КОММЕНТАРИИ - Собрание сочинений в десяти томах. Том восьмой. Годы странствий Вильгельма Мейстера, или Отрекающиеся - Иоганн Вольфганг Гете - RutLib.com

Книга: Собрание сочинений в десяти томах. Том восьмой. Годы странствий Вильгельма Мейстера, или Отрекающиеся

Назад: «Стоял я в строгом склепе, созерцая…»

Первые мысли о написании романа «Годы странствий Вильгельма Мейстера, или Отрекающиеся» возникли у Гете, когда он заканчивал «Годы учения Вильгельма Мейстера». Свидетельством этого является письмо Ф. Шиллеру, который читал «Годы учения…» в рукописи и дал Гете много советов, принятых им во внимание. «Главный вопрос, о котором предстоит говорить по поводу романа, — писал Гете Шиллеру, — это где оканчиваются «Годы учения», которые, собственно, и должны быть даны, а затем — насколько нужно в дальнейшем еще раз выводить на сцену действующих лиц. Ваше сегодняшнее письмо, собственно, предлагает мне продолжить роман, о чем я и сам думаю с увлечением, но об этом тоже при свидании. Что необходимо по отношению к предшествующему, должно быть сделано, так же как нужно предуказать последующее, но должны остаться зацепки, которые, как и сам план, указывают на продолжение…» (12 июля 1796 г.)

Однако к работе над романом Гете приступил только одиннадцать лет спустя, о чем есть запись в его дневнике: «Утром в половине седьмого начал диктовать первую главу «Годов странствий Вильгельма Мейстера» (17 мая 1807 г.). Эта глава — «Святой Иосиф Второй». В том же году были написаны новеллы «Новая Мелузина» и «Опасное пари». К ним присоединяются задуманный еще в 1803 году рассказ «Пятидесятилетний мужчина» и «Смуглолицая девушка», одновременно Гете перевел с французского «Безумную скиталицу», также вошедшую в состав «Странствий…».

Таким образом, с самого начала «Годы странствий Вильгельма Мейстера» были задуманы как собрание новелл, скрепленных обрамлением — повествованием о путешествиях Вильгельма Мейстера, предпринятых по велению Общества башни (в новом романе его члены называются — Отрекающиеся), в ряды которого он вступил (см. седьмую книгу «Годов учения Вильгельма Мейстера»).

Не торопясь с осуществлением общего замысла, Гете печатает отдельные эпизоды — новеллы: так появляются «Безумная скиталица» (1808) и «Святой Иосиф Второй» (1809); издание второго рассказа Гете сопроводил заметкой, извещавшей читателей, что это произведение — часть «Годов странствий Вильгельма Мейстера». Таким образом, было сообщено читателям о подготовке продолжения «Годов учения Вильгельма Мейстера».

Гете много думал о том, каким должен стать новый роман, изучал для него разные вопросы, делал записи. Однако этот замысел был у него далеко не единственным; в 1810 году Гете занялся сначала автобиографией, а затем, с 1814 года, — «Западно-восточным диваном». Но и продолжение истории Вильгельма Мейстера не было совершенно позабыто, о чем говорит дальнейшая публикация новелл, впоследствии вошедших в роман. В течение ряда лет в печати появились: «Смуглолицая девушка» (1816), «Новая Мелузина» (1817–1818) и начало «Пятидесятилетнего мужчины» (1818). В 1819 году он задумывает новеллу «Кто предатель?» и заканчивает ее через год.

В целом, однако, работа над романом прервалась на десять лет. Гете вернулся к нему лишь в конце 1820 года и, перечитав старую рукопись, испытал странное чувство: «Она кажется мне неким возвратившимся духом, однако гораздо более молодым и приятным, чем нынешний автор и нынешнее время» (Сульпицию Буассерэ, 9 декабря 1810 г.).

В 1821 году роман вышел в свет с обозначением, что это всего лишь первая часть. Она состояла из восемнадцати глав. Книга начиналась историей Иосифа Второго, затем следовали встреча Вильгельма с Монтаном, посещение дяди, поездка к Ленардо, описание Педагогической провинции, новелла «Пятидесятилетний мужчина» (точнее, ее начало), путешествие на Лаго-Маджоре, продолжение описания Педагогической провинции, участие Вильгельма в горном празднике. Далее Вильгельм видит через подзорную трубу Наталию, вместе с группой путешественников, оказавшихся на соседней горе, — этот эпизод в окончательный вариант романа не вошел. Зятем Вильгельм встречается с людьми, намеревающимися эмигрировать, и в их кругу слышит рассказы «Новая Мелузина», «Безумная скиталица» и «Кто предатель?». Заключала первую часть речь Ленардо (в окончательном варианте кн. III, гл. 9). Отсутствовали в первом варианте романа глава о Макарии (I,10), занятия Вильгельма хирургией (II, 11; III, 3), споры о происхождении земли (II, 9), планы переселения бедняков в Америку и товарищество ремесленных и сельскохозяйственных рабочих в Германии (III, 4, 10–12). Введение этих глав в окончательный текст придало роману социально-философскую масштабность, которой недоставало первому варианту: там главные идейные мотивы были выражены в Педагогической провинции. Эта важная часть во втором варианте не только сохранена, но и несколько расширена, хотя здесь она становится лишь одним из аспектов той широкой социальной утопии, которую создает Гете. Окончательный текст был дополнен также историей любви Феликса к Герсилии, дневником Ленардо, содержащим описание быта и трудовой деятельности жителей горных местностей. Все, связанное с Макарией, как уже сказано, в первом варианте полностью отсутствовало; во втором — помимо уже указанной главы 10 первой книги — Гете вводит в разные главы ссылки на значение этой героини для других персонажей. Своей кульминации духовное значение и влияние Макарии достигает в конце романа (III, 14).

В окончательном варианте было изменено также и расположение новелл. Многочисленные планы свидетельствуют о том, насколько тщательно разрабатывал Гете композицию романа.

«Годы странствий Вильгельма Мейстера» значительно отличаются от всех других романов Гете. В «Страданиях юного Вертера», «Годах учения Вильгельма Мейстера», «Избирательном сродстве» есть обычный романный сюжет и четкая композиция, строящаяся вокруг судьбы главного героя и близких ему лиц. В «Годах странствий…» Вильгельм Мейстер, по сути, является лишь номинальным героем. Повествование лишено единства, распадается на отдельные, не связанные друг с другом эпизоды, пестрит вставными новеллами, не имеющими никакого отношения к судьбе героя.

Роман «Годы странствий Вильгельма Мейстера» был создан в эпоху господства романтизма: вторая и окончательная его редакция вышла в свет в 1829 году. Социальные идеи романа были встречены в штыки консерваторами, но вызвали дискуссии также и в либеральных кругах. Клерикалы резко осудили отношение Гете к религии. Что же касается художественной формы романа, то она была совершенно не понята современниками. Вплоть до нашего времени утвердилось мнение, что «Годы странствий…» — старческий роман, отразивший ослабление творческих потенций писателя. Типично в этом отношении мнение немецкого литературоведа начала века А. Бельшовского, которое затем неоднократно повторялось, и варьировалось, что «излюбленное поэтом спаивание и сковывание совсем разнородных тел и обломков возбуждает чувство досады, и это чувство еще усиливается вследствие невероятной небрежности редакции… После того как поэт отказался от мысли дать в этом романе художественное произведение, он и вообще перестал обращать внимание на сколько-нибудь тщательную обработку со стороны структуры» (А. Бельшовский. Гете, его жизнь и произведения, т. II. СПб., 1908, с. 462).

Обоснованность такого мнения на первый взгляд подтверждается рассказом друга и постоянного собеседника писателя, И.-П. Эккермана о том, что при подготовке романа к печати Гете ошибся в расчете из-за размашистого почерка переписчика. По договоренности с издателем роман должен был занять три тома, но при наборе выяснилось, что текста хватит только на два. Тогда Гете дал Эккерману толстые связки своих ненапечатанных рукописей, предложив ему выбрать из них материал на шесть — восемь печатных листов, чтобы заполнить пробелы. Сюда же Гете решил добавить два стихотворения, законченных в то время.

Вот как описан этот эпизод у Эккермана в его книге «Разговоры с Гете»:

«Он послал за мною, посвятил меня в то, что произошло, и в то, как он намерен выпутаться из этой истории, потом велел принести две толстые пачки рукописей и положил их передо мною. «В этих двух пакетах лежат разные, никогда еще не печатавшиеся работы, отдельные заметки, законченные и незаконченные вещи, афоризмы, касающиеся естествознания, искусства, литературы, жизни, наконец, — все вперемешку. Хорошо бы, вы взялись отредактировать и подобрать листов эдак от шести до восьми, чтобы, пока суд да дело, заполнить пустоты в «Годах странствий». Говоря по совести, это к роману прямого отношения не имеет, оправданием мне может служить только то, что в романе упоминается об архиве Макарии, в котором имеются такие записи. Следовательно, мы сейчас сами выберемся из большого затруднения, да еще вывезем на этой колымаге множество значительных и полезных мыслей на потребу человечества».

Я принял предложение, тотчас же засел за работу и закончил редактирование отрывков в короткое время. Гете, по-видимому, был очень доволен. Он соединил весь материал в две большие группы; одну мы дали под заглавием: «Из архива Макарии», другую назвали: «Размышления в духе странников», а так как Гете к этому времени закончил два замечательных стихотворения: «Перед черепом Шиллера» и «Завет» (1827) — и ему хотелось немедленно же ознакомить мир с этими стихотворениями, то мы присоединили их к заключению обеих частей».

