Глава 12
Проказы домового. Амекарцы

Нам ничего не оставалось, как терпеливо ждать возвращения Мокси и Корнезара. Юриник, чтобы скрасить вынужденное ожидание, решился поведать нам о том, что случилось с ним на плоту. Но, хитрец, начал издалека, обратившись к деду с невинным вопросом:

– Скажи, пожалуйста, Дормидорф, а может ли кто-то или что-то на расстоянии воздействовать на другой предмет? Воздействовать не как-то там, а физически, насильно изменяя его форму?

– Да, – отвечал дед, – вполне возможно, и примеров тому множество. Вот хотя бы недавнее происшествие с вороном и Корнезаром. А судя по твоему вопросу, и с тобой произошло что-то подобное. Видишь ли, дружище Юриник, для того чтобы производить подобные действия, у кого-то из нас должна быть одна довольно редкая вещица. Она переносит манипуляции, производимые с ней, на существо, образ которого последним остался в зрительной памяти и был передан на эту штуковину человеком, владеющим ею. Называется она каверзой, что ясно отображает её предназначение. А ещё мне яснее ясного представляется другое: у меня, тебя и Корнезара её нет. И если я ещё не разучился считать, а я ведь не разучился, то остаются двое: Дорокорн и Дмитрий.

После этих слов Дормидорфа мы с Дорокорном удивлённо и подозрительно переглянулись. Он посмотрел на меня так, будто уже знал наверняка, что эта каверза находится у меня, а я, в свою очередь, ответил ему взглядом, означающим, что её у меня не было и быть не может, разве же я тогда молчал бы? Нет, конечно, я бы обязательно первым делом поделился этой нечаянной радостью со всеми. А раз так, то я думаю, что она находится у Дорокорна. Кстати, уж кому-кому, а ему-то давно пора набраться смелости и честно в этом признаться. Но по всему было видно, что наглый и скрытный Дорокорн признаться в том, что каверза находится именно у него, почему-то даже и не помышлял. Как не помышлял и о том, чтобы поведать нам, что же толкнуло его на хулиганские действия, направленные против Юриника, Корнезара и, не в обиду будет сказано, ворона Коршана! К моему огромному сожалению, я в полной мере осознал, насколько был близок к провалу, ведь Дорокорн точно знал, что у него этой каверзы нет.

В этот критический момент наконец-то вернулся домовой. Будучи в своём репертуаре, он не стал утруждать и обременять себя хорошими манерами, а с устрашающим шипением и рычанием разъярённой дикой кошки кубарем выкатился в клубах пыли на середину комнаты из-под кровати и встал, как лист перед травой, крайне довольный своим эффектным появлением. Чем и спас меня от разоблачения. Но, надо думать, спас ненадолго, лишь на некоторое, весьма незначительное время. И на том спасибо. Зато у меня появилось время всё хорошенько обдумать, чем я и собирался заняться под шумок.

Юриник в момент внезапного появления домового мирно и расслабленно сидел как раз на той кровати, из-под которой и вывалилось чудо в пыльных перьях. Он стрелой взвился в воздух и долетел почти до потолка, издав предостерегающий утробный звук. Когда же он приземлился на ноги, то уже держал в руке свой грозный арбалет, готовый к выстрелу и на полном серьёзе нацеленный на шутника-домовика практически в упор. Шишок слегка присел на полусогнутых и замер, осторожно вращая удивлёнными глазами в разные стороны. Дормидорф, в свою очередь, со стальным скрежетом буквально разорвал свой походный шест пополам. Таким образом, у него в каждой руке оказалось по половине шеста, а из каждой половины торчало по тонкому длинному, сверкающему острой сталью лезвию. Получалось, что каждая половинка шеста являлась саблей и одновременно ножнами для другой сабли. Кстати, очень удобная штуковина, если использовать её как шампур для жарки шашлыков или оружие для защиты от нападения злодеев или бешеных собак. Я бы ещё для полноты воспитательного эффекта смазал лезвие ядом кураре. Домовой, видя остриё двух отточенных сабель перед самым своим носом, смертельно побледнел и ойкнул. Дорокорн не отставал, он схватил ближайший стул и замахнулся им на очумевшего и ополоумевшего от такой неожиданной встречи домового. Я же почему-то пригнулся и выхватил свой любимый охотничий нож, с которым ещё ни разу не расставался в этом мире, но с которым охотился пока только на грибы в том.

