Сирены
Пусть боги, сойдясь меж собой,
Порочат любого любой,
Над ними трунить мы не смеем,
Но чтим их и благоговеем.
Нереиды и тритоны
Считалось ведь семеро их.
Сирены
Куда ж подевали троих?
Нереиды и тритоны
Никто не мог дать справок.
Идет с Олимпа слух,
Что есть восьмой, вдобавок
К семи примкнувший вдруг.
Они нам дали слово
Быть тут, но не готовы.
Эти несравненные
В жажде перемены,
Как на волю пленные,
Рвутся из вселенной.
Сирены
Мы и луну и солнце чтим,
И всех богов на свете молим,
Мы делу тем не повредим,
Когда в усердье пересолим.
Нереиды и тритоны
Надо праздник с блеском справить.
Он нас может всех прославить.
Сирены
Герои древности — руна
Искали золотого.
Но много больше вам цена
И вашему улову!
Кабиры выше, чем руно,
Найти их было вам дано.
(Припев хором.)
Кабиры выше, чем руно,
Найти их было вам дано.
Нереиды и тритоны проплывают мимо.
Гомункул
Так вот что, не щадя башки,
Исследует ученый?
Божки похожи на горшки
Из глины обожженной.
Фалес
Монета — редкость, если медь
Стара и стала зеленеть.
Протей
(незамеченный)
Люблю я шалости и козни.
Чем что курьезней, тем серьезней.
Фалес
Где ты, Протей?
Протей
(голосом чревовещателя, то близко, то издали)
Я там! Я тут!
Фалес
Все те же шутки, шалопут.
Для друга брось свои повадки.
Я знаю, ты играешь в прятки.
Протей
(как бы издали)
Прощай!
Фалес
(шепотом, Гомункулу)
Он рядом, в двух шагах.
Поярче засветился ты бы.
Он любопытнее, чем рыба.
Во что бы этот вертопрах
Ни воплотился, он пред нами
Предстанет, чуть увидит пламя.
Гомункул
Я добела накал довел бы,
Не лопнула бы только колба.
Протей
(в образе гигантской черепахи)
Что я за странный свет манящий вижу?
Фалес
(закрывая Гомункула)
Я этот свет совсем к тебе приближу,
Но на себя возьми ничтожный труд:
Явись нам в положении стоячем,
Двуногим человеком без причуд,
И мы тебе покажем то, что прячем.
Протей
(в благородном образе)
Ты сохраняешь мудреца уловки.
Фалес
А ты все тот же оборотень ловкий.
(Открывает Гомункула.)
Протей
(удивленно)
Лучистый гном! Не видел никогда!
Фалес
Дай нам совет. Вот в чем его нужда.
Хотел бы он родиться не на шутку.
В рожденье он, как понял я малютку,
Остался, так сказать, на полпути
И лишь наполовину во плоти.
Духовных качеств у него обилье,
Телесными ж его не наградили.
Он ничего б не весил без стекла.
Как сделаться ему, как все тела?
Протей
Он ранний плод, созревший до посева,
Как преждевременное чадо девы.
Фалес
(вполголоса)
Хотя вопрос пока еще открыт,
Мне кажется, что он — гермафродит.
Протей
Тем лучше. Он в тот пол и попадет,
К которому он больше подойдет.
Послушай, малый! В море средь движенья
Начни далекий путь свой становленья.
Довольствуйся простым, как тварь морей.
Глотай других, слабейших, и жирей.
Успешно отъедайся, благоденствуй
И постепенно вид свой совершенствуй.
Гомункул
Какой здесь воздух вольный и живой!
Как пахнет морем и морской травой!
Протей
Ты, мальчик, прав. Когда ж сойдешь ты вниз,
На узкий, выдавшийся в море мыс,
Где разбиваются седые гребни,
То запах моря там еще целебней.
Но вот и шествие вдали.
Смотри, мы вовремя пришли.
Пойдем туда.
Фалес
Я к вам пристану.
Гомункул
Трех духов выход к океану.
Родосские тельхины с трезубцем Нептуна подплывают на морских конях и драконах.
Хор
Мы этот трезубец сковали Нептуну,
Он им усмиряет валы и буруны.
Когда Громовержца удары гремят,
Нептун отвечает на грома раскат.
Зубчатые молнии падают в воду,
Косматые волны встают к небосводу,
А все, что меж ними, то обречено
В неравной борьбе погрузиться на дно.
Жезл этот нам передан временно в руки,
Чтоб праздник прошел без заботы и скуки.
Сирены
Вам, молитвенникам лета,
Солнца и дневного света,
Мы, поклонницы луны,
Кланяемся с вышины.
Тельхины
Богиня ночная, ты тем благодатней,
Что дышишь без зависти славою братней.