Далее Эккерман рассказывает: «Но когда «Годы странствий» вышли в свет, никто толком не знал, как отнестись к этому роману. Действие его то и дело прерывалось загадочными изречениями, смысл коих был понятен только специалистам, то есть художникам, естествоиспытателям и литераторам, остальные читатели, и прежде всего читательницы, пребывали в растерянности. Оба стихотворения тоже, можно сказать, остались непонятыми, никто не мог взять в толк, как они сюда попали.

Гете смеялся. «Теперь уж ничего не поделаешь, — сказал он тогда, — придется вам при подготовке к изданию моего литературного наследства разместить все как надлежит, дабы «Годы странствий» без вставок и без этих двух стихотворений уместились в двух томах, как оно и было задумано поначалу». (Эккерман. Разговоры с Гете. 15 мая 1831 г.).

Изменения, указанные Гете, были осуществлены в последующих изданиях. С таких сокращенных текстов роман был переведен и на русский язык. Однако уже в 1913 году появились две работы, указывавшие на важность идейных и художественных основ первопечатного текста «Годов странствий Вильгельма Мейстера»: статья Э. Вольфа «Первоначальный облик «Годов странствий Вильгельма Мейстера» («Goethe-Jahrbuch», 34, 1913) и монография Макса Вундта (Max Wundt. Goethes «Wilhelm Meister», 1913). Исследования гетеведов показали, что если просчет в объеме рукописи и имел место, то вставки в роман не были случайными.

Уже в «Избирательном сродстве» имеется целый раздел афоризмов, авторство которых приписано Оттилии, хотя далеко не все они соответствуют ее характеру и жизненному опыту. В «Годах странствий…», в главе 10 первой книги, Анжела подробно рассказывает Вильгельму об архиве Макарии и показывает ему это собрание рукописей, обещая позволить сделать из него выписки. В конце этого описания прямо говорится, что читатель в дальнейшем при первой возможности будет ознакомлен с извлечениями из архива.

Эти выписки должны были первоначально быть расположены в конце первой книги: об этом есть прямое указание в одном из предварительных планов. Однако в процессе завершения романа Гете кое-что изменил: рассуждения «Из архива Макарии» следуют за третьей частью, а после второй части помещены «Размышления в духе странников». В сообщении Эккермана явно можно поверить тому, что Гете сказал об этих собраниях афоризмов, а именно: «…на этой колымаге… вывезем множество значительных и полезных мыслей на потребу человечества».

Уже работая над «Годами учения Вильгельма Мейстера», Гете признавался: «…если бы я захотел изображать все пространнее и подливать в рассуждения побольше воды, то из последнего тома легко было бы сделать два; но, по-моему, он в своем концентрированном виде все же произведет лучшее и более длительное впечатление» (Ф. Шиллеру, 25 июня 1790 г.). Гете все время колебался между желанием высказать побольше мыслей и необходимостью сдерживать себя ради большей сжатости изложения. «Я оборвал в седьмой части «Наставление», в котором даны пока только очень немногие изречения об искусстве и художественном вкусе», — сообщал он Шиллеру по поводу «Годов учения Вильгельма Мейстера». — Во второй его половине должны были быть помещены значительные мысли о жизни и о смысле жизни, и у меня была бы великолепная возможность, пользуясь устными комментариями аббата, объяснить и узаконить как все события вообще, так и, в особенности, те, которые были вызваны силами Башни; таким образом, я мог бы оградить всю эту махинацию от подозрения, что она вызвана только холодными потребностями романа, и этим придал бы ей эстетическую ценность, или, вернее, осветил бы ее эстетическую ценность» (9 июля 1796 г.).

Эти размышления, связанные еще с первым романом о Вильгельме Мейстере, позволяют предполагать, что, создавая «Годы странствий», Гете, вероятно, испытывал подобные же колебания. Первоначально он, по-видимому, сознательно сжимал объем романа, но, когда открылась известная нам возможность расширить его, поручил Эккерману щедро дополнить книгу афоризмами.

Аргументы Э. Вольфа и М. Вундта убедили гетеведов XX века, что каноническим следует считать второе, прижизненное издание романа, а не сокращенную редакцию Эккермана в посмертном издании. Первыми восстановили подлинный текст в редактированных ими изданиях сочинений Гете Э. Бойтлер в 1949 году и Э. Трунц в 1950 году. Настоящее собрание также воспроизводит полный текст романа.

Следует, однако, оговорить, что эккермановская редакция романа сохраняет свою ценность так же, как первый вариант «Геца фон Берлихингена», «Страданий юного Вертера», как «Театральное призвание Вильгельма Мейстера» и другие творения Гете, дошедшие до нас в разных редакциях. В каждом случае открывается художественная многогранность Гете, его желание сделать однажды созданное еще более совершенным.

Изменение отношения к двум редакциям «Годов странствий» было обусловлено глубокими сдвигами в эстетических оценках, происшедшими под влиянием некоторых явлений в художественной литературе XX века. В их свете то, что представлялось небрежностью и придавало композиции романа случайный характер, начали понимать как совершенно новый подход Гете к принципам композиции. Стало ясно, что отказ от традиционных приемов повествования, и в первую очередь от четко выстроенной фабулы, был намеренным. Это видно также из следующего заявления Гете: «Эта книжечка — то же самое, что и сама жизнь; в комплексе целого находишь и необходимое, и случайное, и преднамеренное, и неожиданно возникшее; одно удалось, другое — нет, и это придает ему своего рода бесконечность, которую нельзя понятными и разумными словами ни вполне выразить, ни до конца исчерпать» (Рохлицу, 23 ноября 1829 г.).

Слова эти — ключ к пониманию художественной формы романа «Годы странствий Вильгельма Мейстера». Это роман нового типа, герой которого не отдельное лицо, а вся жизнь, в ее многообразии, в ее течении и изменчивости, в переплетении прошлого, настоящего и будущего. Своим произведением Гете в некоторой степени предвосхитил так называемый «экспериментальный роман» XX века с его стремлением проникнуть в самые глубины мысли и чувства и одновременно охватить движение жизни во всем ее объеме.

В отличие от Э. Золя, который в пределах сложившейся формы романа второй половины XIX века производил художественный «эксперимент» взаимодействия человека (как биологической особи) и социальной среды, у Гете экспериментальной является и сама форма романа. Писатель задумал вместить в этот жанр не совсем обычное содержание: его произведение — не столько роман о человеческих судьбах, сколько роман идей. Идейное богатство характеризует и «Годы учения Вильгельма Мейстера», но там перед нами — волнующие человеческие судьбы (Мариана, Миньона, арфист), многочисленные жизненно важные события; все это разыгрывается на фоне реальной немецкой жизни, во вполне реальных замках, гостиницах, бюргерских жилищах, на опасных для путешествия дорогах. В «Годах странствий Вильгельма Мейстера» даже названные и описанные реалии приобретают нереальный, символический характер. Действие происходит не в той Германии, которая существовала во времена Гете, и не в той, которая была раньше, а как бы на рубеже будущего. Так как Гете не мог еще вполне постигнуть ту реальность, которая приходила на смену добуржуазной эпохе, а мысль его стремилась проникнуть именно в будущее, то это определило художественное своеобразие книги: она и роман и не роман, это некая «книга мудрости», как сказал о «Годах странствий…» Ф. Гундольф, ставя их в один ряд с «Государством» Платона и «Письмами об эстетическом воспитании человека» Ф. Шиллера.

Это сравнение, однако, не вполне правомерно, так как Шиллер теоретизирует впрямую, Платон, даже используя диалог, также ясно и целенаправленно излагает свою точку зрения, тогда как своеобразная форма романа, избранная Гете, дает ему возможность высказываться предположительно. Второй роман о Вильгельме Мейстере с полным правом мог бы быть назван «Годы исканий», ибо и герой, и другие персонажи ищут выхода из сложившихся противоречий действительности, и Гете показывает итоги исканий каждого, часто несопоставимые и несовместимые с итогами других персонажей, ибо, наряду со стремлением отыскать некие общие решения для всего человечества, в романе учитывается и возможность индивидуальных решений, различных для каждого человека.

Забегая вперед, стремясь решить реальные жизненные противоречия раньше, чем для этого созрели действительные предпосылки, Гете не мог не отдать дани утопизму, и это также обусловило художественные особенности романа. Он не мог быть в такой же мере основанным на реальности, как предшествующие произведения Гете в этом жанре, ибо в нем речь идет не только о поисках решений, но и о поисках условий, делающих возможными гуманные решения уже возникших в действительности проблем. Поэтому новый роман Гете не обладает законченностью формы, он, в сущности, представляет собой ее поиск или, как мы уже сказали, эксперимент. Как и во второй части «Фауста», герой здесь связывает композицию произведения в единое целое, но его личная судьба отступает на второй план, а подчас совершенно вытесняется разными побочными эпизодами и вставными новеллами. И все же он не манекен, не бесполезная фигура, а личность, чья судьба имеет важное значение в идейном комплексе произведения.

«Годы учения Вильгельма Мейстера» изображали искания героя, стремившегося найти себе место в жизни, служа искусству. Завершающим событием было вступление Вильгельма в Общество башни — некое подобие масонских лож XVIII века, посвящавших свою деятельность каким-нибудь благим общественным целям. Принятие Вильгельма в Общество означает конец его ученичества, он становится человеком, способным осуществлять некую положительную миссию.

«Годы странствий Вильгельма Мейстера» начинаются с того, что герой, по поручению Общества, отправляется в мир, чтобы продолжать его изучение и найти новое призвание, ибо служение искусству, по мысли Гете, само по себе прекрасное, реальной пользы людям принести не может.

Сопровождаемый сыном Феликсом, Вильгельм ведет жизнь странника; он связан обязательством нигде не задерживаться дольше трех дней, и читатель наблюдает встречи и происшествия, происходящие во время странствий героя. Основное действие первой книги перебивается тремя вставными новеллами: «Безумная скиталица», «Кто предатель?» и «Смуглолицая девушка».

