Пролог

Натана в последний раз провела мокрыми ладонями по лицу и, вздохнув, коротким властным движением перекрыла воду. Подняла взгляд и внимательно присмотрелась к своему отражению в зеркале — словно не видела его каждый день. Видела, и по много раз на дню: женщина должна следить за своей внешностью тщательно и постоянно. Однако сейчас урождённую рем Пау не устраивала обычная связка видеосенсоры-терминал или по той же схеме выводимое изображение на любой свободный участок стены: только честное стекло и серебро. Жители других государств (из тех, что в курсе, конечно) часто считают аристократов и повторяющих привычки за ними неодаренных граждан империи кончеными снобами за любовь к статическим «настоящим» вещам вроде окон, оптических зеркал, украшений, вид и форму которых нельзя поменять после того, как она надоест. И никак им не объяснить, что даже самое правдоподобное изображение окна, демонстрирующее луг или лес, не сможет передать ощущения луга или леса за настоящим окном. Псионик видит суть вещей — это одновременно и бесценный дар и сущее проклятье, если оказаться не в то время не в том месте, потому многие её соотечественники, особенно долгоживущие, просто виртуозно развивают умение не замечать то, что им не нравится, или мгновенно вычёркивать такое из памяти, стоит событию завершиться. Она, Натана рем Пау, всегда смотрела на таких вот особ презрительно — вот как можно настолько предавать свою суть, возвращаться на уровень обделённых даром, обманывая самих себя по сути теми же фальшивыми картинками, только совершенно самостоятельно? Но произошедшее сегодня тремя часами ранее… о да, на несколько секунд она почувствовала то же самое. Просто отвернуться и уйти. Забыть. Забыть, как страшный сон, приснившийся в детстве! Но, разумеется, она не поддалась своей слабости. Любые проблемы надо встречать лицом к лицу: ей, дочери древнего рода, не пристало сбегать от трудностей. Но и лбом стены прошибать — тоже не пристало. Род Пау, род учёных и политиков, занял своё место подле трона Императора за умение собирать информацию, а потом, в нужный момент, превращать её в оружие. Оружие для Империи или для себя — это уже детали… и сейчас она поступит так же. В конце концов — она же часть рода, официально…

Женщина ещё раз всмотрелась в своё отражение: серые глаза, тонкие черты лица, длинные, как она всегда в детстве хотела, светло-русые волосы, среди которых затерялась одинокая синяя прядка: резервист флота в ранге капитана корабля. Тоже детская мечта: сидеть в центре боевой рубки и движением рук и мыслей в одиночку управлять многотысячетонным вестником смерти, сметать врагов! Возможно, именно эту мечту она пыталась осуществить, когда решилась войти в состав ушедшей в сверхдальний поход экспедиции. Далеко за границами существующего Ареала распространения Человечества экспедиция что-то нашла… или её что-то нашло. Что-то, из-за чего немногие вернувшиеся вынуждены были отдать свою память о растянувшемся на нерасчётные двадцать лет походе. Им, официально уже мёртвым, предложили выбор: или изоляция на неопределенный срок, или… Натана помнила тот день, когда пришла в себя в медицинской лаборатории рода, помнила, что добровольно пошла на процедуру изъятия воспоминаний, зная, что придётся расстаться не только с периодом полёта, но и с ассоциативными связями в более далёком прошлом. Чудовищная плата за подвиг, совершённый во имя Родины… если подумать, обычно так всегда и бывает. Забвение и отсутствие признания в обмен на жизненно важную информацию, которая, возможно, изменит будущее страны, а может — и всей цивилизации людей. Если о разведчике говорят много хороших слов, значит — это уже умерший разведчик. Не хотела она себе такой участи, но — долг есть долг. Так нужно. И нужно как-то жить дальше… хотя бы начать с детской мечты, раз других нет.

Теперь детство она помнила относительно хорошо, юность — как в тумане, и туман густел всё сильнее по мере приближения к дате старта, становясь непроницаемым. Зато на месте остались объективные профессиональные навыки, моторные и псионические, которые позволили ей без проблем пройти профилирующий тест и заполучить заветную прядку в причёску. Капитан должен быть великолепным сенсором и прекрасно уметь взаимодействовать с пси-кристаллами, на которых построен командный интерфейс — это кроме обязательных дисциплин и знаний, необходимых командиру военного корабля. Пришлось подналечь на теорию — но в опустошённую голову новые знания вливались, как вода в пустой кувшин: мимо ни капли. Почему-то ей упорно казалось, что и с прямой силовой кинетикой теперь всё должно быть очень неплохо — но здесь, увы, ждало разочарование. Ложная уверенность — этакий выверт мозга в ответ на недостаточно деликатное с ним обращение. Что ж, не очень то и хотелось…

