Часовой северной башни дворца-крепости Камрана ибн Дахи смотрел на восток – вот-вот там забрезжит рассвет, приближая час его смены с поста. Это зрелище наверняка будет более интересным, чем вид пустынного, порядком опостылевшего моря. Минареты расположенной на возвышенности мечети, освещенные первыми лучами солнца, станут похожи на две большие розовые свечи. Стоя на посту, ассасин наблюдал это зрелище уже много раз, но такое надоесть не может. А что может быть интересного с северной стороны? Мало кто рискнет в это время года выходить в открытое море.

Часовой оказался прав – с северной стороны ничего интересного не происходило. Пять юрких одномачтовых казачьих стругов, неся по полусотне человек и одной небольшой пушке-фальконету, подошли не со стороны открытого моря, от Керченского пролива, а бесшумно скользнули вдоль берега, с запада, со стороны города Орду. Минареты в лучах рассвета стали последним, что увидел часовой, перед тем как выпущенная из арбалета стрела пробила его тело.

Благостный рассвет закончился. Град стрел обрушился на крепость. Струги подходили к берегу, из них выскакивали разгоряченные, готовые к бою казаки, разворачивались цепью и шли в атаку. Отрывисто пролаяли фальконеты, срывая с петель тяжелые крепостные ворота. Толпа вооруженных людей ворвалась в крепость, растеклась по прилегающим улицам, захватывая попадавшиеся на пути дома. Выбежавшие навстречу нападающим ассасины оказали ожесточенное сопротивление. Захлопали выстрелы, зазвенели сабли, бесшумно летали стрелы… Нынешние ассасины имели уже не ту боевую подготовку, что во времена Аль Саббаха, к тому же, их было значительно меньше. Вскоре вымощенный камнем двор был усеян трупами, в основном, телами обороняющихся. Тесня уцелевших защитников, казаки ворвались в крепость, где бой продолжался. Кровь заливала беломраморные лестницы и персидские ковры, которыми были устланы коридоры.

В своей спальне, на широкой кровати под белым балдахином, Камран ибн Дахи спал между двумя наложницами – светло-русой Нурой и смольной брюнеткой Латифой. Когда звуки приблизившейся рукопашной проникли сквозь толстую дубовую дверь, Латифа вскочила и принялась будить своего повелителя. Ворвавшийся в спальню Фрол – пожилой бородатый казак с серьгой в левом ухе – увидел голую девушку, трясущую за плечо спящего бородатого мужика. Та отчаянно закричала, вмиг разбудив Камрана и Нуру. Главный ассасин попытался дотянуться до рукояти стоящей у изголовья сабли… Казак оказался проворнее – он взмахнул саблей, и отрубленная голова Камрана скатилась на пол, белоснежную постель мгновенно залило кровью. Нура и Латифа, дико крича, забились в угол. Они закрыли лицо руками, забыв о более интимных частях тела, которые завороженно рассматривал Фрол. Его поразило, что ногти на ногах у девушек покрашены в золотой и серебряный цвета.

В коридоре раздались выстрелы, топот, и в комнату вбежали еще четверо казаков: двое с окровавленными саблями, и двое с пищалями на изготовку. Они быстро осмотрели комнату, заглянули за тяжелые портьеры, проверили платяной шкаф.

– Больше никого нет! – сказал самый высокий. Это был Игнат. Его отец – Иван Макарович – стоял рядом и перезаряжал пищаль.

– Проходите дальше! – крикнул им Фрол. – Эти обе мои!

– Ты же знаешь, Фрол, наш закон казачий, – огрызнулся Иван Макарович. – Все на бочку, а потом поделим.

– Бабы – это тебе не зипуны! – отрезал Фрол. – Я забираю их, а вы мою долю вещами себе возьмите!

Он был настроен серьезно: две наложницы были слишком хорошей добычей, чтобы рисковать ими в поисках неизвестно чего.

– Одевайтесь, чего жметесь! – грубо приказал он.

Нура пришла в себя первой: схватив со стула легкую одежду, протянула ее Латифе, и сама стала быстро одеваться. Но одевание мало что изменило: в золотых лифчиках и трусиках, в прозрачных шароварах и накидках, в золотых туфельках без задников – девушки были все равно, что голые. Новый хозяин сорвал парчовые портьеры и бросил пленницам.

– Прикройтесь! И идите со мной, быстро! – он указал рукой направление.

Девушки безропотно засеменили к двери. Для них смена хозяина была делом обычным, так же, как и беспрекословное послушание.

– Пошли, пошли! – для порядка поторапливал Фрол, подталкивая их в спины.

Четверка казаков нехотя расступилась, пропустив более удачливого сотоварища с добычей.