Шишок, увидев направленное на него со всех сторон оружие, сразу погрустнел, начал медленно и печально растворяться в воздухе и очень скоро исчез вовсе. Через мгновение раздался робкий и вежливый стук в стенку. Дорокорн поставил стул на место, а Юриник вкрадчивым голосом сказал:

– Входите, входите, наш мохноногий робкий юноша с непривлекательными ушами.

Максимилиан осторожно вышел из стены, виновато поглядывая на всех по очереди, и с деланно серьёзным выражением лица произнёс:

– Извините меня, я не подумал и был не прав. Просто я очень спешил, хотел поскорее вам всё рассказать, пока Корнезар не пришёл! А насчёт непривлекательности моих чудесных ушек, так это вопрос спорный! Я, между прочим, пока ещё ничего вам плохого не сделал, вот и нечего надо мной глумиться в извращённой форме! Моя психика этого может не выдержать, она не железная.

– Ладно, очаровательнейший из шутников, рассказывай, – ответил за всех Юриник, – только впредь будь поосторожней со своими появлениями, а то бедолага Дорокорн ещё и заикаться с перепугу начнёт. А его бесподобный и незабываемый голосок этот очередной дефект вряд ли украсит, сам должен это понимать, не маленький.

– Хи-хи-хи! «Не маленького» я тебе сразу же прощаю! – не сдержался домовой.

Дорокорн снисходительно посмотрел на него и, утомлённо вздохнув, нехотя проговорил:

– Вот именно, Максимилиан, не «хи-хи-хи», а убедительно прошу тебя впредь быть поосторожней. Ещё немного, и твой лучший друг Юриник пробил бы головой потолок. И тогда наверняка бы тронулся умом. А голова у него ещё не совсем выздоровела после встречи со стенкой, организованной, кстати, тобой же. Он нам нужен живым и здоровым, а по твоей милости скоро станет ходить и даже бегать под себя. Голова это тебе не хухры-мухры, её беречь нужно!

Дормидорф, соединив две половинки шеста в одно целое, прервал разговорившегося товарища:

– Ладно тебе, Дорокорн, давай послушаем Максимилиана.

И домовой начал свой рассказ:

– На этом собрании присутствовали восемь человек, не считая Корнезара. Вождя и вовсе не было. Корнезар просил тридцать человек на полгода для охраны выходов из какого-то Подземного города. Совет запросил за это десять килограммов золота, а сошлись на семи. Если кто-то из этих людей погибнет или пропадёт без вести, то по одному килограмму за человека сверху. Корнезар отвесил им небольшой задаток, килограмма два. Они условились, что окончательная плата будет после выполнения условий договора. Отряд сторожевой охраны пойдёт по нашим следам через два дня. Совет пытался выпытать у Корнезара о том, что будет происходить в Подземном городе, но Корнезар был непреклонен и твёрд, словно кремень. Он никому ничего не сказал, ловко дав понять, что это их не должно касаться. Мол, ваше дело маленькое, выполните качественно свою работу – получите золото. И всё, потом катитесь себе сухим пряником по своим делам!

Амекари, конечно, остались недовольны таким поворотом дела, но ничего не поделаешь. Подзаработать-то им, видать, ужасно хочется, а посему пришлось соглашаться. Они завсегда становятся сговорчивыми и покладистыми, когда речь заходит о наживе. Потом у них начался торжественный обед, а попросту неприглядное обжорство. Они страсть как любят потуже набить себе брюхо. Я заметил, что из десяти человек семь страдают от ожирения, прямо-таки их бич или племенное заболевание. Небось и на полученное золото будут выменивать еду у других племён. Ну да ладно, это их личное дело, но я бы на их месте лучше пряниками впрок запасся.

