Клубок четвертый
Изяслав II и загнивание Киева

Владимир Мономах был последним государем, который своим авторитетом и силой поддерживал единство Киевской Руси. В 1125 г. он преставился, и престол унаследовал сын – Мстислав Великий. Все привыкли, что он был правой рукой отца. Но его величие было уже мнимым, а его правление – инерцией правления Мономаха. Мстиславу не хватало мудрости отца, его высокой принципиальности. Опять набрали силу столичные вельможи. Они исподволь гнули свою линию. Не Мстислав руководил ими, а они склоняли Мстислава в нужную им сторону.

По старшинству за Мстиславом должны были идти его братья. Ярополк Переяславский, слабовольный и нерешительный, он был лишь подручным Мстислава. Вячеслав Туровский – слишком склонный к спиртному. В далекой Суздальской земле – идеалист и рыцарь Юрий Долгорукий. И храбрый воин Андрей Волынский. По законам Ярослава Мудрого следовало перераспределить уделы, передвинуть братьев на более престижные княжества. Но Мстиславу хотелось получше пристроить собственных сыновей, а их было пятеро.

Причем они отличались друг от друга еще более разительно, чем братья. Достаточно сказать, что старший, Всеволод-Гавриил, и третий по счету, Ростислав Набожной, были впоследствии причислены к лику святых. А второй, Изяслав – герой этой главы. Беспринципный, склочный, циничный. Мстислав Великий не добавил братьям почти ничего. А сыновьям дал Новгород, Полоцк, Смоленск. Вышгород, Курск. Накапливались обиды.

Между тем еще раньше законы о наследовании власти оказались нарушены. Мы уже рассказывали, как Мономаха призвала на престол вся Русская земля, чтобы восстановить справедливость, притушить восстания против знати и евреев. Формально больше прав на великое княжение имела другая ветвь князей – Чернигово-Северская. Но за пределами собственных владений их не любили, считали заводчиками междоусобиц. По своему политическому, моральному весу и военным силам они никак не могли тягаться с Мономахом, да и с Мстиславом Великим.

Но завязались склоки внутри этого семейства. На старшего в роду, Ярослава Черниговского, внезапно напал его племянник, дерзкий и честолюбивый Всеволод Ольгович Новгород-Северский. Перебил бояр и дружинников Ярослава, а его самого выгнал из Чернигова. Тот обратился за заступничеством к великому князю. Мстислав клялся обуздать разбойника. Но узурпатор щедро подмазал захваченными богатствами советников государя, кое-кого из духовенства. Они принялись убеждать Мстислава, что главное – избегать усобиц, и он простил Всеволода. Таким образом, на Руси был создан прецедент «права сильного», формировались центры будущих склок.

А в 1132 г. Мстислав Великий разболелся. На смертном одре он озаботился будущим сыновей. Ближайший наследник, брат Ярополк Владимирович, был явно слабоват для поста великого князя, и его уговорили заключить договор. Он получает престол, но за это будет продвигать детей Мстислава. А Мстиславичи, в свою очередь, станут его опорой. Такой договор вступал в откровенное противоречие с законами о наследовании. Но его поддержали киевские бояре. Ведь сами они при подобном раскладе удерживали за собой ключевые посты при дворе, доходы. В общем, разыграли, как по нотам. После смерти Мстислава возгордившийся Киев без всяких княжеских съездов провозгласил государем Ярополка.

Новый великий князь взялся выполнять договор, делить лучшие города среди Мстиславичей. Однако возмутился Юрий Долгорукий. Ростово-Суздальская земля, где он правил, считалась захудалой окраиной Руси, сюда посылали младших сыновей Переяславского княжеского дома. Со временем их переводили в более престижные княжества. А сейчас Долгорукого и его братьев оттесняли от Киева и от трона! Юрий несколько раз приходил на юг с дружинами. Мешал Мстиславичам занять Переяславль – третий по значению удел Руси. Закон был на его стороне. Но тут-то и вышел на историческую арену Изяслав Мстиславич.