Отец уговорил её переехать на Корн: всё-таки то, что ей пришлось пережить, было пусть и полученной под контролем врачей, но травмой, и последствия могли сказываться очень и очень долго. Своего поместья у рем Пау на планете не было, но влиятельный родитель каким-то образом умудрился устроить её здесь не как гостя или пациента, а как постоянно проживающую, за что дочь была ему крайне благодарна. Последнее, чего хотела Натана — это чувствовать себя нездоровой… неполноценной, если уж на то пошло. И это была ещё одна причина, по которой женщина взялась за обучение на квалификацию и восстановление нужных навыков. Однако, звание было получено, капитан Натана рем Пау — зачислена в резерв… и ей оказалось банально нечего делать. Тренировки отнимали только два-три часа в сутки, учиться на пси-медика оказалось скучно и нудно, работать у дочери главы влиятельного и довольно богатого рода нужды не было, да и невместно было в таком статусе работать на кого-то. Вечеринки аристократической молодёжи были для неё слишком примитивными, в сборищах долгоживущих рем появляться не позволяло благоразумие: понять, что у наследницы Пау что-то не то с головой, интриганам и политикам при длительном личном общении ничего не стоило. Оставалось только гулять, много читать и вспоминать, вспоминать, вспоминать, по кусочкам восстанавливая свою основательно пошатнувшуюся личность… а кое-где — и собирая заново. Да, она осталась самой собой, но без базовых воспоминаний многим чертам характера просто не на что было опереться. И вот во время одной из таких одиноких задумчивых прогулок она и встретила Гарта.

Гарт рем Даж, глава одной из младших ветвей Дажей, как оказалось, неплохо помнил её в тот период непосредственно перед отлётом: они, оказывается, тайно (!) встречались. У Натаны оставались смутные воспоминания о любимом человеке, о том, как им было хорошо вместе, что-то ещё — какие-то совсем уж розовые мечты о будущем… Всё было настолько сильно в тумане, что она даже не была уверена, что это не очередные фантазии разума, боящегося пустоты на месте пропавших воспоминаний. И вот, внезапно, все обрывки обрели связность. Гарт рассказывал — и она с радостью понимала, что вот это помнит, и это, и даже ту глупость вспомнила! Пустота, вынужденное одиночество — отец вечно пропадал где-то по своим сверхважным делам — и человек, способный и то, и другое заполнить. Ничуть тебя не забывший и, похоже, действительно скучавший после того, как она улетела… чувства вспыхнули вновь. Правда, моменты близости… разочаровали: совсем не таким запомнила своего кавалера юная дурища, решившая покорить звёзды и доказать всем, что круче всех. Доказала… на свою голову. Но между ничем и тлеющими углями прошлого Натана выбрала угли. Пусть они оба до неузнаваемости изменились, но связь — та глупая юношеская связь — осталась. Устраивало это обоих. Свадьба, устроенная по меркам аристократии Империи неприлично быстро — всего через год после первой повторной встречи — одновременно была и верхом скромности. Впрочем, как раз это было личным делом каждого: важен союз перед лицом Императора, а не шумиха вокруг него. Союз сердец, скрепивший союз двух родов — вдвойне хорошо: Натана училась быть политиком. И опять взялась за ненавистную медицину: позор семьи — ничего не помнит и только и умеет, что управлять боевым кораблем… Надо соответствовать родовому имени рем Пау. Под эти размышления Натана отказалась от мысли обзавестись ребёнком, несмотря на то, что почему-то ощущала едва ощутимый дискомфорт с тех пор, как после заключения брака переселилась в поместье мужа. А когда Гарт, ранее регулярно отлучавшиеся по делам не больше чем на пару дней, объявил, что его не будет на планете не меньше месяца — возобновила свои одинокие прогулки по городу, пытаясь нащупать ускользающий внутренний баланс. И опять думала: о прошлом, о результатах экспедиции и о последствиях для всех и для неё лично — раньше это всегда помогало заполнить пустоту философским спокойствием, но сейчас будто что-то… изменилось? Именно в этот момент ей буквально на голову свалились Гор рим Фог и его сестра Лисса. И всё полетело кувырком.

