Глава 10
РАЗВОРОТ СОБЫТИЙ
Вот хозяева молодцы какие! Даже скамеечку принесли.
Навес есть, место в своеобразном открытом гаражике во дворе арендовано, оплачено наперед. Можем делать, что хотим, хоть мангал ставить. Лешка тут по утрам тренируется в метании томагавка, я упражняюсь с пращей. Кое-что поняв, решил резко сократить дистанцию, и дело пошло! Теперь с десяти метров уверенно попадаю камнем в мишень.
— Дополнительно вещи накрывать будем? — спросил я, поглядывая на небольшую кучку экспедиционного имущества группы, уже спущенную с борта на землю.
— Мне сказали, что дождей в ближайшие два дня не будет, — пожал плечами Винни.
— Тогда поторопимся.
Что ж, в гости так в гости… Поедем.
Хотя лично я, после столь обстоятельного разговора с детективным персонажем Абом Слени, никаких радужных перспектив в данном мероприятии не видел. Мертвая тема, пустышку мы вытянули.
— Лешка, ты уверен, что нам это действительно нужно? — в который раз спросил я у индейца, ковыряющегося в своем бауле со шмотками. — Тоже мне, источник… Ясно же, что это какой-нибудь недобитый басмач, изгнанный из общины и злой на всех русских, как черт на попа.
— Кто такой басмач? — тут же поинтересовался Винни.
— Бандит. Нет, постой, неточно сказал, это не просто бандит… — я замялся, вспоминая. — Значит, так. Это налетчик. Он бродит вместе с бандой вдоль границы, потом переходит ее и внезапно нападает на воинские части, поселения, станции, склады. На все, что под контролем действующей власти, вредит ей. Запугивает всех. Моджахеды, воины ислама под зеленым знаменем Пророка или еще под каким… Мы приехали сюда резать-грабить-убивать! Аллах акбар! Были у нас такие. Вроде бы за идею, а на деле — убийцы и грабители.
— Ясно, красные кхмеры.
— На конях ездят?
— Нет, они у наших границ по джунглям ходили, пешком. Дурной народ был. Сначала разрушили свое государство, убивали своих же людей, зверствовали. Потом им там, в Камбодже, стало голодно, и они решили напасть на нас, — объяснил Винни. — Однажды перешли границу и, как сообщалось в их СМИ, в воспитательных целях вырезали вьетнамский поселок в три тысячи населения! Надеялись на легкую победу. Но за несколько десятилетий непрерывных войн с французами и американцами воевать мы научились хорошо. После нашей танковой атаки на Пномпень их вождь Пол Пот убежал на запад, прячась в джунглях вблизи границы с Таиландом, и еще долго партизанил…
— Пожалуй, похожи, — решил я и вернулся к своему вопросу. — Леха, елки, ты меня слышишь? Этот чудак и в Додже не прижился, живет где-то у черта на куличках! Что он может наговорить? Только гадостей всяких и глупостей, а мы их про русских и так уже достаточно наслушались, хрен разберешь, где тут правда…
— А давай мы его реально запытаем, без балды, конкретно! — предложил Лимон, распутывая шнурки связанных ботинок. — Не, а чего? Подвесим этого оленя на дерево, зажигалку в ноздри, как нас Игорь Войтенко учил, и все дела, поорет немного и расколется арбузом!
Вьетнамец кхекнул, покачал головой и сказал:
— Я постоянно открываю в тебе новое, Алексей. Ты взрослеешь.
Берцы полетели на землю.
— Так было ведь уже, Винни! Помнишь, с тем бандитом в протоке? Да что вы из меня головореза делаете?! Сами-то…
Он почти обиделся.
— Тогда был бой, — строго напомнил я.
— Организуем бой! Какие проблемы? — невозмутимо парировал Леха. — Мужики, если серьезно, то больше источников у нас нет. Ну, чисто ради меня, командир! Прошу! Я хоть что-то про малую родину узнаю!
— Только время потеряем, — предупредил я.
— У нас его много, Дар, — тихо напомнил Винни.
— Да хрен с вами! — сдался я окончательно. — И со мной. Прокатимся.
Собраться легко, машина готова, все, что группе пока не нужно, выгрузили. Первым делом надо сменить курортную одежду на полевую и переобуться. А это очень непросто, к пошлому комфорту, как выяснилось, привыкаешь мгновенно. Тут не диковатый лес вокруг Батл-Крик и не сушь трассы Санта-Фе. В оазисе практически идеальный южный климат, мягкий, средиземноморский. Они в сандалиях ходят! В грубоватых кастомных изделиях, простеньких, но очень легких и удобных в носке. Мы, конечно же, накупили такой обуви.
Обалдеть, ноги дышат! Проветриваются — какое забытое ощущение!
Удивлены? В тапках я мог позволить себе ходить лишь по внутренней территории Диксона, ну, иногда к реке спуститься. Из каждой травинки, с каждого куста еще не полностью освоенной и зачищенной территории молодого поселения на Лете на тебя алчно пялились мелкие и не очень кусачие гады, шипели жирные пупырчатые жабы, цеплялись склизкие пиявки…
Здесь сандалии носят даже рыбаки, в них и лезут в лодки. Сапоги, правда, берут с собой. В такой несерьезной обуви ходят и помощники шерифа. Вот патруль из крепости носит обувь солидную, так им по статусу положено.
Только привыкли… И вот теперь надо опять натягивать сапоги-берцы. Мелочь вроде бы, а не хочется.
Маечками тоже не обойдешься, приходится напяливать камуфло, брать весь комплект одежды.
Кстати, о камуфляже.
С некоторых пор я его категорически разлюбил. Лишняя это вещь для охотника-ходока и поисковика, вот что. Маркетинго-понтовая обманка, развод на бабки. В реальной полевой практике фрагментированный камуфляж действительно потребен лишь в очень редких случаях. Особенно камуфляж расцветки типа Realtree, создатель которого некий Билл Джордан из штата Джорджия, поднял на этой идее дикие деньги. Именно он придумал наложить на темный фон высокого разрешения реалистичный рисунок переплетенных ветвей и листьев, получая эффект трехмерного изображения.
Однако такие вещи хороши исключительно в засаде, причем идеальной. Ибо нет ничего более дикого, чем внезапно побежавшая по широкой поляне елка. Или неожиданно отделившийся в тиши кусок дерева, начавший движение в сторону! В лесу и джунглях взгляд согласен фильтровать вертикальное движение, потому что там часто падают плоды, ветки и даже целые деревья. А вот горизонтальное — нет. Realtree фрагментирован крупно, и при движении такие детали сразу привлекают внимание любого живого существа.