Сперва ему достался богатый и обширный удел – Полоцкое и Минское княжества. Однако Изяслав так взялся выжимать местных жителей, что они восстали, выгнали его наместников и призвали другого князя из свергнутой полоцкой династии. Получить вместо белорусских городов Переяславское княжество ему не позволял Юрий Долгорукий. И дело было не только в Переяславле. Фактически Юрий требовал встать в законную очередь на трон, а Изяслав уже нацеливался лезть без очереди. Разозлился и задумал развернуть против дяди серьезную войну.

Отправился в Новгород. Там правил брат, Всеволод-Гавриил, но отказался затевать драку. Нет, Изяслава это не остановило. Он принялся возбуждать новгородцев через голову их князя. Взывал: защитите детей вашего любимого Мстислава Великого. Предлог выглядел благовидным, а пограбить хотелось многим. На вече постановили собирать войско. А надо вспомнить: вече в Новгороде было высшим органом власти. Всеволод-Гавриил вынужден был подчиниться и выполнять решение.

Горожане до того раскипятились, что арестовали даже митрополита, специально приехавшего предотвратить междоусобицу. И только Всеволод-Гавриил, которого обязали командовать против его воли, сумел сорвать войну. Нарочно повел полки медленно, рассчитал время, чтобы они завязли в осенней распутице. Пришлось вернуться. Нет, неудача не охладила пыл. Зимой выступили во второй поход на Суздаль. Но в первом бою дружины Долгорукого разбили новгородские авангарды, а Всеволод-Гавриил не подал им подкреплений и велел отступать. За это своевольный Новгород выгнал князя. Хотя его принял Псков. Там он до конца жизни правил мудро и справедливо. С Юрием Долгоруким установил дружбу. Как уже отмечалось, после кончины был причислен к лику святых.

В общем, первая авантюра Изяслава провалилась. Но она нарушила хрупкое равновесие на Руси! Забияка Всеволод Ольгович, захвативший Чернигов, до сих пор сидел тихо. Против клана Мономашичей выступать не рисковал. А теперь-то Мономашичи сцепились между собой! Всеволод обрадовался: почему бы не нацелиться и на Киев? Поднял родню, объявил: Мономашичи несправедливо владеют великокняжеским престолом! Ольговичи старше! Чтобы силенок было побольше, позвал половцев. Соединенное войско обрушилось на великого князя.

Государь Ярополк II не знал, за кого ухватиться. Налаживал испорченные отношения с братьями и племянниками, перетасовал и раздавал им города и земли, силясь обрести сторонников. Противникам города тоже раздавал, откупаясь после поражений. Стрессы подорвали его здоровье, в 1139 г. он отошел в мир иной. На престоле сел следующий брат, вечно нетрезвый Вячеслав Туровский. Едва отметил новоселье в Киеве, как узнал: черниговский Всеволод Ольгович ведет войско. Встал возле столицы, поджег предместье. Вячеслав даже сопротивляться не стал. Безропотно покинул дворец и уехал к себе в Туров. Там было куда спокойнее наливаться медовухой и пивом.

Великим князем провозгласил себя Всеволод II Ольгович. Но и Киев он постарался задобрить. Столичным боярам сохранил их высокие посты при дворе. К прежним имениям добавил новые. А для простолюдинов устроил массовые пиры, раздачи денег, подарков. Что ж, киевлянам подобный подход понравился. Перевороты оборачивались приятной стороной. Но против узурпатора, естественно, выступили Мономашичи. Гражданская война закрутилась по второму кругу.

Итог ее определила измена Изяслава Мстиславича. От покойного Ярополка за помощь в усобицах он уже получил Волынь. Теперь стал торговаться, что ему предложат обе противоборствующие стороны. Новый великий князь Всеволод II давал больше, и Изяслав переметнулся к нему. Породнился, выдав за овдовевшего Всеволода свою дочь, а за союз получил еще Переяславское княжество.

Их дуэт стал могучей силой. Противников подавили, заставили подчиниться. Власть узурпатора не признали лишь два князя – Юрий Долгорукий на северо-востоке и Владимирко Галицкий на юго-западе. Киевский государь и его тесть решили сперва покорить Прикарпатье. Изяслав очень кстати был женат на польской принцессе. Нашел и другого союзника на Западе – вторую свою дочь выдал за венгерского короля Гейзу. Позвали польских и мадьярских друзей помогать. Но Владимирко был великолепным воином, у него было много крепостей с каменными стенами, Всеволод Ольгович надолго завяз в этой войне.