Домовой ещё долго критиковал бы несчастных амекарцев, если бы Дормидорф не поблагодарил его, тем самым положив конец затянувшемуся рассказу тайного агента разведки Мокси. Получив свои вожделенные прянички и выразив искреннее удовлетворение от нашего совместного сотрудничества, Максимка засеменил к стенке, сказав напоследок, что будет неподалёку. По своей привычке он исчез в стене, напоследок ловко пнув походный рюкзак Юриника.

Дормидорф, задумавшись, сказал:

– Значит, нас ведут в Подземный город, входы и выходы из которого в течение полугода будут охранять люди амекари. Но это не самая большая помеха, боюсь, что там будут сторожа и посерьёзней. Думаю, сегодня мы переночуем здесь, а завтра с утра тронемся к реке. Потом на плоту пару дней и пешком по лесу ещё столько же, – мы молча слушали, а дед, немного помолчав, вновь принялся размышлять вслух: – Я приблизительно знаю, где находится этот Подземный город. Он был построен несколько столетий назад на месте обширной сети природных пещер. Но никто не знает, кем и с какой целью было потрачено столько сил, труда и времени. Город располагается под землёй, что понятно из его названия. Он тянется на многие десятки километров, образуя залы и многоярусные бесконечные тоннели, уходящие далеко в разные стороны и вглубь. Переходы и галереи порой просто гигантских размеров. Но не всё там рукотворно, многое сотворено природой. Там очень сложная система естественного освещения и вентиляции, воздух всегда чист и свеж, круглый год поддерживается постоянная температура, не холодно и не жарко. Множество ручьёв и речек, а может, есть и море, я не знаю. А на поверхности всё поросло многовековым дремучим лесом. В этом Подземном городе скрыто множество тайн, и, возможно, нам удастся разгадать некоторые из них.

Слушая Дормидорфа, мы не заметили, как пролетело время. К действительности нас вернул стук в дверь. Это Корнезар возвратился с совета. Он воодушевлённо сообщил нам то, что мы и без него уже прекрасно знали о завтрашнем продолжении похода. Видно было невооружённым глазом, что он рад и горд собой. Его так и подмывало рассказать нам гораздо больше, но пока этого никак нельзя было делать в целях конспирации. «Сегодня всем просто необходимо хорошенько выспаться, ибо впереди нас ждут величайшие дела», – с этими словами он, скромно попрощавшись, удалился к себе. Наверное, пошёл отчитываться перед строгим вороном.

Мы же преспокойненько расселись вокруг стола, собираясь поужинать, обсудить последние новости и расспросить Дормидорфа о Подземном городе. Но дед и сам знал не очень много. Вдруг дотошный Юриник совершенно некстати припомнил о том самом нелицеприятном разговоре, закончить который нам так и не удалось, ибо помешал неожиданный приход домового.

Конечно, мне ничего другого не оставалось, как во всём сознаться и покаяться. Пришлось рассказать им о том, каким образом ко мне попала эта редкостная штуковина, которую дед Дормидорф упрямо продолжал называть каверзой. К моему искреннему удивлению и радости, никто не обиделся и не рассердился на меня, а даже наоборот – все принялись смеяться, вспоминая в деталях произошедшее с вороном и Корнезаром. Когда же дело дошло до Юриника, то он сам очень остроумно описал свои ощущения, эмоции и мысли по этому поводу.

Пробовать сегодня каверзу в действии ни на ком больше не решились. Как только Юриник ни уговаривал, добровольцев почему-то не нашлось. Тогда он выказал робкое желание испробовать её на домовом, на что отважный Дорокорн, по наитию души взваливший на себя обязанность по защите Мокси, негодующе заявил, что этому не бывать. При этом предупреждающе пригрозил Юринику своим здоровущим указательным пальцем. Этим пальцем впору было чертей в церквях глушить в лунную ночь, а не скромно и укоризненно покачивать перед носом собеседника. Или запросто пугать непослушных детей перед сном, но только осторожно, чтобы не нанести ненароком сильнейшей душевной травмы, испугав до полусмерти.

