В такой ярости и одновременно – растерянности – начальник его охраны Михалич Седого еще не видал никогда. Любивший деловое напускное спокойствие сейчас он будто раненый зверь метался с угла на угол.

– Ревизоры пожаловали. Не с Петербурга даже как прежде, а господа южане, – процедил сквозь зубы Седой.

– Что им тут понадобилось? – встревожился Михалич. – Совсем уж обнаглели. Не их это территория!

– Их – не их… Аслам этих псов послал. Пришлось перед ними как щенку расколоться, что канал доставки денег перекрыт. Думаешь – великое удовольствие? Правду в Литве Рысь говорил – не к чему было с ними связываться. Ох не к чему!

Седой, по мнению Михалича, преувеличивал. «Ревизоры», как их с злости окрестил Седой, держались самоуверенно, но отнюдь не чересчур нагло, как можно было ожидать от южан. Одеты были в довольно элегантные, хоть и чуть старомодные костюмы и дорогие кожаные блестящие куртки – дань кавказкой моде.

– Мы тебе купюры поставляем, правильно? Поставляем… Дело твое, дарагой, как тебе их лучше использовать. Хоть печь ими, дарагой, топи…

– Ты пойми, в течение месяца два прокола. Деньги даже для меня огромные, – Бурят поразился, что иногда и всемогущий, некоронованный Царь и Бог всего Калининграда Седой может кого то просить или, проще говоря, унижаться. Видно, южане представляли куда более сильные и страшные силы…

– Седой, ты же не пацан, правильно? – назидательно усмехнулся южанин. – Деньги это твое дело. Но мы принимаем твои затруднения близко к сердцу. И будем ждать два дня. Два!

– Не огорчай нашего хозяина, Седой. Ты ведь догадаешься, кто за ним стоит. А уж этого человека с твоими ничтожными проблемами ни нам, ни тем более тебе беспокоить не стоит, – хищно улыбаясь, добавил до того все время молчавший второй южанин.

– И найди поскорее у себя крысу. А то она и тебя, дарагой, загрызет.

Седой, тупо смотря в спины уходящих «ревизоров», дрожащей рукой наливал из графина полный стакан водки…