ГЛАВА 16

Мы попросили нотариуса предоставить нам помещение, где могли бы остаться наедине. Что-то во мне изменилось: я не понимала, что меня волнует больше — подтверждение факта существования сокровища или новая встреча с Ориолем. Мне страшно хотелось поговорить с ним с глазу на глаз, но момент был не тот. Нужно уметь ждать.

— Это правда! Сокровище существует! — воскликнул Луис, как только мы расположились в небольшом зале, предоставленном нам нотариусом. — Сокровище настоящее, а не из наших детских игр с Энриком!

— Мать предупреждала меня. — Внешне спокойный Ориоль явно скрывал возбуждение. — Меня это не удивляет. А ты, Кристина, что думаешь ты?

— Для меня это неожиданность, хотя Луис и говорил мне об этом раньше. Никак не могу поверить, что это правда.

— Я тоже, — согласился Ориоль, — хотя моя мать убеждена в том, что это правда. В какой степени это правда? Мой отец был довольно большим фантазером. А если это сокровище действительно существовало? Не нашел ли его кто-нибудь сотни лет назад? А если оно все еще существует, то удастся ли именно нам отыскать его?

— Ну, разумеется, существует, — уверенно повторил Луис. — И я сделаю все, чтобы найти его. Представьте себе, как мы открываем сундуки, полные золота и сверкающих драгоценных камней? — Он посмотрел на двоюродного брата: — Брось, Ориоль, не отравляй другим радости. Эти деньги мне пришлись бы весьма кстати. А если у тебя нет материальной заинтересованности, раздай сокровище бедным.

Ориоль сказал, что тоже сделает все, чтобы отыскать сокровище. В конце концов, ведь такова последняя воля его отца. Так?

— Мне тоже хочется участвовать в поисках, — заявила я, — независимо от того, существует ли сокровище. Это последняя игра из множества тех, в которые мы играли с Энриком в детстве. В память о нем и ради приключения.

Потом я задумалась, потому что просила отпуск в адвокатской конторе всего на неделю. Прилетела сюда я в среду, сегодня суббота, и улетать мне нужно в ближайший вторник. Сколько времени займут поиски сокровища, я, разумеется, не знала, но не сомневалась в том, что три дня ничего не решат.

Заметив мои колебания, кузены Бонаплата вопросительно посмотрели на меня.

— В чем дело? — спросил Луис.

— В том, что во вторник я должна возвращаться в Нью-Йорк.

— О нет! — воскликнул Ориоль, положив свою руку на мою. — Ты останешься с нами, пока мы не найдем то, что ищем.

От его прикосновения, улыбки, от дыхания моря, лета и поцелуя я затрепетала.

— Мне необходимо вернуться на работу!

— Попроси отпуск на год, — предложил Луис. — Подумай, как обогатится твоя жизнь, если мы найдем средневековые сокровища! «Блестящий адвокат, эксперт по завещаниям, связанным с сокровищами». Все адвокатские конторы Нью-Йорка будут драться за тебя!

Эта глупость рассмешила меня.

— Оставайся с нами. — Ориоль заговорил бархатным голосом, напомнив мне свою мать. Его рука лежала на моей.

Положительного ответа я им не дала, ибо умею противостоять нажиму. Но я всей душой хотела остаться. Мы договорились, что они поспешат в банк и еще до закрытия получат две части триптиха. Я предложила им встретиться после обеда у Луиса. Мне нужно было подумать и прочитать письмо Энрика.

Я пошла к порту и постепенно окунулась в красочную атмосферу Рамблас. Эта разноцветная толпа, это биение жизни притягивали меня к себе как магнит.

Помню, как нас троих, еще маленьких, Энрик повел на рождественскую ярмарку. Мы прошли мимо фонтана «Каналетас», окруженного фонарями.

— Вы знаете, что, выпив воды из этого фонтана, непременно вернетесь в Барселону, как далеко бы ни были? — спросил Энрик.

И мы втроем выпили. Много лет я говорила себе, что пить мне не следовало.