Книга вторая содержит описание некоей Педагогической провинции, где проводятся в жизнь новые принципы воспитания, отражающие просветительские идеалы истины и пользы. Вильгельм отдает туда на выучку сына. Здесь имеется только один вставной рассказ — «Пятидесятилетний мужчина». Потом возобновляется рассказ о судьбе Вильгельма. Мы узнаем, что он решил стать хирургом. Занятия медициной требуют от него постоянства и оседлости, и Вильгельм освобождается от утомительного обязательства каждые три дня менять местопребывание. В Италии Вильгельм встречает персонажей новеллы «Пятидесятилетний мужчина», которые теперь становятся действующими лицами романа.

После этих эпизодов описывается вторичное посещение Педагогической провинции и продолжается рассказ об этой утопии, ставящей целью образцовое воспитание нового человека, пригодного к практической деятельности.

Заканчивается вторая книга собранием афоризмов — «Размышлениями в духе странников», никак не связанными с действием романа, но продолжающими его философскую линию, идущую от правил Общества башни, — или Общества Отрекающихся, как оно именуется в данном романе, — к Педагогической провинции. За «Размышлениями» следует философское стихотворение, обычно помещаемое в томах лирики под названием «Завет».

Уже во второй книге читатель узнает о решении Общества помочь эмиграции бедствующих безработных в Америку. В третьей книге Вильгельм намеревается присоединиться к эмигрантам. Рассказ о нем перебивается дневником главы товарищества переселяющихся ремесленников Ленардо, за этим следуют новеллы «Новая Мелузина» и «Опасное пари».

Далее выясняется, что наместник одной провинции собирает группу бедняков, не пожелавших эмигрировать; он готов заняться их трудоустройством на родине. Вильгельм присоединяется к ним и остается в Германии. О личной жизни наместника повествует новелла «Не заходи слишком далеко!».

Еще в первой книге читатель узнает о любви юного Феликса к Герсилии. В третьей книге она отвергает его любовь; несчастный юноша скачет к отцу, падает с коня в реку, его вытаскивают из воды, и подоспевший Вильгельм возвращает чуть не утонувшего Феликса к жизни; финал явно перекликается с завершающей вторую книгу новеллой об утонувшем мальчике.

Такова канва, но она не служит основой для сюжета, имеющего реальный жизненный смысл. Гете сам неоднократно подчеркивает условный характер своего произведения, вступая в прямое общение с читателем. В главе 10 первой книги он прерывает повествование словами о том, что «наши друзья взялись за роман», а не подлинную историю, но роман оказался «местами более назидательным, чем следовало». Гете постоянно приписывает себе роль редактора, публикующего разные рукописи: «Бумаги, лежащие сейчас перед нами, мы рассчитываем напечатать в другом месте, а сейчас… переходим к повествованию» (I, 10); «Среди находящихся у нас и подлежащих изданию бумаг имеется шуточный рассказ» (III,8); и уже в самом конце: «Но вот мы достигли того момента, когда обязанность повествовать, изображать, излагать все подробно и связно становится все более трудной» (III, 14).

Если композиционный стержень явно имеет условный характер, то вставные новеллы — это реальные жизненные истории. Во всяком случае, они претендуют на то, чтобы их воспринимали как события, действительно имевшие место, хотя каждая из новелл изображает какой-нибудь необыкновенный, редкий, исключительный случай. Главная линия повествования, более или менее связанная с Вильгельмом, касается вопросов общественных, философских, эстетических, моральных. Новеллы посвящены личной жизни и на разные лады освещают тему любви.

В обоих планах повествования — общем и личном — в разной форме и степени выдвигается тема Отречения. В этом понятии нет ничего аскетического, ибо герой и его соратники по Обществу не только не отрекаются от жизни, но, наоборот, идут в самую гущу ее, чтобы помочь людям в решении наиболее трудных проблем.

Если герои романа от чего-то и отрекаются, то от эгоизма, себялюбия, корысти; их идеал — служение человечеству, помощь другим людям, утверждение гуманных начал во всех областях жизни.

Отречение, как оно выражено в романе, заключается также в отказе от абсолюта, от стремления к безграничному и бесконечному. Как и в «Фаусте», притом даже с большей настойчивостью, в «Годах странствий…» утверждается необходимость самоограничения. Каждый человек, говорится в дневнике Ленардо, всегда стеснен и ограничен со всех сторон. Даже самый разумный человек «должен приноравливать свой ум к насущному мигу и поэтому не может постичь целое». Это отнюдь не приводит Отрекающихся к отчаянию и пассивности. Осознать свою ограниченность означает для человека возможность четкого самоопределения.

На все смущающие человека вопросы дает ответ жизнь, занятая трудом: «…и на этот, и на сотню других мудреных вопросов. Неукоснительно выполняйте и впредь тот долг, что налагается злобою дня, и при этом следите, чтобы сердце было чисто и дух тверд». Еще раньше близкие к этому мысли выражает другой Отрекающийся — Монтан: «…думать и делать, делать и думать — вот итог всей мудрости: это искони признано, искони исполняется, но не всяким постигается воочию. И то и другое в течение всей нашей жизни должно вершиться попеременно, как вдох и выдох, и, как вопрос без ответа, одно не должно быть без другого». Так в новом варианте предстает фаустовский принцип: «В деянии начало бытия».

Отречение, самоограничение не означает ни отказа от познания, ни бессилия человеческого ума постигнуть законы природы и жизни. Пример такого постижения законов природы подает Монтан, объясняя, как он изучает горные породы: он смотрит на трещины и расселины в горах, «как на буквы, стараясь их разгадать, составить из них слова и научиться бегло читать их». Это долгая и сложная наука, но именно таким путем — путем конкретного изучения жизненных явлений в их своеобразии — и достигается познание, утверждает Гете. В частном и единичном непременно должно обнаруживаться общее, а это подводит к установлению законов природы и законов жизни человека.

Если таково отречение в своем общем значении, то более буквально оно проявляется в сфере личной жизни. Самый ясный пример этого показан в переживаниях майора из новеллы «Пятидесятилетний мужчина». Герой новеллы приходит к пониманию того, что должен отказаться от любви к юной Гиларии и отдать невесту сыну: «Любовное наважденье старости рассеивается рядом со страстной младостью». По-своему переживают отречение мужественный Ленардо, добросердечный Одоард, «безумная скиталица». Высшим воплощением отречения является Макария, образ которой очерчен туманно, уклончиво и косвенно, скорее через высказывания окружающих ее лиц: Анжелы, астронома. Поэтому изречения из архива Макарии отнюдь не случайный довесок, а органичное выражение той коллективной мудрости, которую культивировала в своей среде Макария.

Как ни интересны наблюдения над человеческими сердцами, которыми изобилуют новеллы, еще более значительны те социально-экономические и нравственные идеи, которыми Гете наполнил свой роман. Своим прозорливым взглядом Гете увидел страшную угрозу, которая нависла над человечеством из-за развития капиталистической индустриализации. В романе выразительно говорится о том, как машина вытесняет ручной труд ремесленников. Добрая и прекрасная ткачиха жалуется Ленардо: «…мне страшно за будущее. Машина побеждает ручной станок! Опасность надвигается медленно, как туча…» Она рисует мрачную картину постепенного угасания жизни в веселых и красивых долинах, превращающихся в пустыни по мере того, как их покидают лишившиеся заработка обитатели.

Хотя сначала в качестве главного средства борьбы с нуждой выдвигается идея эмиграции, она уступает затем пониманию того, что необходимо решить трудности и противоречия для населения, остающегося на родине. Гете не предлагает коренной ломки существующих государственных установлений. Конституция заморских поселений и реформы, предложенные на родине Одоардом, должны придать государству гуманный характер. Гете ищет золотой середины между сильной властью и индивидуальной свободой граждан. Идеализированное буржуазное общество, основанное на частной собственности, вместе с тем должно быть свободно от анархии и враждебной конкуренции. «Никто не должен причинять неудобств другому», — гласит один из главных законов, предлагаемых основываемой колонией. Нарушители подвергаются наказаниям, имеющим разные степени — от порицания до отлучения виновного от гражданского общества, с большей или меньшей суровостью, на более или менее продолжительный срок.

Помня нападки Руссо на цивилизацию, можно по достоинству оценить заявление Фридриха: «Главное для нас — перенять все блага просвещения и избавиться от его вредных последствий».

По плану Одоарда, государственная власть должна взять на себя руководство всей хозяйственно-экономической деятельностью общества. Частное владение землей и орудиями производства — не помеха регулированию производства и торговли, хотя главным препятствием на пути прогресса будет эгоизм, — утверждает Гете. Одоард намечает «общие меры, которые, что-то отняв у отдельных лиц, послужили бы ко благу общества, а потом, неожиданно, благодаря содействию и взаимодействию всех, — и на пользу каждому».

Главная цель этой системы — сохранение ремесленного производства, которое в своем развитии должно подняться на степень подлинного искусства. Превознося деяние и труд, Гете мыслил о них в понятиях традиционного ремесленного производства, ибо, по его мнению, только оно может содействовать развитию личности, в отличие от крупной индустрии, превращающей человека в тупой и ограниченный придаток к машине. Социально-утопические воззрения Гете свидетельствуют о неспособности буржуазного гуманизма начала XIX века решить противоречие между техническим прогрессом и стремлением сберечь человеческие ценности.

