Стенограмма допроса м-ра Говарда Келлера. Допрос проводит детектив Сэл Манчини.

М.: Вы ознакомлены со своими правами, мистер Келлер?

К.: Да.

М.: И вы отказываетесь от присутствия здесь вашего адвоката?

К.: Я не нуждаюсь в адвокате. Я бы все равно пришел к вам, потому что не могу допустить, чтобы с Ларой что-нибудь случилось.

М.: Вы признаете, что заплатили Джессу Шоу пятьдесят тысяч долларов за нападение на Филипа Адлера?

К.: Да.

М.: Каковы были ваши мотивы?

К.: Он заставлял ее страдать. Она так умоляла его побольше оставаться дома, а он все продолжал ездить в эти свои гастрольные турне.

М.: И вы решили его покалечить.

К.: Это не совсем так. Я не ожидал, что Джесс зайдет так далеко. Он явно переборщил.

М.: А что вы можете сказать о Билле Уитмане?

К.: Мерзавец. Он пытался шантажировать Лару. А я не мог позволить ему сделать это. Он способен был погубить ее.

М.: И поэтому вы его убили?

К.: Да, ради Лары.

М.: А она знала о ваших деяниях?

К.: Конечно, нет. Она бы никогда не пошла на такое. Нет. Ну а я, понимаете, считал своим долгом защитить ее. Все, что я делал, я делал ради нее. Я готов умереть ради нее.

М.: Или убить.

К.: Позвольте мне задать вам один вопрос, мистер Манчини. Как вы узнали, что за всем этим стою я?

Конец допроса.

В полицейском управлении капитан Бронсон задал Манчини точно такой же вопрос:

— Как вы узнали, что за всем этим стоит Келлер?

— Он оставил мне одну ниточку, ну я и потянул за нее. Правда, сначала я чуть было не проглядел ее. В деле Джесса Шоу я наткнулся на информацию, что, когда ему было семнадцать лет, он был осужден за кражу бейсбольного инвентаря из комнаты юниоров клуба «Чикаго кабз». Я навел кое-какие справки и, представьте, выяснил, что они играли в одной команде. Когда я спросил его, знает ли он Джесса Шоу, он заявил, что впервые о нем слышит. Тогда я позвонил одному моему приятелю, который в свое время заведовал отделением спортивных новостей в чикагской газете «Сан тайме», и он сразу вспомнил и того, и другого. Более того, оказывается, они даже были корешами. Ну, я сразу и сообразил, кто помог Шоу устроиться на работу в «Камерон энтерпрайзиз». А Лара Камерон наняла Джесса Шоу только потому, что об этом ее попросил Келлер. Скорее всего она и в глаза-то не видела этого Шоу.

— Вы неплохо поработали, Сэл, — похвалил капитан Бронсон.

Манчини чуть заметно покачал головой:

— Знаете, что я вам скажу? В конечном итоге все это не имело никакого значения. Если бы я его не прижал и если бы мы «повесили» это дело на Лару Камерон, Говард Келлер сам бы явился с повинной.

Казалось, мир рушился вокруг нее. У Лары просто в голове не укладывалось, что Говард — кто угодно, только не он! — мог быть виновником всех этих ужасных преступлений. «А ведь он совершил их ради меня, — подумала она. — Я должна постараться как-то ему помочь».

Загудел интерком.

— Машина подана, мисс Камерон, — послышался голос Кэти. — Вы готовы?

— Да.

Лара отправлялась в Рино давать показания большому жюри.

Через пять минут после ее ухода позвонил Филип.

— Извините, мистер Адлер, — сказала Кэти. — Мисс Камерон только что уехала в аэропорт. Она вылетает в Рино.

Он страшно расстроился. Ему отчаянно нужно было встретиться с ней, чтобы вымолить у нее прощение.

— Если она позвонит, передайте ей, что я буду ее ждать.

— Хорошо, мистер Адлер.

Он положил трубку, затем снова снял ее и набрал номер Уильяма Эллерби.

— Билл… Я остаюсь в Нью-Йорке. Буду преподавать в Джуильярде.

— Чем это может мне грозить? — задала вопрос Лара.

— Все будет зависеть от ваших показаний, — ответил Терри Хилл. — Они могут либо признать вас невиновной, в этом случае вы снова можете открыть свое казино, либо решат, что против вас имеется достаточно доказательств для привлечения вас к суду. Если таковым окажется их вердикт, вам предъявят обвинение в совершении уголовного преступления, и вы можете попасть в тюрьму.

