Дженн Макдэниелс решила, что веселого в роли экскурсовода, знакомящего Энни Тэйлор с Лэнгли, ничего нет. В итоге она оказалась в «Саут-Уидби Коммонз» вместе с Энни, потому что на этот момент у нее было всего два варианта: отправиться с Энни на собрание тюленьих наблюдателей, про которое та прочитала в Интернете, или заставлять братьев убираться у них в комнате, пока ее мама готовит ужин, декламируя старательно заученные наизусть отрывки из Ветхого Завета. Из этих двух вариантов более привлекательными она сочла обязанности по ознакомлению Энни Тэйлор с Лэнгли. Однако сейчас Дженн уже сомневалась в том, что сделала правильный выбор.

В помещении было чертовски жарко. В тесную комнатку набилось слишком много народа, который кашлял и шмыгал носами из-за зимних простуд. А еще ей хотелось курить. Энни обещала пиццу после окончания собрания, но оно тянулось уже целую вечность, а никаких решений так и не было принято. Дженн не понимала, с чего столько шума. Угольно-черный тюлень появился раньше обычного. И это стало неприятным событием в жизни островитян – почему? Похоже, ни у кого на это ответа не было. И тем более его не было у Энни Тэйлор, которая все это время сидела и делала заметки, словно ей предстояло сдавать сложный экзамен по этой теме. В перерывах между записями в большом блокноте она наклонялась к Дженн и спрашивала: «Кто сейчас говорит?», или «Что она сказала, Дженн?», или «А о скольких тюленьих наблюдателях вообще идет речь?», или «А за этим тюленем наблюдает не только эта организация?».

У Дженн подробных сведений относительно всего этого не было. Она смогла ответить только на один вопрос, о личности главного выступавшего. Это был Айвор Торндайк и, насколько Дженн знала, именно он и создал всю эту идиотскую организацию людей, высматривавших черного тюленя по всему побережью. У них были бинокли, подзорные трубы и конференц-связь. У них был свой сайт в Интернете, на котором постили записи про каждое движение этого тюленя. Чего у них не было, так это соображалки, презрительно подумала Дженн. Господи, до чего же ей хотелось закурить!

Пока она торчала в комнате, где шли странные споры по поводу наблюдений за тюленем, и гадала, когда же Энни Тэйлор это наконец надоест, она заметила Толстозадую Всезнайку, что еще ухудшило дело. Господи, хоть бы эта кретинка ушла на длинную прогулку по короткому пирсу! Как будто ей мало видеть ее уродливую ряшку в школе. От встречи с ней в городе Дженн так и тянуло блевануть. Когда Бекка ее заметила, Дженн показала ей средний палец и хохотнула, когда Толстозадиха это увидела и вылупила глаза. «Ты чего? – подумала Дженн. – Неужели не знаешь, что я с удовольствием отпинала бы твой жирный зад туда, откуда ты явилась? Черт: кажется, я это ясно показала с первого дня!»

Тут она увидела Сета Дэрроу. Толстозадиха явно искала именно его! Вот интересно: что это они творят? Зачем ей Сет понадобился? У нее есть Деррик – и ей еще мало?

Они ушли вместе – Бекка Кинг и Сет Дэрроу. Дженн дала им время исчезнуть. А потом ей на глаза попалась готка из их школы – она ушла почти следом за ними. «Круто!» – подумала она. Если у кого-то здесь и можно стрельнуть сигарету, так это у Огасты Севидж. Ей нравилось совращать окружающих. Дженн выскользнула из комнаты, чтобы ее догнать.

Ей повезло: Огаста как раз закуривала под ближайшим уличным фонарем. Два парня-гота направлялись к ней со стороны небольшого публичного парка на углу Второй улицы и Антес-стрит. Но они были еще довольно далеко, так что Дженн рассчитывала выклянчить сигаретку до того, как эти парнишки доберутся до Огасты и отвлекут ее внимание своими сомнительными достоинствами. Огаста была довольно странная. Парни для нее были на первом месте. Если у них имелись нужные части тела, Огасте этого было достаточно.

Дженн ее окликнула, а Огаста бросила в ее сторону равнодушный взгляд. В младшей школе они учились в одном классе, но, глядя на внешность и поведение нынешней Огасты, в это трудно было поверить. Тогда у нее были золотые локоны, красивые туфельки и колготки, которые правильно сочетались с мириадами ее нарядов. Теперь она щеголяла с обритой наполовину головой и черными волосами, которые секлись так сильно, что больше походили на змеиные языки. К этому прилагались сплошные пирсинги, цепи и тяжелые башмаки. Она сделала вид, будто не узнает Дженн. «Ну и пожалуйста! – подумала Дженн. – Главное, дай сигаретку».

Она спросила у Огасты:

– Пары лишних не найдется?

– Пары чего? – вопросила Огаста с таким видом, будто от скуки еле языком ворочает.

