Люди ко всему привыкают. Ночные страхи кажутся слишком ужасными, чтобы проверять, оправданы они или нет — правда ли, что в квартиру влезли грабители, правда ли, что эта боль в груди — что-то серьезное… Мозг отвергает эти мысли, будто поднимает иглу с пластинки. Но если невыносимое все-таки происходит, если шумят действительно воры, если анализы в больнице дали положительный результат, то, как только проходит шок, мы начинаем исследовать нашу новую комнату ужасов, словно стараясь устроиться в ней покомфортнее.

Первый час, проведенный нами в качестве заложников, был самым страшным: блестящее лезвие ножа, приход и уход Ольсена, сознание того, что Тэд так ничего и не заподозрил… Затем мы постепенно начали привыкать к нашему положению. Мы съели бутерброды с маслом и суп из консервов. Потом Тони предложил мне сигарету, я взяла ее и закурила. Я даже подумала, что его приказ — убрать в холодильник рыбку — подавал некоторые надежды. Он, наверное, хотел, чтобы мы приготовили ее позже.

Выдержка детей казалась просто подозрительной. Ведь я провела целый день в обществе дона Педро и доктора Сингха, а они до того, как увидели Джоэла с ножом в руках, знали лишь то, что он принимал наркотики. И тем не менее они вели себя почти как обычно. Керри даже отважилась спросить, покормил ли он Уолтера.

— Уолтера? А, кота. Думаю, да, — ответил он.

— Ты хочешь сказать, что не помнишь? — спросила дочь, не поняв ответа.

— Не зарывайся, — ощетинился он.

— В доме есть дверь для кота, Керри, — быстро вмешался Питер. — С ним будет все в порядке, когда мы вернемся.

Мне показалось, она подумала, что мы можем и не вернуться. Затем вдруг спросила:

— Ты захватил тело дяди Джоэла?

— Керри! — задохнулась я, но он сделал знак рукой, чтоб я молчала.

— Ты, наверное, прилетел из космоса? — предположила она.

— Я не из космоса, — буркнул он.

Я с интересом обнаружила, что он заинтригован. Я тотчас вспомнила, что Тони всего на пять лет старше Керри. Они ходили в кино на одни и те же фильмы, смотрели одни и те же телепередачи о НЛО и о космических пришельцах. Он полностью отбросил маску Джоэла. Видимо, обращаясь к нему, как ко взрослому человеку, я, просто того не сознавая, играла на его детском самолюбии.

— Значит, ты мертвый? — спросила она.

— Больше чем мертвый, — сказал он, наслаждаясь произведенным эффектом. — Ты что, не понимаешь? Такая богатая, умная девочка, и не понимаешь?

Эта насмешка меня встревожила, но тут послышался звук приближающегося автомобиля. Мы затихли.

— Может, это мистер Ольсен? — предположила я, — Он, наверное, забыл что-нибудь.

— Да? — Джоэл вынул нож. — А ну-ка, выгляни в окно.

Старясь двигаться осторожно, я поднялась со стула. Страх и надежда охватили меня одновременно — это был бело-голубой автомобиль местного полицейского участка. Машина остановилась возле нашего дома.

— Копы? — мрачно спросил он.

Я кивнула.

Из машины вышел начальник местной полиции, а следом за ним наши старые знакомые из города — Брейди и старший инспектор Рассел. Я их узнала, когда они шли мимо окна. Барон бешено лаял.

«Может, им позвонил Тэд, — думала я, — или они были рядом с ним во время нашего телефонного разговора. Даже если они поверили в алиби Джоэла, то могли захотеть задать ему несколько вопросов. Видимо, они вылетели на полицейском вертолете, подобрав шефа в Оушен Бич».

Я принялась уговаривать Джоэла, чтобы тот позволил впустить полицию.

— Мы сделаем все, как ты захочешь, — убеждала я. — Мы скажем им то, что говорили Ольсену, что мы приехали сюда вместе. Мы сели в поезд в 9.45 на Бей Шор. Все четверо.

— Так я тебе и поверил, — усмехнулся он.