Какие-то энергичные уличные артисты танцевали танго, приглашая прохожих двигаться в такт с громкой музыкой магнитофона. На мужчине были черный костюм и черное сомбреро, на женщине — облегающая юбка с глубоким разрезом. Парочка источала эротизм. Их окружала толпа зевак, бросавших им монеты. Одни — когда придется, другие — когда красивая исполнительница танго просила сделать это, протягивая им кепи и одаривая улыбкой. Я вошла в кафетерий. Через огромные окна я наблюдала, как прогуливаются по бульвару люди. Попросив принести мне поесть, я вынула из кармана письмо Энрика.

На конверте было аккуратно, чернилами, выведено мое имя. Меня охватил душевный трепет. Ведь это послание хранилось под замком тринадцать лет и стало желтеть. Мое сердце сжалось.

Наконец, с великой осторожностью я вскрыла конверт ножом.

«Дорогая моя. Я всегда любил тебя как дочь. «Жаль, что нас разделило огромное расстояние и мне не удалось видеть, как ты взрослеешь. — Сидя перед овощным салатом с цыпленком и колой-лайт, я почувствовала, как у меня на глаза навернулись слезы. Я тоже любила его! Очень! — Если произойдет то, что, как мне кажется, должно произойти, то теперь ты будешь вести иную жизнь, чем твои друзья детства. Конечно, ты не видела ни Ориоля, ни Луиса многие годы. И вот, поскольку ты находишься так далеко от них, мне хотелось, чтобы кольцо принадлежало тебе. Оно заставит тебя вернуться. В нем есть сила. Кольцо не может принадлежать любому, ибо дает своему хозяину особую власть. Но оно также и просит порой слишком многого, больше, чем удается дать.

Зайди с ним в книжный магазин «Дель Гриаль», расположенный в старом городе, и покажи его хозяину. Уверен, и через тринадцать лет это заведение будет функционировать. Однако если по какой-либо причине это окажется не так, то у сеньора Маримона, нотариуса, есть список адресов, по которым тебе следует обратиться. Этот список хранится в отдельном запечатанном конверте.

Это кольцо — символ твоей миссии. Храни его, пока не найдешь сокровище. Если в конечном счете тебе будет сопутствовать успех или если ты решишь оставить дальнейшие поиски, то в этом, и только в этом, случае откажись от кольца. Тогда подари его человеку, которого сочтешь наиболее подходящим для этого. Он должен быть сильным духом, поскольку кольцо имеет собственную жизнь и волю. Возможно, этим человеком окажешься ты сама.

Насладись этой последней игрой со мною. Найди сокровище, которое я либо не смог, либо не желал найти, либо был недостоин его. Будь счастлива с Луисом и Ориолем.

Люблю тебя бесконечно с тех пор, и любил еще до того, как ты появилась на свет.

Твой крестный отец Энрик».

Заливаясь слезами, я закрыла лицо руками. Энрик, милый Энрик! Бог мой, я тоже бесконечно любила тебя! Что ты имел в виду, написав, что любил меня еще до того, как я родилась? Этого мне уже никогда не узнать. Имел ли он в виду мою мать? Вытерев слезы, я оглядела бульвар, ярко освещенный, многолюдный, колоритный. В окне отразилось мое лицо, расплывчатое, с неопределенными чертами, словно написанное импрессионистом. Коротко подстриженные белокурые волосы, губы со следами губной помады, заплывшие от слез глаза. И это я? Или это лишь призрак девочки, так и не покинувшей Барселоны? Эта женщина, которой уже никогда не будет. Моя грудь содрогнулась от рыданий, и снова градом полились слезы.

Бог мой! Какие же печальные воспоминания о детских годах нахлынули на меня! И память об Энрике. И тоска по тому долговязому подростку, которого я поцеловала во время шторма. Нет, он, конечно же, был совсем другим, чем тот, кого я сегодня приветствовала как Ориоля.

Печальные мысли об Энрике сменились жалостью к себе. У моих горьких слез появился сладкий привкус. Мне было жаль и эту девочку, потерявшуюся во времени, и эту молодую женщину, опустошенную переживаниями последних часов, чувствами, не позволяющими ей заснуть.

Позвав официанта, я попросила бокал вина, потом решила, что полбутылки будет удобнее. Я не привыкла пить алкогольные напитки за вторым завтраком, но на этот раз хотела сдобрить вином печальные воспоминания.