Ты ждешь с нетерпеньем, чтоб остров Родос
Свой гимн, славословящий солнце, принес.
Начав восхожденье из глуби бездонной,
Сияя, глядит Аполлон с небосклона
На море, на остров, на горы, луга,
На улицы города и берега.
А если случайно их мгла затуманит,
Луч лишний, другой, и тумана не станет.
И бог узнает себя в сотне картин,
Он кроток, он юноша, он исполин.
Мы образ его изваяли впервые,
Придав божеству очертанья людские.
Протей
Пускай гордятся, самохвалы!
Стихии солнечной нимало
Не нужны мертвые дела.
Они кричат, как о победе,
О выделке богов из меди,
Как будто б польза в том была.
Стоят недолго истуканы,
И лава первого вулкана
Растапливает их литье.
Существование на суше
Ведет к ничтожеству, к бездушью
И обрекает на нытье.
Итак, в извечную пучину
Скорее на спине дельфина
Перебирайся на житье.
(Превращается в дельфина.)
Сбеги по отмелям песчаным
На обрученье с Океаном,
В котором — счастие твое.
Фалес
Пленись задачей небывалой,
Начни творенья путь сначала.
С разбегу двигаться легко.
Меняя формы и уклоны,
Пройди созданий ряд законный, —
До человека далеко.
Гомункул садится на Протея-дельфина.
Протей
Доверься морю, дух без плоти!
Кружась в его водовороте,
Носись по прихоти любой.
Не думай только, диво эко,
Догнать в развитье человека,
А то все кончено с тобой.
Фалес
Смотря как к делу подойдете:
Порой и человек в почете.
Протей
(Фалесу)
Да, если он на твой покрой,
То долго помнится такой.
Ты у меня ведь на примете
Уже не первое столетье.
Сирены
(на скалах)
Что за облака белеют
Венчиком вокруг луны?
Голуби влюбленно реют,
Страстью к ней привлечены.
Как в святилище пафосском,
Нежно воркованье стай.
Их горячим отголоском
Праздник полон через край.
Нерей
(подходя к Фалесу)
Можно счесть за испаренья
Это лунное кольцо.
Духи, мы иного мненья:
Здесь другое налицо.
Это голуби Венеры
В свите дочери моей
Прорезают атмосферу,
Вихря всякого резвей.
Фалес
Чту и я, как все, богиню
И считаю, что везде
Надо содержать святыню
В теплом, обжитом гнезде.
Псиллы и марсы
(плывя на морских быках, тельцах и баранах)
На Кипре, в глухом углубленье,
Вдали от морского волненья,
Разливов и землетрясений,
В пещере, закрытой чужим,
В блаженном краю безмятежном,
Овеянном вечным, безбрежным,
Чарующим ветром морским,
Мы, в жизни видавшие виды,
Служители дивной Киприды,
Ее колесницу храним.
Когда же ночною порою
При ласковом плеске прибоя
Мы дочь твою, детище влаги,
Украдкой вывозим на мыс
В коралловой той колымаге,
Ничто нам не сбавит отваги,
Ничей не пугает девиз:
Креста ли, или полумесяца,
Орла иль крылатого льва.
Цари пусть враждуют и бесятся,
Природа, как прежде, жива.
И уничтожают ли пажити
И гибнут в боях города,
Вы нам никогда не закажете
Пути с Галатеей сюда.
Сирены
Выделяясь станом дюжим,
Нереиды во весь рост
Замыкают полукружьем
Шествия морского хвост.
И, вся в мать свою, богиню,
Меж дорид, своих сестер,
Галатея в середине
Выплывает на простор.
Несмотря на свой бесстрастный,
Олимпийский, вечный род,
По-людски она прекрасна
И, как смертная, влечет.
Дориды
(проплывая на дельфинах мимо Нерея, хором)
Мы своих супругов юных
Показать хотим отцу.
Месяц, в переливах лунных
Свет разлей по их лицу!
(Нерею.)
Этих молодых матросов,
Выброшенных близ земли,
Мы нашли среди утесов,
Обогрели и спасли.
И теперь от них в награду
Мы получим жар любви,
Ты ж, не отвращая взгляда,
Наш союз благослови.
Нерей
Двойным добром должно считаться
Добра плодами наслаждаться.
Дориды
Если ты не осудил
Нас, что мы судьбою вертим,
Одари их всех бессмертьем,
Как и нас ты одарил.
Нерей
Порадуйтесь прекрасным пленным
И можете их взять в мужья,
Но Зевс лишь делает нетленным,
В чем властен он, не властен я.
Вас волны зыблют, как качели,
И так же зыблема любовь.
Когда пройдет ее похмелье,
Верните на берег их вновь.
Дориды
Счастливый путь вам, дорогим,
Расстанемся на полдороге.
Мы вечной верности хотим,
Которой не желают боги.