Мы нисколько не умалим оригинальности Гете, если отметим, что некоторые основные идеи романа теснейшим образом связаны со взглядами Жан-Жака Руссо, вообще оказавшего огромное влияние на всю европейскую мысль конца XVIII и даже начала XIX века, в частности на Гете. Для «Годов странствии Вильгельма Мейстера» самое непосредственное значение имела книга Руссо «Эмиль, или О воспитании» (1762). Идея общественно полезного труда, утверждаемая Гете, восходит к положению Руссо: «Труд есть неизбежная обязанность общественного человека» («Эмиль», кн. 3). Руссо был идеологом доиндустриального периода, и его идеалом был труд ремесленника: «Из всех занятий, которые могут доставить человеку пропитание, ручной труд наиболее сближает его с естественным состоянием; из всех положений наиболее независимое от судьбы и от людей есть положение ремесленника. Ремесленник зависит только от своего труда…» (там же). Восприняв эти положения Руссо, Гете, однако, отказался от индивидуализма швейцарского мыслителя; если для Руссо идеалом является отдельный производитель и образцом ему казался Робинзон Крузо, то Гете видит ремесленный труд в свете возможной кооперации производителей, о чем ясно говорится в главе 12 третьей книги (речь Одоарда) и в дневнике Ленардо, приводящего речь «Доброй и Прекрасной» о труде ткачей.

К Руссо восходит также и идея странствия как важного элемента воспитания. Особый раздел пятой книги «Эмиля» был недаром посвящен путешествиям. Из рассуждений на эту тему главное гласит: «Дурно воспитанные и дурно направляемые молодые люди приобретают во время своих путешествий все пороки посещаемых ими народов и ни одной из добродетелей, с которыми эти пороки смешаны; но те, которые родились с хорошими задатками, получили хорошее воспитание, развившее их лучшие качества, и путешествуют с искренним желанием научиться, возвращаются лучшими и более разумными, чем тогда, когда они отправились». Путешествие без цели, как и учение без цели, считал Руссо, ничего не стоит. Странники Гете такую цель имеют: это благо отдельных людей и общества в целом.

В заключении своей книги Руссо рассматривает человека в его «гражданских отношениях к другим согражданам», иначе говоря, проблему общества и государства. Хотя Гете, конечно, не мог оставить эту часть книги без внимания, он не стал, подобно своему предшественнику, вдаваться в рассмотрение различных форм правления, но ограничился изображением мудрого правителя Одоарда, действующего в условиях существующего социального порядка. Считая бесполезными революционные катаклизмы, Гете верил в возможность медленных и постепенных реформ, осуществляемых гуманной властью, что и получило отражение в «Годах странствий Вильгельма Мейстера». Главный упор в романе, однако, делается не на реформы, осуществляемые сверху, а на деятельность многих людей, объединенных идеями человеколюбия и справедливости. Однако благородная утопия Гете была опровергнута всем ходом европейской истории XIX века, ознаменовавшейся рядом революционных взрывов, которых не избежала даже отсталая Германия. Буржуазно-юнкерский строй, утвердившийся в этой стране, оказался нимало не похожим на то идеальное общество, о котором мечтал Гете.

Гуманистические идеалы Гете утверждаются в романе главным образом через изображение Общества и его деятелей — Ленардо, Вильгельма, Монтана, проникнутых духом гуманности, альтруизма, взаимопомощи. Далее, Педагогическая провинция также воплощает стремление содействовать воспитанию общественного человека, «религией» которого должно быть почитание мира, каков он есть: того, что «над нами», «под нами», «около нас», и, наконец, превыше всего — «почитание самих себя», то есть утверждение человеческого достоинства, до которого, однако, надо дорасти, заслужив право на это всей своей жизнью и трудом.

Особенностью Педагогической провинции является то, что она не ограничивается образованием своих питомцев, а в подлинном смысле слова их воспитывает. Более того, ее педагогическая система стремится к непременному развитию таланта, в первую очередь — художественного, ибо Гете вместе с Шиллером видел в эстетическом воспитании важнейшее средство развития общественного человека.

Решение всех нравственных проблем выражено Гете с наибольшей полнотой в комплексе глав, посвященных Макарии, «святой», которая воплощает в себе как Отречение в гетевском понимании, так и идею человеческой общности. Духовная сущность Макарии дает Вильгельму и всем остальным два главных урока: «Земля и ее недра — это мир, где имеется все необходимое для самых высоких земных потребностей, тот сырой материал, обработка которого есть дело высших человеческих способностей; избрав этот духовный путь, мы непременно обретем любовь и участие, придем к свободному и целесообразному труду. Кто заставил эти миры сблизиться и обнаружить присущие обоим свойства в преходящем феномене жизни — тот воплотил в себе высший образ человека, к какому должен стремиться каждый».

Гете, однако, не ограничивается идеей личного самоусовершенствования. Важной чертой романа является идея воспитания коллективного сознания. Она проводится как при описании Педагогической провинции, так и в изображении деятельности Отрекающихся. Гете ищет такие методы воспитания, которые могли бы привить людям общественные навыки и чувство действительного, общечеловеческого единства. Он и как художник ищет пути к этому, стремясь, наряду с отдельными персонажами, обычными для романа, дать изображение коллективов, массы. Несколько абстрактно и безлико это воплощено в жизнь при описании тружеников, собирающихся покинуть страну; более живо и картинно представлены Отрекающиеся в первой главе третьей книги романа, когда они торжественно шествуют с песнями, славя труд на благо человечества.

Музыка, как и другие искусства, оправдывает свое существование именно тем, что содействует развитию духа общности между людьми, считает Гете. Правда, у Гете в романс есть и противоречие в толковании искусства, так как он колеблется между двумя крайними о нем понятиями. С одной стороны, как вытекает еще из «Годов учения…», искусство оказывается бесполезным, и потому Вильгельм обращается к практической деятельности. Но, с другой, в «Годах странствий…» со всей определенностью говорится о роли искусства как средства духовного воспитания человечества. Такая двойственность не раз встречается у Гете, и ее нужно принимать как факт, памятуя, однако, что в конечном счете Гете считал искусство великим посредником в познании «тайны жизни», в чем и заключается главная его польза.

Роман Гете на всем своем протяжении изобилует глубочайшими мыслями, вложенными автором в уста различных персонажей; вместе с тем два раздела, завершающие вторую и третью книги, представляют собой в целом собрания изречений, из которых одну группу Гете определяет как «размышления в духе странников», то есть братства Отрекающихся, а другую — предлагает считать извлечениями из архива Макарии.

Ни одно иное произведение Гете не является в такой мере дидактическим, как «Годы странствий Вильгельма Мейстера», — именно дидактическим, а не философским. В «Фаусте» мысль Гете воплощена не столько в прямых изречениях, сколько в живых образах и ситуациях. В «Годах странствий…» все служит тому, чтобы дать последовательное изложение идей по обширнейшему кругу философских, религиозных, педагогических, эстетических и морально-этических вопросов, неизменно связанных как с пониманием природы, так и общественных отношений.

Это действительно кладезь гетевской мудрости, но мы ошиблись бы, предположив, что мудрость эта сложилась у писателя в точно разработанную систему, как то имело место у его великого современника Гегеля. Гете противник не только школярской философии, но и ученых систем, каких в его время было немало. Его взгляд на мир был глубоко поэтическим, а его философия, если ее можно так назвать, представляла собой тоже своего рода художественное творение.

Всякая мысль Гете рождалась из наблюдения и живого образа, возникавшего в его сознании. Единичный факт никогда не оставался для него изолированным. В отдельном он научился видеть общее и считал, что всякий образ, в сущности, является символом.

Если один полюс мысли Гете составляло конкретное богатство и многообразие реального мира, то другим полюсом была идея космического единства всего сущего. Отдельное, единичное было в его глазах всегда проявлением гармонического, но вместе с тем диалектически противоречивого мироздания. Наиболее полное и художественно совершенное воплощение это получило в «Фаусте». «Годы странствий Вильгельма Мейстера» в иной форме отражают миропонимание Гете, как оно сложилось к концу его жизни. Здесь тоже воплощен «конечный вывод мудрости земной», во многом совпадающий с тем, что выражено в «Фаусте»: вечная неудовлетворенность, искания истины, трагический опыт жизни, почти неизбежно связанной с потерями и необходимостью ограничить себя, труд на благо человечества — все это и многое другое роднит наименее популярный роман Гете с его общепризнанным шедевром. Но в романе идеи Гете предстают непосредственно, без образного облачения.

Здесь обнаруживается особенность Гете — мыслителя и художника одновременно, — проявляющаяся в мастерском владении языком для выражения мысли. Это утверждение покажется менее тривиальным, если вспомнить, какой сложной, трудной, тяжеловесной была форма изложения у того же Гегеля (не только в лекциях, записанных его учениками, но и в тех, которые философ написал сам).

Правда, Гете опирался на опыт литературы и философии XVII–XVIII веков в целом, особенно французской, развившей традицию классического афоризма. Паскаль, Ларошфуко, Шамфор, Вольтер, Дидро создали школу философской прозы, обладавшей неоспоримыми художественными достоинствами. В Германии у Гете предшественником был Лихтенберг.

Гете много и тщательно работал в жанре афоризма. Недаром Эккерману было легко отыскать в его рукописном архиве массу изречений, включенных в роман. Что же характерно для гетевских афоризмов?

Прежде всего, твердая опора на действительность. Все изречения Гете основаны на его жизненном опыте и наблюдениях, будь то явления природы, методы научного исследования, человеческие страсти, вопросы искусства, проблемы нравственности. Знакомясь с изречениями Гете, читатель еще раз убеждается в универсальности кругозора Гете, в его способности видеть жизнь во всей ее полноте и многогранности. При этом у Гете есть одно существенное отличие от его замечательных предшественников. За исключением Паскаля, все они были склонны к скепсису. Их анализ человека был подчас таким же уничижительным, как и критика общества. Мы знаем, что насмешка была орудием идейной борьбы в XVII–XVIII веках, и она принесла немалые плоды. Гете тоже способен с иронией отозваться о человеческих заблуждениях, но это встречается у него редко. Главное в том, что афористическая философия Гете насквозь проникнута духом жизнеутверждения, верой в способность человека к совершенствованию. Так же, как и роман в целом, приложенные к нему изречения бьют в одну цель: помочь человечеству решить свои противоречия, преодолеть трудности на пути прогресса. Изречения Гете — великая школа жизни, проникнутая духом гуманности.