На цивилизованной охоте с организованной логистикой и оборудованными площадками-засидками это может работать. Выждал, вытерпел, не шелохнувшись, выстрелил, спокойно слез с дерева — все, есть трофей! Можно фотографироваться. Но в диком мире Платформ простых решений не бывает. Никто не даст гарантии, что все время, которое ты потратил на скрадывание, за тобой не наблюдал другой хищник, готовый броситься на тебя сразу же, чтобы забрать добычу. Или, что еще хуже, напарники человека, которого ты выцеливал.
Одним словом, любое движение — конец маскировке.
Цифровой камуфляж тоже не спасает, так я думаю. Говорят, что он был сделан не для защиты от наблюдающих человеческих глаз, а для обмана оптических приборов современной войны, мол, пиксельные рисунки плохо дешифруются электроникой наблюдения, в том числе и матрицами ночного видения. Ну, сегодня плохо дешифруется, а завтра хорошо, наука на месте не стоит…
Но цифровой камуфляж совершенно точно не разбивает, как рассказывают некоторые, силуэт в поле зрения уникального по своим возможностям человеческого глаза — наблюдатель на практике отлично распознает цель и идентифицирует ее. Такие разбивки рисунка не исключают, как надеялись изобретатели, объект из окружающего пространства, волшебства не бывает. На дистанциях больше тридцати метров «цифра», тем более хоть мало-мальски грязная, вообще ничем не отличается от старой доброй застиранной «флоры», «мультикама» или германского «флектарна». Может быть, применение «цифры» при маскировке техники даст больший эффект, чем на одежде. Впрочем, вояки могут считать иначе, это их дело.
Даже самый крутой камуфляж сбоит в визуальной маскировке при обвесе и оснащении человека всем, что ему нужно переносить на себе. Ремни, стяжки, эмблемы, головные уборы и более светлое лицо, сумки и рюкзаки, разгрузки и жилеты, наколенники и налокотники, оружие и различные приборы, повязки на руках — все это быстро сводит старания конструкторов к нулю.
А если ты честный полевик и на фотографиях всегда замызган, как чертушка из подвала, потому что тебе и поползать приходится порой, то любая одежда быстро приобретает нормальный природный цвет — грязный. Это самый лучший вариант.
Так что отлично подойдет и однотонный комплект. Волка видели? Серого? Стоит ему пригнуться или замереть, как он тут же сливается с фоном. Что интересно, в любом лесу или на поле. В природе хватает застарело-грязного, то есть серого цвета.
И вообще, визуализация в поле — далеко не главное.
Очень немногие звери имеют природный камуфляж. Посмотрите на зайца и поищите на нем «флору» или «флектарн». Но если вы с ними, зайцами, подружитесь и выучите заячий язык, то они вам с удовольствием расскажут, как нестерпимо-ядовито пахнет синтетическая подошва ваших пафосных вибрам, синтетика липучек, фастексов, высокотехнологичных мембран, ружейная смазка и вы сами. Даже если не курите в принципе. В любом случае, вы — порождение искусственного мира. Зубы почистили? Гигиенической салфеткой гениталии протерли? Репеллентом побрызгались?
Поздравляю! Вы воняете на весь лес, как химзавод!
Поэтому контроль за направлением движения воздушных потоков и вас, любимых, в них гораздо важнее любого камуфляжа.
А еще вы, между прочим, шумите, как асфальтоукладчик, причем постоянно.
Именно поэтому звери гораздо больше полагаются на обоняние и слух, нежели на зрение. Им некогда постоянно стрелять глазами по сторонам, они или кормятся сами или выслеживают жертву. Доросший до производства весьма неплохих тепловизоров технический прогресс пока что не может снабдить нас компактными нюхательными и слушательными приборами. Мы тупо надеемся на глаза да оптику и искренне считаем, что все остальные существа в лесу делают так же.
Это не так, исключительно на глаза полагаются только хищные птицы.
Современный высокотехнологичный камуфляж я покупал в магазинах, почти не глядя на предлагаемый рисунок, всякий сойдет, лишь бы он не был крупнофрагментированным. Брал потому, что в большинстве своем современные качественные дорогие комплекты для охотников — «нешуршайки». Вот это свойство очень важно! Причем такой костюм не только не должен издавать звуки при сминании собственно ткани, но и не порождать их под воздействием веток, стволов и камней, не царапаться в принципе, тихо прогибаясь под предметом. Выбирал самые мягкие, пухлые, почти байковые. Благо, современные технологии позволяют и таким тканям отталкивать капли воды и не пропускать ветер.
Самый лучший камуфляж — тихий и не очень вонючий.
Один старый эвенк, у которого мне посчастливилось брать уроки охоты и наблюдения, учил меня тишине, весьма непростой был курс…
А Винни пытается научить нас ловить запахи среды. Есть, оказывается, методики. Что-то вроде бы получается, но пока нам с Лехой похвастаться особо нечем, поэтому о самих тренировках помолчу, дабы не позориться. Удивительно: нюх у вьетнамца — будто у собаки, и это не раз и не два выручало группу. Сложно представить, что и я когда-нибудь смогу так же ловить запахи.
Еще одно свойство полевой одежды, необходимое, но о котором почему-то мало кто вспоминает, — уютность. Да-да, именно уютность!
Представьте, что вы любите спать зимой с приоткрытой форточкой, в крепком таком холодке. Кстати, это очень полезно для здоровья, рекомендую. Есть удобный ортопедический матрац, хорошая подушка-подружка и любимое пуховое одеяло системы «бабушкин сон». И вот вы валитесь после очередного трудного дня в лю-лю, быстро накидываете одеяло, укутываетесь, и все! Больше не надо ворочаться, искать другую, более удобную позу, подтягивать, подтыкать… Уютно становится сразу! Посопел немного и улетел в царство Морфея.
Уютно, запомните это слово.
Вот такой же должна быть и по-настоящему хорошая полевая одежда. Одно время были очень модны «капусты», многослойки: две, а то и три куртки, надеваемые одна поверх другой, пара штанов. Идея была вроде бы правильная — так легче адаптироваться к условиям среды, да и не нужно покупать несколько комплектов. Однако практика полевой жизни показывает, что универсальной одежды не бывает. Ничего универсального не бывает, всегда побеждает специализация. Стылой дождливой осенью в такой многослойке мокро и зябко, лютой зимой — реально холодно, ледяные струйки пробивают многочисленные швы.