Юноши
О, если бы нас, моряков,
Всегда, как вы, ласкали,
Мы лучшего бы до веков
Скончанья не желали.
Галатея приближается на своей раковине, превращенной в колесницу.
Нерей
Ты здесь, моя прелесть?
Галатея
Отец! О судьбина!
Мне глаз не отвесть. Погодите, дельфины!
Нерей
Уже их нет, проплыли мимо
Станицею неудержимой,
Ушли, меня не захватив,
Что им сердечный мой порыв?
Но и единственному взгляду
В теченье года сердце радо.
Фалес
Слава вам! Слава вам дважды!
Я ожил, цвету, торжествую
И большего в мире не жажду.
Я истину понял живую:
Вся жизнь из воды происходит.
Вода все хранит, производит.
Когда б не скоплялся туман,
И туч не рождал океан,
И дождь не струился ручьями,
И реки, наполнившись, сами
Опять не впадали в моря,
Где были бы горы со льдами,
Долины и все мирозданье?
Вода, из себя все творя,
Все зиждет, вся жизнь — в океане!
Эхо
(хор всех рядов)
Источник всего в океане!
Нерей
Они свернули, но не вспять,
А в сторону, за эти скалы,
На вольную морскую гладь.
Но колесница из коралла,
В которой дочку увезли,
Еще виднеется вдали
Светящеюся точкой малой.
Ее всегда я отличу,
Как звездочку, или свечу,
Или язык огня средь дыма,
Или знакомый взгляд любимый,
Подобный яркому лучу
В чужой толпе неисчислимой.
Гомункул
В воде еще всесильней
Горит моя светильня
Среди чудес вокруг.
Протей
В особенности странно,
Что твой колпак стеклянный
Дает чудесный звук.
Нерей
Но что там за новый таинственный случай
Замедлил движенье ватаги плавучей?
Вкруг раковины и у ног Галатеи
Пылает огонь то сильней, то слабее,
Как будто приливом любви пламенея.
Фалес
По-видимому, по совету Протея
Гомункул охвачен томленья огнем.
Мне слышатся стоны. Вот вскрик потрясенья,
Несчастный на трон налетает стеклом,
Стекло разбивается, а наполненье,
Светясь, вытекает в волну целиком.
Сирены
Как пышут и светятся волны прибоя,
Друг друга гоня и сшибаясь гурьбою!
Всем морем чудесный огонь овладел,
И блещут в воде очертания тел.
Хвала тебе, Эрос, огонь первозданный,
Объявший собою всю ширь океана!
Слава чуду, и хваленье
Морю в пламени и пене!
Слава влаге и огню!
Слава редкостному дню!
Все вместе
Слава воздуху! Хвала
Тайнам суши без числа!
Всем у этой переправы
Четырем стихиям слава!
АКТ ТРЕТИЙ
ПЕРЕД ДВОРЦОМ МЕНЕЛАЯ В СПАРТЕ
Входит Елена в сопровождении хора пленных троянок с Панталидой, предводительницей хора, во главе.
Елена
Елена, славой и стыдом покрытая,
Я с берега иду, с недавней высадки,
Еще от корабельной качки пьяная.
Нас волны только что на гребнях пенистых
Доставили с полей унылой Фригии
Напором Эвра и Нептуна милостью
Сюда, в родной залив. Пока у берега
Среди своих отважнейших сподвижников
Царь Менелай свое прибытье празднует,
Прими меня радушно, дом возвышенный,
Который Тиндарей, отец мой, выстроил
Здесь, на холме Паллады. В годы детские,
Когда с сестрой я здесь играла, с братьями,
С Кастором и Поллуксом, с Клитемнестрою,
Дом этот в Спарте был отделан с роскошью.
Ну, здравствуйте, дверные створки медные!
В пролете вашем, широко распахнутом,
Мне Менелай, жених-избранник, некогда
Явился гостем, празднично разряженным.
Откройтесь снова мне, чтоб поручение
Царя могла исполнить я с поспешностью,
Как истинной супруге полагается.
Я в дверь войду, и пусть за ней останется
Событий ужас, что меня преследовал
Вплоть до сего мгновенья в дни истекшие.
С тех самых пор, как я с порога этого
В Цитеры храм отправилась с беспечностью
И там была фригийцем дерзко схвачена,
Случилось в мире столько необычного!
Чужим приятно это пересказывать,
Но слушать тяжело самим участникам,
Которых жизнь, как сказку, приукрасили.
Хор
Не брезгуй, светлая госпожа,
Завидно редким даром своим.
Единственная из многих, ты
Возвысилась своей красотой.
Герою предшествует имени шум,
Он этим и горд.
Но склоняется самый упрямый гордец
Пред могуществом красоты.