В афоризмах возникает образ их создателя — человека, необыкновенно умудренного жизнью, изведавшего своей мыслью все, доступное разуму, и спокойно останавливающегося перед тем, что остается загадкой. Гете не претендует на то, что он способен ответить на все вопросы, он постоянно подчеркивает, что многое — притом очень важное — не только остается, но и должно остаться для людей загадкой. Жизнь утратила бы смысл, если бы человеку вдруг стали известны ответы на все вопросы, которые его волнуют.

Гете-олимпиец предстает нам в изречениях особенно выразительно. Но, как известно, его олимпийство было весьма относительным; его мудрые изречения также свидетельствуют, что спокойная и трезвая работа его мысли не имеет ничего общего с, безразличием. Наоборот, афоризмы Гете свидетельствуют о его глубочайшем и неутолимом интересе к жизни во всех ее проявлениях. Чего стоит хотя бы точность и острота наблюдений, не говоря уже о смелости выводов! Если можно говорить об олимпийстве Гете, то лишь в том смысле, что он поднялся на такую духовную высоту, с которой ему было видно то, что многим людям остается недоступным из-за узости их взглядов и слишком большой близости к предмету наблюдения. Гете же достиг той высоты, когда он мог смотреть и на мир, и на себя с предельно доступной объективностью, во многом стоя выше предрассудков и заблуждений, свойственных его времени.

И, наконец, отметим еще одну важную особенность Гете-мыслителя. Он никогда не считал свои идеи окончательными, всегда готов был дополнять и развивать свои мысли, опираясь на новые наблюдения. Более того, он не боялся впадать в противоречие с самим собой. Ему было свойственно нередко смотреть на одни и те же вещи с разных точек зрения и приходить к разным выводам. Его мысль была живой, подвижной, безостановочно развивающейся. Это же надо сказать и о рассматриваемом романе; его подлинный сюжет, его истинное действие — это движение мысли, направленной к единой цели: как сделать жизнь лучше и красивей, чем она есть.

КНИГА ПЕРВАЯ

Бегство в Египет. — Начало романа описывает встречу героя с семейством плотника, которое напоминает картины на сюжет евангельской легенды: о том, как Иосиф и Мария бежали с младенцем Иисусом в Египет, опасаясь жестокости иудейского царя Ирода. Живопись часто пользовалась этим сюжетом. Описание действующих лиц аналогично их традиционным изображениям на картинах. Особенно это заметно при указании на синий и красный цвета одежды женщины — традиционные цвета одеяния богоматери на картинах.

…молодой силач нес на плече топор-тесак… — Гете последовательно уподобляет встреченного незнакомца евангельскому святому Иосифу, мужу Марии и приемному отцу Иисуса. По роду занятий Иосиф был плотником. Далее герой Гете назван Святой Иосиф Второй.

Вайи — пальмовые ветви. На картинах, изображающих бегство в Египет, непременный атрибут ангелов.

Наталия — сестра Лотарио и Фридриха, возлюбленная и затем жена Вильгельма. См. роман «Годы учения Вильгельма Мейстера» (т. 7 наст. изд.).

…между ними росла лилия… — В христианской символике белая лилия обозначает чистоту и целомудрие, а посему часто является атрибутом Марии, Иосифа и других святых. Гете не был верующим христианином, но в поздних произведениях часто пользовался распространенной в его время христианской символикой, наряду со ссылками на языческую античную мифологию.

…этому животному выпала честь везти на своем хребте бога и пресвятую матерь его. — Имеется в виду та же легенда о бегстве в Египет и традиционное изображение ее в живописи. Богоматерь с младенцем обычно изображается едущей на осле.

С царем Иродом, как известно, были шутки плохи… — Согласно библейскому преданию, иудейский царь Ирод оставил о себе память жестоким умерщвлением младенцев.

Посещение Елизаветы Марией. — Гете продолжает здесь уподобление своих героев и эпизодов персонажам и событиям евангельских легенд. Святая Елизавета — по Евангелию, мать Иоанна Крестителя.

Хозяин назвал его Монтаном… — Имя Монтан означает «горный» (от лат. mons — «гора»). Это псевдоним Ярно, друга Вильгельма (см. «Годы учения Вильгельма Мейстера»).

…на древнейшей в мире горной породе. — Гете считал гранит древнейшей породой и посвятил этому специальную статью («Гранит»).

Странствуй дальше, новый Диоген… — Согласно преданию о древнегреческом философе, Диоген шел днем с фонарем и, когда его спросили, зачем ему фонарь, ответил: «Ищу человека».

…такой камень зовется крестовым… — Гармот, или крестовый камень — крестообразный прозрачный кристалл желто-красного цвета. Его действительно добывали в окрестностях города Сантьяго-де-Компостела в Испании, — древнее место паломничества католиков, ибо существовала легенда, что там погребен апостол Иаков, считавшийся покровителем Испании.

Сивилла — у древних греков предсказательница судьбы.

Пигмеи (греч. миф.) — малорослые существа, обитавшие в горных недрах.

…оказать мне честь на сократовский лад… — Древнегреческий философ Сократ, по дошедшим преданиям, имел обыкновение задавать своим собеседникам наводящие вопросы, подводя таким образом к истине.

…страннический посох, наделенный чудесным свойством… — Намек на легенду о средневековом немецком поэте-миннезингере Тангейзере. Совершившему немало прегрешений Тангейзеру было предсказано, что он получит прощение не раньше, чем оживет и зазеленеет его посох. Когда покаявшийся Тангейзер пришел паломником в Рим, его посох в самом деле зазеленел.

…Монтан сразу же заговорил о нем как о вещи давно ему знакомой. — Речь идет о сумке хирурга, с помощью которой Вильгельм долго и безуспешно пытался напасть на след Наталии (см. «Годы учения Вильгельма Мейстера»).

…вынесли его, как некогда Улисса, под открытое небо. — Намек на эпизод из «Одиссеи» (XIII, 117 и далее). Заснувшего Улисса (Одиссея) феакийцы вынесли с корабля спящим на землю его родной Итаки.

…не увидел ничего напоминающего ни старомодный сад, ни современный парк… — Существенное для времени Гете различие. Старомодный сад — во французском стиле; современный парк — на английский лад.

…географические карты всех четырех частей света… — Пятая часть света — Австралия, открытая капитаном Куком в 1770 г., во времена написания этой книги на карты еще не попала.

«Безумная скиталица». — Вольный перевод анонимной французской повести, напечатанной в 1789 г. во французском журнале «Тетради для чтения», издававшемся в Готе.

«Куда, приятель, иль откуда!..» — Эта, по определению Гете, «озорная песня» была впервые напечатана во французском «Сборнике наиболее веселых современных песен» (1704). Гете перевел ее в 1797–1798 гг. и опубликовал в «Альманахе муз» Ф. Шиллера в 1799 г. Позже он включил ее в собрание своих стихотворений, и она обычно печатается в собраниях также и отдельно от романа.

…во времена Беккарии и Филанджери… — Чезаре Беккария (1735–1794) и Гаэтано Филанджери (1752–1788) — итальянские юристы, выступали в своих сочинениях против устаревших феодальных законов и предлагали либеральные реформы. Сочинение Беккарии «О преступлениях и наказаниях» (1764), ратовавшее за отмену пыток и жестоких наказаний, произвело переворот в уголовном праве. Оба названных юриста оказали влияние на французских и немецких просветителей. Со вторым из них Гете лично познакомился во время пребывания в Италии в 1787 г.

…бедственное преобладание картофеля… — Распространение картофеля, вывезенного из Америки, было сначала враждебно встречено в европейских странах, где его называли «чертовым яблоком». В Германии культура картофеля была насильственно введена Фридрихом II Прусским. Отсюда стойкое предубеждение против него, которое было распространено как среди народа, так и в среде образованных людей.

…начертаны изречения из Корана… — Коран — священная книга мусульман, содержащая изречения житейской мудрости; Гете подробно познакомился с ней в годы создания стихов «Западно-восточного дивана» (1814–1819) и очень ею увлекался.

…которую звали Находиной… — По-видимому, Гете умышленно дал этой девушке значащее имя (со славянским корнем), в противоположность героине «Зимней сказки» Шекспира с латинским именем Пердита, что означает «потерянная».

Близнецы Менехмы — герои комедии древнеримского писателя Плавта «Менехмы», поразительно похожие друг на друга братья-близнецы.

Уильям Пенн (1644–1718) — религиозный реформатор, проповедник идей квакеров. Пенн основал в Северной Америке вольную колонию религиозных сектантов, названную по его имени Пенсильвания, с г. Филадельфией в центре ее. Добивался свободы вероисповедания.

…играть за морем роль Орфея или Ликурга. — Орфей (греч. миф.) — легендарный певец, укрощавший своим пением и игрой на лире диких зверей; согласно учению секты орфиков был основоположником религиозных таинств. Ликург — древнегреческий законодатель, образец правосудия.

…выпускаемых Гомановой печатней… — Типография известного географа и нюрнбергского издателя И.-Б. Гомана (основана в 1702 г.) специализировалась на печатании географических карт, атласов и книг с перспективами городов.

…о прекрасном острове на большом южном озере… — Прекрасный остров — буквальный перевод итальянского названия Изола-Белла, острова на озере Лаго-Маджоре (Северная Италия). Здесь, по воле Гете, начинала жизнь одна из героинь романа «Годы учения Вильгельма Мейстера» — Миньона.

Антон Рейзер — герой одноименного романа К.-Ф. Морица (1751–1793), друга Гете; этот персонаж отличался любовью к странствиям. Эта же склонность Антони противопоставляется здесь домовитости Люцинды.