– Да черт с ними, с этими бабами! – сказал один из них – плотный парень с огненно-рыжими усами. – Давайте поищем, может, чего получше найдем!

– Ааа, – махнул рукой другой. – Что может быть в спальне? Пойдем лучше дальше, а то уже уходить скоро пора…

– Да там везде без нас уже хватает, кому искать, – не уступал рыжеусый, распахивая платяной шкаф и выбрасывая на пол штаны из тонкого полотна, длинные шелковые рубашки, кафтаны с золотым орнаментом, круглые шапки, отороченные дорогим мехом, короткие сапожки из тонкой кожи…

– Собирай в узел! – приказал он самому молодому – Семке Лобаю. Тот сорвал очередную штору и принялся увязывать туда вещи, в которые, казалось, можно было одеть всю станицу. Туда же умудрился засунуть саблю обезглавленного хозяина.

Иван Макарович и Игнат осмотрели примыкающие помещения: терму с бассейном, библиотеку, круглый зал для молитвы. Не найдя ничего интересного, они вернулись в спальню, заглянули за огромную кровать с балдахином, раздернули занавески и обнаружили запертую дверь.

– Ерунду всякую запирать не будут! – резонно сказал Иван Макарович, и пальнул из пищали в замок. Дверь треснула и после нескольких ударов ногами распахнулась. Это была комната без окон, заставленная сундуками, кожаными мешками и корзинами. Стены были увешаны оружием, щитами, доспехами. Игнат запалил масляную лампу у входа. В тусклом свете оружие заиграло блеском драгоценных камней, золотом и серебром.

Отец открыл обитую железом крышку сундука. Игнат присвистнул: сундук был полон драгоценностями: золотые монеты, подсвечники, всевозможные статуэтки, жемчужные ожерелья, рубины, бриллианты…

– Мы нашли, можем взять долю малую, – сказал отец, вынимая золотой подсвечник и пряча его под кафтан. А Игнат взял какую-то статуэтку и кинжал в богато отделанных разноцветными каменьями ножнах с прозрачной рукоятью.

– Эй, бросайте барахло, сюда идите! – крикнул Иван Макарович товарищам.

В роскошных покоях, на лестницах, в коридорах, во дворе – всюду лежали трупы, оружие, растекались лужи крови. Струги подогнали к причалу, возле них толпился народ: полным ходом шла погрузка трофеев. Со всех сторон казаки несли сундуки и мешки с драгоценностями, дорогое оружие, узлы с одеждой, мешки с порохом, мешочки с чаем и специями. Некоторые тащили за руку женщин.

Игнат с обнаженной саблей, переступая через убитых, обходил разграбленные жилые комнаты, любуясь необычайно красивой полированной мебелью, роскошными орнаментами, зеркалами в потолках…

– Э-эх, вот так бы зажить! – вырвалось у него то, что он хотел сохранить у себя внутри.

И вдруг раздался приглушенный звук – как будто кто-то чихнул! Игнат насторожился и, выставив острый, испачканный кровью клинок, проверил все закоулки, заглянул за шторы. Звук повторился, и ясно стало, что идет он из-под кровати. Иван стал на колени, осторожно заглянул. Так, свернувшись в дрожащий комочек, кто-то прятался – то ли девушка, то ли ребенок.

– Выходи, живо! – приказал он нарочито грубым голосом. Но комочек не шевелился. Тогда он сунул под кровать руку, уцепился за скользкую ткань, и одним рывком выдернул его наружу. Это оказалась девушка. Из-под растрепанных прядей черных волос на него смотрели испуганные глаза.

– Вставай! – Игнат поднял девушку на ноги. Ее пошатывало. Она не отводила глаз от сидящего в углу турка, разрубленного от плеча до подмышки. В руке у него была зажата сабля. По щекам у девушки потекли слезы.

– Это отец? – спросил Игнат. Но она не отвечала. Хрупкую фигурку била крупная дрожь.

– Теперь уже ничего не поделаешь! Пойдем! – он взял ее за руку, потянул, но она стояла неподвижно, как каменная статуя. Тогда он перебросил легкое тело через плечо и понес, стараясь не поскользнуться на лестнице. Во дворе он поставил ее на ноги.

– Гля, какая турчанка! – вокруг мигом собрались казаки и жадно рассматривали пленницу. Под этими взглядами она шагнула ближе, а потом и вовсе прижалась к Игнату.

– Чего уставились? – разозлился он. – Это моя добыча! Кто не согласен?!

Его вид, тон и окровавленная сабля сделали свое дело: толпа быстро рассосалась.

– Пойдем со мной, – Игнат взял турчанку за руку и потянул за собой. На этот раз она не сопротивлялась.

– Я Игнат! – он показал пальцем на себя. – А ты кто?

– Айгюль, – тяжело вздохнув, ответила девушка.