Елена
Довольно! Муж мой, высадившись на берег,
Меня вперед со взморья выслал к городу,
С какою целью, остается тайною.
Кто я? Его жена, царица прежняя,
Иль к жертвоприношенью предназначена
За мужнины страданья и за бедствия,
Из-за меня изведанные греками?
Свободна я или в плену, — не ведаю.
Двусмысленность судьбы и славы двойственность
Мне дали боги в роковые спутники,
И грозное присутствие неясности
Со мною даже у порога этого.
Муж слова мне на корабле не вымолвил,
Почти со мною не встречаясь взглядами,
Как будто мне задумывал недоброе.
Когда ж у рукавов Эврота к берегу
Носы передних кораблей приблизились,
Он, словно по внушенью бога, вымолвил:
«Здесь по положенному выйдут воины,
И я на взморье смотр рядам их сделаю.
Ты ж подымайся по речному берегу,
Коней гоня лугами травянистыми
Священного Эврота, до излучины,
Где прежде простиралась местность сельская
И выстроен Лакедемон впоследствии,
Со всех сторон горами грозно стиснутый.
В жилище царском с башнями высокими
Обследуй, что за это время сделали
Служанки под надзором старой ключницы.
Старуха пусть тебе покажет множество
Сокровищ, нам твоим отцом завещанных,
Которые и я безостановочно
Копил в года военные и мирные.
Ты все найдешь в порядке установленном,
Ведь это властелина преимущество,
Что он находит все по возвращении
На месте том, где было им оставлено.
Менять уклад не вправе подчиненные»
Хор
Имущества великолепный вид
Тебе порадует сердце и взор.
Внушительные золотые венцы
Лежат, замерев в вековой полутьме.
Войди в хранилище, вызов им брось
И видом своим покори.
Померяйся силами с блеском убранств,
Кто краше, они или ты.
Елена
Вот что гласило дальше слово царское:
«Когда же вдоволь ты удостоверишься,
Что все в порядка, размести треножники,
Как заблагорассудишь ты, и выложи
Все, что бывает под рукой старейшины,
Свершающего жертвоприношение.
Поставь котлы, тазы и блюда плоские,
Налей воды из родника священного
В кувшины, заготовь сухого топлива
И острый нож, заботливо отточенный,
На видном месте положи. Дальнейшее
Предоставляю твоему решению».
Так он сказал, прощаясь, не прибавивши,
Животное иль человека хочет он
Заклать богам. Здесь есть о чем задуматься,
Но я не беспокоюсь. Боги ведают,
Что надо и что нет, и так и сделают,
Чем люди ни считали б их веления,
Добром иль злом. Что решено бессмертными,
То, смертные, должны суметь мы вынести.
Жрец подымал порой топор над жертвою,
А опустить не мог: тому помехою
Бывало приближенье неприятеля
Иль бога подоспевшего вмешательство.
Хор
Что предначертано, знать не ищи.
Смело, царица, входи
И не робей!
Зло и добро
Застигают врасплох.
Тем, кто предскажет их наперед,
Не верит никто.
Троя горела, мы видели смерть,
Смерть пред глазами, смерть и позор,
Ну, а теперь разве мы не в живых,
Разве не солнце над нами, не твердь,
Разве пред нами не ты, госпожа,
Лучшее чудо земли?
Елена
Ну, будь что будет. Что бы ни грозило мне,
Я во дворец войду безотлагательно,
Которого увидеть я не чаяла,
В который я вернуться не надеялась,
Который чудом снова тем не менее
Передо мной. Через ступени лестницы
Я девочкой привыкла перепрыгивать.
А ныне, видно, нет былого мужества,
И ноги подо мною подгибаются.
(Уходит во дворец.)
Хор
Эй, не вешать голов,
Бедные пленницы!
Нечего унывать!
Радуйтесь: госпожа
Елена венчанная
В этот счастливый час,
Поздно, зато тем уверенней
К отчему очагу
Возвращается.
Славьте богов — обновителей,
Восстановителей прежнего,
Вновь приводящих на родину.
Освобожденный взмывает,
Словно на крыльях,
Над испытаниями.
Узник же, руки простерши,
Рвется напрасно
Вдаль за ограду зубчатую
Из темницы решетчатой.
Но ее, но изгнанницу
Выхватил бог из грозы
И назад перенес
Из разрушенной Трои
В этот древний, украшенный заново
Отчий дом,
Чтоб после мук и блаженств
Неописанных
Здесь она освежила
Память детства и юности.
Панталида
(в качестве предводительницы хора)
Не торжествуйте, сестры, преждевременно.
Умолкните, взглянув на дверь дворцовую.
Вы видите? Царица возвращается
Из внутренних покоев быстрой поступью.
Царица, в доме что тебя расстроило?
Что ты могла найти под отчей кровлею,
Помимо верных слуг и их приветствия?
