Глава 1. Начало.

- Эй, парень, очнись, - раздается чей-то голос. И буквально через мгновение:

- Ты как себя чувствуешь? - спрашивают явно у меня.

Почему так решил, понять не могу. Но был уверен в том, что обращаются именно ко мне.

"Интересно, кто это вообще говорит?" - сам себе задаю вопрос я.

В голове каша и какое-то непонимание происходящего, муть, пелена и пронзающая всепоглощающая сознание боль. Она не дает ни на чем сосредоточиться. Удерживает меня от провала в беспамятство лишь страх. Или животный инстинкт. Не знаю. Но это не страх смерти.

Смерти я почему-то никогда особо не боялся. Наверное, потому, что уже однажды умирал.

Нет, я всегда страшился того, что стану инвалидом, беспомощным и никому не нужным человеком, буду лежать бессознательным и тупым овощем, жизнь которого придется поддерживаться через трубочку. А тут все очень похоже на то, что так и произошло. Не могу пошевелиться. Не чувствую ни рук, ни ног. Только боль и тошнота не в моем теле, а где-то в моей голове. Она билась в моем сознании, и затопила все его. И поэтому я боюсь. Не хочу. Так жить не хочу. Лучше уйти за грань. Начинает накатывать паника.

- Эй. Ты меня слышишь? - повторяет вопрос все тот же голос.

"Но почему со мной тогда пытаются заговорить?" - пробивается единственная трезвая за последнее время мысль, которая и выводит меня из того состояния панического страха, в который стал проваливаться. Голос. Есть голос. И я его слышу. И он хочет понять, как я!

А это значит, что тот, кто со мной говорит, уверен, что и ответить ему я смогу.

- Что-то не так, - прозвучала еще одна фраза.

Теперь голос раздается гораздо ближе и в нем слышатся нотки некоторой озабоченности.

И уже обращаясь к кому-то другому, этот голос произносит, вернее, сначала говорит, а потом спрашивает:

- Похоже, он совсем плох. Сколько точно молодой человек пробыл без сознания?

Видимо, этому неизвестному кто-то ответил, но ответа я так и не услышал. Зато реакцию смог оценить превосходно.

- Сколько? - и столько изумления было в одном этом слове, что я сам начал очень сильно беспокоиться. И это беспокойство пересилило ту боль, что сейчас разрывала мое сознание.

Оно стало опять перевоплощаться в панику и страх, но я попытался сдержаться.

"Нельзя", - сам себя постарался убедить я. Надо отвлечься. Нельзя сосредотачиваться на том, что я услышал. И поэтому я постарался сосредоточиться на том, что сейчас происходит вокруг меня. Постарался перебороть то странное состояние апатии и безразличия, что внезапно накатило на меня сразу после того, как отступили страх и паника. И это заставляло меня относиться ко всему словно сторонний зритель, вернее слушатель. Я сконцентрировался и попытался проанализировать окружающую обстановку. Мысли, как это ни странно, заставили забыть о боли, о страхе, вообще обо всем. Они сузили мой мир только до одной точки.

И этой точкой стало то, что я хотел сделать. Я хотел понять. Что происходит? И поэтому я переключился на то, что сейчас мог осознать. А это был лишь голос, который я слышал. Тот голос, что поднял меня и привел в сознание. "Он вроде женский", - подумал я, попытавшись проанализировать свой ощущения. И пока у меня работал только слух. А значит, нужно было работать с тем, что он дает. С голосом.

Голос женский. Но это почему-то было не очень хорошо понятно. Что-то мешало до конца поверить в то, что со мной разговаривает женщина. Я постарался разобраться, почему же у меня сложилось такое двойственной впечатление.

Вспоминаю, что все-таки меня смутило в услышанном голосе. Странно - наконец мое сознание зацепилось за то, что не давало мне покоя. Создается такое ощущение, что я и правда слышу голос, но голос, раздающийся будто из-за стены или некой преграды. И из-за этого он кажется слишком глухим, но при этом гортанным и каким-то глубоким.

"Хотя, если у кого-то необычный голос, это ведь ничего не значит", - размышляю я, пытаясь при этом собраться с мыслями. Это позволяет отвлечься от боли. Заглушить страх и панику. И это дает обратный эффект. Сознание теперь, наоборот, все время старается куда-то уплыть. И меня затягивает в странный убаюкивающий омут, который поселился в моей голове.

Но я этого тоже не хочу.

Это состояние спокойствия страшит меня не меньше, чем страх бессилия. Есть что-то в нем неправильное. И поэтому я опять цепляюсь за то единственное, что и вывело меня из небытия в первый раз. Этот непонятный голос. Он как тот маяк, что светит для меня в темноте. Думаю о нем. Стараюсь его понять и проанализировать, этот неизвестный и чужой голос. Ведь только он связывает меня с реальностью и не дает провалиться в беспамятство.

Он позволяет мыслить и заставляет постараться представить того, кто со мной говорит. В этом голосе чувствуются несколько непривычные для меня интонации и странное построение предложении и фраз. "Может, эта девушка или женщина не русская, она иностранка?" - предполагаю я. И это простое мысленное усилие помогает, оно еще немного отодвигает безысходность вдаль.

На меня наплывают воспоминания. Немного, каким-то урывками. Но это все равно лучше, чем то безразличие, которое я только что ощущал.

"Да, - вспоминаю я, - общался я как-то с девушкой из Прибалтики, так очень забавный у нее был говор, вернее, акцент". Подумал.