– Сигарет! – досадливо ответила Дженн.

– А! Сигарет! – откликнулась Огаста. – А я подумала, ты имеешь в виду сиськи. – Она растянула губы в медленной понимающей улыбке, устремив взгляд на несуществующую грудь Дженн. – Не собираешься подрасти? – осведомилась она. – У тебя хоть месячные-то начались?

Огаста картинно закатила глаза и запустила руку в черную торбу, висевшую у нее на плече. Достав сигарету, она переломила ее пополам:

– Больше нету, – объяснила она.

Тут к ним подошли двое парней-готов, и Огаста притянула одного из них к себе, зацепив ногой за его ногу. Второго она поцеловала так, что смотреть было противно. Дженн предоставила ей развлекаться и прошла к одному из уличных столиков «Коммонз». Там она закурила, получив хорошую порцию никотина. Это было вредно, так как снижало ее скорость на футбольном поле: если она планирует добиваться успеха в спорте, надо бросать курить. Но она курит с десяти лет – и это уже стало привычкой. Бросить можно и завтра. Закрыв глаза, она приготовилась наслаждаться запретным удовольствием.

Кто-то вырвал сигарету у нее из рук. Она раскрыла глаза: Коротышка Купер растаптывал сигарету на тротуаре. На ее возмущенный возглас он заявил:

– Замедляет рост, вызывает рак, создает морщины, делает зубы желтыми и портит дыхалку. Не говоря уже о том, как это сказывается на столь маловероятном шансе, что кто-то захочет тебя поцеловать.

– Я только что стрельнула ее у Огасты Сэвидж, – проворчала она.

– Кому пришло в голову назвать ребенка Огастой?

– Если бы мое имя было Фергюс, а все называли бы меня Коротышкой, я бы не стала ничего говорить про чужие имена, – одернула его Дженн.

– Тонко и забавно, подруга. И как ты вообще здесь оказалась?

– А ты что здесь делаешь?

– Кто первый спросил, тому и отвечают.

Она вздохнула. Коротышка был… такой Коротышка! Она рассказала ему про собрание.

Коротышка сел за ее стол, уперся локтями в колени, покачал головой и сказал:

– Это единственное в мире место, где город устраивает собрание из-за тюленя.

– Это не городское собрание. Это Айвор Торндайк и тюленьи наблюдатели.

Коротышка хохотнул.

– Еще лучше! Это – единственный в мире остров, где люди вступают в клуб, чтобы разыскивать тюленя. – Он поднес к глазам воображаемый бинокль и пронзительно заверещал: – Джеффри, Джеффри! Скорее, смотри! Кажется, она уже приплыла! Будем сообщать в прессу? – Тут он опустил бинокль и более низким голосом продолжил: – Нет, пышечка моя. Ты смотришь на небольшую подлодку. К нам высаживаются террористы, но это не страшно. Если они не потревожат Неру, то все в порядке, милая.

Дженн невольно улыбнулась. Коротышка был прав. Остров Уидби часто походил на настоящий дурдом. В остальное время здесь было так скучно, что она боялась превратиться в камень раньше, чем ей удастся отсюда окончательно вырваться.

– Так что ты делаешь в городе? – снова спросила она у него.

– Пасу двойняшек.

Имелись в виду его единокровные брат и сестра, плод второго брака его отца со своей деловой помощницей, ради которой он бросил маму Купера. Их расставание вышло очень скандальным: старший брат Коротышки застукал папочку с деловой помощницей. И занимались они при этом отнюдь не делами бизнеса.

Дженн осмотрелась:

– И где же они?

– В «Клайде». Там фильм «Пиксара». «История игрушек, серия двадцать пятая: поиски Немо в глубинах рагу». Типа того. Я оставил их там с попкорном, «Эм-энд-эмз», леденцами и молочным коктейлем. Если я правильно все рассчитал, их кто-нибудь украдет ради всех этих лакомств. Надеяться на то, что их украдут ради них самих, не приходится.

Дженн рассмеялась:

– Ты монстр.

– Эй, красоткам всегда нравятся монстры. А вот такие славные парни, как я, когда я – нормальный я?.. Никому не интересно. Не считая тебя, конечно. То детсадовское совместное распитие молока нас объединяет.

– Или что-то еще, – откликнулась она.

– Когда выяснишь, что именно, дай мне знать.

Он поднялся на ноги.

– Куда ты теперь? Хочешь заглянуть на собрание?

– Этот тюлень! – сказал он, качая головой. – Думаю, лучше пойду в окна позаглядываю.

Он побрел прочь, сунув руки в карманы джинсов. В городке было мало возможностей убить время: разве только читать объявления на досках у кофеен, у почты и у входа в «СтарСтор». Однако Дженн решила, что Коротышку Купера это не должно смутить. Скорее всего, он просто порешает в уме какие-нибудь задачки.