Вечный Жид — легендарный персонаж. В наказание за бессердечие, проявленное им к ведомому на казнь Христу, несшему крест, он осужден на вечную жизнь и странствования до второго пришествия.

Вильгельм Оранский (1650–1702) — Вильгельм III, штатгальтер (правитель) Нидерландов; после английской революции 1688 г. был призван на английский трон и в 1694 г. провозглашен королем Уильямом III. Здесь приведен как образец либерального конституционного монарха. В отличие от него, французский король Людовик Четырнадцатый (1638–1715) — пример полновластного короля-самодержца.

Фемида — древнегреческая богиня правосудия.

…показать вам все царства мира и славу их. — Слова Сатаны, искушавшего Христа, удалившегося в пустыню (Евангелие от Матфея, 4, 8).

Анжела, Макария. — Гете употребляет значимые имена. Имя Анжела происходит от слова «ангел», Макария — от древнегреческого слова «μαχαριος» — блаженный.

Непомерное перестает быть величественным… — Отклик на известное рассуждение философа Иммануила Канта (1724–1804) в его работе «Критика способности суждения».

…привычка носить очки… есть главная причина самомнения нынешней молодежи. — Гете долго был резким противником ношения очков и неоднократно это высказывал. Он считал, что стекла искажают верное восприятие человеком мира. Однако позднее он вынужден был сам пользоваться очками.

Человек этот был из числа «тихих братьев»… — Имеются в виду пиетисты, религиозно-нравственное течение, широко распространенное в XVIII в. в немецких и других протестантских странах. Пиетисты учили, что главное — не догмы и обряды, а воспитание веры и человеколюбия. Сусанна фон Клеттенберг, подруга и родственница матери Гете, сблизила юного поэта с кругами франкфуртских пиетистов.

Потому-то древние и говорили обычно: «Сыны героев ни на что не годны»… — Это высказывание восходит к Гомеру («Одиссея», II, 227). Гете знал его в латинской редакции из книги «Адагии» («Изречения») Эразма Роттердамского.

…у моих сотоварищей такие же замыслы… — Вильгельм говорит здесь о членах Общества башни, или Отрекающихся (см. «Годы учения Вильгельма Мейстера»).

…изложил причины своего желания скорее избавиться от тягостного условия… — то есть от обязательства нигде не оставаться долее трех дней.

КНИГА ВТОРАЯ

Паломники… благополучно прибыли на границу той провинции, где им предстояло увидеть и узнать так много примечательного. — О Педагогической провинции Гете впервые упоминает в предыдущей книге романа, называя ее устами Ленардо «чем-то вроде Утопии». Введение Педагогической провинции в роман отражает глубокий интерес передовых кругов тогдашнего общества к вопросам воспитания и образования. Под влиянием Ж.-Ж. Руссо и его романа «Эмиль» передовые педагоги XVIII в. разрабатывали планы новых форм воспитания. В своем описании Гете использовал некоторые элементы воспитательного учреждения, созданного в 1799 г. швейцарским педагогом Ф.-Э. Фелленбергом (1771–1844) с целью подготовки учащихся прежде всего к практической деятельности, а также к занятиям музыкой и пением.

…не столько синхронистически, сколько симфронистически… — Синхронистическая связь — последовательность во времени. Симфронистическая связь — связь логическая, по содержанию, по внутреннему смыслу.

…вы видите Авраама, которого посетили его боги в виде прекрасных юношей… — Имеется в виду библейская легенда (Бытие, 12–25).

…Аполлона среди Адметовых пастухов… — Согласно древнегреческим мифам, бог Аполлон в наказание за убийство должен был целый год работать пастухом у царя Адмета.

…превосходное собрание священных книг. — Имеется в виду так называемое Пятикнижие, то есть пять книг Моисея в Ветхом завете. Гете с полным основанием отрицает «священный» характер этих книг, опираясь на современную ему критику религии, и видит в них произведения народного творчества первобытных времен, как то провозгласил друг Гете философ и поэт Иоганн Готфрид Гердер (1744–1803).

Жизнь его была жизнью частного лица… — Гете не признает личность и деятельность Христа священными, он отводит ему роль проповедника морали. Ниже он явно иронизирует над евангельскими рассказами о «чудесах», якобы совершенных Христом.

…мы здесь отделили жизнь этого необычайного человека от его кончины. — То есть деятели Педагогической провинции исключили историю распятия и воскресения Христа.

…он дает пищу и предателю, который погубит и его, и лучших его учеников. — Речь идет об Иуде Искариоте.

…усматривал в работе вдовицы медленность Пенелопина тканья. — Пенелопа — верная жена пропавшего Одиссея — обещала дать ответ осаждавшим ее женихам, когда закончит начатое ею рукоделие. Однако по ночам она распускала ткань, которую ткала; таким образом, ее работа не продвигалась («Одиссея», XIX, 138 и сл.).

…которую именуют описательной или, в известном смысле слова, дидактической поэзией. — В XVIII в. в Германии и Швейцарии широко была развита так называемая описательная поэзия, представленная такими поэтами, как Брокес, Галлер, Э.-К. Клейст и др. Представители этого вида литературы считали, что поэзия, подобно живописи, должна создавать словесные картины природы, сопровождая их поучениями и философскими рассуждениями, почему и говорится, что произведения майора были «в известном смысле дидактической поэзией». Вкусы майора и младшей из дам, высказывающей дальше свое отношение к описательной поэзии, отражают взгляды, широко распространенные в Германии до того, как Лессинг в «Лаокооне» (1766) решительно выступил против описательности в поэзии.

…мне приятнее такие, которые переносят меня в какую-нибудь красивую местность… — Такою была поэзия старшего современника Гете швейцарского поэта С. Гесспера (1730–1788), автора «Идилий» (1756).

Heu! Quae mens… — Гораций. Оды, IV, 10, 6.

Nec factas… — Овидий. Метаморфозы, VI, 17.

Арахна — в греческой мифологии искусная ткачиха, вызвавшая на соревнование саму богиню Афину (у римлян Минерва). Богиня, разгневанная тем, что Арахна осмелилась выткать на ковре постыдные превращения богов, превратила ее в паука (Овидий. Метаморфозы, VI, 5).

Однако сквозь все звучала знакомая нам элегическая тема… — Ироническое описание охотничьей поэмы майора напоминает «Весну» Эвальда Клейста (1749).

…преследуемый фуриями Орест. — В греческой мифологии сын аргосского царя Агамемнона и Клитемнестры; убил мать в отместку за отца, убитого ее любовником Эгистом. За это Ореста преследовали богини мщения — фурии. История Ореста после убийства матери изображена Гете в драме «Ифигения в Тавриде».

…рискуя, как Психея, нарушить целительный сон. — Богиня красоты и любви Афродита, завидуя красоте царской дочери Психеи, послала Амура погубить ее. Амур влюбился в девушку, и они встречались по ночам, так как он скрывал от нее свой облик. Томимая любопытством, Психея зажгла ночью светильник, чтобы разглядеть возлюбленного, но при этом капля горящего масла упала на него, и он проснулся. Разгневанный Амур покинул ее, и они соединились лишь долгое время спустя. Гете знал эту легенду по книге римского писателя Апулея «Золотой осел».

Благородное искусство поэзии вновь явило здесь свою врачующую силу. — В «Поэтике» Аристотеля говорилось о том, что один из видов поэзии — трагедия — обладает целительной, очищающей душу силой. Это положение Гете распространяет на всю поэзию.

Аббат — французское духовное лицо, в XVIII в. часто только по одеянию принадлежавшее к церкви. Такой светский аббат, оказавший влияние на духовное развитие героя, выведен в «Годах учения Вильгельма Мейстера».

…Вильгельм оказывается в обществе живописца, одного из тех, каких немало… бродит призраками по страницам романов и драм… — Речь может идти о романах «Ардингелло, или Острова блаженных» (1787) Вильгельма Гейнзе, «Странствования Франца Штернбальда» (1798) Людвига Тика и многих других произведениях писателей-романтиков.

…прибывают на берег большого озера… — Речь идет о Лаго-Маджоре в Северной Италии.

Девочка-мальчик. — Миньона одевалась в мужское платье, и ее принимали за мальчика (см. «Годы учения Вильгельма Мейстера»).

…и убежищем страшного выводка сказочных драконов. — Художник, изображенный Гете, воспроизводит в живописных образах то, о чем пела Миньона в своей знаменитой песне «Ты знаешь край…» (см. т. 7).

Маркиз — дядя Миньоны.

…едва Вильгельм предъявил им листок… — Это место разъясняется при обращении к первому варианту романа. Там Герсилия, посылая Вильгельму рассказ «Пятидесятилетний мужчина», сопроводила его записочкой, которую и показывает Вильгельм.

Слово «гондола» здесь не следует понимать в погребальном венецианском смысле… — Венецианские гондолы, как правило, были окрашены в черный цвет.

…это давало возможность встретить в среде Отрекающихся самый радушный прием… — Художник подготовлен к вступлению в ряды Отрекающихся тем, что «почувствовал себя посвященным во все горести первой ступени Отречения», ему приходится отречься от Гиларии, в которую он влюбился.

Далее могу сообщить вам о Лотарио… — Лотарио, брат Наталии, — один из главных деятелей Общества.

…старается как можно чище соблюдать все долготы и краткости… — Стремясь приблизить немецкую поэзию к классическим образцам древнегреческого стиха, поэты XVIII в. пытались воспроизвести особенности греческой метрики — разделение слогов на короткие и долгие.

…о той прекрасной битве между юными героями и амазонками… — Легендарное воинственное племя женщин-амазонок, обитавшее в Скифии, сражалось во время Троянской войны против греков на стороне троянцев. Гете видел в Риме саркофаг, на барельефе которого были изображены эпизоды битвы юных греков и амазонок.

