Столовая, совмещённая с камбузом, на структурной схеме корабля пафосно помеченная как трапезный зал, на самом деле оказалась помещением небольшим. Мало того, предыдущий владелец «доработал» помещение, выкинув ранее существовавшую полуперегородку между зоной готовки пищи и зоной питания, выиграв таким образом место для установки столов, сидений без спинок и… ну пусть будет — кухонного комбайна. На «автоповара» шкаф, предназначенный для одновременного автоматизированного приготовления из стандартных рационов длительного хранения тридцати порций горячей пищи, не тянул. «Впихнуть невпихуемое», в общем и целом, получилось, вот только свободного места в помещении практически не осталось, да и знаменитый «имперский дизайн» оказался попорчен типовыми безликими столешницами и табуретками. Правда, мебель оказалась складной — это Вася и Натана уже выяснили, освободив себе пространство у кухонного оборудования и занявшись готовкой. Н-да, похоже, рем Даж считал ниже своего достоинства питаться «из общего котла» — иначе зачем такое количество «натуральных» продуктов и полноценные плита, мойка, посуда? Я попытался представить себе мысли человека, назвавшего свой корабль «Гордостью», а тесную столовку — «залом»… что-то не вяжется. Тут вдруг на меня словно снизошло озарение, и я громко фыркнул, отвлекая Натану и Василису от возни с продуктами. Бож-же! Это чмо, то есть, я хотел сказать аристократ, не иначе как представлял себя обитателем древнего замка — с поправкой на временной сдвиг, капитаном морского корабля, например, или старинного, не умеющего толком уходить в гипер корабля из статичных «глупых» материалов, который нужно было целиком обслуживать ручками экипажа и дистанционно управляемыми роботами, и не дай бог какую мелочь упустить — всем трындец настанет. А ведь вроде взрослый человек… был. Да ещё и из рода, связанного с разработкой передовых технологий для космоса. Вот уж воистину — чужая душа потёмки!

— Папа ржёт над этим твоим Гартом, — «перевела», не сумевшей расшифровать мои эмоции Натане, Лисса. Мелкая была абсолютно довольна жизнью и явно расслабилась, отрываясь за предыдущие месяцы напряжения и тревог. Одёргивать Васю я не стал — у неё сейчас в голове сплошной позитив: семья наконец-то вся вместе, из школы сбежали, впереди приключения… ещё хватит поводов испортить настроение, и скоро. — Только не понимаю, почему.

— Отряд из преданных слуг-воинов, совместные трапезы с сюзереном во главе стола… рыцарь круглого стола прям, — я обвел рукой помещение, старательно не замечая, как у любимой дрогнуло лицо при упоминании убитого супруга. Хотя, судя по скупым эпитетам, которыми женщина чуть украсила короткий рассказ о перипетиях своей жизни на Корне, она бы его сама с удовольствием грохнула ещё раз.

— Нихерасе романтик! — притворно округлила глаза дочь и пихнула маму локтем. — Ма, а он тебе предложение стоя на колене делал?

Я в первый раз в жизни увидел, чтобы человек так стремительно краснел, глядя на меня. Тут я натурально вздрогнул: такой свою женщину я лицезреть решительно не хотел. Виновато-затравленный взгляд… скажем так, по моему скромному мнению, любимой совершенно не шёл. Судя по всему, эмоции сдержать жене не удалось, потому как Вася тоже вздрогнула как от удара и со всей дури залепила сама себе ладонью по губам:

— Мам! Прости! Прости пожалуйста! Я не хотела такое говорить!

Светловолосая красавица только погладила дочь по макушке — явно через силу, и отвернулась. Чёрт! Похоже, придётся применять тяжелое вооружение. Сделав вытаращившей глаза мелкой знак «а ну отвернись», я подшагнул и решительно притянул к себе Натану, заставляя посмотреть на себя — и без лишних слов… гм, впился ей в губы жадным поцелуем, ненадолго отпуская самоконтроль. Надо сказать, что этим простым действием я сделал множество открытий: целуется Натана значительно лучше, гм, самой себя в другой версии, правда, заметно менее страстно. Да и формы этого тела несколько отличаются от сильной, спортивной и подтянутой Наты — понятно в какую сторону. Почувствовал я это прямо сразу — благо женщина была всё в том же платье, что и вчера, лишь дополнила свою экипировку фартуком. Ммм… Вот теперь покраснение было правильным — румянец на щеках и чуть «поплывший» взгляд… который мгновенно стал острым и жёстким, когда Натана разглядела что-то у меня за спиной. Точнее, кого-то.

— Ва-ау! — прокомментировал Егор от дверей и немедленно подавился словами под бешеным взглядом сестры.

— А… мы… вернёмся через десять минут! — скороговоркой выпалила дочь, выталкивая стормозившего брата в дверной проём… мимо стоящей с хмурым видом Наты. — Нам там надо… одно дело!