Кроме того, эти самые слоенки, имеющие множество стыков-связок, замков-молний и липучек, шуршат и гремят сильней всех прочих. И в них всегда приходится ворочаться, пристраиваться, постоянно что-то регулировать и подтягивать. Конечно, эти внутренние трения слоев можно компенсировать внешними разгрузками и ремнями, однако такая военная практика категорически не подходит для охотника или путешественника. Судьба солдатская незавидна. Командование не очень-то думает, что будет с шеей и позвоночником человека, несколько лет проносившего бронежилет, а на голове тяжелую сферу, и в каком состоянии через десяток лет будут его сосуды и суставы, постоянно перетянутые ремнями, и как с возрастом скажутся вынужденные обморожения. Война вообще не заботится о простом работнике поля боя.
Да, в природе есть настоящая белокочанная капуста и прочие слоеные растения, но они не бегают, не прыгают и не ползают…
А вам придется.
Так что лучше иметь одну удобную, тихую и легкую теплую куртку с вентиляцией и мембранами, а под ней хлопчатобумажную фуфайку с длинными рукавами, которые всегда можно подвернуть. На случай погоды похолодней советую просто надевать другую куртку и, наряду с освоением современных тканей, не забывать о свитерках шерстяной вязки. У шерсти есть одно уникальное свойство — она греет, даже когда вымокнет полностью.
Окно кухни, выходящее во двор, было открыто настежь, но запахов готовки не чувствовалось, горячая мартеновская фаза прошла. Над ним и чуть сбоку была видна чуть приоткрытая балконная дверь нашего номера, я специально попросил такой, с видом на тенистый садик.
Завтрак закончился, постояльцев в гостинице мало, хотя в заведение заходят и солидные завсегдатаи. Ресторан до обеда закрыт. Повариха — жена владельца отеля — и ее сынок-кухрабочий орудовали тяжелыми углеродистыми ножами-шефами, размеренно стуча клинками по шикарным торцевым разделочным доскам из масличного дерева. Увидев эти чудесные доски ночью при воровском набеге на кухню, я тихо взвыл от зависти — всегда, оказывается, хотел видеть такие на собственной кухне в далеком Норильске…
Вот хозяйка оторвалась от работы, вытерла краем фартука пот со лба и приветливо махнула нам рукой, одновременно что-то крикнув.
— Сухпай готов, ур-ря! — расслышал Лешка, обрадованно соскакивая с борта машины и потирая руки. Он всегда очень хорошо слышит все, что касается жратвы. Желудок молодой, вечно голодный. — Командир, пошли со мной, поможешь принести!
Хорош сухпай, там чего только нет!
— Не, прихвати Винни. Не хочу возвращаться, — сказал я, осторожно опуская капот. Машина готова.
Черный ход закрыт, за приготовленными в дорогу заказными припасами придется идти на кухню через главный, обходя здание, в окно ведь не полезешь… А я опять прячусь от шерифа, на этот раз местного. Мудрый мужик, уже понял, что деваться нам некуда, разве что оставаться здесь. На постоянное место жительства, чему лично он только обрадуется — прямо сказал. И даже в этом случае мы бездельничать не будем, так ведь? Ну вот, все закономерно: мыло и мочало, начинай сначала. Вчера на ужин приходил, беседовали… Настойчиво уговаривает меня опять заключить контракт на проводку конвоя до Батл-Крик! Пока что я ответа не дал. Что, нам век тут челноками мотаться между американскими городишками? Сам не знаю, что делать.
Одной из причин, по которой я согласился поехать к этому чертовому басмачу Саиду, стало мое желание на обратном пути завернуть в Форт-Диксон, пообщаться с тамошним хозяином Блейком Бруксом по прозвищу Скиннер. Поболтать с ним по душам, осторожно попытаться разузнать, что будет, если мы поедем в Стамбул? Человек он знающий, поживший, информации поднакопил, наверняка сможет что-то посоветовать. Или отсоветовать. На Земле турки — цивилизованные, почти светские люди. А тут как? С Ираном, будь он неладен, все ясно, тамошнее общество четко структурировано и мобилизовано на борьбу с неверными. Не сунешься. А Новая Турция насколько нервно относится к посторонним странствующим гяурам? Или у них свои басмачи на границах шастают? А что, морские контрабандисты есть, значит, и общий криминал имеется.
Между прочим, я поговорил с шерифом и о Саиде, мельком. Шериф, присмотревшись, вообще хотел его поначалу выгнать, как Рэмбо, но они тут придерживаются правовых норм. По большому счету, этот мутный тип, после того как добровольно отправился на выселки, его не интересует. Мало того, шериф убежден, что Рыжий Саид, не очень-то желающий вливаться в славное сообщество жителей Доджа, вскоре свалит в Стамбул.
А для нас путь на запад скрыт в тумане неизвестности.
Из рассказов о турецкой инфраструктуре мне известно следующее: автодорожного сообщения с Большой землей через перешеек Стамбул не имеет. Можно предположить, что мы сумеем проехать вдоль водной артерии и без дорог, но это зыбкий допуск. Значит, даже если группе удастся на какое-то время, требующееся для подготовки продолжения маршрута, встроиться в тамошнее сообщество, дальнейший путь на запад будет возможен только по воде, по тому самому Евфрату-Гангу. Машину придется продавать и покупать там какую-то посудину, а потом еще и умудриться доставить ее к реке.
Зараза, как же все это сложно!
Тогда уж лучше купить катер здесь. Мы хорошие речники, но ни я, ни мои друзья не имеем опыта плавания в открытых водах. Разве что бережком, бережком… Ага. Так и поплывем, совершая типичную ошибку новичков, наивно считающих, что возле берегов моря безопасней. Топливная проблема, выбери я хоть сухопутный, хоть водный вариант, просто сводит с ума. Где брать горючку, дадут ли ее гяурам в Турции? На очередном вялом разборе возможных вариантов движения Лимонов предложил воспользоваться парусной яхтой. Логично, можно держать подвесной мотор исключительно для аварийных или вспомогательных целей. Только мы еще те яхтсмены, напомню! Я со своей милой «Клавой» не мог порой совладать!
Плохо мы попали, неудачно.
Влетев через мерцающий Прорез в дебри Аракары, я, ошалевший от животного страха, неожиданности и полного непонимания происходящего, тем не менее скоро понял, что попал на Платформу-4 во вполне удачном месте! А на что жаловаться? Удачно нашел заботливо подсунутое соотечественниками депо, которое, кстати, выполняя служебные обязанности, позже сам же неоднократно пополнял. Без особых приключений спустился по течению до грандиозной Леты и таким образом оказался на торном водном пути, найдя вскоре Бриндизи — поселение правильных людей.
Еще и яхтой разжился по пути! Фарт!