Дорокорна явно понесло:

– Как же тебе, любезный наш Юриник, не стыдно? Очень хочется вспомнить добрым словом твоих родителей, вложивших душу в твоё воспитание! Позволь поинтересоваться, зачем ты постоянно так и норовишь обидеть нашего премилого Максимилиашу, этого на редкость славного во всех отношениях и покладистого парня? Ну, хотя бы вспомни, сколько раз он уже помогал нам. С риском для жизни, между прочим, но всё равно помогал! А ты…

Юриник, чуть не подавившись от такой неслыханной наглости, на одном дыхании выпалил:

– Ну да, ну да, помогал! И с каким ещё огромным риском для жизни! Только с риском для моей жизни, а не своей! Ты по простоте душевной или по какой-то иной причине не учёл это и забыл упомянуть? Вполне вероятно, что его драгоценной жизни и вообще ничего не может угрожать! Вдруг он бессмертный! И спрячь эту свою кожаную дубинку, а то меня каждый раз мороз по коже пробирает от ужаса, когда ты ей размахиваешь туда-сюда, туда-сюда перед моим лицом! Я, видишь ли, вовсе не хочу стать калекой в самом расцвете сил по твоей милости.

Полностью игнорируя замечание друга, кстати, не совсем лишённое справедливости и здравого смысла, Дорокорн продолжал как ни в чём не бывало и всё так же грозя пальцем:

– Смотри, Юриник, допрыгаешься ты у меня! Расскажу я домовому о твоих коварных намерениях! Ох, расскажу, как пить дать! Как ты думаешь, понравится это ему или нет? А вот тебе это точно придётся по нраву, ты после этого так возрадуешься!

– Правильно ты говоришь, Дорокоша. Думаю, даже наверняка уверен, что он будет в неописуемом восторге! Он будет рад и счастлив от подвернувшейся ему неимоверной удачи. Это же такая редкая возможность – стать первым героем-домовым, которого удостоили великой чести испытания волшебной вещицей! Каверзу просто так на дороге не подберёшь! – на полном серьёзе отвечал Юриник.

В ответ Дорокорн предложил ему с загадочной улыбкой:

– А давай спросим его самого? Ты ведь не хотел опробовать каверзу на домовике без его согласия? И не ради сведения личных счётов за недавнее столкновение со стенкой так страстно желал экспериментировать?

Юриник сделал круглые глаза и заявил:

– Конечно же, нет! Хм, гм… Ну, как ты мог обо мне такое подумать? Да чтоб я – и без спроса? Это, конечно же, недопустимо! А про счёты я вообще молчу! Я уже давно позабыл об этом, по простоте душевной!

Надо же, в голове не укладывается, да я лучше руку дам ему отрубить, чем позволю себе мстить!

Юриник был раздосадован, но, быстро взяв себя в руки, сходу поддержал предложение друга и согласился с ним. Это как раз и было несколько странно и так не похоже на маэстро Юриника. Закрадывались сильные сомнения в искренности его слов и намерений. Лично мне показалось, что на самом деле он рассчитывал сделать с нашим домовиком с помощью этой каверзы что-то не совсем приличное и тем самым отплатить ему за все предыдущие издевательства. Просто Юриник быстро смекнул, что его раскусили, и на ходу придумал новый план, которому теперь упорно и следовал. Вряд ли он так запросто смог бы отказаться от такой желанной и, главное, близкой возможности отомстить сполна и даже впрок.

Снова вызвали Максимку и вкратце изложили ему суть дела. Он нерешительно мялся с ноги на ногу, как кисейная барышня перед ложем холостяка, вроде бы и не отказываясь, но и не давая своего окончательного согласия. У нас возникло ощущение, что он, в принципе, не против, но ещё немножко колеблется. Ему, сердешному, требуется какой-то, пусть даже самый небольшой толчок или импульс, а лучше стимул. И тогда дело будет в шляпе.