"А ведь чем-то похоже на то, что я слышу сейчас", - осознаю я. Только ведь там девушка говорила на своем родном, а тут на русском. И ведь я его очень хорошо понимаю, смог бы понять еще и английский, и то если бы говорили не очень быстро. Но тогда бы я никак не определил, что со мной говорят с каким-то странноватым акцентом. А здесь я все понимаю очень отчетливо. Получается, что в речи этой неизвестной все несколько более непривычно и как-то более сложно, что ли. Черт. Я, пока размышлял, совсем забыл о боли. Ведь и правда, ничего нет. Или она ушла? Или я просто перестал ее чувствовать?

Последняя мысль напугала больше всего. Перестают чувствовать боль лишь в том случае, когда на нее перестают реагировать нервные окончания. Этот страх заставляет меня что-то сделать. Как-то начать действовать. В этот раз паники нет, что несколько непонятно, даже наоборот, страх выступил стимулятором, заставившим меня действовать. Хочу открыть глаза и пытаюсь это сделать. Но даже такое, хоть и мысленное, усилие приводит к возвращению сильнейшей боли.

Кроме того, я ощущаю приступы рези в висках. И это только радует меня. Я понимаю.

Виски. Голова. Я чувствую свою голову и боль в ней. И только я это осознаю, как все мое тело начинает корежить. Оно бьется в конвульсиях. Оно напрягается и расслабляется.

Через меня будто пропускают тысячи вольт электричества. Я трясусь. Но при этом ко мне возвращается чувствительность. Я понимаю, что лежу на чем-то твердом. Ощущаю вкус крови у себя во рту от прокушенной губы. Чувствую, как мой затылок бьется о пол или то, на чем я лежу. Но при всем при этом, я начинаю оживать.

Радость. Я чувствую. Я могу чувствовать. И эти мысли заставляют ухватиться меня за это непонятное ощущение покалывания во всем теле, которое, казалось бы, пробегает по мне, начиная от головы и заканчивая кончиками пальцев ног. Но что еще более непонятно. При всей этой странной и какой-то нереальной для меня ситуации мои мысли все так же продолжают течь несколько вяло и, я бы даже сказал, как-то отстраненно. Будто это все происходит вовсе не со мной. И эта раздвоенность сознания настораживает меня, но она же и спасает. Дает возможность отстраниться от той боли, что корежит мое тело. При этом я контролирую и ощущаю его и все, что с ним происходит, и я понимаю, что все это происходит со мной.

И опять голос. Теперь я более чем уверен, что говорит женщина, вернее девушка лет двадцати пяти.

- Потерпи немного, сейчас идет ускоренная адаптация, у нас нет времени, чтобы позволить себе долго возиться с тобой, - произносит она.

И иголки, кусающие меня, вновь принимаются сверлить мое тело с новой силой. А волны электрических разрядов опять начинают разбегаться по моим мышцам и нервным окончаниям, заставив тело биться в еще больших конвульсиях.

- Все. Теперь все, - говорит женщина, и разряды прекращаются, - теперь отдыхай. - И я слышу удаляющиеся шаги.

Лежу. Что делать? Не известно. Но сейчас я, по крайней мере, уверен в том, что полностью ощущаю свое тело. И вокруг нет той пустоты и вакуума, которые окружали меня в момент пробуждения.

"Что делать?" - еще раз спрашиваю я у себя.

Страх все еще живет в моем сознании. Но теперь он не вгоняет меня в панику, я ведь понимаю, что того фактора, который и послужил причиной его появления, больше нет.

Теперь, в противовес всему произошедшему ранее, страх заставляет меня действовать. Думать и делать. Он перестал быть сдерживающим или останавливающим меня чувством, а перешел на уровень чувств, стимулирующих организм к каким-то действиям. И поэтому я дожидаюсь, пока боль, стучащая в висках, немного не спадет. Она, после того как все мое тело искусали мелкие разряды электричества, возобновилась вновь. Но сейчас это была физическая боль тела, которую можно было понять. И от нее можно отключиться, что я уже сделал. Но вот ощущения все еще не поменялись. Смотрю на себя будто со стороны. И чувство при этом такое, будто это вовсе не мое тело. Но пока так даже лучше. Такое двойственное восприятие не отвлекается на боль и позволяет трезво оценить обстановку. Оно же точно указывает и на то, что тело все-таки мое.

Разбор столь странного своего восприятия реальности решил оставить на потом, а сейчас пора было попытаться понять, где же я оказался и что же со мной произошло?

Открываю глаза. Это теперь получилось с первого раза. Хоть и с некоторым трудом. Будто я открыл глаза после очень долгого сна. Осматриваюсь. Вернее просто смотрю вверх, прямо перед собой. Надо мной светлый потолок. Его я вижу сквозь какое-то слегка темноватое стекло. "Так я лежу в каком-то аппарате", - доходит до меня. Пластиковая, на мой взгляд, облицовка.

"Вот что слегка приглушало голос той девушки", - смотря на полупрозрачный колпак, понимаю я.

Немного поворачиваю голову, боясь повторения вспышек боли. Но она вполне терпимая.

Точно. Это какой-то аппарат. Похож на тот, что делает магнитно-резонансную томографию. Видел такой пару раз по телевизору. Тут же, судя по всему, нечто похожее. Лежу и осознаю следующую мысль. Значит я в какой-то больнице, что подтверждает и мое обоняние, которое уловило хотя и слабый, но знакомый запах каких-то химических препаратов и лекарств.

"Больница", - поселяется во мне уверенность. Черт. Опять вспышка боли в голове, и от нее не спасло даже мое состояние отчужденного наблюдателя. Пережидаю ее. Закрывая глаза. Так легче.