«Чтоб творить, в уединенье, о художник, уходи!..» Стихотворение было первоначально написано в 1816 г. для собрания Союза художников в Берлине, напечатано в 1817 г. Сходную мысль Гете выражает в драме «Торквато Тассо»: «Таланты образуются в покое, // Характеры среди житейских бурь» (I, 2; т. 5 наст. изд.).

Многие утверждали, что своим обликом земля обязана покрывавшим ее, но постепенно схлынувшим водам… — Гете касается здесь научного спора между так называемыми «нептунистами» (сторонниками первой из охарактеризованных здесь теорий) и «вулканистами». Сначала Гете поддерживал «иептунистов», затем стал признавать частичную обоснованность взглядов «вулканистов». Этого же вопроса он касается во второй части «Фауста», об этом же беседует с Эккерманом (1 февраля 1827 г.). Теорию «нептунистов» развивали ученые О.-Б. де Сосюр, А.-Г. Вернер, Л. Окен. «Вулканисты» — П.-Л.-А. Кордье, Ж.-Б.-Ж. Фурье, Ж.-П. Скроп. Третью теорию («сложившиеся в лоне земли формации… прорывали земную кору…») выдвинули А. Гумбольдт и Л. Букс. Четвертая группа — сторонники падения метеоритов — представлена И.-Л. Геймом.

…призывали на помощь века жестокого холода… — Эту гипотезу выдвигали фон Венетц, И. фон Карпантье и, независимо от них, сам Гете.

…образ духа, носившегося над водами, и картину потопа… — Образы из Библии (Бытие, 2, 2; 7, 20).

Какого рода было это происшествие… — Гете не выполнил обещания и не рассказал об этом тяжком происшествии. Предположительно речь должна была идти о несчастье на руднике, где Вильгельм получил бы возможность показать свое хирургическое искусство.

Я кажусь себе невинной Алкменой… — Алкмена — в древнегреческой мифологии жена царя Амфитриона, полюбившаяся богу Зевсу; приняв облик Амфитриона, он посещал ее по ночам в отсутствие мужа, она же не подозревала о подмене.

…побороть те препятствия, которые вначале встретило оспопрививание. — Оспопрививание, впервые введенное в Европе английским врачом Эдуардом Дженнером в 1796 г., первоначально встречено было с большим предубеждением.

…если юмористу дозволено перескакивать с пятого на десятое… — Намек на вольную повествовательную манеру популярного в начале XIX в. немецкого писателя Жан-Поля (1763–1825).

Ты, конечно, помнишь сумку с инструментом, которую извлек ваш превосходный хирург… — Намек на эпизод в романе «Годы учения Вильгельма Мейстера» (см. выше коммент. к кн. 1).

РАЗМЫШЛЕНИЯ В ДУХЕ СТРАННИКОВ

Всякая разумная мысль… — Гете перефразирует афоризм римского комедиографа Теренция: «Все сказанное было уже сказано прежде».

…познать самого себя? — «Познай самого себя» — знаменитое древнегреческое изречение; оно, по преданию, было высечено на храме Аполлона в Дельфах.

«Играть на трубе…» — гасконская пословица; Гете заимствует ее из «Опытов» Монтеня (I, 24).

Рукописное предание — термин классической филологии; под ним подразумевается преемственность скопированных одна с другой рукописей одного произведения, восходящая к одной изначальной рукописи (архетипу).

«Никто не должен быть должен». — Лессинг. «Натан мудрый» (I, 3). Эти слова процитировал в письме к Гете от 4 января 1826 г. его друг, композитор Цельтер. Далее Цельтер прибавляет: «А я говорю вам: кто хочет, тот должен!» Гете отвечал Цельтеру 21 января 1826 г.: «Кто хочет, тот должен!» А я продолжу: кто глубоко видит, тот и хочет. Так мы по кругу возвращаемся к тому, с чего начали: мы должны быть должны по убеждению».

…перед физикой, рядом с нею и после нее. — Гете обыгрывает этимологическое значение слова «метафизика» — «после физики» (от названия соответствующего труда Аристотеля, следующего в ряду его сочинений после «Физики»).

Хроматика — учение о цвете.

Прафеномен — в терминологии Гете, объективно существующая внутренняя сущность каждого явления, далее которой человеческое познание пойти не может.

Bepaalt (голланд.) — в первичном значении — «ограниченный межевыми столбами, вехами», что обыгрывается Гете.

….а иные даже сомневаются в его существовании. — Намек на субъективно-идеалистическое учение Джорджа Беркли (1684–1753).

Геогнозия — по терминологии времен Гете, наука о строении земной коры и составляющих ее минералах. Геология — учение о происхождении земли.

Лагранж Жозеф-Луи (1736–1813) — французский математик и механик. Научное творчество Лагранжа импонировало Гете стремлением обнаружить простые и всеобщие принципы, которые только и могут соответствовать объективной реальности.

КНИГА ТРЕТЬЯ

Ради этого он извлек табличку… — Речь идет о своеобразной карте, присланной Вильгельму аббатом, на которой было обозначено местонахождение членов Общества. Ниже она так и названа картой.

…будто внутри у меня некий гений ритмически нашептывает что-то… — Гений. — Так Гете передает греческое слово «δαίμων» («демон»), которым Сократ называл свой «внутренний голос», удерживающий его от дурных поступков. Гете придает своему герою черту, присущую ему самому (см. «Поэзия и правда», т. 3 наст, изд.).

Сын Енака — то есть крупный человек, великан (см. Библия, Числа, 13, 23 и 29).

Святой Христофор — католический святой; согласно легенде, великан, переносивший странников через реку и перенесший также младенца Христа.

Алый Плащ — прозвище таинственного брадобрея из сказки «Немая любовь» немецкого писателя И.-К.-Л. Музеуса (1735–1787). В некоем волшебном доме этот брадобрей безмолвно побрил героя сказки, а затем потребовал от него ответной услуги, угрожая смертью за малейший порез при бритье.

«Помни о смерти!» (лат.: Memento mori!) — Этими словами обменивались вместо приветствия монахи ордена траппистов.

Альфьери Витторио (1749–1803) — итальянский драматург, автор трагедий на античные и библейские сюжеты. Характерная особенность его трагедий (самая известная из них «Саул») точно определена здесь Герсилией.

…пресловутый орган сразу у меня появился… — Речь идет о «шишке воровства». Шутливый намек на популярные тогда теории доктора Ф.-И. Галля (1758–1828), согласно которым каждой человеческой склонности и способности соответствует определенный участок мозга; если способность развита, на черепе над этим участком появляется шишка.

…и я подумаю о седьмой заповеди… — Заповедь «Не укради!» — седьмая заповедь по тексту Библии, принятому в Европе. В православном Ветхом завете эта заповедь является восьмой.

…с особенным рвением я взялся за анатомию, видя в ней основу основ. — Изучением анатомии Гете интенсивно занимался начиная с 1781 г. Нижеследующее описание основывается на личном опыте поэта.

Иезекииль — библейский пророк; бог явил ему в видении воскресение мертвых (Книга пророка Иезекииля, 37).

Элохимы (множ. число) — библейское наименование божества.

Эскулап — латинская форма от греческого «Асклепий», в античной мифологии бог врачевания.

…в которой рассказывается о «воскресителях». — Перевод английского слова «resurrection-men»; так называли людей, раскапывающих могилы и выкрадывающих трупы для продажи их анатомам. Этот вид преступления был распространен в начале XIX столетия, особенно в Англии.

Филина — один из женских персонажей «Годов учения Вильгельма Мейстера», отличавшаяся легкомысленным поведением.

Монтанова Лидия — также персонаж из «Годов учения…», характер которой представлен здесь иначе, чем в первом романе (VII, 2–4). Лидия — жена Ярно, или Монтана.

Дневник Ленардо. — В этой главе Гете описывает прядильно-ткацкое ремесло, основываясь на подробном письменном докладе, сделанном для него его другом Генрихом Мейером в 1810 г. Гете в качестве министра Веймарского правительства очень интересовался этой отраслью промышленности и строил планы ее внедрения и развития в Веймарском герцогстве. Доклад был снабжен зарисовками.

…каждый хотел знать о войне… — По-видимому, никакая историческая война здесь не подразумевается.

…машинное производство распространялось по стране все шире… — Гете был весьма обеспокоен неблагоприятными для ремесленников последствиями индустриализации, что вело к росту безработицы среди ткачей и прядильщиков.

Зная его доброе намеренье, я его не удерживал. — Речь идет о том, что Святой Христофор уходит спать в другое место, не желая мешать остальным своим мощным храпом.

…устроенное на манер систра… — Систр — старинный шумовой инструмент типа трещотки, употреблялся в культовых празднествах в честь древнеегипетской богини Изиды.

Амброзиус Лобвассер (1515–1587) — профессор Кенигсбергского университета, переводчик французских псалмов, которые обрели большую популярность среди немецких протестантов, главным образом среди швейцарских кальвинистов.

Новая Мелузина. — Гете рассказывает о возникновении этой сказки в «Поэзии и правде» (т. 3 наст. изд.). Название «Новая» предполагает новое воссоздание старинного французского сказочного сюжета о Мелузине — морской фее, вышедшей замуж за рыцаря. Этот сюжет был популярен в Германии и послужил основой немецкой народной книги XV в.

Король Эквальд — легендарный король карликов, персонаж из немецкой народной книги «Роговой Зигфрид» (напечатана в 1726 г.).

Рентген Давид — знаменитый немецкий мебельный мастер XVIII в. Гете познакомился с ним во время путешествия по Рейну в 1774 г.

Ведь мы уже видели, как северо-восток двинулся на юго-запад… — Имеется в виду великое переселение народов IV–VI вв.