Юриник, как я уже говорил, давно понял, что сейчас было бы совсем неплохо разом рассчитаться с домовым за всё былое. Потому он и заливался, словно лесной соловей в душную майскую ночь, просто из кожи вон лез, красноречиво расписывая все прелести задуманного им предприятия, лишь бы только убедить Максимку попробовать на себе действие каверзы. И вот уже почти соглашаясь, несколько растерянный и ошарашенный от многообещающего шквала радужных перспектив, обрушенных на него Юриником, вдруг ставшим таким милым и заботливым, домовик в последней слабой попытке отдалить своё окончательное согласие робко просит дать ему хоть на мгновенье посмотреть на эту каверзу. Хоть разочек прикоснуться к этакой удивительной драгоценности.

По настоятельной просьбе сгорающего от жгучего нетерпения Юриника, до невозможности обрадованного тем, что рыбка наконец-то заглотила наживку, я протянул каверзу домовому, держа её на открытой ладони. Максимилиан очень аккуратно взял карточку дрожащими ручонками, ничем не выдавая своих истинных коварных намерений. Даже глазом не моргнул, хитрюга мохнатая! Только внимательно посмотрел на Юриника своими невинными карими глазами и здесь же, по всем правилам искусства, перенёс свой взгляд на каверзу.

Выходит, изворотливый домовик успешно всё подслушал и запомнил, а наивно считавшего себя проницательным Юриника он сразу раскусил, как сопливого мальчишку. И мало того что раскусил, так ещё и обвёл вокруг своего короткого и волосатого пальца на потеху Дорокорну, который, вполне может быть, и подыграл домовому в этом. Юриник же, простофиля, слишком поздно смекнул, что к чему. Момент, когда положение ещё можно было спасти, был безвозвратно упущен. Он обречённо протяжно и жалобно застонал и резко, почти мгновенно переменился в лице, прекрасно понимая, что с ним сейчас будет. Догадался и о том, что при всём своём желании просто-напросто не успевает что-либо предпринять, дабы спасти ситуацию. Раздосадованный Юриник кинулся к Максимке с вытянутой вперёд рукой и заорал благим матом, скороговоркой, в тщетной попытке остановить неизбежное:

– Не сметь трогать её! Меня! Отойди-и-и! Брось, брось сейчас же, кому говорю… бро-ось!

Домовой всё правильно рассчитал. С деланным сожалением, закусив нижнюю губу и строя всякие трагичные и прискорбные рожицы, он принялся старательно гнуть каверзу в разные стороны, при этом радостно хихикая и поблёскивая левым глазом. Начавший менять свои обычные формы и размеры Юриник только и успел выкрикнуть, захлёбываясь и булькая:

– Её… моё…!

Что тут началось! Уму непостижимо! Мало того что его голова выделывала небывалые кренделя и фортели, так он ещё и пытался при этом что-то сказать, но вместо этого раздавались нечленораздельные невнятные завывания и улюлюканья, как будто кто-то немилосердно измывался над заезженной пластинкой. В добавление ко всему Юриник приплясывал на месте, выкидывая неописуемые коленца и замысловатые па. При этом он пытался собрать воедино свою непослушную и совершенно вышедшую из-под контроля буйную голову, безуспешно стараясь вернуть её обратно в первозданное состояние судорожным сжиманием обеими руками. Хоть и длилось всё это действо всего несколько секунд, но нам, невольным зрителям, оказалось вполне достаточно и этого, чтобы едва не умереть со смеху.

Мы все просто катались по полу и задыхались от накатывающих приступов смеха, а домовой, вволю наигравшись Юриником, сам отдал мне каверзу и, довольный, отправился, не торопясь, к стене, потешно выбрасывая ноги в разные стороны, как будто вновь заманивая Юриника за собой. Недолго думая и находясь ещё под впечатлением, Юриник ринулся со всех ног за Моксей, а тому только этого и надо было. Он юркнул в стену, а Юриник буквально за несколько сантиметров до стены громогласно скомандовал себе:

– Стоять! – и, выставив вперёд руки, замер, покачиваясь, перед самой стенкой, упершись в неё обеими ладонями. – Я теперь стреляный воробей, меня второй раз на мякине не проведёшь! – свирепо прорычал он, страшно вращая глазами и судорожно сжимая и разжимая пальцы. И добавил, обращаясь лично к домовому: – Это сколько же ты, волосатый обжора, будешь надо мной издеваться, изгаляться и измываться? А ну, быстро выходи, я тебе задам трёпку, престарелый мелкий пакостник! Ох, как же у меня чешутся руки! Ну и чешутся… слышишь, что ль?