Лара что— то невнятно пробормотала.

— Простите, что вы сказали?

— Я говорю, папа был прав. Это судьба.

Слушание по делу Лары Камерон длилось уже почти четыре часа. Лара отвечала на вопросы, касающиеся способов приобретения ею отеля «Камерон-палас» и казино. Когда они наконец вышли из зала заседаний, Терри Хилл крепко сжал ей руку.

— Вы вели себя прекрасно, Лара, — сказал он. — Думаю, вам удалось произвести на них благоприятное впечатление. Серьезных улик у них против вас нет, так что мы можем рассчитывать, что…

Он вдруг осекся, испуганно уставившись ей через плечо. Лара обернулась и увидела Пола Мартина. На нем был старомодный двубортный костюм-тройка, седые волосы зачесаны так же, как в тот день, когда она впервые встретила его.

— О Боже! — прошептал Терри Хилл. — И его вызвали для дачи показаний. — Он повернулся к Ларе:

— Как сильно он вас ненавидит?

— Что вы имеете в виду?

— Лара, если он станет свидетельствовать против вас, вам конец. Вам придется сесть в тюрьму.

— Но… — проговорила Лара, глядя через всю комнату на Пола Мартина, — в таком случае он и себя погубит.

— Поэтому я и спрашиваю, как сильно он вас ненавидит. Решится он пожертвовать собой ради того, чтобы погубить вас?

— Н-не знаю, — едва слышно произнесла она. Пол Мартин направился прямо к ним.

— Здравствуй, Лара. Я слышал, плохи твои дела. — В его глазах не отражалось ничего. — Мне очень жаль.

Она вспомнила слова Говарда Келлера: «Он сицилиец. Они никогда не прощают и ничего не забывают». Все это время в нем пылала жажда мести, а она даже не подозревала об этом.

Пол Мартин уже повернулся, собираясь отойти в сторону.

— Пол…

Он остановился.

— Да?

— Мне нужно с тобой поговорить. Секунду-другую он колебался.

— Ладно. — Он кивнул в сторону пустого кабинета в конце коридора. — Пойдем туда.

Терри Хилл, не отрывая глаз, смотрел им вслед. Дверь за ними закрылась. Многое бы он отдал, чтобы услышать их разговор.

Она не знала, как начать.

— Так что ты хочешь, Лара?

Все оказалось гораздо труднее, чем она ожидала.

— Я хочу, чтобы ты отпустил меня, — слегка охрипшим голосом наконец произнесла она. Его брови поползли вверх.

— Как же я могу это сделать? Ведь ты не принадлежишь мне. — Он явно издевался над ней.

Лара почувствовала, что ей стало тяжело дышать.

— Тебе не кажется, что ты уже достаточно меня наказал?

Пол Мартин неподвижно стоял с окаменевшим, ничего не выражающим лицом.

— Мне было очень хорошо с тобой, Пол. Кроме Филипа, ближе тебя у меня никого никогда не было. Я перед тобой в неоплатном долгу. И больше всего на свете я не хотела сделать тебе больно. Поверь мне. — Слова застревали у нее в горле. — Я знаю, в твоей власти уничтожить меня. Но разве ты хочешь этого? Неужели ты будешь счастлив, если меня посадят в тюрьму? — Она отчаянно старалась сдержать подступающие слезы. — Прошу тебя, Пол. Верни мне мою жизнь. Пожалуйста, перестань считать меня своим врагом…

Черные глаза Мартина продолжали оставаться холодными и безразличными.

— Умоляю, прости меня. Я…, я так устала. У меня больше нет сил драться, Пол. Ты победил… — Ее голос дрогнул.

В дверь постучали. В комнату просунулась голова судебного исполнителя.

— Большое жюри ждет вас, мистер Мартин. Какое-то время он пристально смотрел Ларе в глаза, затем повернулся и вышел.

«Вот и все, — подумала она. — Это конец». В кабинет вбежал Терри Хилл.

— Господи, как бы я хотел знать, что он собирается им сказать! — воскликнул адвокат. — Но делать нечего — только ждать.

И они ждали. Казалось, вечность. Когда Пол Мартин наконец появился из зала заседаний, он выглядел усталым и опустошенным.

«Постарел, — подумала Лара. — И винит за это меня». Он отыскал ее глазами, немного помедлил и подошел.