Ей пришлось вернуться в «Коммонз». Там Айвор Торндайк успел включить компьютер и теперь показывал всем самую последнюю фотографию тюленя. Он сообщал всем, что к берегу она пока не приближалась, а снимок был сделан к северу от Заповедника Джозефа Уидби: она подплыла к нему на такое расстояние, что можно было с уверенностью определить: это Нера.

Айвор сказал, что его тревожит здоровье Неры. Ее раннее появление может говорить о том, что она больна. Может, кто-то помнит, как в один год в проливе была стая дельфинов-афалин? Они были вне своей территории – и все погибли, никто так и не понял, почему.

– Мы же не хотим, чтобы такое случилось с Нерой! – заявил он.

Дженн подумала, что такое определенно испортило бы тюлений праздник, если, конечно, они не захотят сделать из тюленя чучело и носить по улицам в большом стеклянном гробу, словно останки какого-то святого. Дженн пробралась к Энни Тэйлор, которая щурилась на фотографию Неры, словно хотела разглядеть тюленя получше. Энни спросила:

– Кто-нибудь может примерно оценить ее возраст?

В сторону Энни повернулось несколько голов. Она была посторонней, а появление постороннего человека на собрании тюленьих наблюдателей было странным. Дженн подумала, не следует ли представить Энни собравшимся, но этого не понадобилось: Энни представилась сама. Она сказала, что она специализируется на морской биологии и что если ее помощь пригодится…

Айвор радостно заулыбался. Он взял с ближайшего стола пару брошюр и вручил их ей.

– Возможно, вы – именно тот человек, который нам нужен! – сказал он ей. – Давайте поговорим после собрания и посмотрим, так ли это.

Собрание закончилось тем, что все тюленьи наблюдатели взяли на себя определенные обязательства. Раз Нера уже оказалась в их районе, что доказывал сделанный снимок, то вдоль всего ее маршрута, проходящего около западного берега острова, будут устроены постоянные дежурства. Все будут ежедневно выходить на связь в назначенные сроки и делать отчеты. Необходимо сообщать, где именно видели тюленя, в какое время ее видели, чем она занималась и на какое время задерживалась там, где появилась. Айвор велел докладывать обо всем, что покажется необычным. Для этого предлагалось использовать Интернет-сайт.

Дженн с досадой выслушивала подробные инструкции: она уже умирала с голоду. Пиццерия находилась на Первой улице – и она мечтала о большой пицце с колбасой, маслинами и грибами. Но когда собрание закончилось, Энни подошла к Айвору.

Она заговорила насчет раннего появления Неры и сообщила Айвору, что если тюлень болен, то помочь можно только одним способом. Ей понадобится лекарственная терапия, так что к ее лечению необходимо будет привлечь специалиста по диким животным. Он сможет оценить состояние ее здоровья, и пока она будет содержаться в неволе, появится отличная возможность взять у нее образцы для ДНК-анализа.

Тут Айвор Трондайк буквально взвился. Дженн уже побрела в сторону, когда его рык «К этому тюленю никто не прикоснется!» не только заставил ее обернуться, но и лишил Энни Тэйлор дара речи секунд на десять. В конце концов она промямлила:

– Никто не стал бы забирать ее с острова. Речь шла о том, чтобы устроить загон, где она была бы в безопасности, пока ее здоровье…

– Ни в коем случае! – отрезал Айвор. – Я не допущу попыток поймать этого тюленя.

– Господи! Можно подумать, она ваша собственность, – пробормотала Дженн.

Энни возразила:

– Ее не станут ловить. Послушайте, она ведь не случайно приплыла раньше обычного. Мне неприятно это говорить, но должна же быть причина тому, что она выглядит именно так, как она выглядит.

– Это еще что такое? – вопросил Айвор, словно папаша, чье дитя оскорбляют. – Она выглядит так, как выглядела всегда! – Он махнул рукой в сторону белой доски, на которую был спроецирован снимок Неры в воде. – По снимку незаметно, чтобы она выглядела как-то иначе. Разве вы ее раньше видели?

– Я не говорю о том, как она выглядит в этом году по сравнению с прошлым годом. Я говорю о том, как она вообще выглядит: она же вся черная! Этому должна быть какая-то причина. Этот тюлень мог пострадать от…

– Этот тюлень ни от чего не пострадал! – заявил Айвор. – И не пострадает впредь из-за того, что ее поймали и стали на что-то проверять.

– О господи! – воскликнула Энни. – Она – не ваша собственность, мистер Торндайк! И судя по тому, что происходило на этом собрании, у меня создалось впечатление, что люди предпочли бы, чтобы она осталась жива.

– Не приближайтесь к этому тюленю! – взревел Торндайк.

Выражение лица Энни задавало те вопросы, которые возникли у Дженн. Один из них был «Почему это?» и второй: «Что для тебя значит этот тюлень?».