А в 1146 г. он слег больным и стало ясно: не выкарабкается. Призвал к одру братьев, новгород-северских князей Игоря и Святослава. Игоря он оставлял наследником, просил позаботиться о своих детях. Но… сам же Всеволод II возвысил тестя, Изяслава Мстиславича! Вторым по могуществу лицом на Руси стал именно он, а не братья. Сейчас от него потребовали целовать крест, что он поддержит Игоря. О, такой тип, как Изяслав Мстиславич, готов был давать любые клятвы. Но имело ли смысл выполнять их? Для него альянс с Ольговичами был лишь ступенькой к вожделенному трону.

Теперь он совершил вторую измену. Приехал в Киев для целования креста Игорю, а сам завел тайные переговоры с киевскими боярами. Выработали условия, на которых столичная верхушка приведет его к власти. 1 августа Всеволод II преставился, и в самый день похорон бояре созвали вече, принялись раздувать возмущение властью покойного государя. Дескать, его чиновники обдирали народ, судили несправедливо. Правда, администрацией руководили эти же самые бояре! Ведь Всеволод II сохранил за киевскими тузами их посты. Но об этой «мелочи» умолчали, науськивали киевлян против «черниговцев». Народ взбунтовался, кинулся грабить их дворы. Новый государь Игорь II выслал дружинников усмирять беспорядки. Что и требовалось заговорщикам – посеять и разжечь среди черни ненависть к Ольговичам.

А тем временем Изяслав Мстиславич уже двинулся к Киеву с ратью. Братья Ольговичи вывели на битву киевское ополчение, но оно неожиданно перешло на сторону их противника. Игорь и Святослав с их дружинами очутились вдруг в окружении. Святослав сумел прорваться, но у Игоря II лошадь увязла в болоте. Ко всему прочему, у него были больные ноги, убежать он не смог. Его поймали, притащили к победителю. Так и кончилось его короткое княжение. Чем-чем, а великодушием Изяслав Мстиславович абсолютно не страдал. Игоря он заточил в темницу. Киевлян за предательство наградил: отдал им на разграбление дома чиновников и дружинников прошлого государя. Столичные бояре получили их села.

Несчастный Игорь оставался в тюрьме фактически ни за что. Только за то, что его назначили наследником. А верный друг у него нашелся лишь один – брат Святослав. Он начал поднимать на войну родственников во главе с Изяславом Давыдовичем Черниговским. Да уж куда там! Новый государь Изяслав II запросто обставил его. Тех же родственников он просто перекупил. Главе их клана, Изяславу Черниговскому, предложил отдать удел пленного Игоря – Новгород-Северский. Тот оказался падким до чужой собственности. Не только предал родных, а присоединился к великому князю. Два Изяслава, киевский и черниговский, вместе предъявили Святославу ультиматум: отречься от брата и отдать его княжество.

Нет, понятие чести на Руси еще не умерло. Святослав ответил: пожалуйста, возьмите хоть все владения и братовы, и мои, но освободите Игоря. Однако такой вариант не устраивал обоих Изяславов. Зачем выпускать из рук соперника? Святославу пригрозили оружием. Но он обратился… к Юрию Долгорукому. Ольгович к Мономашичу, недавнему врагу. Однако сейчас речь шла уже не о родстве, не о счетах между княжескими кланами. Обратился один благородный воин к другому благородному воину.

Что ж, Святослав не ошибся, Долгорукий сберег в себе лучшие качества русских князей. Он сохранил и величайшее миролюбие Мономаха, десять с лишним лет воздерживался от участия в усобицах. Его права Изяслав II тоже нарушил – обошел в системе наследования. Юрий даже это стерпел. Но откровенный разгул подлости и корысти возмутил его, и суздальский князь наконец-то сказал свое слово. Принял Святослава под покровительство, послал ему отряды.

На их стороне были Владимирко Галицкий, Византия, поддержала церковь. Но Изяслав II не остановился перед тем, чтобы отправить в темницу оппозиционных епископов. Устроил самочинный собор и велел духовенству избрать нового митрополита, Клима Смолятича. В общем-то, деятеля вполне достойного, монаха-схимника, настоящего подвижника. Но он был абсолютно далек от политики. Именно это устраивало государя, пускай молится и не мешает властвовать. На Галич Изяслав II натравил венгров, на Долгорукого – рязанских князей и языческое племя голядь, жившее на Протве.

А сам Изяслав II и его союзник Изяслав Черниговский с огромной ратью вступили в Северскую землю. Разоряли и грабили подчистую, не щадили даже церкви. Святослав пробовал вступить в переговоры – ему повторили прежнее требование, отречься от брата Игоря. Князь засел в Новгороде-Северском. Но и там зрела измена. Великий князь пересылался с местными боярами, им вовсе не улыбалось, что опустошаются их деревни, и они уговорили Святослава уйти. Сдали город победителям.

Изгнанный князь отступал по дремучим вятичским лесам. А государь подогрел рвение Изяслава Черниговского, трусливого и алчного. Отдал ему владения не только Игоря, но и Святослава – Путивльское княжество. Тот ринулся в погоню за двоюродным братом. Разослал среди вятичей воззвание: кто умертвит Святослава, получит вознаграждение.

Спас его Долгорукий. Выслал навстречу тысячу латников, и погоня сразу отвязалась. Святослав прорвался на территорию друга. Встретились в пограничном городишке Москве, именно с этим связано первое летописное упоминание нашей столицы 28 марта 1147 г. А по весне объединенное войско выступило на юг. Изяслав Черниговский сразу пождал хвост. Прислал посольство. Умолял: «Забудем прошедшее», отдавал обратно приобретенные области, выражал готовность вместе идти освобождать Игоря.

Но, пока разыгрывались эти события, князь-узник расхворался. Содержали его отвратительно, в сырой холодной темнице. Он чувствовал, что умирает, попросил принять монашеский постриг и схиму. Что ж, Изяслав II милостиво дозволил. После пострижения Игорь потерял сознание, восемь дней лежал как мертвый. Но потом вдруг очнулся, стал поправляться. От мира схимник полностью отошел, отдался молитвам. Тем не менее великий князь его не освободил. Держал под стражей в Федоровском монастыре, разрешал выходить только на церковные службы.

А тут дошли известия о наступлении Святослава и Долгорукого. Их вела высокая идея, спасение Игоря… не проще ли, если его не станет? Изяслав II разыграл хитро. Сам он с войсками покинул Киев, получался ни при чем. Но через несколько дней прислал грамоту. Клеймил Ольговичей как виновников всех бед. Бояре зачитали грамоту на вече, и подстрекатели забросили идею – один Ольгович сидит в Киеве! Отряды боярских слуг оказались наготове. Взвинчивая злобой народ, кинулись к монастырю. Игоря схватили в церкви во время Литургии. Замучили до смерти и бросили нагое тело на базаре.

На следующий день хоронили. Скромный чин погребения служил игумен Анания, чьим монахом был Игорь. Он не сдержал переполнявшей его горечи, воскликнул: «Горе живущим ныне! Горе веку суетному и сердцам жестоким!» – и небо потряс страшный удар грома. Это был приговор Киеву. Приговор Киевской Руси. Но горожане даже не смогли понять, что же они натворили. Убили невиновного? Пожимали плечами: виноваты не мы, виноваты Ольговичи. Зачем они хотели освободить брата? А у гробницы Игоря стали происходить исцеления, вскоре его причислили к лику святых. И те же горожане потянулись к нему вымаливать помощь…

Между тем Изяслав II проявил себя полководцем совсем не блестящим. Бестолково маневрировал, при переправе через Днепр по подтаявшему льду потопил пришедших к нему венгров. Но на интриги он был мастером. Наступление противников сорвал по старой схеме, натравил на Долгорукого новгородцев и смолян. Изяслава Черниговского великий князь застращал, снова пристегнул на свою сторону. А зимой 1148/49 г. на Ростово-Суздальскую землю выступили рати со всех сторон – из Новгорода, Смоленска, Чернигова, киевские дружины. Долгорукий не вывел в поле свои полки, не хотел губить воинов в братоубийственной сече. Юрий правильно рассчитал, что враги в его земле все равно не сумеют прочно зацепиться.

Они долго ждали друг друга, чтобы соединиться. Осаждать крупные города не рискнули: застрянешь под стенами, а тебя ударят по тылам. Разорили Углич, городки по Мологе, окрестности Ярославля. Приближалась весна, распутица, и рати повернули прочь, увозя награбленное. Изяслав II угнал огромные колонны пленных: похвастаться перед Киевом, засвидетельствовать «победу». Сколько из них не дошло? Сколько заболело и умерло в талых снегах, в весенней грязи, ночуя под открытым небом? История об этом умалчивает. Но летописцы зафиксировали, сколько дошло. В столицу привели 7 тыс. русских мужиков, баб, детей, измученных, грязных, в жалких лохмотьях. А народ приветствовал триумфатора. Чего ж не радоваться? Ведь не тебя гонят под насмешки и улюлюканье! А князюшка, глядишь, расщедрится ради праздника, угостит горожан, чтобы пуще любили его и радовались…

Великий князь торжествовал слишком рано. Он растрепал силы в бесцельном походе, а Долгорукий сохранил их. На юг двинулись полки суздальцев. Присоединился Святослав Ольгович, пришли половцы. Противники сошлись под Переяславлем. И все-таки Долгорукий не желал доводить до кровопролития. Надеялся обойтись демонстрацией силы. Он вступил в переговоры. Выдвинул условия, мягче которых трудно было придумать. Прощал все обиды, нападение на свое княжество, нарушение старшинства. Соглашался, чтобы Изяслав по-прежнему властвовал в Киеве. Требовал лишь достояние отца, Переяславль, да и то не для себя, а для кого-нибудь из сыновей, а Святославу Ольговичу вернуть отнятые владения Игоря.

Не тут-то было! Великий князь не только не согласился, он арестовал посла, приехавшего с этими предложениями. Ну а коли так, Юрий приказал… отступить. Долгорукий, как православный человек, не хотел брать на себя ответственность за погибших. Конечно, князю было горько и обидно, что вооруженная демонстрация не удалась. Но он решил: лучше уж пожертвовать отцовским наследством. На закате солнца 23 августа его воины начали отход. Но Изяслав II возликовал. Неприятель боится его, бежит! Скомандовал атаку…

Напоролся он крепко. Лавина его войск бросилась вперед. А суздальцы, увидев такое дело, остановились, ощетинились копьями. Отбросили врага и ломанули в контратаку. Сборная армия великого князя стойкости отнюдь не проявила. Изяслав Давыдович с черниговцами первым помчался наутек. Переяславский полк перешел на сторону своего законного князя Юрия. Киевскую дружину смяли и уничтожили. Не хотели мира, чего же церемониться? Изяслав II кое-как вырвался из рубки, примчался в столицу, созвал бояр, приказывал готовиться к осаде. Но городская верхушка рассудила иначе. При осаде и штурме пострадает их собственность, да и простонародье любит Юрия, того гляди взбунтуется.

Бояре настояли, чтобы государь уезжал. При этом обещали: как только выпадет подходящий случай, они подсобят государю избавиться от соперника. Заверили: «Вы же знаете, нам с Юрием не ужиться»; Долгорукий укреплял у себя сильную централизованную власть, боярам такое никак не подходило. Изяслав забрал своих приближенных и покатил на Волынь. Юрий с запозданием занял по праву принадлежащий ему трон великого князя. Народ встретил его ликованием, прослышал о справедливых порядках в Суздальской земле. А свое правление Долгорукий как раз и начал с восстановления справедливости. Выпустил из темниц епископа Нифонта Новгородского и других узников, заточенных его племянником. Освободил своих подданных, которых угнал враг. Возвратил Святославу Ольговичу наследство Игоря.

Юрий обратился ко всем князьям – в Смоленск, Чернигов, к Изяславу II на Волынь, готов был налаживать добрые отношения. Киевские бояре присягали ему на верность. Присягали, заведомо условившись ударить в спину. Такие вещи столичную знать уже не смущали. Почему бы не чмокнуть крест, если надо?.. Бояре-то прекрасно знали: Изяслав не смирится. Он и не смирился. Западные короли были у него в родственниках. Они отозвались дружно. Дело выглядело стоящим, благородным: пройтись по Руси, поживиться, получить в награду пару-тройку городов.

Венгерский Гейза прислал Изяславу 10 тыс. всадников, князь навербовал немецких наемников, а чешский Владислав и польский Болеслав Кудрявый самолично привели армии. Короли и князья веселились, пировали, Болеслав по католическому обряду посвящал изяславовых дружинников в рыцари. Изгнанный государь принципиальностью в Вере совсем не отличался, его западные друзья притащили на Русь своих епископов и священников. А войну считали приятной прогулкой: когда их полчища появятся под Киевом, неужели Долгорукий не испугается и не удерет?

Но Юрий выступил навстречу. Причем под его знаменами поднялась вся Русь. Короли занервничали, прогулка получалась не столь уж безобидной. Объявили, что выступают лишь посредниками. Что ж, Долгорукий дал им возможность выкрутиться. Поблагодарил, отправил подарки, но потребовал уйти: без вас разберемся. Изяслав II, оставшийся без чехов и поляков, все равно открыл боевые действия. Но его разбили, осадили в Луцке. Он вынужден был смириться, признал себя «виновным». А Юрий отнесся к племяннику милостиво. Сохранил ему Волынь, добавил еще и доходы с Новгорода.

Однако вокруг Долгорукого уже сорганизовался заговор. Киевские бояре на переговорах вдруг вспомнили его старшего брата, свергнутого пьянчужку Вячеслава Туровского! На него уже никто внимания не обращал. Теперь же бояре озаботились: законный претендент на престол именно он. Идею подхватили Изяслав Черниговский и тот же Изяслав II: ну конечно, он и есть законный! Долгорукий уже владел Киевом. Но крамольники знали его характер и рассчитали правильно. При такой постановке вопроса суздальский князь-идеалист даже не подумал спорить. Вячеслав и впрямь был старшим, и Юрий уступил. Взял себе только Переяславль, а Киев предоставил брату. Пожалуйста, вот тебе великое княжение…

Умиленный Вячеслав первым делом приказал выкатывать бочки киевлянам и сам прочно засел за накрытыми столами. Как и ожидалось, дела он пустил на полный самотек. Бояре спокойненько, без помех взялись готовить переворот в пользу Изяслава II. Но Долгорукий узнал, что замышляется. Он поспешил предотвратить беду. Свел Вячеслава с трона, посадил княжить в спокойном и почетном Вышгороде, а правление снова взял на себя. Хотя тем самым он подставился! Его обвинили в нарушении договора!

Изяслав II уже сформировал новое войско, призвал венгров и внезапно нагрянул к Киеву. Его сторонники в городе поджидали, подняли мятеж. Долгорукий бежал. Обрадовался было Вячеслав, прикатил в столицу: племянник-то вступился за него! Но ему без обиняков посоветовали убираться вон. Князь обиделся, нетрезво упирался, даже сел в сенях дворца и отказывался уходить. С ним не церемонились, вытащили силой.

Война покатилась туда-сюда. Простой народ чтил и поддерживал Юрия. Стоило ему привести войско, как крестьяне и горожане сами пригоняли лодки, перевозили его через Днепр, и Изяславу приходилось спасаться бегством. Но столичной знати и удельным князьям Долгорукий был совершенно не по шерсти. Его предавали, обманывали, не извещали о передвижениях врага, и в собственной стране он оказывался «слепым». А Изяслав посылал братьев и сыновей к венграм, приглашал иностранные полчища. Внезапно появлялся у стен Киева, в столице выступали заговорщики, и скрываться был вынужден Долгорукий.

Юрий был последним, кто старался возродить прошлую Русь, единую и могучую. Именно за это его любили простые люди. Но такой Руси больше не существовало. Бояре и князья были готовы драться только за собственные выгоды, подачки, за соблазн пограбить. Киевская чернь развратилась. Раньше она истребляла оккупантов, бунтовала против несправедливости. Сейчас бунтовала, когда ее подпоят и приплатят. Радостно приветствовала Юрия, а сразу вслед за этим восторженно встречала Изяслава с чужеземцами: каждый раз он устраивал праздники, выкатывал бочки меда, раздавал мелкие деньги, тешил подданных зрелищами венгерских рыцарских турниров. А если рыцари после турнира развлекутся, перепробуют чьих-то жен и дочерей, так это же мелочь, не убудет…

А в 1151 г. Изяслав II придумал выигрышный ход: позвал многократно выгнанного дядю Вячеслава и согласился признать его великим князем. Давай, мол, забудем все обиды, тебе первое место, а мне второе. Тот растрогался, заливался слезами, объявил племянника «сыном». Но «сын» четко оценивал истинные возможности «отца». Вячеслав на радостях взялся задавать пиры киевлянам, произносить перед ними задушевные речи – во хмелю это получалось очень прочувствованно. А реальная власть осталась у Изяслава и бояр. Зато народ сбили с толку, престол возвратили законному государю, Изяслав теперь выглядел бескорыстным поборником правды.

Решающая битва разыгралась под стенами Киева. На помощь Изяславу II явились его друзья – венгры, берендеи, черные клобуки, – жгли и грабили свои же монастыри и усадьбы вокруг столицы. Под его знамена перешло и большинство удельных князей. Юрий Долгорукий был разбит. Пытался отступать на запад, на соединение с Владимирком Галицким. Но его догнали и разгромили еще раз.

Юрий укрылся в Переяславле, и победители продиктовали ему условия: самому уйти в Суздаль, а уделы в Поднепровье, Переяславле и Городце оставить своим сыновьям. Но его обманули. Едва Долгорукий увел поредевшие дружины, города были захвачены, сыновей выгнали. Переяславль Изяслав II прибрал для себя, а Городец разрушил, сжег дома, церкви, срыл валы, и даже место перепахали как «проклятое».

Казалось, что власть Изяслава утвердилась. Вместе с королем Гейзой он растрепал союзника Юрия, Владимирка Галицкого. А потом Владимирко умер. Его юный сын Ярослав попытался примириться. Направил послов к великому князю, соглашался повиноваться ему, «как отцу», приводить по его приказам галицкие полки. Не тут-то было! Смерть Владимирка окрылила Изяслава II. Неужели трудно будет сокрушить мальчишку и забрать Галицию в полную собственность? Киевская рать с отрядами родственников хлынула на запад.

Но и галичане поднялись как один. Сшиблись у стен Теребовля. Рубили и давили друг друга целый день, измотались и разошлись. Великий князь был в шоке. Вместо ожидаемой легкой победы его войско катастрофически поредело. Опасались, что галичане на следующий день сами перейдут в атаку, и Изяслав II струсил, приказал отступить. В Галицкой земле его воины набрали изрядное количество пленных, но государь велел оставить только бояр, за которых можно получить выкуп. Всех остальных перерезать… Вот такое на Руси было впервые! Не в бою, не в пылу мятежа, а хладнокровно, по расчету, русский великий князь пустил под нож тысячи русских людей! Впрочем, Изяслав II всегда был близок с западными монархами, а в Европе подобное было не редкостью.

Изяслав II о совершенном злодеянии как-то и не задумывался. Не удалось Галичем овладеть, это и в самом деле казалось обидным. А возиться с пленными ему было, в общем-то, некогда. Он спешил на собственную свадьбу. Ему нашли на Кавказе и уже везли по Днепру редкостную красавицу, абазинскую княжну. Киев его ничуть не осудил. Какое там осуждать! Ведь предстояли новые торжества, гуляния и попойки – встреча князюшки из похода, встреча невесты, свадьба. А Изяслав подданных всегда жаловал, самолично посещал народные пиршества, поднимал кубок с простыми киевлянами. Можно ли не любить такого властителя?

Столичные летописцы его расхваливали, величали «господином добрым», «отцом», «благословенной отраслью доброго корня». И подобные славословия тоже были приговором Киевской Руси. Ее уже не было, она уже умерла, хотя и не осознавала этого, праздновала и веселилась… Но то ли проклятия убитых галичан настигли князя, то ли невеста оказалась слишком горячей для пожилого супруга, сразу после женитьбы он занемог и испустил дух.