— Я никогда не смогу простить тебя, Лара. Ты сделала из меня дурака. Но ты была лучшим из того, что я когда-либо имел. Так что я считаю, что в некотором роде я твой должник. Можешь быть спокойна, я им ничего не сказал.

— О Пол! — Ее глаза наполнились слезами. — Просто не знаю, как тебя…

— Считай это моим подарком к твоему дню рождения. Поздравляю тебя, малышка.

Она смотрела, как он уходит, и вдруг до нее дошел смысл его слов. Сегодня был ее день рождения! Столько событий свалилось на нее, что она совсем забыла об этом. И о грандиозном банкете, который устраивался в ее честь. В «Камерон-плаза» ее будут ждать две сотни гостей!

— Я немедленно должна возвращаться в Нью-Йорк, — обратилась она к Терри Хиллу. — Как вы думаете, они позволят мне уехать?

— Подождите-ка здесь, — бросил ей адвокат и скрылся за дверью зала заседаний. Спустя пять минут он вернулся. — Можете отправляться в Нью-Йорк. Большое жюри объявит свой вердикт утром, но это всего лишь формальность. А к утру вы успеете вернуться. Да, кстати, ваш приятель не солгал. Он действительно ничего им не сказал.

Через тридцать минут Лара была уже на пути в Нью-Йорк.

— Ну как вы? — спросил ее Терри Хилл.

— В порядке, — взглянув на него, твердо сказала она. В этот вечер, чтобы поздравить ее, соберутся сотни известнейших и влиятельнейших людей. И она встретит их с высоко поднятой головой. Потому что она — Лара Камерон…

Она остановилась в центре Большого зала отеля «Камерон-плаза» и огляделась вокруг. «Это мое детище. Я воздвигла монументы, вознесшиеся в небо, которые изменили жизни тысяч людей по всей Америке. И теперь все это должно достаться каким-то бездушным банкирам!» Лара отчетливо услышала голос отца: «Это судьба… Вечно мне не везет…» Она вспомнила Глейс-Бей, и маленькое общежитие, ставшее ее домом, и свой первый день в школе. "Ну а кто знает слово, которое начинается на букву "Е"?" Вспомнила постояльцев общежития. Билл Роджерс… «Первое правило в делах, касающихся недвижимого имущества, — это ЧД. Запомни это».

И Чарльз Коэн… «Я, видите ли, употребляю только кошерную пищу, а в Глейс-Бее, боюсь, таковой не имеется…»

«Если бы я смогла получить этот участок…, вы бы взяли его в аренду на пять лет?»

«Нет, Лара. Это была бы аренда на десять лет…» И Говард Келлер: «…Ваш подход ко всему этому совершенно неверный…»

«Говард…, я хочу, чтобы вы перешли работать ко мне…» А затем успехи. Невероятные, блестящие, головокружительные успехи. И Филип. Ее Лохинвар. Человек, которого она обожала. Она потеряла его… И это была ее самая большая потеря.

— Лара! — позвал чей-то голос.

Она обернулась и увидела Джерри Таунсенда.

— Карлос сообщил мне, что вы здесь. — Он подошел ближе. — Мне очень жаль, что так получилось с вашим днем рождения.

— Что…, что получилось?

Он удивленно уставился на нее.

— А разве Говард вам ничего не сказал?

— Да что он должен был мне сказать?

— Видите ли, из-за всей этой шумихи, поднятой в прессе, мы стали получать слишком много отказов, ну и решили, что будет лучше, если мы отменим вечер вообще. Я просил Говарда передать вам это.

«Честно говоря, у меня возникли проблемы с памятью».

— Ну и ладно, — мягко проговорила Лара. Она прощальным взглядом обвела великолепное убранство зала. — Надеюсь, у меня еще есть минут пятнадцать.

— Что, простите?

— Да нет, ничего. — Она направилась к двери.

— Лара, — обратился к ней Таунсенд, — давайте поднимемся в офис. Там нужно еще кое-что доделать.

— Давайте. — «Наверное, я уже больше никогда сюда не вернусь», — подумала Лара.

Поднимаясь в лифте в офис компании, Джерри сказал:

— Я слышал про Келлера. Невозможно поверить, что он виноват в том, что произошло. Лара задумчиво покачала головой:

— Нет, Джерри. Во всем виновата я. Никогда себе этого не прощу.

— Но вы же тут совершенно ни при чем.

Она вдруг почувствовала себя страшно одинокой.

— Джерри, если вы еще не ужинали…

— Извините, Лара. Но сегодня я занят.

— А-а, да-да. Понимаю.

Двери лифта раскрылись, и они вошли.

— Бумаги, которые вы должны подписать, находятся в конференц-зале, — сказал Джерри.

— Отлично.

Дверь конференц-зала была закрыта. Таунсенд остановился, предоставляя Ларе самой открыть дверь, и, как только она сделала это, четыре десятка голосов дружно запели: «С днем рожденья поздравляем, с днем рожденья поздравляем…»

Ошеломленная, Лара застыла на месте. Перед ней стояли люди, с которыми она многие годы работала, — архитекторы, инженеры, строители. А еще здесь были Чарльз Коэн и профессор Мейер. И Гораций Гуттман, и Кэти, и отец Джерри Таунсенда. Но она видела только Филипа. Он шел ей навстречу, протягивая к ней руки, и Лара вдруг почувствовала, что ей стало трудно дышать.

— Лара…

И она очутилась в его объятиях, безуспешно пытаясь сдержать подступившие слезы. «Я дома, — мелькнуло у нее в голове. — Это моя семья». Ее охватило всеисцеляющее чувство умиротворения. И она ощутила тепло, исходящее от родного ей человека. «Только этим стоит дорожить, — подумала она. — Все остальное не имеет значения».

А ее уже окружили со всех сторон милые, знакомые лица и, не слушая друг друга, разом заговорили.

— С днем рождения, Лара…

— Вы великолепно выглядите…

— Ну как, удивлены?…

Лара повернулась к Джерри Таунсенду:

— Ай, Джерри, как вам не…

Он с деланным испугом затряс головой:

— Это не я. Это Филип все подстроил.

— О дорогой!

Официанты уже начали разносить закуски и напитки.

— Не важно, что там было, — заговорил Чарльз Коэн, — я все равно горжусь вами, Лара. Вы, помнится, заявляли, что намерены сделать все по-другому. Ей-богу, вам это удалось.

— Этой женщине я обязан жизнью, — произнес отец Джерри Таунсенда.

— И я тоже, — улыбнулась Кэти.

— Предлагаю тост, — поднимая бокал, крикнул Джерри, — за лучшего босса, с которым я когда-либо работал и с которым мне еще предстоит работать!

— За очаровательную маленькую девчушку, которая превратилась в очаровательную женщину! — провозгласил Чарльз Коэн.

Тосты сменяли один другой, и наконец очередь дошла до Филипа. Ему так много хотелось ей сказать, но все свои чувства он вложил в пять слов:

— За женщину, которую я люблю! В глазах Лары стояли слезы. К горлу подкатил комок.

— Я…, я стольким обязана всем вам, — дрожащим голосом проговорила она. — Наверное, мне никогда не удастся отблагодарить вас сполна. Я только хочу сказать. — Она осеклась. Переполнявшие ее чувства мешали говорить. -…Спасибо вам. — Лара повернулась к Филипу:

— Спасибо тебе, дорогой. Это самый чудесный день рождения в моей жизни. — Она вдруг вспомнила. — Ох, мне ведь сегодня ночью нужно возвращаться в Рино!

Филип посмотрел ей в глаза и улыбнулся:

— Никогда не бывал в Рино…

Через полчаса они уже сидели в лимузине, направлявшемся в аэропорт. Лара держала Филипа за руку и думала: «В конце концов, я потеряла не все. Остаток жизни я посвящу мужу. Все остальное не важно. Главное — быть рядом с ним, заботиться о нем… Больше мне ничего не надо».

— Лара…

Ее мечтательный взор был устремлен на проносящиеся мимо окрестности Нью-Йорка.

— Макс, стойте! — вдруг закричала она. Раздался визг тормозов останавливающегося лимузина. Филип в изумлении уставился на жену. Они находились на обочине шоссе возле огромного, заросшего сорняком пустыря. Лара как завороженная смотрела вдаль широко раскрытыми глазами.

— Лара…

— Смотри, Филип! Ты только посмотри! Он повернул голову.

— На что?

— Неужели ты ничего не видишь?

— А что я должен видеть?

— О, ведь это же великолепно! Там, вдалеке, торговый центр. А ближе к дороге — шикарные жилые дома. Здесь их можно построить целых четыре. Ну, теперь видишь?

Совершенно очарованный, Филип с обожанием и восхищением смотрел на Лару.

Она повернулась к нему. Ее голос дрожал от возбуждения:

— А теперь слушай, что я задумала…