Так что ж тогда тебя так озадачило
И вызвало твое неудовольствие?
Елена
(в замешательстве, оставив двери открытыми)
Дочь Зевса знать не может малодушия.
Прикосновенье страха ей неведомо.
Но древний ужас, в чреве Ночи зреющий
И тьмой теней над нею нависающий,
Как пепел над горою огнедышащей,
Способен потрясти героя мужество.
Так ознаменовали мой сегодняшний
Приезд с чужбины божества стигийские,
Что я, хозяйка, словно гость непрошеный,
Бежать готова без оглядки из дому.
Но нет! На свет я вырвалась из сумрака
И дальше прочь не двинусь, силы темные!
Дом надо освятить, чтобы, очищенный,
Он встретить мог хозяина с хозяйкою
В согласии у очага домашнего.
Предводительница хора
Открой своим служанкам, благородная,
На что наткнулась ты в покоях внутренних?
Елена
Что видела я, сами вы увидите,
Коль скоро Ночь свое исчадье мерзкое
Не вобрала назад в утробу старую.
Итак, когда, о порученье думая,
Вступила бодро я в покои царские,
Была поражена я, обнаруживши
Пустых палат и галерей безмолвие.
Шагов, движенья слух мой не улавливал,
Следов труда не видел взор мой в комнатах,
Навстречу мне не поспешила ключница,
Служанки в глубине меня не встретили.
Когда же к устью печи я приблизилась,
То перед кучкой пепла я заметила
Закутанную, сгорбленную женщину,
Которая спала или задумалась.
Я по-хозяйски Женщину окрикнула,
Приняв ее, бездельницу, за ключницу,
Которой царь доверил дом за выездом.
Я встать велю ей, делом озаботиться,
Она ж и ухом не ведет, не двинется.
Потом, повторный окрик мой услышавши,
Негодница движеньем отстраняющим
Ко мне вытягивает руку правую:
«Ступай, мол, вон». Бросаюсь, возмущенная,
К дверям опочивальни, к ложу брачному,
Откуда доступ был к казнохранилищу,
И что же? С полу чудище срывается
И преграждает путь мне повелительно,
Огромное, худое, безобразное,
С пустыми и кровавыми глазницами!
Но я ведь вам бросаю речи на ветер,
Слова бессильны описать страшилище.
Да вот она сама! Неужто пугало
На свет посмело из потемок вылезти?
В отсутствии царя тут мы хозяева.
Тут мы под Аполлона покровительством.
Он нас не даст в обиду, он заступится,
Он, солнечный смиритель чудищ сказочных.
Одна из форкиад показывается на пороге между дверными косяками.
Хор
Головы наши хоть и кудрявы,
Много мы горя видели в жизни:
Ужасы боя, мрак беспросветный
В ночь, когда пал
Илион.
В облаке пыли, поднятой боем,
Боги взывали голосом страшным.
Рознь громыхала медью, и с поля
Гул приближался
К крепости валу.
Стены в то время
Целы стояли.
Пламя ж гудело
И пожирало
Зданье за зданьем.
Бурей пожара
Был город охвачен.
Бегством спасаясь,
В зарева блеске
Видели мы:
Гневные боги
Шли нам навстречу.
Ростом до неба,
Страшно шагали
В облаке дыма.
Было ли это
Вправду, иль только
Нам средь смятенья
Вообразилось, —
Нам неизвестно. Но эта вот, эта
Тварь перед нами.
Это не снится.
Мы бы могли ее
Пощупать руками,
Если б не страх
И не отвращенье.
Форкия дочь —
Ты, но которая?
Ибо их трое,
Вместе владеющих
Глазом одним
И единственным зубом.
Как же ты, пугало,
Смелость имеешь
Рядом с прекрасною
Вещему взору
Феба являться?
Стой себе, впрочем.
Он к безобразью
Невосприимчив,
Как солнце не видит
Отброшенной тени.
Нас же, несчастных,
Судьба заставляет
Сносить терпеливо
Близость уродства.
Так слушай, бесстыдница,
Наше проклятье!
За дерзость явленья
Будь с бранью отвержена
Устами счастливиц,
Которых боги
Создали краше.
Форкиада
Стара и все же не стареет истина,
Что красота несовместима с совестью
И что у них дороги в жизни разные.
С давнишних пор их разделяет ненависть.
Когда случайно встретятся противницы,
Друг другу спину повернуть торопятся
И врозь идут: стыдливость опечаленно,
А красота с победоносной дерзостью,
Пока ее не скроет сумрак Оркуса
Иль зрелый возраст не научит разуму.
Приплыв с чужбины, чужестранки грубые,
Вы подняли тут крик по-журавлиному,
Когда, крича нестройно и пронзительно,
Они летят над головою путника.
