Глава 30

– Храни меня, Боже, ибо я на Тебя уповаю. Ты – Господь мой. Только в Тебе успокаивается душа моя. Возлюблю Тебя, Господи, твердыня моя. Господь, скала моя, крепость моя и избавитель мой...

Подняв глаза, сестра Миган увидела, что Феликс Карпио смотрит на нее с тревогой на лице.

«Она здорово напугана», – подумал он.

С самого начала их путешествия он замечал в сестре Миган глубокое душевное волнение. «Конечно, это вполне естественно. Она просидела в монастыре бог знает сколько лет и сейчас вдруг очутилась в этом ужасном чужом мире. Нам нужно быть помягче с этой несчастной девушкой».

Сестра Миган была действительно напугана. С того времени как она покинула монастырь, она усердно молилась.

«Прости меня, Господи, за то, что мне нравится мое приключение. Я понимаю, что это грешно».

Но как бы сестра Миган ни молилась, она не могла отделаться от мыслей. «Я не помню, когда мне еще было так хорошо». Для нее это было самое удивительное приключение в жизни. В приюте она часто строила планы дерзких побегов, но это были детские игры. Теперь все происходило наяву. Она оказалась в руках террористов, преследуемых полицией и солдатами. Но вместо страха она почему-то испытывала радость.

Они шли всю ночь и сделали остановку на рассвете. Миган и Ампаро Хирон стояли возле склонившихся над картой Хайме Миро и Феликса Карпио.

– До Медины-дель-Кампо шесть километров, – сказал Хайме. – Давайте обойдем ее. Там располагается армейский гарнизон. Мы пойдем дальше на северо-восток к Вальядолиду. К полудню мы будем там.

«Запросто», – радостно подумала сестра Миган. Позади была длинная изнурительная ночь без сна и отдыха, но сестра Миган чувствовала себя прекрасно. Хайме постоянно подгонял своих спутников, но Миган понимала, для чего он это делал. Он проверял ее и ждал, что она не выдержит. «Ладно, он будет удивлен», – думала она.

И действительно, Хайме Миро был заинтригован. Он совсем не ожидал от монахини такого поведения. Она была вдалеке от своего монастыря, в незнакомых местах, ее преследовали, а она, казалось, получала от этого удовольствие. «Что же это за монахиня?» – удивлялся Хайме Миро.

Ампаро Хирон была в меньшем восторге. «Я буду рада отделаться от нее», – думала она и старалась быть поближе к Хайме, чтобы монахиня шла с Феликсом Карпио.

Природа вокруг была буйной и прекрасной, дул ласковый летний ветерок. Они проходили мимо старых деревушек, некоторые из них были пустынными и заброшенными; мимо горы, на которой стоял древний покинутый замок.

Ампаро напоминала Миган дикую кошку, легко скользящую по горам и долинам и не знающую усталости.

Через несколько часов, когда вдали появился Вальядолид, Хайме наконец сделал привал.

– Все готово? – спросил он, повернувшись к Феликсу.

– Да.

Миган не поняла, что именно должно быть готово, но очень скоро узнала.

– Томасу дано указание ждать нас возле арены.

– Когда закрывается банк?

– В пять часов. У нас будет масса времени.

– И богатый улов, – кивнул Хайме.

«Боже милостивый, они собираются грабить банк», – с ужасом поняла Миган.

– А как насчет машины? – спросила Ампаро.

– Ерунда, – успокоил ее Хайме.

«Они собираются угнать машину», – ужаснулась Миган. Приключение становилось несколько более волнующим, чем она ожидала. «Богу это вряд ли понравится».

Когда они подошли к окрестностям Вальядолида, Хайме предупредил:

– Старайтесь держаться в толпе. Сегодня бой быков и будет много народу. Не надо терять друг друга из виду.

Хайме Миро оказался прав, когда говорил о тысячных толпах. Миган еще не доводилось видеть столько народу. Улицы были заполнены людьми, машинами и мотоциклами, потому что на бой быков съехались не только туристы, но и жители соседних городов. Даже дети на улицах играли в корриду.

Миган была ошеломлена окружавшими ее толпами, шумом и толкотней. Она заглядывала в лица прохожих и пыталась представить себе, как складывалась их жизнь. «Уже скоро я опять вернусь в монастырь, где мне вновь не будет дозволено смотреть на лица людей. Я вполне могу сейчас воспользоваться этим, пока можно».

На тротуарах было полно торговцев всякими безделушками, они торговали религиозной атрибутикой и крестами. Повсюду стоял запах пончиков, жарившихся в кипящем масле.

Миган вдруг почувствовала, как была голодна.

Феликс словно прочел ее мысли:

– Хайме, мы все голодны. Давай попробуем этих пончиков.

Купив четыре пончика, он протянул один Миган:

– Попробуй, сестра. Тебе понравится.

Пончик был необыкновенно вкусным. В течение стольких лет ее жизни еда не должна была служить источником удовольствия, а предназначалась лишь для поддержания сил во имя служения Господу.

– Арена в той стороне, – сказал Хайме.

Они пошли с толпой мимо парка в центре города к пласа Поиненте, которая выходила на пласа де Торос. Арена находилась внутри огромного глинобитного сооружения высотой в три этажа. Возле входа было четыре окошка билетных касс. Слева висела табличка: «Солнце», справа – «Тень». В очередях за билетами стояли сотни людей.

– Ждите здесь, – приказал Хайме.

Они смотрели, как он подошел к месту, где билетами торговали несколько спекулянтов.

– Мы будем смотреть бой быков? – спросила Миган Феликса.