А здесь нас не спасет даже волшебное нахождение еще одного корректирующего Портала, ведущего обратно на Кристу! Один бог знает, куда выкинет группу после перехода. Машину не перетащишь, об этом можно и не мечтать. Есть вариант, конечно, попробовать проскочить на байках… Но вдруг на той стороне группе вскоре понадобятся не мотоциклы, а лодки? Допустим, нам удастся быстро определить свое примерное месторасположение на Кристе по счислению, и что? Выясним, что находимся за пару тысяч километров от Леты, и привет семье, попробуй продерись к цели через непроходимые джунгли, по которым шастают зорги, а может, кто-нибудь и похуже!
Ну почему портал у водопада не перетащил нас западней?!
В те места, где, как выяснилось, и кипит-бурлит основная жизнь Платформы-5?
Пока я размышлял о невеселом, мужики уже вернулись с кухни, неся в руках маленькие корзинки, глиняные судки-горшочки с крышками, туго перетянутые полиэтиленовой пленкой и веревочками.
— Супец! — заорал издали Лимон, махнув парой горшков.
— Прольешь, балбес! — заволновался я.
— Все стянуто-схвачено! — Оболтус меня успокоил, но снедью размахивать перестал.
С супами в Додж-Сити напряженка. Каким-то непостижимым образом и здесь угнездилась нелюбимая мной средиземноморская традиция готовить пищу с минимумом воды. Там, ладно, маловато рек и озер, поэтому люди издревле использовали виноград и фрукты для производства соков и вина, употребляли подаренное самой природой оливковое масло, а не коровье. Так сложилось исторически, кулинария всегда привязана к географии, к климату места. Греки не любят лишний раз мыть посуду. А вот выпечки навалом! Очень активно используются решетчатые жаровни с открытым огнем.
Но в Додж-Сити пресной воды предостаточно! Тем не менее и здесь суп считается лечебным блюдом, которое может потребоваться только заболевшему человеку. Отчасти эта традиция смягчена мексиканской кухней. Густые и острые мексиканские супы можно заказать в тавернах, правда, это блюдо на любителя. А обычный куриный бульончик не добыть!
Однако деньги творят чудеса, хозяйка — повариха очень хорошая, и наши заказы были выполнены без затруднений.
Заметив, что я чем-то озабочен, Винни поинтересовался, в чем дело. Вывалил. Такие проблемы мы чаще обсуждаем вдвоем, чем всей группой, баламуту частенько по барабану наши заботы.
Из записей в дневнике:
Мудрый вьетнамец частенько высказывает очень интересные соображения.
Наверное, я вас сильно удивлю, сообщив, что в Новой Америке практически запрещен ислам. А может, и не удивлю, понятно же, что долгая война с мусульманским Ираном, постоянно подчеркивающим религиозную составляющую противостояния, имея при этом в подбрюшье мусульманскую же Турцию и полное отсутствие союзников, всех уже достала. На Платформе-5 американцы получили то, с чем не сталкивались за всю свою историю — тяжелейшую изматывающую войну на своих границах. Пара удачных терактов и дюжина предотвращенных лишь добавили масла в огонь.
Кроме того, в этой теме есть очень важный момент. Даже на Кристе, где нет прямого указания на вмешательство в дела людские галактических высших сил, роль религии резко пошатнулась.
На Платформе-5 мировые религии получили страшный удар, от которого не смогли оправиться. Все оказалось не так, как талдычили святые отцы. Человек не есть высшее существо, и он не создан по образу и подобию Господа. Цивилизаций много, и среди них есть способные брать на себя роль богов… Не будет Загробного мира, Рая и Ада. Тебя уже перенесли, решай сам, Рай здесь или Ад. Второй попытки тоже не будет. Некоторые считают, что их вообще переправили сюда после смерти.
Я ни разу не видел в Батл-Крик молельных домов. Говорят, что в Додже такой все-таки есть, стоит он где-то на окраине, работает для редких ортодоксов-католиков, которых считают не очень умными людьми, фанатиками.
Главные здесь Резчики. Психология американцев и их практическая толерантность в таких условиях изменились радикально. Однако ислам запрещен не официально, а фактически. Формализованной отмены первой поправки не случилось, вера в Высшие Американские Ценности берет свое.
Мусульманин не может принять американское гражданство, постоянное проживание на территории страны мусульман тоже запрещено. Установлен строгий запрет на любое распространение исламской веры, в школах не преподают арабский язык. Коран здесь не увидишь, и мечетей — тоже, даже для фанатиков. Согласно положению, установленному правительством, временную резиденцию могут иметь только ограниченное количество мусульман, на практике это исключительно турки, которые обязаны строго соблюдать местные законы и обычаи. А иранцы в Америке не появляются в принципе. Но даже туркам нельзя разговаривать на улицах и в общественных местах на своем языке… Религиозные ритуалы гостям можно совершать только в укромном местечке, например в номере гостиницы.
Мусульмане не могут получить никакую работу, кроме строго ограниченной лимитом времени торговли на ярмарках, они не могут приобретать в Новой Америке недвижимость и даже арендовать ее. Если какая-нибудь американка решит выйти замуж за мусульманина, то ей путь один — за ворота блокпоста. Американец, публично заявляющий о мусульманской вере, тут же попадает под жесткую опеку, а чаще всего в карантин, местное Гуантанамо.
Вот так тут строго, никакой толерантности. Об этом мне с огромным удовольствием и даже злорадством рассказала еще Ребекка Линденбаум, не забыв упомянуть, что точно такие же порядки давно уже установлены в земной Японии… Мол, там ислам тоже запрещен категорически. Не знаю, насколько это правда, не интересовался специально. Однако точно знаю, что мечеть есть в Токио, а также в Кобе — подружка как-то делилась впечатлениями после посещения Страны восходящего солнца… Правда, по ее словам, ислам в Японии действительно какой-то полузадушенный и весьма непопулярный. Японские мечети посещаются исключительно иностранцами. Бывают японцы-христиане, буддисты и даже евреи из секты Макуя, но японцев-исламистов быть не может по определению, потому что исламисты не могут поклоняться императору.
Недавно Винни уверенно заявил, что американцы одолеют Иран, причем очень скоро. Я не могу себя считать специалистом по Новой Америке, но с другом согласен. Правда, не знаю, как будет выглядеть победа. Скорее всего, иранцы просто останутся далеко позади на лестнице общественного развития и технического прогресса. Жители Новой Америки очень работящие и предприимчивые, они постоянно что-то придумывают, организовывают, в городах и поселках регулярно открываются все новые и новые производства, восстанавливаются забытые технологии двадцатого и даже девятнадцатого веков, активно идет рационализация.