"Как же она болит! - непроизвольно думаю я и только тут задаю себе вопрос, который должен был появиться уже давно: - А что я вообще делаю в больнице?"

Напрягаюсь, стараясь вспомнить. Но совершенно ничего не помню. Голова пустая. Не в принципе ничего, а того, почему я мог оказаться тут. Последнее мое воспоминание, это как мы едем с частником-"бомбилой" по дороге, направляясь к небольшому городку, туда, где живут мои родители. И где я должен был провести свое будущее лето...

Не понятно, сколько времени назад.

- Парень, тебе куда? - раздается голос у меня за спиной. - Если в Поманск, то за триста довезу без проблем.

- Дороговато что-то, - отвечаю я местному извозчику, который не трется возле остальных таксеров. Это явно частник, и работает втихаря от них. Те не любят делиться, а с этим можно было поторговаться. Я не жадный, но у меня просто больше с собой не было. Вчера отметили окончание сессии, и денег у меня чуть больше чем кот наплакал. На электричке мне ехать не хотелось, так что решил попытать счастья среди местных водил. Тот замялся, посмотрел на толпу других таксистов, стоящую у входа на вокзал, и спросил:

- Сколько?

- Сотня, - с невозмутимым лицом ответил я. Ну, наглеть, так по полной.

Видимо, с наглостью я чуток переборщил. И триста рублей было не много, а за сотню мараться, так вообще никто не будет.

Этот водила считал точно так же. Но и искать других клиентов мужик не хотел.

- Давай двести, - сразу предложил он нормальную цену, что устроило его, мне она тоже подходила и поэтому я сразу согласился, не став больше тянуть резину, хотел попасть побыстрее домой.

Отец сегодня должен был свести с одним своим знакомым, у которого я и должен был проходить летнюю практику. Так бы я поехал к себе попозже, но так сложились обстоятельства, что знакомому отца уже сегодня ночью нужно было улетать, а место он предлагал хорошее. Не стоило упускать такой шанс. Вот поэтому я после вчерашнего праздника жизни и собрался, хмурый и не выспавшийся, в дорогу. Поскреб по сусекам, нашел ту мелочевку, что завалялась в моих немногих карманах, и отправился на вокзал. И вот сейчас мы несемся по трассе.

Водила любил поболтать. В другое время я бы, наверное, и сам не прочь был пообщаться, но не сейчас. Голова гудела. Во рту сухо. Той бутылки воды, что я выпил, хватило едва на треть пути. Поэтому поняв, что собеседник из меня никакой, тот включил радио и просто несся вперед. Я же задремал - и все, больше я ничего не помню, и следующее мое воспоминание это голос неизвестной. Неужели мы влетели в аварию? Да вроде и мужик гнал не очень быстро, да и на трассе никого не было. Кто в такую рань, да еще и в выходной день, куда-то выбирается?..

Так что произошло? Додумать я не успел. Вдруг купол начинает отодвигаться в сторону, вроде у томографа не так, но хотя кто его знает. Я же не медик. Опять слышу шаги и поворачиваю голову в сторону приближающейся девушки-медика. И непроизвольно поднимаю руку и протираю глаза. Нет. Так ничего и не поменялось. Я точно не в больнице, спокойно и отстраненно констатирую я, а если и в больнице, то точно не в той о которой подумал первоначально.

- Профессор, профессор! - и лаборант вбежал в двери кабинета, обращаясь к сидящему за столом серьезному аграфу. - Вот. Мы смогли получить нужную последовательность из генетического материала, после чего стало возможным синтезировать ее. - И он протянул ему ладонь, на которой лежала пробирка с какой-то сероватой массой. Тот спокойно поднял свой взгляд от экрана персонального искина, за которым работал, и посмотрел на так бесцеремонно влетевшего к нему в кабинет молодого аграфа из группы ученых, только недавно присоединившихся к их научной работе. Потом профессор поглядел на его вытянутую вперед ладонь и на то, что лежало на ней.

- Где параметры тестирования? - спросил он, впрочем даже не протягивая своей руки, чтобы что-то взять у своего молодого помощника.

- Ах, да, - воскликнул возбужденный лаборант. И он быстро передал сидящему за столом профессору информационный чип, на который до этого сбросил все результаты и входные параметры исследований.

Тот вставил его в считыватель и начал просматривать имеющиеся там данные.

- На ком проводилось тестирование? - спросил аграф. - Почему-то этого нет в описании.

Лаборант растерялся.

- Простите, - несколько смущенно произнес он, - я так спешил составить отчет, что забыл прикрепить список доноров и реципиентов к материалам по исследованиям, полученным в результате проведенной серии последних экспериментов.

И молодой научный сотрудник начал перечислять существ, на основании ДНК которых был получен генетический материал, и тех, кому он потом приживлялся. Профессор, не дослушав его даже до середины, остановил этот длинный поток перечислений.

- Разумные? - спокойно спросил он, не отрывая своего пронзительного взгляда от молодого парня, совсем недавно ставшего работать на них. А если точнее, то на их секретную контору.

Лаборант испуганно замер.

- Простите, - тихо, чуть ли не заикаясь и осторожно оглядываясь назад, ответил он, - но проведение испытании на разумных существах запрещено конвенцией Объединенных Миров и Советом Содружества.

Аграф посмотрел на него, как на идиота.

- Ты все еще не понял, на кого мы работаем? - недоуменно спросил он у него в ответ.

