Глава тридцать девятая

И в комнате сразу стало тихо-тихо. Не знаю, что я сказала бы в этой наступившей тишине, но тут зазвонил мой телефон. Не слишком ли я охотно к нему бросилась? Может быть, но он лежал рядом с моей грудой оружия возле кровати, то есть мне надо было бы проползти через акры черного шелка. Ашер нагнулся и подал мне телефон, я приняла его, ткнула в экран:

– Блейк слушает, говорите.

– Маршал Блейк?

Это был новый маршал, Арлен Брайс.

– Да, маршал Блейк, извини, Брайс. Что стряслось?

– В шкафу того дома, который мы зачищали со СВАТ, нашли материалы для изготовления взрывных устройств.

Я на миг затихла, пытаясь уложить это в голове.

– Зачем это им? На кой черт вампирам бомбы?

Ашер и Жан-Клод по обе стороны от меня стали совершенно неподвижны. Не могу объяснить почему, но я знала, что эта неподвижность – куда более удивленная реакция, чем любое выражение лица. Нельзя было мне говорить слово «бомба» – идет следствие, блин. Но я от неожиданности.

– Один из вампиров, погибших на складе, был отставным экспертом по сносу зданий, – сказал Брайс.

– Военный?

– Нет, штатский, строитель. Но это значит, он знает, как завалить целое здание.

– Неутешительно, – сказала я.

– Зебровски сказал, что вампиры на складе черт-те что несли про тебя и про Жан-Клода, так я решил, что ты должна знать про этот материал для бомб.

– Только материал, не готовые устройства?

– Нет, но наши взрывотехники отнеслись очень серьезно. Кажется, они уверены, что несколько устройств было сделано, а это значит, что они могут быть где-то в городе.

– Эти парни хотели сочувственного отношения от СМИ. Но взрывать – это им ничьего сочувствия не принесет.

– Тоже верно, однако это еще никого не остановило.

Я хотела согласиться, но не могла, так что оставила эту тему.

– Какие-то соображения насчет размера устройства? Что должна высматривать охрана?

– Не моя область. Могу прочесть предварительный доклад, но не думаю, что ты хотела бы моей интерпретации. Поговори с… – Он замолчал. Слышно было, как шелестят листы и щелкают клавиши. – Альварец тебе нужен, Марк Альварец. Он в этом деле главный.

– Сейчас возьму ручку, диктуй его номер.

Жан-Клод достал блокнотик и ручку, лежавшие на ночном столике. Такой есть у каждой кровати в тех комнатах, которые «мои».

– Альварецу ты можешь позвонить, но только когда тебя официально проинформируют. Я хочу тебе помочь, но не хочу, чтобы нас обоих выгнали с работы. И своему бойфренду и его ребятам о нашей находке ни слова.

– Почему? Потому что мне не полагается этого знать?

– Они опасаются, что кое-кто из этих психов состоит в организации Жан-Клода, и мы таким образом раскроем свои карты.

– А если кого-нибудь взорвут, пока мы молчим?

– Зебровски не дали выйти с совещания, сказав, что он сообщит тебе, а ты – вампирам.

– Боже мой, Брайс, так почему ты мне рассказываешь?

– Они не думают, что я тебе чем-нибудь обязан, а потому не думали, что я тебе расскажу.

– Тебе за это может сильно влететь.

– Готова записывать номер Альвареца?

– Ага. Выкладывай. – Он дал мне контактную информацию Альвареца. – Записала.

– Я просто хотел тебя предупредить как можно раньше.

– Искренне благодарна, Брайс.

– Да ладно. Я как ищущий любви вне привычного ящика, всегда готов помочь тому, кто ее уже нашел. Не знаю, предрассудок это или нет, или они все думают только о деле, но я слышал от некоторых шишек довольно мерзкие причины в оправдание их действий. И это меня наводит на мысль, что не надо мне торопиться с выходом.

– Новые вампирские законы уменьшают дискриминацию вампиров, трактуют их как людей. Но человеческие чувства законы не меняют. Спасибо еще раз, Брайс.

– Не вопрос. Только не звони Альварецу еще пару часов. Я тут посмотрел некоторых ваших телохранителей. У них есть опыт сноса зданий. Военный.

– Мои товарищи-копы ведут досье на моих людей?

– На некоторых. Но я в федеральных силах дольше тебя. Я позвонил некоторым, кто мне был обязан, сказал, что хочу знать, против кого сейчас работаю – на случай, если дело обернется плохо. Они это проглотили, Блейк. У меня впечатление, что определенные люди прикидывают, когда ты и твои ребята покажете свое звериное лицо. А что покажете – даже не сомневаются.

– Спи с несколькими вампирами и оборотнями, и чего только люди про тебя не придумают, – сказала я.

– Ага, это точно. Ну, мне пора.

Он повесил трубку.

Я тоже нажала отбой – если можно так назвать проведение пальцем по экрану. Не будь у меня многолетней практики общения с вампирами, тем более с этими, я бы могла подумать, что им все это неинтересно и даже скучно, но я знала, что вот эта неподвижность и приятно-вежливые лица означают, что им очень даже интересно.

Я глянула на Ашера, потому что он был передо мной, но обернулась и посмотрела в глаза Жан-Клоду.

– Ты слышал?

– Да, – ответил он просто.

– Ты знаешь, что обычно я не делюсь информацией об идущем расследовании.

– Ты за этим очень тщательно следишь, – ответил он все с тем же приятно-вежливым лицом.

– Приходится, если я хочу быть копом.

– Я это понимаю, ma petite.

И снова тот же осторожный голос.

– Я могу взять с вас обоих обещание – слово чести и прочая фигня – никому не говорить. И я знаю, что вы его выполните.

– Слово чести и прочая фигня, – повторил он, но с едва заметным своим французским акцентом. Это более всего другого сообщило мне, насколько он взволнован. Акцент появляется, либо когда Жан-Клод этого хочет, либо когда с трудом сдерживает эмоции.

Я обернулась к Ашеру, все так же стоящему неподвижно у кровати.

– И ты, блондинчик.

– Я поступлю так, как хотите вы с Жан-Клодом. Достаточно уже осложнил вам жизнь своими капризами.

– Хорошо бы, чтобы ты это всерьез, – сказала я.

Он посмотрел вниз, в упор на меня этими светло-голубыми глазами сквозь кружево золотых волос.

– Каждое слово всерьез.

Я вздохнула:

– Всерьез?

– Oui, – сказал он.

– Сейчас ты раскаиваешься, но ты всерьез говорил и все то, что орал сегодня на нас, и всерьез хотел меня поранить, чтобы никто другой от меня не получал некоторых ласк какое-то время.

– Ты меня сможешь простить?

Я отмахнулась:

– Об этом потом. Сейчас я собираюсь нарушить некоторое правило, что может стоить мне значка. Есть наверху люди, которые хотели бы меня вышвырнуть за то, что я с вами сплю, и это вполне может послужить поводом, но если одна из пропавших бомб взорвет кого-нибудь из тех, кто мне дорог, значок не так уж много будет для меня значить.

Я подумала еще несколько секунд, но любовь мне все-таки дороже значка, и получается, что Ларри и прочие, кто считает, будто сожительство с монстрами компрометирует мою лояльность, отчасти правы. Правы, потому что я вызвала Клодию и велела ей сказать нашей охране во всех наших заведениях, чтобы поискали эти чертовы штуки. Был шанс, что наши охранники сохранят тайну, а отсутствие подслушивающих устройств они проверяют каждый день. Могут же случайно найти бомбы, когда ищут жучков? Даже, вероятно, нашли бы и так, если есть что искать. Но я мало что знаю про взрывчатые вещества, и я не знала, не пропустят ли они бомбы как раз потому, что ищут жучки. Рисковать я не хотела.

Да, у меня слишком много романов и слишком много тех, кто мне дорог. Да, иногда меня это саму ошеломляет, но я сейчас счастливее, чем когда-либо в жизни была, и терять это счастье не хочу. Не хочу терять никого из тех, кого люблю, и если это будет стоить мне значка, то так тому и быть.

Я федеральный маршал или слуга-человек Жан-Клода? Маршал или Нимир-Ра у Мики? Сотрудник полиции или возлюбленная Натэниела? Полицейский или хозяин Никки? Коп я или Госпожа Тигров у Сина, Дьявола, Нефрит, Этана, Криспина… Можно ли быть копом и при этом всем вот этим?

Сидя вот сейчас на краю кровати, я впервые подумала, всерьез подумала, что ответ может быть отрицательным.