От этого вопроса-восклицания у неё будто всё оборвалось внутри. И дети, и она перестали контролировать свои эмосферы, изливая вокруг разливающийся ураган эмоций — и оказавшиеся рядом псионики поспешили разойтись, посчитав, что стали свидетелями некрасивой семейной сцены. Семейной? На задворках сознания мелькнули мысли о грязной провокации противников отца или мужа с использованием подростков — и пропали: так играть и притворяться нельзя! А ещё какая-то часть её, на задворках сознания, буквально надрывалась от крика: беги! Забудь! Или твой мир прямо сейчас рухнет в тар-тарары и разлетится на тысячи осколков! Опять. Но Натана, разумеется, никуда не побежала, продолжая вглядываться в глаза незнакомых ей детей… и чем дольше она смотрела — тем менее незнакомыми они ей казались. Родственники? Родственники родственников? Черты лиц, отзывающихся в глубине души чем-то смутно знакомым. Она попыталась раскрутить нить воспоминаний, отрешиться от мира, пройти за зыбкой чередой неразличимых образов… но они обрывались в пустоту! Это было столь невыносимо, что собственное сознание разразилось ослепительной вспышкой боли — только бы прервать навязанное мучение. Натана поняла, что устояла на ногах только потому, что её поддержали с боков брат и сестра.

— Не узнала. — Ещё раз поглядев на женщину, констатировал мальчик.

— Но я не могла обознаться! Мы не могли обознаться! — Слёзы двумя сплошными дорожками лились из глаз девочки, чего она даже не чувствовала.

— Ты сама мне сказала, что наша мама… умерла. — Совсем тихо прошептал он.

— Но вот же она!!! — Это был не крик, но в голос было вложено столько чувств, что лучше бы девочка кричала. — Ты же чувствуешь, что и я!

— И она нас не узнает… а ещё тут скоро будет полиция, и у нас всех будут неприятности. — Маленький мужчина не потерял до конца самообладание, но его безуспешные попытки взять контроль над собственной эмосферой показывали, что на самом деле он уже на грани.

У Натаны в буквальном смысле этого слова глаза едва не полезли на лоб: несмотря на состояние полного эмоционального раздрая, девочка совершила чудовищное усилие… и вернула контроль над собой. А ещё через мгновение рем Пау поняла, что узнаёт этот способ. Потому что сама так делает. Пси-техники, те, что не задействуют способности, а направлены на самоконтроль, при единых общих принципах выполняются каждым человеком по-своему: тут всё строго индивидуально. Перенять навык «как есть» может только человек с очень схожей структурой психики, который буквально может ментально слиться с тобой — например, маленький ребёнок. Ребёнок. Чёрт!

— Знаете, но, кажется, вы всё-таки мои дети. — Только и оставалось, что признать это, самой не веря, что говорит такое. — Что?

— Русский! — Непонятно ответила… эээ, дочь? Та, заметив заминку и почувствовав не до конца забитое эмосферой удивление, пояснила. — Ты ответила нам на языке, на котором мы всегда говорили на Земле! Мама!!!

Двойной всплеск чистой, незамутненной радости засиял как маленькая двойная звезда, заставив дёрнуться прохожих на соседней пешеходной дорожке и сбиться с шага спешащую по парковому настилу пару полицейских. Натана почувствовала, что у неё самой глаза на мокром месте, когда положила ладони на затылки прижавшихся к ней детей. Её детей! Часть аристократки пела с чувствами брата и сестры в унисон… а часть глухо молчала и на каждое обращение отзывалась пульсацией мигрени. Один из представителей охраны правопорядка притормозил, замялся, но его более молодой коллега проскочил вперёд и с ходу суровым голосом потребовал объясниться:

— Что у вас тут происход… ит?

Рем Пау — в какой уже раз за последние пять минут? — едва поверила своим глазам и чувствам: едва страж порядка раскрыл рот, две счастливые детские мордашки повернулись в его сторону, одновременно хмурясь… и двойная звезда погасла, превращаясь в глухую стену, наливаясь серой непроглядной мутью полной эмоциональной блокады. Через Натану как будто пропустили разряд электрического тока — чувство было сродни переключению турелей ПКО на корабле из походного режима в боевой. Полицейского едва удар не хватил — такую конфигурацию защиты от сканирования псионики выставляют, собираясь убить другого одарённого. В исполнении брата и сестры, едва достигших возраста, когда ребёнка с натяжкой можно назвать подростком, это смотрелось ещё страшнее.

— Всё в порядке, уважаемый. — А вот Натана почему-то ни капли дискомфорта не испытывала. — Это мои дети… а вы их напугали.

— Э-это правда? — Страж порядка отступил на шаг, но всё же исполнял свой долг — согласно инструкции.

— Это наша мама. — Просто ответил мальчик.

— А вы нас пугаете. — Дополнила девочка. И р-раз — и вместо убийственной «ауры» — почти ровный эмофон.