– Ха-ха-ха! Слышу, слышу! Как же тебя не услышишь? Кричишь, словно тебе ноздри живьём рвут. Дырку от бублика я к тебе выйду! Уяснил? Но руки всё равно помой, тогда они, может, и чесаться перестанут, грязнуля!

По весёлому голосу было понятно, что Мокся ни капельки не раскаивается в содеянном.

– Что-о?! Руки помыть?! Мне?! Выходи, кривоногий мохнатый кровопийца, я сделаю из тебя воротник для своего плаща! Выверну тебя наизнанку мехом внутрь! – взревел, словно раненый буйвол, Юриник.

– Ухо тебе от селёдки, а не воротник из меня! Хи-хи! Кривая ты и помятая иерихонская труба! Ха-ха-ха! Дорокорн, дай ему, пожалуйста, по лбу своим пальцевидным байдиком, а я тебе потом отдам!

Мы перестали смеяться и с интересом наблюдали за Юриником, который в бессильной злобе бегал взад-вперёд по комнате и разговаривал сам с собой:

– Ну конечно, разве он выйдет? Я и сам бы ни за что не вышел. Маленький-премаленький, а своенравный. Каков гадёныш… а? Ну, нет, молодец… я и сам такой… мы с ним похожи… характерами похожи, естественно! Да и сам я виноват во всём! Но каков хитрец этот домовой, снова объегорил! Опять я в дураках! Ах, обормот! – и Юриник уже беззлобно рассмеялся, похлопывая себя по бокам.

То ли в комнате было какое-то странное эхо, то ли это проказник домовой смеялся вместе с ним, я так и не понял.

Так весело закончился этот день, и мы отправились по своим комнатам настраиваться на завтрашний поход.

Мне почему-то не спалось. Я переваривал события сегодняшнего дня, невольно сравнивая миры, степени их свободы, приоритетов и ценностей. Взять амекарцев, например. У них явный культ чревоугодия, а ведь похудеть при помощи себя самого и возможностей своего разума вполне реально. К бывшему полному человеку, самому вернувшему себя к норме, отношение особенное, он победил то, в плену чего находился, это особенно важно, ведь он сам ввёл себя в это плачевно тяжёлое состояние. Это трудно, но в определённый момент, когда уже добился результата, становится легче и интереснее, а потом делается даже скучно, ведь удерживать вес несоизмеримо легче, нежели сбросить его, хоть и считается наоборот. Метод приведения себя в форму основан и опробован лично мной и не только, результат всегда неизменно положительный, если человек действительно проникся и понял всё правильно для себя, разложил по удобным полочкам.

Начать перестраивать своё мировоззрение необходимо с осознания. Оно и является вечным и верным стимулом, чего многим желающим похудеть обычно так недостаёт. Или же они его успешно теряют со временем, как то: влюблённость, просто желание похудеть, влезть в платье, которое жалко выбросить или так хочется скорее купить. Подобные мотивации могут запросто ослабнуть, а затем и вовсе иссякнуть, но только не эта мотивация, которая действует неизменно: понимание того, что любой, будучи полным чревоугодником, есть недостойный человек, и это всем слишком явно, очевидно бросается в глаза.