И был прав. Как только они его поймают, мне придется выложить всю правду. И все же я вновь попыталась обмануть его.

— Я обещаю, — заверила я. — Мы все обещаем.

Мое предложение он счел просто смешным. И тут я вспомнила, как он угадал мои мысли про Метьюван. Казалось, он способен читать мысли, как будто они написаны у меня на лбу. Когда в дверь постучали, мне стало страшно за Керри.

— Тони, даже если ты не веришь мне, то можешь использовать нас как прикрытие.

— Ты думаешь обо мне, — спросил он, — или о теле Джоэла?

Он говорил о нем, как о пальто, взятом взаймы. Я вспомнила своего брата младенцем, затем подростком, вспомнила его маленькие шалости, страх высоты, его безумную любовь к мармеладу… Он был человеком, а не предметом, который можно взять напрокат. Печаль и закипавшая ярость поглотили меня.

Когда стук стал еще громче, он нахмурился.

— Успокой пса, — велел он, — а не то я перережу ему глотку.

— Тихо, Барон! — приказала я.

Вероятно, тот наконец почувствовал, что с нами что-то неладное, поэтому единственный раз в жизни подчинился.

— Мне надо подумать, — сказал Тони. — Скажи, чтобы они убирались.

Когда я промедлила, он поднялся, схватил Керри за волосы и закричал:

— Прогони их! Я пойду с тобой и прослежу.

Мы спустились в гостиную. Питер и я шли впереди, а Тони с Керри — сзади. Он посадил ее на софу, а сам встал за ее спиной.

— Поторапливайся, пока они не вышибли дверь.

Видя, что я медлю, нажал на кнопку, и из рукоятки ножа выскочило длинное острое лезвие.

— Инспектор Рассел! — закричала я.

Стук прекратился.

— Я не могу вас впустить, — сказала я, — Он…

Я взглянула на Тони — он кивнул, и я продолжала:

— У него нож. Он говорит, что если вы войдете, то он убьет Керри.

Наступило молчание, потом прозвучал необычно спокойный голос Рассела:

— Кто это «он», миссис Бенсон?

Казалось, он спрашивал о совершенно заурядных вещах.

Я поняла, что объяснения сейчас неуместны.

— Это Джоэл.

Нет, никогда еще я не чувствовала себя такой беспомощной.

— Ваш брат? — тот же ровный, невозмутимый голос.

— Мой брат, — подтвердила я.

— Теперь скажи, чтобы они убирались, — велел Тони.

Разумеется, они не ушли. Они окружили наш коттедж и вызвали подкрепление. Когда бы я ни подходила к окну, я видела, что их количество постоянно растет.

Через час появились фотографы и репортеры. Перед тем как Тони велел разжечь камин, я увидела комментатора из программы новостей, который брал интервью у полицейского в штатском. К тому времени, как камин разгорелся, суету вокруг нашего дома скрыли сумерки и туман.

За окном время от времени раздавались лишь приглушенные звуки прибывающих и отъезжающих автомобилей, сливавшиеся с шумом прибоя. Оставалось только удивляться, откуда они взялись на острове в таком количестве. Иногда был слышен гул вертолета, который пытался приземлиться на пляже возле коттеджа. Чтобы уберечь Барона, я заперла его в одной из спален наверху, и было слышно, как он бегает взад-вперед по комнате.

Суматоха возле дома, казалось, не только не нервировала Тони, а, наоборот, доставляла ему удовольствие. Словно он устраивал вечеринку и количество приглашенных гостей подтверждало его популярность. Он даже спросил меня, есть ли в доме спиртное — собирался передать выпивку людям, которые мерзли в тумане. Но у меня ничего такого не было.

Тем не менее я чувствовала, что за детской непосредственностью Тони скрывается жестокий и безжалостный убийца. Тони был человеком настроения. Когда он смеялся, я чувствовала облегчение, когда взгляд его мутнел, я едва дышала от страха. Дети испытывали примерно то же самое. Страх друг за друга, казалось, придал нашей жизни новое измерение. Иногда, когда он проявлял к нам даже незначительные знаки внимания, я ощущала к нему нечто вроде благодарности. Мы остались в замкнутом пространстве коттеджа, и мир снаружи для нас не существовал. Порой гостиная с ее индейскими коврами, плетеными пляжными креслами и камином, отсветы пламени которого играли на сосновых досках стен, казалась просто райским уголком. Мы могли показаться счастливой семьей, проводящей у моря свой отпуск: мать, дети и симпатичный, улыбчивый молодой дядюшка.

