Бекка чувствовала странность во всем, что было связано с Эдди Беддоу. Во-первых, вы не говорите всем, будто ваш баркас затопил тюлень, потому что тюлени не топят суда, когда эти суда идут со включенным мотором. Как, блин, они могли бы сделать такое? Во-вторых, вы не просите кого-то найти ваше судно, а потом угрожаете им, когда они его действительно нашли. В-третьих, вы не зацикливаетесь на уничтожении тюленя, который вам никакого вреда не причиняет – если, конечно, вы не считаете, что он может причинить вам какой-то вред. И, в-четвертых, если уж вы все это делаете, у вас на это должны быть веские причины. В данном случае причина была связана с тайной, а эта тайна, похоже, была связана с затонувшим баркасом. Когда они с Дженн совершали свое контрольное погружение, Нера была около этого баркаса, она была над баркасом, плавала вокруг этого баркаса. Значит… насколько диким будет вывод, что Неру и баркас связывает нечто важное? А если Неру и баркас что-то связывает, а Нера обретается рядом с этим баркасом, и если Нера год за годом возвращается в Лэнгли из-за этого баркаса, то разве не логично заключить, что она не просто совершает к нему какое-то странное паломничество? Что-то должно было находиться на баркасе, когда он затонул в проливе Саратога Пэссидж. Бекке казалось, что это – единственное разумное заключение, которое можно сделать, рассмотрев все факты.

Конечно, ей уже приходилось делать совершенно негодные заключения, так что ей надо внимательно следить за тем, куда ведут ее мысли. По крайней мере, на этот раз похоже было, что ее мысли выстраиваются в логическую цепочку. И она решила, что теперь поделится своими мыслями с кем-то еще, чтобы проверить, не следует ли она снова в неправильном – и совершенно катастрофическом – направлении.

Она не могла обсуждать все это с Айвором. Стоит упомянуть о тюлене в связи с Эдди Беддоу – и начнутся новые проблемы. Шарла, по ее мнению, прятала слишком много секретов, начиная с тех малышовых комбинезонов, а Энни Тэйлор была слишком сосредоточена на том, чтобы получить ДНК Неры, и в чем-то другом от нее помощи ждать нельзя было. Диана Кинсейл, скорее всего, посоветовала бы – к ее вящей досаде – ждать, пока не станет известно больше. И значит, как Бекке ни была противна сама эта мысль, оставалась только Дженн.

Ей нужно было поговорить с этой девицей без свидетелей, а в школе такой возможности не было. Поэтому на следующий день она пошла за ней к автобусу, и когда Дженн плюхнулась на кресло в одном из задних рядов, Бекка вынула наушник глушилки и плюхнулась рядом с ней, сказав:

– Привет.

«Какого еще…» – начал шепоток Дженн. Бекка ободрилась, когда следующая часть шепотка оказалась не такой непристойной, как обычно, и никак не была связана с ее весом. Она прервала поток мысленных ругательств Дженн, поскольку, похоже, в основном они были вызваны ее изумлением. Она сказала:

– Мне нужно с тобой поговорить.

Дженн посмотрела на нее с подозрением. «Господи, она что – лесбо, что ли?» – услышалось так четко, что Бекка чуть было не ответила: «Я не лесбо, но, по-любому, это не твое дело». Однако она сдержалась и вместо этого продолжила:

– Просто выслушай меня, ладно? Пять минут – и я выйду на ближайшей же остановке.

Дженн закатила глаза в типичной для себя гримасе.

– Ну, ладно, – проворчала она.

– Ты меня выслушаешь?

– А у меня есть выбор? Ты же чуть ли не на ухо мне уселась. Нельзя, что ли, хоть на пару сантиметров подвинуться?

Бекка невольно улыбнулась.

– Ладно. Извини.

Она сдвинулась, давая Дженн место, и услышала шепоток: «Целоваться… миленькая… стоп!» – и недоуменно посмотрела на нее. Однако лицо Дженн ничего не выражало.

– Ну, что? – спросила она. – Ну что, что еще?

Бекка ответила:

– Ничего. Мне показалось, что… Неважно. Дело вот в чем.

– Слава богу! Тебе предстоит долго шагать пехом, если не перейдешь к делу.

– Точно. Поняла. По-моему, на том баркасе что-то есть.

– На каком баркасе?

– Дженн! Баркас только один. И ты знаешь, какой.

– О, черт! Тот самый.

– Ага, тот самый. По-моему, там, на дне, что-то есть. Это единственное объяснение всему, что происходит. Эдди Беддоу явно сдвинулся на том, что кто-то найдет то, что там оказалось. А Нера знает, что это такое – и, вероятно, знала, что это там находится, в ту ночь, когда баркас пошел ко дну.

Дженн заморгала.

– Ты хоть знаешь, что говоришь, как полный псих? Ты еще скажи, что это Нера потопила баркас, как это твердит Эдди Беддоу. Потопила, чтобы добыть с него то, что ей понадобилось.

– Я понимаю, что это звучит совершенно дико, но послушай еще секунду. Есть что-то странное в том, что происходило во время того погружения. Сначала она крутилась около Энни, и Энни снимала ее вместе с баркасом, верно?

– Вроде как.