Что есть избыток лишнего веса, и какими личностными качествами обладает человечище, добровольно доведший себя до подобного плачевного состояния тела и, обязательно, духа? Избыток лишнего веса и привычка переедать обязательно определённым образом характеризуют человека. Он, видя собственное безобразие, не находит в себе силы что-либо изменить, по глупости или из-за страха не желает осознать катастрофические последствия, к которым ведёт его под белы рученьки подобное состояние любимого организма. И это верно не только для тела, но и для того, что находится внутри него. Состояние сытости и процесс переедания заманивают ложным ощущением защищённости благодаря удовлетворению центра удовольствий. Вот мы и самоудовлетворяемся, набивая и растягивая свои утробы до неимоверных размеров. Но всё хорошо в меру. Каким же жадным и эгоистичным любителем удовольствий нужно быть, чтобы довести себя до бросающейся в глаза полноты и даже не желать что-то изменить!

Отбросим самообман, ведь объективность необходима каждому. Если реально смотреть на существующие обстоятельства, вызванные нашими чревоугодническими заскоками и ленью, мы постепенно и неспешно придём к пониманию, а помощью нам будет мотивация, которая подходит всем: очевидно, никто не желает быть отвратительным и жалким, несчастным, слабым, жадным, ленивым недоумком! А особенно, когда это написано… даже не на лбу, а на всех телесах разом крупными буквами, именно поэтому нужно начать приводить себя в порядок.

Подобная мотивация очевидна. Если осознать это и принять, то можно считать, что процесс уже начался. Так было и у меня, всё шло по нарастающей после осознания ситуации. Действительно, нормальные люди относятся к полным, что бы они ни говорили, нехорошо, пусть где-то в глубине души, но это именно так! Если этой мотивировки недостаточно, и всего остального тоже: здоровье, внешний вид, очевидный постоянно ублажаемый порок, возможность всё изменить самому – тогда не стоит беспокоиться, значит, всё устраивает, пусть удовлетворение зреет и дальше до гробовой доски. Любому в чём-то зависимому нужно понять и осознать, а потом начать бороться и тогда только победить.

Нынче у многих проблема пережора, заедают даже полноту и другие неприятности вместо того чтобы с ними разбираться. Неприятностей хватает у всех. Борьба с ними – пешие прогулки быстрым шагом, можно и с лёгким эротическим уклоном, вообще физические упражнения, или работа на воздухе, общение с приятными людьми, отсутствие маний и зацикливаний, поиск новых интересов.

Однозначно полезно посылать нехороших людей подальше. Слышал это как-то от одного очень значимого человека, моей жены: дабы избежать неприятностей со здоровьем из-за накапливающегося стресса, который вызывает выброс в организм гормонов и ферментов, почему и случаются многие неприятности, есть формула двух «Б» – бей или беги! Разрядка должна следовать как ответ на гадость. Пусть это будет физическая нагрузка – тогда эти выделившиеся вещества нейтрализуются и уходят с пользой на весьма нужное дело. Гормоны стресса удачно гасятся природными нейтрализаторами, которые потоками вырабатывает организм в процессе физических нагрузок, и очень замечательно самому извлекать пользу из своего стресса – бить или бежать. Результат: выплеск эмоций, похудание и прекрасная физическая форма наряду со счастливой личной жизнью. Выбросы всякие природой задуманы специально, чтобы человек мог рвануть в случае надобности или «по рогам» нехорошему человеку настучать одержимо и трудолюбиво, но никак не жрать и потреблять, что обычно и происходит у жаднюг чревоугодников, любителей наслаждений.