Неожиданно зажглись телевизионные рефлекторы. Увидев за окнами яркий белый свет, Тони приказал:

— Скажи им, чтобы немедленно погасили!

Настроение в комнате тут же изменилось. Я подошла к окну и потребовала, чтобы выключили свет. Но телевизионщики были упрямы — понадобился приказ инспектора Рассела, чтобы рефлекторы в конце концов погасили. Развязка была неотвратима. Понимая, что мы лишь оттягиваем ее, я решилась на новый отчаянный шаг.

— Они так просто не уйдут, — сказала я, — тебе придется сдаться. Даже если ты нас убьешь, другого выхода не будет.

— Заткнись, — буркнул он. — Я не собираюсь в Метьюван.

— Тебе и не придется, — сказала я. — Ты просто уйдешь.

Казалось, он растерялся.

— Ты только отпусти Джоэла, — осторожно попросила я.

— Но что будет со мной?

— Разве ты не можешь вернуться туда, откуда пришел?

Он испуганно посмотрел на меня — я поняла, что он вспоминает о чем-то ужасном.

— Я был в темном ящике. Там нечем дышать, и у меня болела голова.

Я не поняла.

— Я кричал, но никто не ответил. Только ящик раскачивался взад-вперед.

Я заподозрила, что он рассказывает о том, как мистер Перес вез к реке ящик на тележке. Тот сказал жене, что Тони к тому времени был уже мертв. Может, он и сам так думал, пока не услышал крики и возню мальчишки, который пытался выбраться из ящика.

Возможно, тогда, толкая тележку, он и принял свое решение: мальчишка был злым, плохим, настоящим чудовищем, а может, и похуже — ведь он жил у «брухи». Если выпустить его — кто знает, что может случиться?

— Я падал. Все ниже и ниже… Ящик стал наполняться водой… Стало нечем дышать. Грудь разрывалась… Плохая смерть… — Он поглядел на руки, видимо ожидая увидеть на них ссадины и порезы от попыток выбраться из прочного деревянного ящика. Но это были руки Джоэла. Его собственные руки давно уже съедены раками на дне реки.

— А что потом, когда ты… умер? — спросила я.

— Туман и вода. И ничего больше. Туман и вода. И боль. Моя «бруха» говорила, что там будут души людей, мои покойные родственники, которые меня любили.

Он замолчал.

Я вдруг ощутила его боль и разочарование, когда он оказался обманутым, загнанным в какое-то странное место между жизнью и смертью — беспредельную страну тумана и боли. Он долго бродил по этой стране, стеная и плача.

— Затем я нашел, как вернуться обратно, — продолжал он. — Как — не знаю. Может, из-за того, что я был очень зол на Переса. За то, что он бросил меня в реку. Каким-то образом я опять очутился дома. Видел Переса, видел мать. Пытался дать о себе знать. Даже перевернул свою фотографию. Я кое-что мог, но у меня было слишком мало сил. Все это страшно напугало мою мать, и она купила благовония. Конечно же на меня это никак не подействовало. Мне надоело быть для них невидимым. Я хотел убить Переса, но у меня не было тела, чтобы действовать. И я решил вернуться в свою квартиру. Уже наступила зима, Перес выбросил из квартиры все мои вещи, сделал ремонт и в квартире появился новый жилец.

— Джоэл, — простонала я.

— Вначале я к нему приглядывался. Было очень интересно наблюдать за «англо». Он много читал, иногда принимал наркотики… Сначала была та дурь, которую он привез из Марокко, потом пару раз ЛСД. Это мне и помогло. Как-то раз он лежал, отключившись, и мозг его был раскрыт настежь. Я просто проскользнул внутрь и огляделся. Я попытался смотреть сквозь его глаза, слушать музыку его ушами, заставил его шевелить рукой… Это — как угнать автомобиль. Когда действие ЛСД прекратилось, я уже полностью захватил его тело, и когда ты позвонила в ту ночь, вторые сутки был его хозяином.

Помню, мне тогда показалось странным, что Джоэл принял ЛСД перед тем, как идти к нам на обед. Оказывается, он пролежал на полу почти двадцать четыре часа, пока Тони экспериментировал над его безвольным телом. Мне стало больно за Джоэла.

Тони, по всей видимости, впал в отчаяние, когда его повезли в Бельвью. Это было хуже, чем хижина «брухи», хуже, чем Ла-Эсмеральда. И все из-за того, что он скрывал свою личность.

Попав к нам домой, он первым делом выбрался из окна по стеблям винограда, чтобы отомстить мистеру Пересу. Потом спокойно позволил Джоэлу посещать сеансы у Эрики и вечеринки у Шерри. Его поразили изысканные компании артистов и художников, их шикарные наряды, светские разговоры и сигареты в хрустальных пепельницах.

Наконец ему захотелось не только видеть все это, но и участвовать самому, и на дне рождения Джоэла он захватил над ним контроль. Когда Шерри ушла, в нем проснулся застарелый гнев. Злость, которую он испытывал к оставившей его матери, перешла на ушедшую от него Шерри.

— Я подсыпал тебе в кофе снотворное, — продолжал он, — и пошел к Шерри. В полночь их привратник ушел, я нажал на кнопку звонка. Кто-то меня впустил — это действует почти наверняка. Дверь в квартиру Шерри оказалась незапертой. Я вошел, а когда она обернулась, увидев меня, я схватил ее.

— Тут есть маленький секрет, — хихикнул он. — Я хватаю за волосы и тяну их вниз. А ее я усадил в кресло, сам стал сзади. Понятно, кровь при этом на меня не попадет. Через пять минут все было кончено. А потом можно делать все, что угодно.

Я поняла, что он имел в виду. Жутко, но он даже гордился ловкостью, с которой все это проделывал.

— Когда я жил у «брухи», я резал свиней и кур. А с ножом было так, — продолжал он с гордостью. — Я знал, что полиция будет искать его, потому перед тем, как идти домой, я закапывал его в парке и отмечал место, чтобы снова за ним вернуться.

У меня это не умещалось в голове. Джоэл, разгуливавший, как лунатик, по городу и не подозревавший, что именно его руки резали, рубили и подвешивали кошмарные украшения на подставки для цветов. Затем прогулка в Центральном парке, чтобы избавиться от ножа и заметить место… Потом, наверное, ему приходилось мыть руки…

— Она была нехорошей, — продолжал Тони. — Она думала только о мужчинах. Все ее вечеринки…

Он покосился на Керри.

— Я с ней ничего не сделал. Даже в ту ночь… Я никогда ни с кем ничего не сделал..

Он пытался оправдаться перед самим собой, отрицая любой секс, но оправдывая убийство. При этом в присутствии Керри он пытался избегать излишних подробностей.

— Остальные в парке тоже все время думали о мужчинах. Иначе как бы я уговорил их пойти со мной? — добавил он.

А причиной всему этому была его мать, которая меняла мужчин одного за другим. Ведь это только мне она казалась испуганной и жалкой. Для него же она была единственным близким существом, самой красивой, любимой и ненавистной одновременно. Ее похоть казалась ему отвратительной. Он до сих пор наказывал ее предательство.

Когда он умолк, я вначале не обратила внимания на то, что происходит что-то необычное. Но увидев, что Питер внимательно рассматривает его лицо, я заметила, что глаза у Тони закатились и он начал падать навзничь.

— Он уснул или еще что-то, — шепнул Питер, — Надо взять у него нож!

Стряхнув с себя оцепенение, я потянулась к ножу… Но тут рука Тони дернулась. Он вздрогнул, словно по телу прошел электрический ток, и в руке вновь блеснуло длинное тонкое лезвие.

Шанс был упущен. Где бы Тони ни был в этот момент, он вернулся.