Немного посидел, молча глядя на него. А потом кивнул тому на дверь. Парень, затравленно оглянувшись и выдохнув сквозь испуганно сжатые губы, с огромным облегчением, так и читающимся в его взгляде, вышел, даже выбежал из кабинета.

- Сопляк, - процедил сквозь зубы пожилой аграф, глядя ему вслед, и дождавшись, когда за его молодым помощником закроется дверь, протянул руку к видеовизору ближней связи. После чего набрал какой-то номер. Над поверхностью визора появилось трехмерное изображение миловидной девушки-аграфки.

- Геная, привет. Адмирал у себя?

- Да, господин Кораф. Связать вас?

- Конечно - кивнул он.

"Иначе зачем бы я позвонил", - подумал аграф, глядя на симпатичную мордашку секретарши его начальника. Всем на станции было известно, из-за чего адмирал держит эту девчонку.

И к ее профессиональным навыкам или умственным способностям это не имело никакого отношения.

Пока профессор размышлял, прошла пара мгновении и изображение девушки сменило лицо еще одного пожилого аграфа, с волевым и жестким лицом.

- Что-то хотел? - без предисловии спросил тот у профессора.

- Включи шифрованный канал, - сказал Кораф в ответ.

Адмирал, посмотрев на него, кивнул и протянул руку куда-то за пределы обзора камеры визора.

- Готово - сообщил он и еще раз повторил свой вопрос: - Так что ты хотел?

Профессор посмотрел на адмирала и ответил:

- Мы закончили разработку адаптивной нейросети.

- Хорошо, - прокомментировал сказанное военный, - но мне-то с этого что? Ты лишь этим докажешь, что мы не зря вложили столько денег в твою команду. Так что это ты делаешь одолжение не нам, а лишь прикрываешь свою... - договаривать он не стал. Профессор и так понял, что старый вояка имел в виду. Они все время конфликтовали на этой почве. Ведь львиная доля денег при распределении уходила именно Корафу и его команде, но никакого результата добиться и получить он до сих пор не мог. Так что в кулуарах шепотом поговаривали как о закрытии всего проекта в целом, так и о возможном скором несчастном случае, который может неожиданно случиться с самим профессором в частности. По сути это был последний шанс Корафа реабилитироваться. И было понятно, почему адмирал не хочет ввязываться в это дело. Провал профессора ударит по всем связанным с ним. Но тут делать нечего. Официально Кораф напрямую подчинялся именно адмиралу. И это знали оба. Так что и в интересах старого вояки было помочь этому книжному червю.

- Излагай дальше, - сказал адмирал, обращаясь к ученому.

Тот посмотрел на него.

- Результаты исследовании у меня на руках, и они очень убедительны - медленно произнес он.

- Но... - протянул адмирал.

- Ты прав, - кивнул ему в ответ профессор, - всему этому не хватает главного штриха.

И он хлопнул ладонью по столу.

- Нужно завершить исследования. Мне нужны подопытные. У тебя есть расходный материал? - уже напрямую спросил он.

Второй аграф, даже не удивившись заданному вопросу, задумался.

- Ты опоздал со своей просьбой, - протянул тот, глядя куда-то в сторону, - только вчера ушла партия с заключенными. Сейчас у меня никого нет.

- Плохо, - с сожалением произнес в ответ Кораф, - в этом случае у меня уже не будет весомого обоснования для заключительного принятия в разработку нашего проекта.

Слово "нашего" профессор выделил особо. И он был прав. Ведь формально, он и его бригада все необходимое уже выполнили. Ответственность за этап окончательного тестирования ложилась на главу всего проекта в целом, а не научного руководителя. Адмирал этот тонкий аспект уловил сразу. И он ему очень не понравился.

Вояка пристально посмотрел в глаза находящемуся на другой линии канала связи аграфу.

- Что ты предлагаешь? - спросил он у профессора.

Тот бы не поднял столь скользкую тему, если бы у него уже не было какого-то решения.

- Взять кого-то из своих, - спокойно предложил ученый. И он прекрасно осознавал, что только что сказал. Тем более и кандидат на эту роль у него уже был. Его помощник, который только что вышел за эту дверь. Нельзя быть таким чистоплюем в их обществе и в это время, большие подозрения и опасения вызывал этот молодой аграф.

Но адмирала этот вариант не устроил.

- Нет, - отрицательно покачал головой он, - так не пойдет. Имперский инспектор уже завизировал списочный состав нашей станции. И при смерти любого начнется полная проверка всего и вся.

После своих слов вояка задумался.

- Есть другое предложение, - глядя на что-то лежащее перед ним, сказал он, - но тебе придется полететь самому и взять с собой парочку надежных людей, тех о ком потом ты не пожалеешь.

И он посмотрел в глаза профессору, и взгляд вояки не предвещал ничего хорошего. По сути, профессор сам себя загнал в ловушку. Видимо у этого космического прощелыги был какой-то туз в рукаве, но слишком уж он, скорее всего, был грязный. И если сейчас Кораф откажется, то его просто-напросто зачистят. Как и всю его команду вместе с ним. И не останется никаких следов их пребывания не то что на этой станции, но и в самой Империи. За своих подчиненных ушлый ученый совершенно не переживал, но вот свою жизнь он ставил всегда выше всех иных ценностей.

И поэтому сейчас он, лишь передернув плечами, спросил:

- Что у тебя есть?

Адмирал нажал какие-то кнопки и рядом с его изображение появилась карта космического пространства.

- Буквально на этой неделе мы нашли червоточину. - И он выделил на карте космического пространства небольшую область.