Он вверх посмотрит на станицу шумную,
Потом, забыв про них, опустит голову,
И журавли своим путем потянутся,
А он своим. Вот так и с вами станется.
Кто вы такие, что в жилище царское
Ворваться смели, как менады пьяные?
Кто вы такие, чтоб орать на ключницу,
Как воют псы на месяц ночью лунною?
Вы думаете, я не распознала вас,
Военных лет отродье, тварь походная,
Заразы плод, заразы передатчицы
И воинов и мирных граждан пагуба?
Вы ненасытной саранчой мне кажетесь,
Обрушившейся на поля и пажити,
Чужих трудов губительницы жадные,
Дешевая статья торговли лагерной.
Елена
При госпоже прислуге делать выговор
Есть покушенье на права хозяйские:
Ей надлежит одной хвалить похвальное
И за грехи и промахи наказывать.
Своих прислужниц я довольна службою,
Я многократно верность их проверила,
Когда крепился Илион обложенный,
Когда он пал и лег, осадой сломленный.
Не менее того я в них уверилась
В превратностях бродячей жизни, в плаванье,
Где каждый дорог сам себе, а к ближнему
Бывает равнодушен средь опасностей.
Я жду и здесь от них того же самого,
Поэтому ты замолчи и более
На них не огрызайся незаслуженно.
Хвалю тебя за то, что дом в исправности.
Ты сберегла его в мое отсутствие.
Но я вернулась, отойди же в сторону,
Чтоб похвала не обратилась в выговор.
Форкиада
Корить домашних — это право высшее
Супруги повелителя счастливого,
Которое достойно ею добыто
Домохозяйства долголетним опытом.
И так как ты пришла на место старое
Царицей и хозяйкой снова признанной,
Возьми бразды правленья и владычествуй,
Богатством завладей и всею челядью.
Но защити, как старшую надсмотрщицу,
Вперед меня от стада этих выскочек,
Которые мне кажутся гусынями
Перед твоей красою лебединою.
Предводительница хора
С красой уродство рядом как уродливо!
Форкиада
А глупость как глупа в соседстве с разумом!
Хоретиды выходят из хора и, начиная отсюда, отвечают поодиночке.
Первая хоретида
Жив твой отец Эреб? Жива ль Ночь-матушка?
Форкиада
А как твоя сестрица Сцилла здравствует?
Вторая хоретида
У вас в семье все сплошь такие чудища?
Форкиада
Свою родню меж мертвыми разыскивай.
Третья хоретида
В сравнении с тобой они так молоды.
Форкиада
С Тирезием седым в аду заигрывай.
Четвертая хоретида
Тебе ведь внучкой мамка Орионова?
Форкиада
Тебя отбросами вскормили гарпии.
Пятая хоретида
Чем ты поддерживаешь худобу свою?
Форкиада
Не кровью, до которой ты так лакома.
Шестая хоретида
Ты стала падалью, питаясь трупами.
Форкиада
Вампир зубастый, рот заткни немедленно!
Предводительница хора
Я твой заткну, назвав тебя по имени.
Форкиада
Скажи, кто ты, и будет все разгадано.
Елена
Я перестать велю вам, но не гневаюсь,
А огорчаюсь вашей перебранкою.
Глухой разлад меж преданными слугами
В домохозяйстве самое опасное.
Тогда никто не слушает хозяина,
Все тонет во взаимных пререканиях,
Все ссорятся и ничего не делают.
Но суть не в том. Взаимными упреками,
Напоминаньями и обвиненьями
Вы вызвали такие вещи в памяти,
Такие образы, такие ужасы,
Что, хоть, по счастью, снова я на родине,
Самой мне захотелось в сумрак Оркуса.
Да полно, было ль это все действительно,
Иль только ночью мне во сне привиделось?
Взаправду ль я была той страшной женщиной,
Мечтой и мукой безрассудных воинов,
Из-за которой города разрушены?
Трепещут девушки, все это вспомнивши.
Скажи мне что-нибудь хоть ты, спокойная.
Форкиада
Кто счастьем пользовался годы долгие,
Тому былое сновиденьем кажется.
Богов дарами ты была осыпана
Без меры и числа. Всю жизнь ты видела
Одних самозабвенных обожателей,
Готовых на безумства и на подвиги.
Тобой пленился первым в годы ранние
Тезей, красою с Геркулесом споривший.
Елена
Он взял меня, как лань, десятилетнею,
За ним — Афидн, меня скрывавший в Аттике.
Форкиада
Кастор с Поллуксом от него спасли тебя.
Кто за тобой в те годы не ухаживал?
Елена
Но из героев больше всех мне нравился
Патрокл, Пелида повторенье верное.
Форкиада
Но ты отцом за Менелая выдана,
Он — семьянин и храбрый мореплаватель.