— Очень прошу простить меня… — Наверняка полицейский был из «рун», да ещё и из первого поколения — работа уличного патрульного была богата на разные инциденты и не слишком подходила родовитым. — Мы уже уходим.

— Твой напарник уже ушёл. — Фыркнул парень, качнув головой в сторону кроны, за которую второй коп успел сместиться за время инцидента. Ещё раз споро извинившись, патрульный кинулся догонять ушлого коллегу. Его проводили взглядом — и уже взявшая себя в руки рем Пау наконец-то начала более-менее связно соображать.

Так.

— Нам надо… — Как оказалось, одна и та же мысль пришла всем троим, и голоса прозвучали в унисон — удивительно синхронно.

— Поговорить. — Первой ввернула в паузу своё слово Натана.

— Только не здесь. — Мальчик оглянулся, обводя пустой парк взглядом. — А то ещё кто-нибудь помешает.

— Такси. — Тут же дополнила девочка. — Нам так много надо рассказать тебе, мама!!!

Глаза её блестели, но сумасшедший свет радости она больше из-под эмосферы не выпускала.

Поговорили. Если сначала Натана думала, что безумнее этой случайной встречи с ней за день ничего уже не произойдёт, то скоро поняла — ошибалась. История, рассказанная ей на два быстрых, перебивающих друг друга голоса, была куда более полна на сумасшедшие совпадения и такие подробности, которые она сама ещё час назад из чужих уст сочла бы… как бы помягче сказать — неудачным художественным вымыслом. Но — чёрт возьми! — вся вместе эта информация укладывалась в непротиворечивую, законченную картину. Картину, в которой не хватает больших таких кусков — но дети о них знать и не могли. Другой мир, нет другая Вселенная, отличающаяся значением физической константы коэффициента затухания пси-воздействия? Бред? Хрена-с-два! Это прекрасно объясняло ту аномальную силу, которой владели Гор и Лисса (наконец-то узнала имена!) А незнакомый язык одного из народов планеты, до которой нельзя долететь на космическом корабле — откуда он у неё в голове? Точнее, вопрос стоило поставить по-другому: что же действительно удалили из её памяти… и кто это сделал? Впрочем, на второй вопрос был простой и неприятный ответ.

Ложь. Всё — ложь, что ей сказал отец… отец ли? — было циничным «разводом» от начала и до конца. Не было никакого подвига, а лишь кое-кто ловкий, беспринципный и хорошо знающий, исковеркал всю её память, заставил считать себя другим человеком — даже даты рождения хорошо так не совпадали. Добавил мановением руки лишних двадцать лет возраста, отнял их фактически — и ещё улыбался так, по-доброму. И если бы не эта практически невероятная встреча — обман мог бы никогда не раскрыться. Самый неприятный вывод из всего произошедшего — она одна. Муж явно как-то связан с Иоганом рем Пау — иначе откуда у него был готовый алгоритм по привязке к себе наивной беспамятной дуры? Разыграл как по нотам, с-сука такая… ещё и про любовь что-то там нёс, наверняка посмеиваясь в кулак. А ведь здесь, в этой Вселенной, был и её настоящий муж, которого она, оказывается, сама того не зная, предала. Первым побуждением было сорваться, забрать детей и лететь в систему Сандра… вот только как уйти с планеты? Билет купить? Такие её телодвижения наверняка отслеживаются через систему электронных платежей, причем официально: это же деньги рода, а не персонально её. А на Егора и Васю (смешное имя для девочки!) так и вовсе никаких прав нет.

Но ситуация далеко не безвыходная — дети вернулись в школу до отбоя, она вернулась в особняк. Статус кво соблюдён — так, кажется, это называется? А, значит, делать резкие телодвижения ещё рано: пока она считается рем Пау, у неё большие возможности — ограниченные, но явно больше, чем у преступницы с двумя детьми на руках, киднеппера, угнавшего корабль Империи. Тогда заход в пространство Империи и протектората будет невозможен, да и «родственники» явно не оставят её самоуправство безнаказанным. Зачем она вообще Иогану понадобилась? И ведь не убил же… неплохо бы прояснить, что получится. И проработать побег… лучше в нескольких вариантах. В конце концов, она пока ещё рем Пау. Не по-родственному будет ударить в грязь лицом — да и уйти без оставленной подлянки тоже. Натана в последний раз хмуро взглянула в зеркало — и взяла с края раковины очки-терминал. Открыла скорее машинально, чем собираясь читать «новости Империи», собираясь с мыслями… и вполголоса выругалась на русском.