- Это наш сектор, - продолжал комментировать он, - червоточина находится немного за его пределами. - И он сместил изображение чуть вправо.

- Вот она, - на карте подсветилась определенная точка. - Мы не стали вносить аномалию в большой Императорский реестр, так как для нас она на тот момент била бесполезна. - И он вновь взглянул на профессора.

- Она нестабильная и пропадет с вероятностью превышающей девяносто процентов менее чем через сорок суток. Но... - и вояка вывел еще одну область пространства. - По показаниям исследовательских дронов она ведет в сектор, расположенный далеко за границей Фронтира, в девяти прыжках, напротив районов пространства, принадлежащих Империи Атаран.

Профессор с непониманием смотрел на адмирала. Что-то все больно сложно у того получалось, и потому он не мог понять, к чему же старый вояка ведет. Видимо, это понял и военный. А потому вывел на карту еще один участок пространства.

- Это одна из систем того сектора, куда ведет червоточина. И вот, смотри... - и адмирал вновь приблизил какой-то небольшой фрагмент карты.

- Девять планет, одно солнце. Вот, - сказал он и ткнул в небольшой шарик, - третья планета в этой системе, и она обитаема. Судя по всему, ее населяют гуманоиды. Очень похожи на людей. Вернее, практически чистокровные люди, без капли примесей чужой крови. - И адмирал посмотрел на профессора, до которого стал постепенно доходить смысл его предложения.

- Я думаю, они идеально подойдут для твоих целей.

Кораф задумался. Вояка выдал вполне рабочий вариант, вот только как они туда доберутся, не на наших же кораблях?

- Все так. Но тут нам повезло дважды. Мы перехватили транспортник пиратов, перевозивший контрабанду. И можем воспользоваться им. Командой я тебя обеспечу. Но за тобой вся научная подготовка. И ты понимаешь, что все результаты у тебя должны быть до вашего возвращения. - Адмирал на пару мгновении замолчал, а потом исправился:

- До твоего возвращения, - акцентировал он внимание на слове "твоего". - Ты понял меня.

В своих подчиненных вояка похоже был абсолютно уверен.

- Да, - кивнул аграф.

Он прекрасно понял, о чем сейчас говорил генерал.

Сборы были недолгими. Средний корабль класса "корсар" уже через несколько часов вылетел со станции и направился в сторону соседнего сектора. Как раз туда, где шесть дней назад была обнаружена червоточина, ведущая очень далеко за пределы влияния Империи Аграф в частности и всего Содружества в целом.

- Профессор, все готово к операции, - сообщил молодой аграф, который занимался подготовкой медицинского оборудования к очередной установке нейросети, обращаясь к мрачному и хмурому Корафу. Это уже сотый по счету испытуемый. Они не думали, что потребуется столько подопытных. Но они ошиблись в комбинации последовательностей внедрения инородных генномодифицированных клеток, которые и составляли основу нового типа нейросетей, что приводило к последующе смерти пациента или практически сразу, еще во время проведения операции, или в процессе его адаптации к установленному ему неироимплантанту. И поэтому им предстояло провести это последнее испытание и возвращаться за новым материалом.

Они проторчали тут практически полмесяца. И этот последний испытуемый был их последней надеждой из этой партии. Иначе им опять придется возвращаться на эту варварскую планету. Кораф не знал, что кто-то может превратить свою родную планету в свалку, состоящую из сплошных отходов и нечистот. Его вообще удивляло, как эти дикари до сих пор в принципе живут там и не повымирали до этого времени. Ну да ладно. Главное, что они своим существованием смогут помочь ему и его делу. Вернее, его жизни. Даже, правильнее будет сказать, сохранению его жизни. Теперь, с таким опозданием по предоставлению результатов, профессор не надеялся на какие-то преференции, для него сейчас главным было - остаться при своих.

- Хорошо, начинаем, - распорядился он и указал на бокс, в котором находилась очередная, немного модифицированная и измененная инкарнация тестовой нейросети. Правда, на боксе красовалась ничем не приметная надпись "Технарь-МК", но это ничего не значило. Очередная шутка адмирала, который вместо обезличенных нейробоксов подсунул ему эту невостребованную партию контейнеров, предназначенную для перевозки нейросетей. "Что поделаешь, такой вот уж у вояк юмор", - подумал Кораф и потянулся к панели управления медицинским комплексом.

И в этот самый момент корабль тряхнуло. По ушам ударил пронзительно заверещавший сигнал тревоги.

- Займите свой места согласно штатному расписанию, - пришла команда от капитана судна по внутреннему каналу связи.

Потом это же сообщение было продублировано им на нейросети. Профессор переглянулся со своими сотрудниками.

- Продолжаем? - спросил один из них.

Но профессор не успел ответить. К ним в каюту заглянула взъерошенная голова какого-то бойца в десантном комбинезоне.

- Господа ученые, - сообщил он прямо с порога, и голос его отдавал металлическими нотками, - если из вас кто-то умеет обращаться с бластерами или хотя бы другим оружием, то прошу за мной. - И он махнул рукой вдаль по коридору.

- А что произошло? - удивился профессор.

- Нас взяли на абордаж, - ответил тому боец.

И только тут Кораф услышал шум стрельбы откуда-то с нижней палубы.

- Да, и быстро облачайтесь в скафандры, а то через пару минут стравят весь воздух, - напомнил солдат замершим в шоке ученым и, подгоняя их, закричал: - Быстрее! Ну, чего встали! Быстрее! Они уже на подходе.

Что было правдой. Как только он закончил говорить, двери, ведущие в их отсек, открылись и на пороге появилась фигура в штурмовой броне тяжелого космического пехотинца.

Три выстрела. И тела профессора и его помощников падают вниз. Они так и не сумели сориентироваться в ситуации, не их это профиль деятельности. Бойца же, который прибегал за ними, тут уже не было. Он, воспользовавшись тем, что штурмовик отвлекся на ученых, выскользнул через запасную дверь в боковой коридор. Но и он прожил не долго. Не успел он добраться до капитанской рубки, где и забаррикадировалась большая часть команды корабля, как нарвался на второй отряд, идущий через нижнюю палубу.

Так и погибла команда ничем не примечательного корабля класса "корсар".

- Капитан, - обратился молодой курсант-гвардеец к пожилому военному, - радар заметил сигнатуры трех кораблей. Похоже, какое-то торговое судно и два пирата, напавших на него.

Проверив донесения искина корабля, он добавил:

- Торговец передавал по всему диапазону доступных частот сигнал бедствия и то, что на него напали. Но сейчас передача прекращена и на запросы он больше не реагирует.

- Ну что ж, - комментирует увиденное боевой офицер, которому было поручено натаскивать молодежь, - вот и проверим, чему вас обучили там в вашей Академии.

И уже гораздо более серьезным, строгим и четким голосом:

- Боевая тревога по всему звену. Атаковать все три цели. При попытке сопротивления и отказе в требовании отключить энергетический щит и оружейные башни, считать встреченные суда пиратами и открыть огонь на поражение. Это боевой фрегат и звено тяжелых истребителей, прикрепленных к нему, принадлежащее Королевству Минматар. И здесь не ведут переговоров с пиратами. Тут не обмениваются пленными и не идут на поводу у террористов. На все и всегда здесь один ответ. Выстрел бластера.

- Корабли оставили одиночное судно и стараются уйти в гиперпрыжок по двум разным векторам, - доложил курсант.

Правильный шаг. В обычном случае одному кораблю удалось бы скрыться... Только вот с нами это номер не пройдет.

- Истребителем на перехват дальней и более быстрой цели, мы же идем на сближение с тем, что движется медленнее.

Команду передали на авианесущую палубу, и от корабля отделилось звено тяжелых истребителей.

- Теперь им не вырваться, - прокомментировал увиденное на карте капитан боевого фрегата. Свою цель они уничтожили лишь через пару мгновений после того, как рой истребителей разорвал на части более быстрое судно.

- Торговец все еще не отвечает, - доложил курсант. - Судя по сканеру биологической активности, живых на борту нет. Хотя... - и парень к чему-то присмотрелся. - Простите. Я ошибся. Наблюдается слабая биологическая активность. Одно живое существо.

Капитан кивнул.

- Абордажников на борт, - приказал он, - заодно и проверим, кто же там такой остался...

- Корабль - не торговец, - докладывал молодой лейтенант, командир абордажного отряда. - Скорее похож на передвижной госпиталь. Куда летел, не известно. Хотя навигационный искин цел. Наши инженеры сейчас пытаются снять его блокировку и взломать его.

Капитан кивнул.

- Что еще? Что по нашему спасенному? Проверили его генетическую карту?

- Так точно, - сразу ответил молодой боец, но потом несколько неуверенно добавил: - Только нам это ничего не дало. Данных о нем нет. Он "дикий". Вот, - и лейтенант положил на стол небольшой герметичный кейс, - это все, что было найдено при нем. Вернее, возле него.

Капитан посмотрел на табличку.

- "Нейросеть младшего технического персонала, серия "Технарь-МК"", - прочитал он вслух.

После чего посмотрел на изображение медицинской капсулы, через крышку которой просматривались очертания человека, лежащего в ней.

- Теперь все становится более-менее понятно, - протянул он, глядя на корабль. И уже обращаясь к курсанту-связисту: - Пробей-ка мне по базе идентификационный номер этого транспорта. Есть у меня определенные подозрения насчет них.

И он молча стал ожидать доклада молодого пиира.

- Ничего нет, - через некоторое время удивленно произнес тот.

- Так я и думал, - кивнул сам себе пожилой вояка.

- Капитан, вы расскажете нам, в чем дело? - поинтересовался у него абордажник.

- Почему нет? - Пожал тот плечами в ответ. - Вы все равно должны это знать.

И он показал на корабль, который был притянут к ним магнитными захватами.

- У меня есть для вас две новости, - сказал он. После чего, посмотрев в заинтересованные лица молодых офицеров, он продолжил. - Первая, это то, что формально этот корабль теперь никому не принадлежит. Пока на него кто-нибудь не заявит свой права. Но права на него кто-то может заявить лишь после того, как мы официально внесем данные о нем в реестр кораблей Содружества.

И он опять замолчал.

- Вторая новость? - спросил у него лейтенант.

Капитан посмотрел прямо на него.

- Если мы не сглупим, то можем неплохо навариться на этой сделке.

Молодые офицеры переглянулись между собой.

- И как? - тихо спросил у него один из них.

- Мы можем оформить его на себя и продать. Но для этого нам нужно отогнать это судно на любую нейтральную станцию, не принадлежащую Содружеству, и зарегистрировать его. А покупателя я найду даже на такое потрепанное корыто.

И капитан поглядел на будущих защитников Содружества.

- Так как? Вы в деле?

- По сколько мы получим? - спросил лейтенант, он, похоже, был более рассудителен и решителен, чем другие.