Елена
Муж царский сан за мною взял в приданое.
Мы Гермиону родили в супружестве.
Форкиада
Когда же Крит супруг твой завоевывал,
Красавец гость твою разлуку скрашивал.
Елена
Ты мне полувдовство тех дней напомнила
И зло, которое отсюда выросло.
Форкиада
Его поход принес мне, вольной критянке,
Плен и порабощенья годы долгие.
Елена
Но царь тебя назначил управляющей
И дом тебе доверил с укрепленьями.
Форкиада
Которому ты предпочла, однако же,
Дни радости в другой, троянской, крепости.
Елена
Не говори о радостях! Страданьями
Неисчислимыми они оплачены.
Форкиада
Передают, что ты жила в двух обликах,
И в Трое и в Египте одновременно.
Елена
И без того в минувшем все запутано,
Так с толку не сбивай меня нелепостью.
Форкиада
А правда, что из царства мертвых будто бы
К тебе Ахилл являлся на свидание,
Тебя давно любивший и пожизненно?
Елена
Как призрак с призраком с ним сочеталась я,
Как с духом дух, как с видимостью видимость.
Но я сама упасть готова в обморок.
(Поникает без чувств на руки хоретид.)
Хор
Замолчи, клеветница,
Отродье зловещее!
Что хорошего
Может высказать
Эта пасть однозубая
И язык ядовитый?
Напускное сочувствие
Волка в шкуре овечьей
Страшней и опаснее
Пса трехголового.
Боязливо мы ждем:
Где, когда, каким образом
Сквозь личину участья
Коварство проявится?
Вместо слов утешительных,
Дарящих забвение,
Ты ей в жизни напомнила
Самое худшее.
Омрачив настоящее,
Ты порочишь грядущее,
Отнимая надежду
На судьбы улучшение.
Замолчи, клеветница,
Чтоб душа государыни,
Нас покинуть хотевшая,
Удержалась, помедлила
В этом лучшем из образов,
Когда-либо виданных.
Елена приходит в себя и снова становится в середине хора.
Форкиада
Выглянь, солнышко ты наше, улыбнись нам, госпожа!
Как ни хороша ты в горе, в счастье много ты милей.
Мир перед тобой открылся, и расцвел твой чудный взор.
Пусть слыву я безобразной, знаю толк я в красоте.
Елена
Из беспамятства, шатаясь, я в сознанье прихожу.
Я усталостью разбита и забыться вновь не прочь.
Но царице подобает, как и прочим смертным всем,
Пред опасностью грозящей силы духа не терять.
Форкиада
Ты стоишь во всем величье и во всей своей красе.
Повелителен твой облик. Что же ты прикажешь мне?
Елена
Зря потраченное время с запозданьем наверстай,
Все для жертвоприношенья приготовь, как царь велел.
Форкиада
В сборе всё — треножник, чаши и отточенный топор,
И кадило, и кропило, только жертву назови.
Елена
Царь не указал предмета.
Форкиада
О, несчастье! О, беда!
Елена
Что тебя так огорчает?
Форкиада
Он тебя имел в виду.
Елена
Как? Меня?
Форкиада
И этих.
Хор
Горе!
Форкиада
Ты умрешь под топором.
Елена
Я предчувствовала это!
Форкиада
Этого не избежать.
Хор
Ах! А мы? Что с нами будет?
Форкиада
С честью госпожа умрет,
Вы же — смертию позорной: я под кровельным венцом
На стропиле вас повешу, словно пойманных дроздов.
Елена и хор, расступившись, стоят, пораженные ужасом.
Вы, словно статуи, застыли, призраки,
Дрожа за жизнь, вам не принадлежащую.
Так люди, тоже призраки не меньшие,
Расстаться не хотят со светом солнечным.
Но нет от рока никому спасения.
Все это знают, редко кто смиряется.
Но к делу! Вы пропали. Эй, подручные!
(Хлопает в ладоши.)
В дверях показываются карлики в масках, быстро исполняющие приказания.
Сюда скорее, сил недобрых скопища!
Делами злыми вволю вы натешитесь.
Алтарь поставьте с золотыми крыльями,
С подставкою для топора серебряной.
Наполните кувшины, чтобы было чем
Смыть брызги черной крови на треножнике.
Ковер роскошный постелите под ноги
Коленопреклоненной жертвы царственной,
В который тело после обезглавленья
Мы с честью завернем для погребения.
Предводительница хора
Царица в стороне стоит задумавшись,
Поникли девушки, как злак подкошенный.
Мне, пожилой, священным долгом кажется
Пообсудить дела с тобой, старейшею.
Ты опытна, умна, доброжелательна,
Хоть дуры эти на тебя накинулись.
Итак, скажи, спасти нас нет ли способа?
Форкиада
Легко сказать! Спасти себя со свитою
Зависит от царицы. Это требует
Решимости и быстроты немедленной.