– И она во всем… сотрудничала с Энни. Но когда она направилась к нам, то это выглядело так, будто ей надоело пытаться с Энни. Она вроде как пыталась ей что-то сказать – что-то сообщить, вот только не могла, конечно, потому что она – тюлень. Но ей что-то было нужно. Она чего-то добивалась.

– С того баркаса, – сказала Дженн. – Ты это имеешь в виду?

– Я понимаю, это звучит странно. Но, знаешь, тот самый снимок Неры, где она смотрит прямо в объектив? Тот, где в ее глазах что-то есть? Ну вот: я считаю, что она пыталась сказать Энни про баркас, а Энни нужна была только ее фотография. И тогда она направилась к нам – вернее, к тебе.

– Ох, чудесно! А я кто – Говорящая с Тюленями? Знаешь, насколько все это глупо? На том баркасе ничего нет, потому что и самого баркаса нет. Остался только корпус и часть мостика – и все.

– Значит, это на песке или в иле, или из чего там состоит дно пролива! Но это там.

– Ладно, тогда почему она сама это не возьмет? Почему она это так и не заполучила? Баркас там давно – останки на дне. Она вокруг него плавает. Почему бы ей…

Бекка пошевелила пальцами перед лицом Дженн.

– Потому что у нее нет вот этого? Потому что она – тюлень? Как ей что-то поднимать?

– Пастью. Ластами. Откуда мне знать! Может, носом. Кому какое дело?

– Эдди Беддоу есть до этого дело. Настолько есть, что он пытается ее пристрелить. Дженн, а что, если она каждый год возвращается в Лэнгли именно по этой причине?

– Тогда с учетом того, что Лэнгли устраивает по ее поводу праздник, нам надо было бы позаботиться, чтобы это что-то оставалось на месте.

– Но она в отчаянии, – возразила Бекка. – Ты ведь это почувствовала, увидела это в ней, как и я. Не делай вид, будто это не так. Никто, кроме нас с тобой, не находился настолько близко к тюленю, и мы обе знаем, каково это – ощущать отчаянную необходимость.

– Ах, мы знаем, вот как? – язвительно осведомилась Дженн. – И с чего это тебе отчаиваться? И с чего мне, если уж на то пошло?

«Уехать с острова… только стипендия… боже, боже, боже, надо тренироваться, или я… безнадега, а тогда…» Это было совершенно ясно: шепотки Дженн становились все понятнее.

– Я вот что имела в виду, – сказала Бекка, поняв, насколько близко подобралась к сути Дженн Макдэниелс, – мы обе знаем, каково это – хотеть чего-то очень сильно. Каждый это знает, разве нет?

Дженн пожала плечами:

– Наверное.

– Тогда почему бы нам ей не помочь? Потому что тогда, может, Эдди Беддоу оставит ее в покое. И, может, Энни Тэйлор тоже. Потому что, между нами говоря… по-моему, намерения Энни в отношении Неры не слишком-то благородные.

Дженн задумалась над этими словами.

«Делала снимки и даже не заметила… Кто-то забирает приманку у папы, а если она сделала такое по отношению к моему па… Но она говорит, что это нормально и ради науки, и принесет ей признание…»

«Как все понятно! – подумала Бекка. – Почему шепотки этой девушки становятся настолько ясными?»

Вслух она сказала Дженн:

– Эдди Беддоу пытается не подпустить ее к тому, что находится на баркасе. Я считаю, что мы должны это для нее добыть.

– Этот гадский баркас! – Дженн посмотрела в окно. – С этого баркаса все началось. Не знаю даже, как он его купил.

– О чем ты?

– Ты бы посмотрела, где он живет! Вернее, раньше жил. Это развалина. Баркасы стоят больших денег. Совершенно не понимаю, откуда у него взялись средства на такое.

– Он был застрахован, когда потонул?

– Вряд ли. Он тупой, это определенно.

– А ты не знаешь, когда именно это случилось?

– С баркасом? Когда он затонул? – Она покачала головой. – Еще до моего рождения. Я могу попробовать узнать у папы. А зачем? Это важно, что ли?

– Не исключено. Так. Ты согласна?

– На что?

– На то, чтобы найти то, что лежит на баркасе или рядом с ним или еще где.

– Наверное. Но он нам не скажет.

– Я это знаю, – ответила Бекка. – У нас же есть лицензии. Мы будем нырять.

Дженн тут же откликнулась:

– Ни за что! Это не для меня, Бекка. Я…

Она замолкла.

«Бекка. Я что, только что назвала Толстозадиху Беккой?»

Бекка мысленно улыбнулась. Ей хотелось сказать: «Ага, назвала. Впервые. Как ты думаешь, что это значит?»

Но вместо этого она проигнорировала обращение по имени и сказала:

– Мне нужен будет напарник, Дженн, а мой напарник – это ты. Я не могу погружаться одна. Все пройдет быстро. Но нам надо это сделать – и сделать прежде, чем Эдди Беддоу до Неры доберется. Или кто-то другой, если на то пошло.

– Ты имеешь в виду Энни.

– Ну… ага, Энни.

Дженн потерла лоб. Она посмотрела в окно на лес, в который они как раз въезжали, и наконец сказала:

– Ладно, ладно.

Когда Бекка ее обняла, она не стала отстраняться.