- Я примерно четыре тысячи кредитов, вы по паре тысяч, вся остальная команда по тысяче. - И капитан вопросительно посмотрел на них.

- Мы в деле, - согласился за всех абордажник.

По сути, тут не было никакого криминала или нарушения правовых норм. Это судно могли уже уничтожить или угнать. Так что формально, для Содружества его уже нет.

- Хорошо - кивнул капитан и хотел что-то приказать связисту, но тут его взгляд наткнулся на лежащий на столе кейс.

- Вот тарк! О нем-то я и забыл. - И его взгляд уперся в изображение медицинской капсул, в которой кто-то лежал. - Ничего не выйдет. Есть живой свидетель. И по закону Империи и Содружества, судно отходит в его собственность.

После этого капитан поднялся и начал что-то просматривать в тех материалах, что они собрали по этому делу.

- Нам нужны эти деньги? - напрямую спросил он.

Лейтенант сразу понял, к чему клонит капитан и отрицательно покачал головой.

- Не такой ценой...

Связист удивленно переводил взгляд с одного на другого. Он не понимал, о чем сейчас идет речь. Капитан нахмурился, но потом его лицо просветлело.

- А нам это и не нужно, - быстро сказал он и добавил: - Это же дикарь! И он не гражданин Содружества. Мы это проверили. Мы окажем ему помощь как беженцу или спасенному от пиратов не-гражданину Содружества и этим закроем все юридические тонкости.

- А ведь точно, - согласился с ним молодой боец, - как я сам не подумал об этом! Но что мы ему можем предложить? Ведь нам это нужно сделать тут и сейчас, не садясь ни на какие станции. Иначе в силу вступит закон о гражданстве.

- Предложить... - и вояка задумался.

Но тут подал голос связист, о котором все забыли.

- Мы можем установите ему нейросеть, высадить на любой станции, где он гарантированно сумеет найти работу, и дать небольшие подъемные.

- А ты уверен, что нейросеть ему подойдет? - спросил лейтенант абордажников. - Ведь нам не известно, для кого она предназначалась.

- Подойдет, - уверенно поддержал эту версию капитан, - она для него и предназначена. Я не удивлюсь, если нашего дикаря и выбирали специально под эту нейросеть.

Оба офицера с удивлением посмотрели на своего командира.

- Это стандартная схема, - пояснил он и, видя их непонимание, пробормотал: - Да чему же вас только в этой вашей академии учат!..

- Да уж точно не подобному, - проворчал в ответ лейтенант.

- Это точно, - поддержал его капитан и продолжил: - Значит, так. Если нужно найти кого-то на низкоквалифицированную точку, есть два пути. Выкупить раба, который согласится за свободу работать за гроши, или найти достаточно отсталого разумного, для которого это предел его способностей. Но в обоих случаях за найм придется платить деньги. А если это еще и выкуп раба у пиратов или агарцев, то еще и не маленькие. Но есть и еще один путь. Найти дешевую устаревшую нейросеть, - и капитан показал на стол, - и подобрать к ней идеально подходящего разумного на одном из отсталых миров. Потом просто или похитить его, или просто договориться с ним. Первый вариант проще. Стираем память, городим ему, что отбили его у тех же пиратов. И все, дело сделано. А сэкономленные деньги, это твой навар. И тут никто и никогда ничего не узнает. По идентификатору или генному коду этого бедолагу не вычислить, пираты затирают код или переписывают на какой-нибудь левый. Сам же ты этого новенького зарегистрируешь под своим, и если у него была когда-то запись в базе Содружества, то она просто-напросто затрется. Вот так все и происходит. И не только у них. Никто не хочет работать младшими техниками, мусорщиками или космическими крысами. А работа-то никуда не девается.

Оба молодых офицера с ошарашенными лицами сидели и смотрели на капитана, рассказывающего им прописные истины невидимой кухни, в которой им и придется теперь возиться.

- Ну а с ним-то что?

- А тарк его знает! - Ответил капитан. - Где они его откопали, не известно. Нейросеть эту явно приготовили для него. Так что мы ее и установим. Да и работку дли него быстро сыщем. Это не топ-менеджер. Такие простые работяги всегда нужны. Только и тут нужно поступить разумно.

Теперь молодняк слушал уже не перебивая. Капитан говорил о том, что ни в каких учебниках прочесть бы не удалось.

- Куда его устроить... - И поворачиваясь к связисту: - Проверь ближайшие станции. Есть ли у них что?

Тот быстро пересел к гиперпередатчику.

- Вот, буквально в трех прыжках отсюда. Научно-исследовательская станция, сектор Сол. Нужен младший техник. Жилье и обучение предоставляется по месту работы. Обязательное условие - наличие уже установленной нейросети.

- Ну, а я что вам говорил! - Усмехнулся капитан, а потом добавил: - А теперь учитесь. Главное в необходимости убедить собеседника в том, что нужно это ему, а не тебе.

И он поворачивается с курсанту.

- Соединяй.

А через пару мгновений перед ним появляется слегка одутловатое лицо лысеющего человека.

- Вы кто? - удивляется тот.

- И вам добрый день, - отвечает ему капитан и, даже не давая ответить, продолжает: - Мне тут один знакомый сообщил, что вы очень давно ищете какого-нибудь техника. Могу предложить кандидата.

Толстяк смотрит на него.

- В чем подвох? - спрашивает он.

- Никакого подвоха, - говорит вояка, - просто понадобились деньжата, а я слышал, вы и небольшое вознаграждение готовы предоставить.

- Нет, - уверенно отрубил толстяк.

- Тогда ладно, - сказал капитан и сделал вид, что потянулся к отключению визора, - простите, что побеспокоил. Говорят, тут еще есть пара станций... - будто размышляя протянул он.

- Постойте, - тормознул его толстяк, - не больше двух тысяч. Но прибытие кандидата за ваш счет!

- Да без проблем, - ответил ему капитан, - сделаем.

- Жду, - сказал одутловатый и отключился.

Капитан же повернулся к своим подчиненным.

- Вот мы и пристроили нашего дикаря. Дадим ему пару китов подъемных, и пусть начинает устраиваться в новом мире.

На этом судьба неизвестного "дикого" была решена. Его дорога лежала на какую-то захудалую станцию на границе с Фронтиром.

- Вижу, что пришел в себя, - говорит мне девушка-медик в серебристом костюме с какими-то нашивками на нем.

Девушка с невероятно красивым смугловатым лицом, темными волосами, сиреневого цвета глазами, точеной и стройной фигурой, которую не может испортить даже слегка мешковатая одежда.

Девушка, которая одной рукой что-то набирает на панели управления того агрегата, в котором я лежу. Второй и третьей руками она снимает с меня какие-то датчики. А четвертой она что-то записывает в небольшой планшет, который лежит у самого изголовья.

Вот именно, у невероятно красивой девушки было четыре руки.

"Интересно, это галлюцинация?" - сам у себя спрашиваю я. И чтобы развеять свой страхи, трогаю ее там, где могу дотянуться.

Она как раз в этот момент наклонилась надо мной, снимая очередной датчик, ну или что это, и поэтому моя рука непроизвольно потрогала то, что обычно и привлекает внимание в первую очередь.

- Ну ничего себе какой резвый! - С насмешкой произносит медик, отстраняя мою руку от своей груди. - Только очнулся, а уже туда же.

- Простите, - смутился я, - просто хотел проверить...

- Ну и как? - Все так же усмехаясь, спросила она. - Проверил?

- Да, - ответил я.

- И что ты узнал? - Насмешливо глядя на меня и продолжая отключать меня от аппаратуры, поинтересовалась девушка.

- Что, похоже, я попал, - пробормотал я себе под нос.

- Да не переживай ты, - махнула рукой она, - если хочешь, встретимся сегодня вечером, когда у меня смена закончится. Только не откладывай, ты у нас на корабле всего на пару дней. Потом мы забросим тебя на станцию, куда ты и летел. Так что давай, не теряйся!

И девушка подмигнула мне. После этого она отошла в сторону и исчезла из вида.

- Кстати, уже все, можешь выбираться, - произнесла она, обращаясь ко мне, - и одеваться. Одежда лежит на тумбочке рядом с медбоксом. Комбинезон, прости уж, наш местный, стандартный. Твой размер, правда, был только у техников. Людей у нас на корабле не так много, всего трое. Это же все-таки военное судно Королевства Минматар. Так что походишь, так сказать, сразу в родной униформе. Ты ведь техник, как я понимаю?

- Техник? - удивленно переспросил я, осторожно вставая и перекидывая ногу через край того аппарата, в котором лежал.

Почему-то я ожидал того, что не смогу двигаться или буду ощущать боль, но ничего не было.

Хотя мог бы и сообразить, ведь руками-то я двигал без особых проблем. Единственным было какое-то странное ощущение легкости во всем теле. Даже странная отстраненность ушла на второй план. Как только девушка открыла этот самый медбокс, все как будто отрезало и о произошедшем остались только воспоминания.

- Ну да, - раздался голос девушки из-за ширмы, куда она ушла, - та нейросеть, что я тебе установила, предназначена для младшего технического персонала, а она была как раз возле тебя, когда твое тело нашли в медкапсуле. Видимо, на ваш корабль напали как раз в тот момент, когда тебе ее и собирались устанавливать.

Тело. Медкадсула. Корабли. Четырехрукий ангел. Королевство Минматар. Мало людей. Да еще и непонятные агрегаты. Нейросеть. А вообще, что это такое? Я техник? Мне кто-то и что-то собирался устанавливать?

Слишком много понятий, выбивающихся из картины нормальной повседневности, к которой я привык. Состояние прострации и легкого помешательства. Интересно, я сейчас не в психбольнице, это не сон?

И я посмотрел себе за спину, туда, где был виден силуэт девушки за ширмой. Черт его знает, если честно. Но этого сейчас никак не понять. Я на автомате подошел к невысокой тумбочке.

На ней лежал ворох одежды серого цвета. Того же мешковатого фасона, что был надет и на девушку, с теми же значками-нашивками, что и у нее. Одеваюсь.

- Я готова, - раздается из-за спины.

Вновь поворачиваюсь. Новая форма идет девушке гораздо больше, чем тот балахон, что был надет на нее несколько мгновений назад.

- Ну, чего замер? - Спросила она, поторапливая меня.

- Тебе идет, - искренне сказал я, глядя на нее. Похоже, только сейчас до нее дошло, что заставило меня замереть и перестать одеваться

- Правда? - удивилась она.

- Да. Тебе очень идет, - подтвердил я свой слова.

Девушка внимательно посмотрела в мое лицо и сама себе кивнула.

- А ты и правда резвый, - сказала она мне, а потом добавила: - Одевайся, я должна отвести тебя к капитану после того как ты придешь в себя, он тебя зарегистрирует в базе Содружества. Ну а потом...

И она замолчала. Еще раз оценивающе посмотрев в мое лицо.

- Пойдем, - и она кивнула в сторону двери.