Хор
Достославнейшая парка, чтимейшая из сивилл!
Жизни нить не обрывай нам и спасенье объяви.
Мысленно, в воображенье, мы уже непоправимо
Чувствуем, как холод смерти сковывает наше тело,
Созданное для любви.
Елена
Их страх простителен, а я расстроена,
Но не страшусь. Я выходом воспользуюсь.
Кто мудр, для тех возможно невозможное.
Итак, скажи, что ты нам посоветуешь.
Хор
Не скрывай, скажи скорее, как избавиться нам, бедным,
От петли, от удушенья, мысленно уже сдавивших
Наши шеи холодящим, тесным ожерельем смерти,
Если только милость Реи, матери богов великой,
Нас в беде не защитит.
Форкиада
Терпенья хватит ли у вас, чтоб выслушать
Мое повествование пространное?
Хор
Продли нам жизнь растянутою повестью.
Форкиада
Кто бережет добро и домоседствует,
Кто в доме подновляет стены старые,
Кто крышу от ненастья чинит вовремя,
Протянет долго под родимой кровлею.
Но кто через порог свой легкомысленно
В чужую землю прочь уходит из дому,
Тот, возвратясь, находит место старое
Переменившимся или разрушенным.
Елена
Уместны ль замечанья в миг решающий?
Рассказывай без вставок неприязненных.
Форкиада
То не в укор тебе, а только к сведенью.
По островам чужим и побережиям
Шатался Менелай морским разбойником.
С набегов возвращался он с добычею,
Которая внутри дворца наставлена.
Он десять с лишним лет провел под Троею,
А сколько лет он плыл домой — не ведаю.
Меж тем, что сталось с домом Тиндареевым,
Что сталось с целым царством этим временем?
Елена
Придирчивость срослась с твоей природою.
Не можешь слова ты сказать без горечи.
Форкиада
Была долина столько лет покинута
Меж Спартой с юга и Тайгетом с севера,
Откуда ручейком Эврот спускается
И, в камышах разлившись, лебедей ютит,
Что там обосновалось племя смелое,
Горсть северян, страны полночной выходцы.
Построив замок, в нем они запрятались
И правят краем всем из этой крепости.
Елена
Им это удалось? Почти не верится.
Форкиада
За двадцать лет осели и обстроились.
Елена
У них начальник есть? Они разбойники?
Форкиада
Нисколько. Но один из них начальствует.
Хоть он не обошел меня поборами,
Я не браню его. Он из имущества
Взял малое, назвавши дань дарением.
Елена
Каков собою он?
Форкиада
Он мне понравился.
Живой, бесстрашный, вежливый, понятливый.
Такой понятливости нет меж греками.
Хотя их племя варварским считается,
Они до людоедства не опустятся,
Как греческие воины под Троею.
Я верю в благородство их начальника.
А замок их на круче! Поглядела бы!
Он не чета твердыням ваших прадедов,
Которые и впрямь циклопы строили,
Так глыбы друг на друга наворочены.
А этот замок весь по нитке выверен.
Взглянула бы! Весь к небу устремляется,
Прямой, лощеный весь, как сталь, как зеркало.
Взлезть на него? Уже само намеренье,
Со стен соскальзывая, обрывается.
Внутри — дворы, пристройки, службы разные,
Балконы, галереи, ходы крытые,
Гербы.
Елена
Что это?
Форкиада
У Аякса, помните,
Был на щите представлен змей свернувшийся,
И семеро у Фив таким же образом
Щиты снабдили знаками особыми.
Там можно было видеть звезды с месяцем
Или мечи и факелы и лестницы,
Угрозу городов во время приступа,
В резьбе или в изображенье выпуклом.
Такие же значки в роду наследуют
От прадедов мои вояки храбрые.
Чего-чего у них в гербы не вставлено:
Орлы и львы, рога козлов и буйволов,
Цветы, хвосты павлиньи, крылья, полосы
Серебряные, золотые, черные
И синие. Щиты с гербами этими
Висят вдоль зал, просторных, как вселенная, —
Вот где для танцев место подходящее.
Хор
Там есть танцоры?
Форкиада
Есть! Золотокудрые!
Красавцы, так и пышущие юностью,
Как юностью дышал Парис единственно
В те дни, когда с царицей близко встретился.
Елена
Держись границ, не уклоняйся в сторону
И слово мне свое скажи последнее.
Форкиада
Нет, ты его скажи мне, и немедленно
Очутишься в том замке по желанию.
Хор
Скажи то слово, дай свое согласие
И нас спаси.
Елена
С такой жестокой низостью
О Менелае мысль моя не вяжется.
Меня он не погубит так безжалостно.
Назад: АКТ ВТОРОЙ
Дальше: АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ
