При сопоставлении информации и документов создается впечатление полной потери чувства реальности в штабе Волховского фронта. Как уже отмечалось выше, оттуда требовали не только очистить пути подвоза ударной группировки, но и овладеть рощей «Круглая». И это когда войска сидели в котле, крышка которого была плотно захлопнута. При этом ликвидация противника в районе Гайтолово должна была осуществляться силами 6-го гвардейского стрелкового корпуса.

За невыполнение боевой задачи на этот раз своим местом комкора поплатился С.Т. Бияков. Его освободили от командования корпусом. Командованию 4-го гвардейского стрелкового корпуса объявили выговор. На месте с ситуацией собирался разобраться сам Н.К. Клыков. В его окруженных корпусах уже не было ни боеприпасов, ни продовольствия. Все попытки прорыва противник отбил, целый день наши части атаковали и с востока, и с запада… Вообще, за этот день более-менее подробно в журнале боевых действий 2-й Ударной армии описаны действия только 372-й дивизии. А ее наступление с востока у Гайтолово провалилось.

Южнее 24-я дивизия отбивала атаки с запада и востока. Ее наступление в районе южнее Гайтолово вместе с приданым 438-м полком успеха не имело. В течение дня дивизия также прочесывала участок на своем левом фланге. При этом повторная атака частей дивизии южнее Гайтолово была сорвана ударом собственных пикировщиков, под бомбами погиб и командира ударного батальона. Уже в сумерках части дивизии вышли в районе юго-восточнее Гайтолово.

132-я пехотная дивизия часть сил проводила зачистку территории тылы. Ее два полка отбили несколько атак с внешней и внутренней стороны котла. У нее были пленные из 33-й и 23-й стрелковых бригад. При этом создавалось впечатление более слабой активности наших войск, чем до этого… 26 сентября разведка 30-го корпуса отметила сразу 584 пленных. До этого за день набиралось до 30–50 человек.

Положение на восточном участке фронта 132-й пехотной дивизии 29–30 сентября 1942 г. и вероятный коридор выхода из окружения частей под руководством Н.А. Гагена

Чтобы окончательно уничтожить окруженных в бой вводилась свежая 3-я горнострелковая дивизия. Ее собирались вводить в бой на участке 399 полка. Она должна была продвинуться через отметку 40,4 и развернуться фронтом на восток.

Шансов на спасение у наших бойцов осталось мало. Возможно, удар Ленинградского фронта мог бы его дать. Однако все зависело еще и от того, перестанут ли собственные руководители передавать в Москву откровенную ложь и какие шаги предпримут.

Весьма показательно в этом плане свидетельство П.К. Кошевого:

«На исходе дня 26 сентября поступила радиограмма прямо от командующего фронтом. Приказывалось стойкой обороной, особенно на левом фланге, не дать врагу распространиться на север. В заключение говорилось, что Родина нас не забудет.

Зачем потребовалось напоминать о задаче, если мы и без того выполняли ее уже двадцать дней? Почему такая концовка и через голову командарма? Очевидно, командующий фронтом распорядился так для того, чтобы мы любой ценой обеспечили выход всей массы наших войск, втянувшихся в синявинский выступ. Это значило вместе с тем, что нам следовало уже сейчас не только принять меры по укреплению обороны, но и – на случай выхода дивизии – обеспечить его планомерность и организованность».

Как такое пропустила цензура сложно сказать, а в свете известных фактов получается, что наших окруженных бойцов командование Волховского фронта уже списало.

Видимо, спасти их смогло то, Ставка, решившая выяснить, что же все-таки происходит под Ленинградом, все же надавила на К.А. Мерецкова. В составе 8-й армии появилась 73-я морская стрелковая бригада. И пока ее задача была в обеспечении стыка между 327-й и 265-й дивизиями.

В 1 ч ночи (брлн) советская артиллерия открыла огонь по левому берегу. Тут же 132-й разведбат был отдан в подчинение 227-й дивизии. Также к маршу приготовились подразделения танковой дивизии. К 3 ночи огонь достиг наибольшей ожесточенности. Проводная связь с штабом корпуса была прервана, донесения поступали от отдельных офицеров и раненных.

В 3 ч 30 мин поступило сообщение, что части Красной армии высадились севернее Анненского, слабые части, в том числе саперы 227-й дивизии вместе с двумя штурмовыми орудиями получили приказ выдвинуться к Анненскому и остановить высадившихся, а если возможно, то и восстановить положение.

В 3 ч 55 мин командир 5-го мотопехотного полка получил приказ двигаться в Мустолово и сбросить красноармейцев у Анненского в Неву. Мотоциклетный батальон оставался в районе ЦНИГРИ и обеспечивал наблюдение за районом устье Мги – Кузьминка. В случае прорыва, он должен был или сбросить противника в Неву или остановить его.

Около 4 ч утра также пришло сообщение, что высадка состоялась и на участке обороны 328-го полка. Поэтому следующей задачей для командира 5-го мотопехотного полка было перейти на участок 328-го полка и сбросить красноармейцев в Неву. Он должен был это выполнять после того, как плацдарм у Анненского был бы уничтожен.

К полудню положение вдоль Невы по немецким данным, было следующим. Противник удалось высадиться на отдельных участках берега, ворваться в немецкие траншеи и продвинуться. Это случилось после артиллерийской подготовки и под прикрытием дымовой завесы на участке 2 км севернее 8 ГРЭС и устья Мги. На участке 328-го полка ударные группы полка очистила часть своих траншей, восстановив часть линии обороны. В течение дня шел бой с группами противника, оказавшимися в тылу. К вечеру этот бой не закончился.

С 13 ч началось наступление 5-го мотопехотного полка северо-восточнее Аненнского. Противник за день захватил до 200 пленных, и считал, что он уничтожил около 200 лодок. По участку высадок, Неве, правому берегу, работала группировка артиллерии сразу трех корпусов. В качестве резерва был выделен батальон 83-го егерского полка. Артиллерия дивизии была усилена батареей тяжелых реактивных минометов из 70го полка.

Невская оперативная группа добилась успеха в форсировании Невы. Но это уже ничем не могло помочь окруженным бойцам Волховского фронта. Хотя быстро уничтожить плацдармы враг не мог, сил для того чтобы не допустить их расширения хватало.