М-мать… сам же себе зарок дал не предпринимать ничего такого, пока всё не уляжется хотя бы частично. Какое счастье, что моя жена — псионик, аналогичная сцена с неодарёнными женщинами привела бы, как минимум, к оплеухе и долгому оправдыванию — но всё равно осадочек бы остался. А тут — наверняка девушка расшифровала эмоции своей… гм, второй половины и мои, и поняла, зачем я это сделал. Впрочем, нарваться на пощёчину можно было и сейчас — достаточно просто полезть с поцелуями к темноволосой с красной прядкой версии жены. Потому что одно дело — понять, а другое дело — принять. Так что я просто отошёл на равное от обеих расстояние и прислонился к стене. «Красноголовая», помедлив, сделала шаг внутрь «трапезного зала», позволяя дверям за спиной закрыться. Всё так же в молчании, всё так же тяжело глядя на ту, кто была ей ближе, чем сестра. Натана на Нату смотрела с откровенным вызовом. Минуту я просто молчал, но потом, видя, что ситуация не меняется, с нажимом произнёс, вкладывая в слова всю уверенность, которую испытывал:

— Я не буду выбирать. Не могу и не собираюсь. И ты это знаешь.

Женщина и девушка одновременно посмотрели на меня… и синхронно выдохнули.

— Я просто никак поверить не могу, что вот это… вот она — бывшая часть меня.

— Это ты — часть меня, — немедленно отозвалась Натана, демонстративно поворачиваясь к кухонному столу и плите. Хуже от этого её слышно не стало — акустика в помещениях имперских судов была великолепной, уж не знаю, как этого добились проектировщики: хоть концерты давай, и при этом никакого эха, и абсолютная тишина в объёмах катера даже рядом, через переборку. — Ум-то мне достался! Кстати, имей в виду, Миш, что обратная операция с возвращением полушарий мозга под одну крышу, так сказать, эту крышу с гарантией снесёт, и безвозвратно. Слишком долго мы… были порознь — это я тебе как медик говорю. Можно сказать, ты видишь терминальное проявление шизофрении — раздвоение личности… и одновременно самый радикальный способ лечения. Была одна Ната, стало две.

— Была у меня одна Ната, теперь у меня две тебя… вас, — поправил я её. — Имей… те в виду — на иной исход я не согласен.

— Да уж понятно, прямо исполнение заветной мужской мечты… — опять повернувшись к нам лицом насмешливо протянула Натана. И осеклась под моим взглядом: чёрт, а это было… больно.

— Дура! — немедленно припечатала девушка, в два шага подходя ко мне и зажимая мою ладонь в своих сильных, гораздо более тонких и изящных ладонях. Не зная, даже и не подумаешь, что эта красавица — офицер спецподразделения, специализирующегося на лобовых атаках… — Не слушай её.

— Прости! Прости! — до второй Наты, кажется, даже не сразу дошло, что она только что сказала. А когда дошло — блондинка буквально побелела и прижала пальцы к губам очень похожим на движение Васи жестом. — Сама не знаю, что на меня нашло!

— Ум, говоришь? — нехорошо прищурилась девушка, не отпуская мою руку. — В отличие от тебя, у меня хватает мозгов не оскорблять любимого человека. И не лечь под первого встречного, хотя я, в отличие от тебя, вообще никаких связных воспоминаний о Земле не сохранила! Как ты могла, а? Я точно помню — я такой не была. Как вообще можно было «перепутать»?! Предательница! Себя замазала — и, получается, меня? Я ведь — это ты!

На Натану было страшно смотреть — не знаю как, но ей удалось побелеть ещё сильнее, а потом она просто закрыла лицо руками, вздрагивая от каждой реплики. Удары приходились точно в цель один за другим — в самое больное место, уже и так растревоженное дочерью. Я сжал пальцами ладонь Наты, давая понять, что словесный расстрел нужно прекратить. Сейчас же. В ответ та посмотрела на меня с какой-то печальной улыбкой и покачала головой:

— Ты думаешь, я это просто так делаю? Я знаю, о чём она думает… к сожалению. Мы ведь единое целое — так? Так вот, ты её поцеловал, и эта мразь тут же придумала себе оправдание: знаешь, такое «все мужики козлы, им только одно и надо». Ну а один козёл от другого не очень и отличается, так что можно и не винить себя, что запуталась… Не понимаю, почему она не чувствует, как ты к ней относишься… и ко мне тоже. Сенсор хренов!

— Я чувствую! — донеслось из-под ладоней. — Я действительно не понимаю! Я помню, что чувствовала тогда, я… я люблю тебя, Миш! Просто все чувства… они как будто не до конца настоящие! Он меня обманул — сказал, что любит — и я поверила! Поверила! И простить не могу себе! Миша смог тебя найти, меня дети нашли — а я… никого! Так и сидела на месте, как безмозглая…

— Только это не повод придумывать себе «разумные» оправдания! — внезапно рявкнула Ната, да так, что у меня уши заложило. Я, разумеется, подпрыгнул от неожиданности, а Натана, так и вовсе чуть не упала там, где стояла. Оторвала ладони от заплаканного лица и уставилась на свою визави.

— И что мне тогда делать? — спросила она таким тоном, будто действительно была готова услышать откровение.

— Жить дальше! — отрезала моя красноголовая, сейчас как никогда соответствующая моему представлению о том, как должен вести себя элитный офицер штурмового десанта. — И прекратить придумывать себе всякую хрень!

— А если я опять ошибусь?!

На удивление, с ответом самой себе на эту реплику любимая неожиданно замялась. Напрашивался ответ в стиле «слушай своё сердце внимательно», но как раз тут-то и была проблема, верно? Мне пришлось сильно напрячь мозги — ситуацию следовало разрулить немедленно, а для этого — вспомнить и сложить вместе массу непрофильной информации, значительную часть из которой я услышал из уст той же Натаны всего сутки назад. Вообще, получалось бредовато… но нужно же было что-то сказать?

— Я правильно понимаю, что проблема в интерпретации чувств может быть связана с тем, что Натане подсадили «пустое» «чувственное» полушарие? — на всякий случай спросил я. Получил два неуверенных кивка и, ободрённый, продолжил: — Тогда у меня есть ответ. Ната, когда встретила меня в каньоне, вообще не думала — действовала на эмоциях и рефлексах. «Старая», опытная часть мозга вела новую. У тебя то же самое, только наоборот: в моменты критического напряжения пересаженное полушарие вырывает контроль у «нового» и… возникает проблема с расшифровкой чувств.

— Звучит несколько бредово и не совсем последовательно, но допустим, как теорию. — после паузы признала светловолосая. — Тогда через некоторое время ситуация должна выровняться. Но это десятилетие, не меньше — ведь два года прошло, а эффект ещё более чем заметен.

— Элементарно же. — Я перевел дух: «доказательная» часть прошла, вывод из неё простой и им придётся его принять. — Вы же одарённые, и чувствуете друг друга. Реагируйте вместе, дополняя друг друга, и всё получится. Более того, возможно это позволит «натренировать» «новые» области мозга быстрее.

— Ну… — Женщины переглянулись. — Возможно…

— Я знаю, о чём говорю. — «железный» аргумент сам собой всплыл у меня в голове. — Видели бы вы, как у Гора с Лиссой получается дополнять друг друга в бою — не сомневались бы.

— Точно, папа прав! Мы даже научить можем! Нас ещё учитель рун Корн хвалил!

Мы, не сговариваясь, медленно подняли головы к потолку, откуда и прозвучали детские голоса. Разумеется, там никого не было — если не считать замаскированных под отделкой динамиков громкой связи.

— Тайна! — мгновенно разобрался я в ситуации. Слов у меня не было — только матерные эпитеты, которые я, с некоторым трудом, удержал при себе.

— Мы её уговорили, не ругайся, пап! — сын, разумеется, был в курсе моих эмоций.

— Ага, ваш эмофон затопил весь корабль! — поддакнула ему Лисса. — Мы же волновались. Нужно же было помочь, если что… Ой!

«Ой» относилась к тому, что Наты переглянулась — и с одинаково хищными выражениями уставились на дверь в отсек. От щаз кто-то получит на орехи: эмоциональная встряска требовала разрядки, а тут мишени сами подставились.

— Дорогой, тут как раз первое совместное дело наметилось, — сообщила мне Ната.

— Избаловал ты без мен… без нас мелких, любимый, — с той же интонацией добавила Натана, и они бок о бок вышли в коридор.

— Да ничего, я пока с обедом закончу, — в спину им сказал я, и получил два синхронных воздушных поцелуя. С улыбкой дождался, пока двери не закроются, и произнёс:

— Тай, бросай этих прохиндеев и дуй сюда, пусть сами отдуваются. А я тебя научу готовить пока: хоть кто-то из младшего поколения должен перенять мой талант: думаю, это ты.

Н-да. Ну ладно — сдаётся мне, корабль моя жена… мои жёны? — не разнесут, силы им придётся ограничивать. И, кажется, их ждет сюрприз — дети, как и я, пусть «кустарные», но диверсанты… хотя огребут всё равно, конечно, пусть и чисто символически.

Тайна появилась через минуту — причём не через дверь, а открыв лючок технического хода и мгновенно зарастив его за собой. Я взял увесистый шарик, взгромоздил на свободное место у плиты и начал лекцию:

— Для начала продукты, выращенные, как часть целого растительного или животного организма, надо правильно разрезать.

Тай молча и сосредоточено мне внимала.