Вот рецепт самой простой и действенной диеты: реже есть, а со временем получится и меньше – желудок сократится. Стоит добавить сюда хоть небольшие, но обязательные физические нагрузки, естественно, постепенно увеличивающиеся. Через пару-тройку месяцев придётся менять весь гардероб. А ещё через некоторое, весьма непродолжительное время начнётся вторая стадия похудания, когда начинаешь ловить на себе любопытные и «соболезнующие» взгляды знакомых. Они, видите ли, думают, что у тебя завёлся солитёр или ещё какая-нибудь порочащая твою честь гадость, или ты, бедняжка, неизлечимо болен, а может, даже произошло великое горе, и ты влюбился предательски и немилосердно, втюхался по самые лопухи! А особенно прозорливые, изворотливые и изощрённые, ибо судят обычно по себе, предполагают даже самое страшное, будто бы у вас завёлся самый лютый в истории человечества нечестивый недуг – любовница! Вот до чего дело-то, бывает, доходит! Да, говорят, это очень верно, плохие любовницы являются лучшим обезжиривающим средством всех времён и народов, они сравнимы лишь с парой-тройкой видов глистов-паразитов-сосальщиков, работающих в счастливом симбиозе. Но хорошие, правильные любовницы, которыми, кстати, могут быть даже жёны, призваны быть любимыми и страстно любить в ответ, а заодно воодушевлять и вдохновлять на разные подвиги! Тогда-то как раз обезжиривание становится и невозможным, а похудание происходит само по себе, лишь от большой, но, безусловно, приятной затраты энергии. Так что нужно быть поосторожней с этими самыми диетами, если в них не особо разбираешься, а то как бы чего не вышло!

У полных людей страдает разум, логика и объективное видение реальности. Короткий и простой вывод, позволяющий изменить себя: разные формы стресса могут вызывать и потребность в переедании. Нужно лишь постепенно переключить себя на другие варианты выхода из стресса, особенно хороши физическая нагрузка, саморазвитие, посильное воздержание в поглощении излишеств и разумная диета – просто здоровое питание без зацикливаний, можно всё, но в разумных необходимых пределах.

Элементарная математика: ежели эффект нулевой, то потребляемые калории равны расходуемым, следует меньше есть и чуть больше заниматься физическими упражнениями. Сжигание калорий должно быть стабильно больше их получения, а от святого духа не полнеют! Сразу будет эффект, как только уменьшится потребление и увеличится нагрузка. Исключить надобно алкоголь. Сухим вином или кислотосодержащими продуктами, даже квашеной капустой, вполне можно добиться некоторого похудания, только не литрами глушить это вино, так можно сделаться и алкашнёй безумной, хоть и худосочной. Худеть нужно головой – разумом и переменой образа жизни.

Когда хочется есть или нет желания заниматься, стоит только увидеть пыхтящего в мученьях толстяка, лень и обжорство тут же как рукой пухлой снимает. Стоит попробовать взглянуть на себя глазами, своими же вытаращенными от отвращения глазами, допустим, будучи уже долгое время в норме – в хорошей физической форме. Какие ощущения мы испытаем? Разница между эмоциями сейчас и ощущениями тогда – это и есть правда, которую некоторые старательно скрывают и сглаживают, ловко убеждая себя: им якобы это не так уж и нужно, можно и не худеть.

Не о конкретных диетах и поглощаемых калориях речь, а о более важном и нужном. О принципе, основной формуле, выведенной для каждого в процессе борьбы с полнотой. Например, я «успешно» вёл борьбу с детства. Моя бабушка, практически как в анекдоте, бежала впереди меня с запечённым в квашеной капусте гусем, а я по запаху за ней – так я занимался бегом!

Разум привести в норму в этом плане, безусловно, гораздо сложнее, нежели привести в порядок тело, хотя и здесь одно зависит от другого, а всё вместе от степени запущенности – пройдена или нет точка невозврата. Совершенно не обязательно для приведения в порядок разума кидаться во все тяжкие, например, получать очередное коллекционное высшее образование, оно, скорее всего, покалечит ещё больше, а соответственно, лишь навредит. Не каждое учение есть свет, гораздо чаще оно освещает новое заблуждение и светит во мрак узкого тоннеля!

Нужно начать с самого простого, необходимо получить пинок или зацепку, споткнуться и очнуться. Можно начать с прочтения книги или просмотра фильма, или простого разговора, да с чего угодно! Если ждёшь и хочешь – пинок обязательно получишь, и тогда останется лишь наблюдать и получать удовольствие от процесса. Да, самое лучшее – это общение с живым и разумным человеком или даже несколькими людьми, с каждого по крупице и – страждущему мысль. Мысль, как огонь, передаётся от человека к человеку и может разгореться в нём, была бы пища и стремление, как дрова и ветер!