будут последствия. Казалось, у нее не было выхода.
Но тут снова заговорила Бунчак-Высоковская:
– Послушайте. Я готова пойти на уступки. – В ответ на полный надежды взгляд Ферапонтовой она предложила: – В счет оплаты я могу принять от вас «Le Noir De La Roche».
Лицо Наины Кузьминичны приобрело непередаваемо-серый, землистый оттенок.
– Откуда вы знаете о его существовании? Покойный муж никогда…
Молодая дама с улыбкой прервала ее:
– Вы забыли, что мы с ним…
– Ах да… Простите… Я и правда все забываю. – Всплеснув руками, Ферапонтова на глазах одряхлела.
– Что ж, вы заплатите? – спросила Бунчак-Высоковская.
– Ожидайте меня здесь, – промолвила Наина Кузьминична и вышла из залы через дверь, ведущую во внутренние покои дома.
Минут через десять она вернулась с ювелирным футляром красного плюша и, поколебавшись, передала его гостье.
Бунчак-Высоковская открыла крышку футляра, подбитую белым шелком, заглянула в него и снова закрыла. Затем расщелкнула фермуар, вытащила из сумочки векселя и передала их вдове.
Наина Кузьминична указала на связку писем, которую Бунчак-Высоковская держала в руках:
– Их – тоже.
– Ну, разумеется. – Отдав письма, дама простилась и быстрым шагом покинула залу.
Ферапонтова поспешила к окну. Трясущимися пальцами она развязала ленту, которой были перевязаны письма. Выбрав одно, порывисто развернула.
Каково же было ее удивление, когда она обнаружила, что листок девственно чист. Осмотрев его оборот и убедившись, что и там ничего нет, Наина Кузьминична немедля развернула все остальные. Ни в одном из них она не нашла ни единого слова. Взглянув на векселя, которые до того оставила без внимания, Ферапонтова пронзительно вскрикнула. Здесь на свету ей многое стало ясно.
Несчастная вдова взглянула в окно и увидела, как недавняя визитерша села в коляску, извозчик взмахнул хлыстом, и пара гнедых умчала ее прочь.