Кроме того, американский анклав, благодаря большому количеству приданных монокластеров, каждому из которых полагаются свои лосты, быстро прирастает численно. Говорят, что раньше на планету забрасывались исключительно лосты народа базового кластера, селективного. Однако со временем начали появляться и лосты для монокластеров.
Не бывает случаев, чтобы американские лосты ушли в Иран. А вот обратные случаи, пусть и редкие, имеют место. Некоторые светские, хорошо образованные городские иранцы, оглядевшись на месте и поняв расклады, не торопятся попасть под жесточайшую власть Хомейни… С турками такое происходит почаще.
Декларирующие атеизм лосты со стороны порой остаются в общине, находясь, однако, под неусыпным наблюдением помощников шерифа и доброхотов-соседей — люди боятся шпионов и хитро засланных диверсантов под легендой мирного лоста-потеряшки…
…Отправились мы через час.
«Апач», легко поднявшись по серпантину к седловине, почти сразу же свернул направо, то есть на восток, и медленно покатил по еле заметной грунтовой дороге, тянущейся вдоль обрыва. После одного поворота, огибающего огромные валуны, сразу начинался следующий, потом пошел прямой участок, украшенный рододендронами, и пикап поднялся на небольшой бугорок, ограничивающий плато, где мы не выдержали и остановились, потрясенные видами. Мы с Винни вышли из кабины, а Лешка встал в кузове.
Кругом обрывы и кручи. Под нами разверзлась глубокая и необъятная панорама — что перед этой дикой красотой наши восхищения прелестями приморского поселения! Я медленно сделал несколько шагов к обрыву и остановился, дальше страшнее: взглянешь вниз, и начинают вибрировать подошвы…
Небо чистое, горизонты открытые. Позади высоченные горы — черная гряда, прогрызенная ущельем. Лишь на нескольких вершинах зацепились за камни маленькие белые пушинки. А за ней лишь синяя дымка небес.
Рядом с остановившейся машиной стояла покосившаяся вышка наблюдения, неумело собранная из жердей. К ней притулилась простенькая хижина с прохудившейся крышей. Входить в такую не стоит, обвалиться может в любой момент. Сооружения были настолько хлипкие и неказистые, что их никто не разбирал, такой материал никому не нужен. Но и не спалили.
Может, это исторический объект? Не здесь ли проживал тот самый предприимчивый скотовод Герхард Синклер, дававший приют переселенцам? Тогда перед нами первая гостиница будущего поселения Додж-Сити… Я с невольным уважением посмотрел еще раз на жилище пионеров.
Наверху дул ветер, так, кепку поглубже, козырек пониже.
Каменная чаша, в которой укрылся город, останавливает ветра, обеспечивая знаменитый микроклимат Доджа. Здесь же был простор для всех стихий. Мощный постоянный поток давил на грудь, невольно заставляя принимать устойчивую позу. Океан нес к берегу следы далекого шторма, а сверху казалось, что он просто лениво катит в солнечном свете свои гладкие синие волны… На самом деле это настоящие валы, с пеной и грохотом обрушивающиеся на скалы, коими украшены мысы бухты. Внизу шторм не чувствовался, а сверху видно, что даже верный защитник оазиса остров Сейбр, с южной стороны словно покрытый белоснежной пеной для бритья, не может справиться с этим натиском. Волны порой огибали островок и, теряя силу, все-таки закатывались в бухту. Наверное, на пляже сейчас самый праздник для детворы!
Уезжать с крошечной вершинки не хотелось. Свежесть, упоение безбрежными, какими-то метафизическими далями и чувство верховного торжества человека над всем сущим, мало есть мест, где можно все это испытать. Мир внизу был виден, точно в огромном аквариуме — заполняющий чашу воздух казался синеватым. Он странно мерцал, то и дело сгущался тут же исчезающими миражами, в которых дрожали белые домики и оливы с серо-зелеными листьями.
В бухте не было ни одного судна, все стояли в гавани у причалов. Я достал бинокль и принялся осматривать океан, остальные поступили так же.
— Ни единого суденышка, — наконец выдохнул Винни.
— Дураков нет, — грубовато пояснил Лимон и вдруг добавил совсем другим голосом: — Мужики, прикиньте, что мы в такой шторм не успели причалить к берегу. А? Пипец.
— Надо предусматривать, — не очень убедительно посоветовал вьетнамец.
— Тут предусмотришь! Стихия, бац, и врежет. Надо искать спасательную шлюпку. Я видел такие в кино, они, словно капсулы с круглыми иллюминаторами, полностью закрыты и не переворачиваются.
— Только так переворачиваются, — я разбил мечты Лимонова.
— Но сразу же встают на киль! — Винни принял сторону индейца.
— Отличная перспектива, — хмыкнул я. — Сколько переворотов в час мы выдержим? А в сутки, если шторм не прекратится?
— Обрыгаешься, кишки вывернет, — Лешка представил одну из существенных деталей такого экстремального путешествия и поморщился.
— А ведь еще и грести надо будет. Или парусом управлять, — охотник подлил масла в огонь.
Что-то хреновые из нас колумбы получаются.
— Глядя на эту мощь, понимаешь, что если брать судно, то скоростное, — решил я.
— Какое именно? — живо поинтересовался Винни, пряча бинокль.
— Большую клепаную байду с прочным рангоутом, в меру килеватую, широкую, чтобы уложить на дно балласт и места много было, — я начал отвечать легко, потому что желаемая модель катера наконец-то сформировалась в голове. — С хорошей грузоподъемностью, позволяющей, кроме груза, взять побольше топлива в канистрах. С одним двигателем — не пароход. Поэтому два четырехтактных подвесных мотора общей мощностью под сто двадцать лошадиных сил, не меньше, чтобы сразу вставала на реданы.
— Видел такую у причала, — вспомнил Лешка.
— Их здесь строят, — пояснил я.
— Стационарная рация понадобится, — заметил охотник.
Гребаный Каларгон, на пикап такую мы так и не поставили! Эх… Сняли бы и переставили на катер. В Додже найти рацию будет сложно.
— Эхолот. И радар, хоть самый плохонький, — вслед за нами размечтался и Лимон.
— GPS и спутниковый телефон! — проворчал я. — Основное бы добыть.
— Тогда хоть надувнушку добавь! Маленькую! — взмолился парень. — На случай буль-буль.
— Буль-буль? — строго переспросил я.
— Буль-буль… — хлопнул белесыми ресницами команч.
— Лады.
— А что, неплохая получится посудина! Такая от шторма убежит, — одобрительно кивнул следопыт, предварительно соглашаясь с моим предложением. — Но куда?
— Все-таки ближе к берегу идти надо. Если что, успеем выброситься. Поставим лагерь и будем спокойно пережидать шторм.
— И от пиратов британских можно уйти, — опять кивнул Винни.
— А чего от них уходить? — воскликнул Лимонов. — Разгромим гадов прямо на воде, в честном морском бою, возьмем трофеи!
— Еще питьевая вода займет много места, — напомнил мне вьетнамец, не обращая внимания на привычную всем браваду младшего коллеги.
— Ты прав, не факт, что мы сможем ее найти на пустынном перешейке неизвестной протяженности.
Мы немного помолчали.
А не могут ли небеса опускаться ниже воображаемой линии горизонта? Лазурная в бухте, с удалением от берега, океанская вода все быстрей теряла яркость, серела, размывалась в мареве — уже и не угадать, где кончается океан и начинается небо.
— Что ты там стараешься высмотреть, командир? — нетерпеливо поинтересовался Лешка, не любящий статичные картинки.
— Остров. Нам бы очень не помешали острова на пути.
— Ну и что, увидел?
Я отрицательно покачал головой, повернулся к пикапу, открыл дверь кабины, но был остановлен предложением индейца.
— Ребята, а может, перекусим?
— Рано ты проголодался! Устал уже? — ехидно спросил Винни.
— Почему устал? Просто аппетит после этого кино возник зверский. Красота-то какая…
Оседлав сиденье, я молча, стараясь не хлопнуть, закрыл дверь. Оставшийся без ответа юный команч надулся в кузове, а Винни включил передачу.
Дорога начала спускаться, и после километра пути пикап проехал по каменному мосту через речку Арканзас. Мне не раз казалось странным, откуда у ручьев хватало силы на эту работу. Ливней в последнее время не было, но река и без того наглядно показывала, на что она способна. Не только по руслу, но и заливая частично берега, с шумом и брызгами катилась ледяная вода, украшенная пенными вихрями, а в ней кипела зеленая и бурая листва. На дне рокотали не видные сверху камни, являя еще одно доказательство страшного могущества горной природы. Если эти силы способны так перекатывать камни в обычное время, то каковы они в часы своего пробуждения после ливней!
Миновав мост, Винни притормозил, показывая мне пальцем в свою форточку. Я пригнулся. На нас, словно пушка, из кипящего потока целилась толстенная лесина, начисто ошкуренная потоком. Какая же нужна силища, чтобы такое бревно, переворачивая как соломинку, поставить на попа, да еще и привалить один конец камнями! Зато ниже моста, уже в бухте, своенравный Арканзас довольно быстро устает, разливаясь у моря тихим плесом.
Возле моста стояла капитальная деревянная будка. Сюда по графику для контроля обстановки заходит патруль военных — ниже по течению идет жизненно важное для Додж-Сити строительство речной гидроэлектростанции. Нам было видно береговую крепость, маяк и высокую антенную мачту.
Сразу после реки уже едва заметная среди травы грунтовка повернула от берега к горам и вскоре скрылась в невысоком редком лесу.
Еще через пару километров пикап подъехал к обширной зеленой поляне, на которой вольготно расположилось хозяйство одного из местных фермеров-скотоводов. Трое молодых парней в одинаковых джинсовых полукомбинезонах работали, не покладая рук, распуская вертикальными пилами длинное бревно на доски. Наверняка братья, наемная сила на Платформах всегда дорога, редкий фермер потянет. Завидев выезжающую из леска машину, они прекратили работу, но не помахали руками в приветствии, как это обычно происходит, а молча проводили нас взглядом.
— Не одобряют, — понял я.
— Значит, хорошие люди дальше их хозяйства обычно не проезжают, — мудро уточнил вьетнамец. — Только плохие соседи.
— Гребаный Саид! Чувствую, нарвемся на какой-нибудь скандал!
— Не ругайся зря, не трать нервы, — посоветовал Винни. — Время покажет.
— Когда покажет, будет поздно, — продолжал ворчать я. — Вот увидишь, на обратном пути вилами встретят…
Начался затяжной подъем среди деревьев, которые постепенно становились все выше и выше. Горы спрятались за лесом, и даже снежные вершины можно было разглядеть только на поворотах, когда появлялся частичный обзор. Дорога быстро сужалась до тропы. Было видно, что во многих местах ее расчищали бензопилой. Если бы за рулем «Апача» сидел я, то изматерился бы уже… Но Винни всегда по-восточному спокоен. Он вообще не любит тратить позитивную энергию.
С очередной поляны перед нами открылся пологий склон ближайшей высоченной горы, сплошь укрытый темно-зеленым пологом леса, преимущественно хвойного. Ого! В таком массиве легко спрятать целую дивизию. При грамотной организации службы и соблюдении простейшей маскировки подразделение сможет стоять тут целый месяц, и никто не заметит. Да уж, наверное, непросто вести боевые действия в лесистых горах, таких, как предгорья Главного Кавказского хребта…
По привычке я называю похожие зеленые массивы тайгой, хотя к настоящей тайге эти матерые горные леса, очень разнообразные, богатые живностью и зонированные по высоте, не имеют никакого отношения.
Ее вообще не так уж и много, настоящей тайги, вопреки всеобщему убеждению — люди считают, что тайгой заполнена вся Сибирь.
Конечно, тут все зависит от наполнения термина.
Я, как человек, поживший в настоящей тайге, четко отличаю ее от остальных лесов.
Мне не раз доводилось читать о людях-выживателях, готовящихся к аварийной встрече с тайгой… Даже общался с таковыми чудаками лично. Они обсуждают и комплектуют НАЗы, тщательно выбирают ножи, топоры и огнестрельное оружие, разучивают способы разведения костров и сооружения простейших укрытий из подручных материалов, любят спасительные заначки на теле, смаркированные паракорды и «проверенные опытными людьми» аптечки на все случаи жизни. Совершенно непонятно, как рассчитывают они «вдруг» оказаться в такой среде… Это не летчики-бушкрафтеры, не беглые зэки в перспективе и не жертвы похищения киношными злодеями, охотниками на богатеньких людей.
Мало кто представляет себе настоящую тайгу.
В кинофильмах ее почти никогда не показывают, предпочитая снимать таежные сцены в Карелии или в Подмосковье.
Но выживатели честно готовятся к тяжкому испытанию, порой забираясь в чащобы средней полосы России, проживают там с неделю полудиким способом, после чего считают, что готовы к аварийному попаданию в тайгу.
Глупый маленький мышонок…
Настоящая тайга, раскинувшаяся на бескрайних равнинах между великими реками Восточной Сибири, почти безжизненна, порой даже мертвенна. Огромные территории заняты победившим именно на этой площади деревом. Бесполезно лезть на высоченный кедр, чтобы попытаться оглядеться. Все деревья в такой тайге — примерно одинаковой высоты и одинаковой породы, доминирующей на данном участке. Кедрач, раскинувшийся по берегам Енисея и Ангары на тысячи квадратных километров, не пропускает к земле свет. На коричневом от старой хвои грунте нет подлеска, а значит, нет и зверя. Лишь в период созревания кедрового ореха сюда наведываются грызуны и птицы, в остальное время им здесь делать нечего. Охотиться бесполезно — не на кого. Здесь не трофейные места, медведь не ходит там, где нет ягодников.
Пусть это прозвучит несколько кощунственно, но порой только проход драги, места старых разработок золотоискателей и редкие просеки, созданные людьми, способны разнообразить тайгу. Там есть свет, прорастает кустарник, появляется жизнь… То же самое относится и к редким таежным речкам, на осыпающихся склонах которых лесные великаны просто не могут удержаться. Однако кедр или сосна всегда стараются заполучить свою территорию обратно.
В настоящей тайге зверье жмется к рекам, только в них спасение. И люди в такой среде не живут, они селятся рядом с ней, пользуясь таежными благами сезонно. Там, где есть либо водоемы, либо пересеченная местность.
Пожар, способный, казалось бы, выжечь участки земли, занятые корабельной сосной или кедром и освободить их на время для солнца и роста других растений, только усугубляет положение. В матерой равнинной тайге почти все пожары — верховые, пламя со скоростью быстро несущегося поезда пожирает верхушки деревьев, оставляя за собой частоколы мертвых стволов.
В тайге не надо выживать, из нее надо бежать бодрым зайцем. К реке.
И вообще, скажу в заключение: самая лучшая подготовка к такому попаданию — опыт проживания в подобной среде. Приезжайте в отдаленный, а лучше в откровенно затерянный таежный поселок, найдите работу, поживите, перенимая обыденный, но очень интересный опыт жизнеобеспечения аборигенов, походите в тайгу. Познакомьтесь с этой потрясающей реальностью. Нужные навыки появятся сами собой, и походы в подмосковные чащи покажутся вам прогулкой по сочинскому дендрарию.
А вообще-то — забейте.
Вам никогда не оказаться в настоящей тайге, не мечтайте.
Это очень трудно сделать. И дорого.
В Италию съездить проще.
Лесная дорожка миновала однообразную пойму, то и дело пересекая крупногалечные русла блуждающих рукавов Арканзаса. Начали попадаться высокоствольные пихты. Все гуще и глуше… Где-то там, впереди, начиналась альпика, за которой следовал мир ледников, озер и вершин. Я то и дело сверялся с ориентирами, полученными от Маркеса, верного нукера Рыжего Саида, с которым мы вели переговоры о встрече. Похоже, среднеазиатов в его окружении нет, значит, басмач прорвался сюда в одиночку. Или же в пути следования малой группы случались трагические происшествия.
Наконец-то «Апач» поехал прямо! Фу, наслаждение, эти повороты уже всю душу вымотали. В конце просеки явно была большая поляна.
— Винни, останавливайся.
Я повернулся и махнул рукой Лешке. Парень, с готовностью ухватив автомат, легко перепрыгнул через борт, молча улыбнулся нам и сразу же скрылся за стеной деревьев.
— Поехали.
Большое подворье прямоугольной формы было окружено примерно полутораметровой высоты изгородью из горизонтально уложенных хлыстов. Внутри находились три строения. Фермер, построивший здесь свое хозяйство, вскоре понял, что замахнулся слишком широко, а Додж-Сити далековато. Вот и продал его Рыжему Саиду. Скорее всего, выгодно.
Строений было три. Большой амбар с характерной высокой крышей и два почти одинаковых домика. Сложены примитивно, даже не пятистенки. В дальнем конце подворья — что-то вроде ледника в земле. Здесь нет выходов вечной мерзлоты, а вот погреб такой сделать можно. Въездные ворота стянуты цепью, «Апач» внутрь не загонишь. Однако калитка сбоку распахнута настежь: заходите, гости дорогие?
Двустворчатые ворота амбара заперты извне перекладиной. Один из домиков тоже закрыт, на двери виднелся большой амбарный замок. Дверь второго домика чуть приоткрыта.
И ни одной живой души вокруг.
— Здесь вообще кто-нибудь живет? — тихо спросил я, медленно выбираясь из машины с «Томми» в руках.
Винни ничего не ответил. Он тоже вышел с оружием, сразу сделал пару шагов в сторону от пикапа, присел и начал слушать. Я тоже попытался, но мне мешали щелчки остывающего под капотом двигателя и щебетание птиц.
Вьетнамец же, чуть прикрыв глаза, превратился в Будду. У моего друга относительный слух, то есть он умеет по своему желанию фильтровать излишние звуки, игнорировать их, отслеживая только нужное. Великое умение. Поэтому я, чтобы не мешать следопыту, просто помалкивал и посматривал. Так мы просидели минут пять.
— Никого не слышу, — наконец объявил он.
— Что все это значит? Криминальный труп внутри, местные разборки? Черт… Шерифа звать придется.
Вьетнамец только пожал плечами.
— Тогда прикрывай, что ли, первым пойду, — решил я.
Охотник поднял к плечу винтовку.
* * *
Ба-бах!
Очередной выстрел разорвал воздух, и картечь опять влетела в окно. Чтобы нам мало не показалось, отличную работу гладкого ствола дополнили весьма убедительные выстрелы из винчестера.
Гребаный Каларгон! Влипли-таки!
После первого же выстрела мы с Винни упали и вжались в скрипящий дощатый пол, собранный из распущенной вручную доски. Пусть голливудские герои прячутся от выстрелов за стенами таких домиков, здесь дураков нет. Хорошая пуля и не такие лесины прошивает. Лимон, зараза, дались тебе эти терки с соотечественником! Давай теперь, побеседуй с ними о выпускном вечере в своем Бишкеке, вспомни знакомых девчат, вечера в компашке на Иссык-Куле…
— Хитрые, падлы, — прошипел я в сторону вьетнамца.
— Умные, — поправил он.
Где, интересно, они прятались? Из леса прибежали или в дворовом погребе укрылись… Похоже, тяжелая басмаческая жизнь научила Саида отлично маскироваться, если даже Винни их не засек.
Ба-бах! На подавление работают, не дают ответить, на психику давят. Судя по местам, откуда раздавались выстрелы, противников у нас как минимум трое. С трех сторон и работали.
Долго это продолжаться не может. Не та дислокация.
— Лимон где? Чего он ждет? — я спросил сам себя, откуда Винни знать?
Ба-бах!
В ответ следопыт быстро положил хаудах на подоконник и выпалил два раза наугад, для острастки.
Пять секунд тишины… Перегруппировываются?
— Эй, Саид! Что за дела?! — заорал я, предварительно перекатившись к стене. — Так ты встречаешь гостей?!
Ба-бах! Картечины в очередной раз сочно вошли в настоящую стенку, сложенную из картонных коробок с надписью «Мальборо». Не факт, что это Саид и его люди. Контрабанда тут красуется на виду, так что могли и турки объявиться.
Тем временем Винни вытащил тонкий гибкий хлыст с резьбой и прикрутил к нему хромированный и полированный до зеркального состояния диск. Лежа, осторожно приподнял конструкцию к окну, глянул и тут же опустил. Его винтовка лежала рядом, сейчас от такого оружия толку мало.
— Ну? — нетерпеливо спросил я.
— Прячутся.
Двое по фронту с углов, держа дверь и два окна. Гладкий ствол и винчестер. Еще одна винтовка иногда бьет со спины. И не жалко им дорогие сигареты… Дефицит-то какой, адские деньги, настоящее сокровище, как временный еврей говорю!
— Ну что, русаки, все поняли, говорить готовы?! — зычно гаркнул мужской голос.
Наконец-то.
— Так мы и приехали побеседовать, Саид! — быстро ответил я, ползком меняя позицию. Хороший у меня костюм, занозы не лезут.
— Беседовать? — со смешком откликнулся бандит. — Кто тут говорит о беседе? Я буду спрашивать, вы будете отвечать, поняли меня, ишаки?
Сука, пулю бы тебе в лоб. Винни опять приподнял зеркальце и погрозил мне пальцем, призывая к спокойствию. Я кивнул и по полу катнул в его сторону свой «Глок». Давно надо было отдать ему пистолет, один хрен вечно ему передаю.
— Спрашивай!
И завязался у нас дикий и бессмысленный диалог…
— Признавайтесь, гяуры, вас Сотников послал?
— Дьявол, какой еще Сотников, мы не знаем такого человека!
— Врешь, ишак! Вы сталкеры! Давненько я вас поджидал, целый год! Говори честно, иначе отвечать будете долго и мучительно! Ну!
Я взял короткую паузу. Хоть ври, хоть правду говори. Совершенно не понимаю, о чем он спрашивает! Пока они просто палят, еще ничего, живем. Судя по всему, басмачи и не собирались пригасить нас сразу, им тоже информация нужна.
— Лишь бы у них гранат не было…
— У Лимона есть! — вспомнил Винни.
— Самое время применить.
— Да. А этот Саид хорошо говорит по-русски, — все тем же шепотом заметил охотник.
— Акцент сильный, — не согласился я.
— Сильней моего?
Господи, нашел время!
— Сильней…
Ба-бах!
Вьетнамец опять ловко высунул хаудах и пальнул в ответ.
— Саид, так дело не пойдет! Я согласен рассказывать, но только то, что знаю. А мы не знаем никакого Сотникова, мамой клянусь!
— Вы грязные псы, я вам не верю! Это вы гоняли меня по болотам Заравшана за Пакистанкой! Признавайте, кто меня сдал? Этот грязный пес Хамис из Санта-Барбары? Клянусь, когда-нибудь я вернусь туда и отрежу ему голову!
— Мы пришли совсем из других мест!
— Мне надоело с вами болтать, Азиз, тащи канистры!
Я ошибался. Значит, один соотечественник прибыл сюда вместе с ним? Или это турок? Бывают у них такие имена? Квачин, какая тебе разница! А про канистры — брешет, дом они палить не будут, им проще взять нас измором. Сигаретными блоками не напьешься.
— Последний раз спрашиваю вас, неверные! Последний! Вы из группы Монгола или Кастета, сталкеры?! Бир, икки, уч, турт, беш, олти, етти, сакиз…
— Из группы Лимона! — зло рявкнул я, распаляясь.
И тут раздались три короткие очереди из калашмата Лешки. Позади за стеной послышался слабый вскрик, прекращенный еще одной троечкой.
Сразу же заговорил второй винчестер, а потом мимо кто-то побежал.
Винни, уставив на стену дома указательный палец, вел им, показывая мне направление и скорость движения, словно преграды и не было! Фантастика! Уловив целеуказание, я быстро перекинул «Томми» в дверной проем и сразу открыл шквальный огонь, сначала поймав, а затем и сопровождая очередью бегущего человека. Страшный американский бензорез на моих глазах превращал несчастного в фарш!
Хоп! В ушах зазвенело.
— Отлично! — от волнения коверкая слово, сообщил Винни, стоя у окна и удерживая «Глок» двумя руками.
— Командир, готовы! — весело проорал Лешка со двора.
Я, чуть пошатываясь, вышел из дома, и тут он добавил:
— Почти!
Последний из бандитов, согнувшийся на корточках возле деревца, был все еще жив. И судя по волосам, это и был Рыжий Саид. Здоровый, черт! Вот этот кабан поднял глаза и увидел Лимона.
— Шайтан! Давай честно, как мужчины! — с этими словами басмач выхватил из-за пояса большой кривой нож и бросился на Лимона.
— Давай! — легко согласился парень, опуская автомат на траву.
Что за детские игры! Крикнуть я не успел.
Басмач, быстро подшагивая к Лимону, довольно опасно махнул пару раз обратным хватом, и на этом его танцы закончились — томагавк Алексея не дал ему подойти ближе, со второй дуги сочно и страшно врезавшись в череп бандита. Я поморщился, глядя, как тяжело оседает грузное тело.
— Леша, отконтроль всех.
— Да кого тут контролить, командир…
— Выполнять.
— Есть! — Алексей развернулся почти по-строевому и промаршировал за угол дома. Кто его научил подембельски небрежно честь отдавать?
Нормальненько мы в гости сходили, пообщались на славу. Получили кучу ценнейших сведений… Сотников, Пакистанка. Хамис, Санта-Барбара, Кастет и Монгол. А, еще таинственные сталкеры! Неужели русскому анклаву досталась еще и радиоактивная Зона с аномалиями?
Совместно проверив территорию подворья, обошлись без дальнейшей зачистки.
— Алексей, «Апач» как, цел?
— Что ему сделается, он же в стороне стоял, — ответил вьетнамцу команч, только что обновивший свое холодное оружие. — Я не слишком поздно подпрыгнул, мужики? Хотел, чтобы он высказался. Если бы не эти канистры…
— Умные, — еще раз подчеркнул Винни.
— Ну да, они умные и хитрые. А вот мы не совсем, — наконец-то выдохнул я горячий адреналиновый эфир. — Давайте замки ломать, что ли…