Йорик — персонаж из романа «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» английского романиста Лоренса Стерна (1713–1768), одного из любимых писателей Гете. От лица Йорика написано «Сентиментальное путешествие» Стерна.

Феспидова повозка. — Феспид считается первым афинским трагиком. По словам Горация («Искусство поэзии»), он странствовал со своей повозкой, служившей ему передвижной сценой.

…некоторые народы, прославленные постоянством и преданностью… — Речь идет о швейцарцах, которых нанимали для личной охраны государей, например, во Франции XVIII в.

Христианство предлагает нам в помощь самое отрадное… — Гете повторяет здесь высказанное раньше, при описании Педагогической провинции (II, 2), отрицание обрядовой религии, ограничиваясь признанием провозглашаемых ею гуманных нравственных правил, и отвергает религиозные легенды о чудесах, связанных с Христом.

…воздвигнутые по всей стране телеграфные вышки… — Имеется в виду оптический телеграф, передававший сообщения посредством установленных на башнях семафоров.

Система взаимного обучения. — Разработана шотландцем Э. Беллом (1753–1832) и англичанином Д. Ланкастером (1778–1838) независимо друг от друга. По ней старшие ученики обучают младших под наблюдением учителя. Гете интересовался этой системой, упоминал о ней в письме в Цельтеру (6 июня 1825 г.).

…но как мы будем бороться с бутылкой и книгой… — Гете ополчается здесь на засилье пустой развлекательной литературы в общественных библиотеках.

…она показалась мне Пенелопой среди рабынь. — «Одиссея», I, 357 и сл.

«Добрая и Прекрасная». — Это наименование является переводом древнегреческого определения «калоскагатос» (прекрасно-добрый), обозначавшего цель гармонического физического и нравственного воспитания в древнегреческом обществе.

«Альпы» Галлера, «Идиллии» Гесснера, «Весна» Клейста — образцы описательной поэзии XVIII в., сыгравшей немалую роль в развитии чувства природы. Поэма «Альпы» Альбрехта фон Галлера появилась в 1729 г., «Идиллии» Саломона Гесснера — в 1756 г., а поэма «Весна» в гекзаметрах, принадлежащая Эвальду фон Клейсту, была напечатана в 1749 г.

В эту пору к нам забрел некий путник… — Речь идет о Вильгельме Мейстере.

…напомнить нам о главе церкви Лаодикийской и об опасности быть ни холодным и ни горячим… — Намек на место из новозаветного Апокалипсиса (Откровение святого Иоанна Богослова, 3, 14–15), где упрекается священнослужитель, который «ни холоден, ни горяч».

Потом он схватил руку Ленардо… — Непоследовательность текста: Ленардо начинает говорить о себе в третьем лице.

Лотарио с Терезой — персонажи романа «Годы учения Вильгельма Мейстера».

Пусть даже ложь возьмет в науке верх… — Гете, по-видимому, имеет в виду теорию цвета великого физика Ньютона (1643–1727), против которой он спорил, оставаясь в меньшинстве.

…ему помогало некое лицо, наделенное удивительным свойством… — Речь идет о способности чутьем распознавать присутствие скрытых под землей металлов, минералов, водных источников. Об этом много писали и ставили эксперименты в начале XIX в. Гете очень интересовался подобными сообщениями, говорил об этом с Эккерманом (7 октября 1827 г.). В романе «Избирательное сродство» Гете наделяет Оттилию подобным даром.

Тимон — афинский гражданин, современник Сократа. Его имя стало нарицательным для человеконенавистника и мизантропа.

Вернер — торговый компаньон отца героя, персонаж из романа «Годы учения Вильгельма Мейстера».

Армиллярная сфера — старинный астрономический прибор сферической формы, состоящий из колец, изображающих небесные круги.

…то были тогда еще не открытые малые планеты. — Действие романа предполагается происходящим до открытия планет Цереры (1801 г.), Паллады (1802 г.), Юноны (1804 г.), Весты (1807 г.).

Энтелехия — понятие, выдвинутое Аристотелем и означающее присутствие в самом предмете его внутренней цели, определяющей его развитие.

Кастор и Поллукс (греч. Полидевк) — в античной мифологии братья-близнецы, сыновья Леды, символ нерасторжимой дружбы. Когда Кастор погиб, согласно одному варианту мифа, Поллукс умолил Зевса позволить ему отдать Кастору половину дарованного бессмертия и через день находиться вместо брата в подземном царстве. Меняясь друг с другом, они постоянно встречаются на середине пути.

ИЗ АРХИВА МАКАРИИ

Не было бы проку… — В основе афоризма — два библейских изречения, с которыми Гете полемизирует: «Дней лет наших — семьдесят лет» (Псалом 90 (89 по православной псалтири), 10), «Мудрость мира сего есть безумие перед богом» (Первое Послание к Коринфянам, 3, 19).

«Но ведь людям…» — Этот и одиннадцать следующих афоризмов — цитаты из сочинения «отца медицины» Гиппократа (ок. 460–370 гг. до н. э.) «О распорядке жизни при острых болезнях».

«Поскольку мы убеждены…» — Этот и восемь следующих афоризмов — цитаты из сочинения римского философа-неоплатоника Плотина (204–270) «Эннеады».

Идеалисты — здесь: сторонники Платонова учения об идеях, умопостигаемых сущностях, которые являются прообразами всех предметов. В дальнейших афоризмах Гете полемизирует с этим учением, отстаивая наличность духовной формы в самих явлениях и отрицая ее потусторонний характер.

Новейшая философия наших западных соседей… — Гете имеет в виду эклектическое направление во французской философии, выступившее против механистического материализма и сенсуализма просветителей. С основоположником этого направления Виктором Кузеном (1792–1867) Гете был знаком лично; в следующих афоризмах содержится полемика с Кузеном, утверждавшим, что во всех философских школах есть нечто истинное.

Слово о том… — Надпись «Не геометр да не войдет» стояла над воротами Академии (рощи, посвященной герою Академу), в которой учил Платон.

…ипохондриков, юмористов и самоистязателей. — Гете имеет в виду романтиков. Юмористами они названы от слова «юмор» в одном из старых значений: настроение, прихоть. «Самоистязатель» — название комедии греческого драматурга Менандра (342 — ок. 290 гг. до н. э.), известной в переработке Теренция.

…величие… сократической школы… — Сократ, пренебрегая вопросами натурфилософии, обратился исключительно к практической этике, стремясь сделать философию «наставницей жизни».

Реформация. — Гете имеет в виду не столько религиозную реформу Лютера, Кальвина и т. д., сколько эпоху Возрождения в целом.

Эзотерический — доступный только посвященным, экзотерический — доступный всем.

Aperçu (франц.) — по терминологии Гете, внезапная гениальная мысль, схватывающая глубочайшие связи и закономерности природы.

Веселый естествоиспытатель — Георг Кристоф Лихтенберг (1742–1799), немецкий естествоиспытатель-физик и писатель-сатирик, в особенности прославленный своими афоризмами. Занимался физическими исследованиями электрических явлений.

…Кант тщательно доказал… — Теорию происхождения солнечной системы Кант выдвинул в своем раннем труде «Всеобщая естественная история и теория неба» (1755).

Новооткрытые планеты — малые планеты, обращающиеся между Марсом и Юпитером. См. коммент. к кн. 3.

«Если путешественники…» — Цитата из романа немецкого писателя И.-Г. Шнабеля (1692–1750) «Остров Фельзенбург» — самой известной из немецких робинзонад. Упоминаемый в следующем афоризме Альберт Юлиус — персонаж романа, родоначальник семейства, живущего на далеком острове. «Остров Фельзенбург» был переиздан в 1827 г. в переработке Людвига Тика.

Низвержение Вулкана. — Намек на миф о том, что Юнона, родив Вулкана, бросила его с Олимпа на землю за то, что младенец был некрасив.

Теория преморфизма зародыша — распространенная в естествознании XVII–XVIII вв. теория, учившая, что в зародыше уже имеются все органы будущего живого существа.

«Что такое трагедия…» — Источник этой цитаты исследователями Гете не установлен.

Рецитация — искусство выразительного чтения вслух по написанному.

Йорик-Стерн. — персонаж из романа «Жизнь и мнения Тристрама Шенди, джентльмена» английского романиста Лоренса Стерна.

«Чистота небес…» — Этот и пятнадцать следующих афоризмов — цитаты из английского собрания афоризмов «Коран, или Опыты, чувства, характеры и Каллимаховы мелочи, сочинения Триединства» (1770). Во времена Гете это собрание приписывалось Стерну.

Рахиль и Лия — жены библейского патриарха Иакова; любимая им красавица Рахиль родила двоих сыновей, некрасивая и нелюбимая Лия — шестерых сыновей и дочь (Книга Бытие, 29–30).

Фридрих Великий (1712–1786) — был приверженцем всего французского; в своем написанном по-французски сочинении «О немецкой литературе» отзывался о ней весьма пренебрежительно.

«Шендизм» — слово, образованное Стерном от фамилии героя его знаменитого романа «Тристрам Шенди». Определение «шендизма» Гете нашел в изданном в 1775 г. собрании писем Стерна, которое читал в 1826 г. Оттуда же взяты две нижеследующие цитаты из Стерна.

«По большей части…» — Источник этой и следующей цитаты исследователями Гете не установлен.

«Pereant, qui…» — афоризм этот, восходящий к римскому грамматику Элию Донату (IV в.), Гете заимствовал из названного выше английского собрания, как и следующий афоризм.

Автохтон. — Здесь употреблено в мифологическом значении слова, то есть «герой, рожденный Землей».

«Трудно воспроизвести…» — Этот и два следующих афоризма также заимствованы из упомянутого выше английского собрания.

notes

Назад: «Стоял я в строгом склепе, созерцая…»

Дальше: Примечания