– Да, но не волнуйся, сестра, – успокоил ее Феликс. – Тебе это покажется увлекательным.

«Не волнуйся?» Миган затрепетала от одной только мысли. В своих детских фантазиях, в приюте, Миган представляла своего отца известным тореадором, она перечитала о корриде все книги, которые ей только удалось достать.

– Настоящая коррида проводится в Мадриде и Барселоне. Здесь же в корриде участвуют любители, а не профессионалы. Это любители. Они не были удостоены alternativa.

Миган знала, что она присваивалась лишь первоклассным матадорам.

– Те, кто сегодня будет участвовать в боях, выйдут на арену в потрепанных костюмах вместо блестящих, отделанных золотом костюмов матадоров. И сражаться они будут с быками, у которых опасно наточены рога. Профессионалы отказываются от таких боев.

– Почему же эти соглашаются?

Феликс пожал плечами:

– Голод еще страшнее рогов.

Хайме вернулся, держа четыре билета.

– Все в порядке, – сказал он. – Пойдемте внутрь.

Миган чувствовала, как ее волнение усиливалось.

Возле входа на громадную арену они прошли мимо висевшего на стене плаката. Остановившись, Миган уставилась на него.

– Смотрите!

На плакате была фотография Хайме, а под ней написано:

Разыскивается за убийство

ХАЙМЕ МИРО

Миган вдруг ясно осознала, что ее спутником, от которого зависела ее жизнь, был террорист.

Хайме внимательно смотрел на свою фотографию. Затем, демонстративно сняв шляпу и темные очки, он подошел к плакату.

– Неплохое сходство.

Он сорвал плакат со стены, сложил и сунул себе в карман.

– Что в этом толку? – сказала Ампаро. – Они наверняка расклеили сотни таких плакатов.

Хайме улыбнулся:

– Но именно этот принесет нам удачу.

Он вновь надел шляпу и очки.

«Что он хочет этим сказать?» – думала Миган. Она не могла не восхищаться его хладнокровием. В Хайме Миро чувствовалась непоколебимая уверенность в своих силах, и это действовало на Миган успокаивающе. «Солдатам никогда не поймать его», – подумала она.

– Пошли.

Здание имело двенадцать подъездов, расположенных друг от друга на значительном расстоянии. Красные железные двери, на каждой из которых стоял номер, были настежь распахнуты. Внутри возле входа располагались ларьки, где продавали кока-колу и пиво, рядом находились маленькие кабинки туалетов. Все сектора и места на трибунах были пронумерованы. Ряды каменных скамеек образовывали круг, в центре которого находилась большая, посыпанная песком арена. Повсюду висела реклама.

Хайме купил билеты на теневую сторону, и, когда они заняли места на каменных скамейках, Миган стала озираться по сторонам. Все было совершенно не так, как она себе представляла. Девочкой она видела впечатляющие цветные фотографии арены в Мадриде, огромной, построенной специально для корриды. Эта же была приспособлена для боя быков временно. Трибуны быстро заполнялись зрителями.

Зазвучала труба. Коррида началась.

Подавшись вперед, Миган смотрела во все глаза. На арену выскочил огромный бык, и вышедший сбоку из-за маленького деревянного ограждения матадор начал его раздразнивать.

– Сейчас появятся пикадоры, – взволнованно сказала Миган.

Хайме с удивлением посмотрел на нее. Он боялся, что ей на корриде станет дурно и она привлечет к ним внимание. Но она, казалось, напротив, была необычайно увлечена зрелищем. «Странно».

К быку приближался пикадор, он ехал на лошади, покрытой тяжелой попоной. Наклонив голову, бык ринулся к лошади, и, когда его рога ткнулись в попону, пикадор вонзил ему в шею двухметровую пику.

Миган смотрела как завороженная.

– Это для того, чтобы ослабить мышцы шеи быка, – пояснила она, вспоминая прочитанные много лет назад столь любимые ею книги.

– Правильно, сестра, – подтвердил Феликс Карпио, удивленно моргая глазами.

Миган наблюдала за тем, как в шею быка одна за другой вонзались ярко раскрашенные бандерильи.

Наступил черед матадора. Он вышел на арену, держа в руках красную накидку со спрятанной под ней шпагой. Развернувшись, бык бросился к нему.

Волнение все сильнее охватывало Миган.

– Сейчас он начнет свои приемы, – комментировала она. – Сначала pase veronica, затем media-veronica и, наконец, rebolera.

Хайме уже не мог сдержать своего любопытства:

– Откуда ты все это знаешь, сестра?

– Мой отец был тореадором, – не задумываясь ответила Миган. – Смотрите! – воскликнула она.

Все происходило настолько быстро, что Миган едва успевала уследить. Разъяренный бык кидался на матадора, но каждый раз, когда он приближался, матадор уже убирал накидку в сторону и бык бросался за ней.

– А что будет, если бык ранит матадора? – взволнованно спросила Миган.

Хайме пожал плечами:

– В такой дыре, как эта, местный цирюльник отведет его к себе в сарай и заштопает.

Бык вновь бросился на матадора, но тот и на этот раз отпрыгнул в сторону. Толпа неодобрительно загудела.

– К сожалению, это далеко не лучший бой, сестра, – словно извиняясь, сказал Феликс Карпио. – Тебе бы посмотреть настоящую корриду. Мне довелось видеть Манолете, Эль Кордобеса и Ордоньеса. Они делали из корриды незабываемое зрелище.

– Я читала о них, – сказала Миган.

– А ты не слышала эту замечательную историю о Манолете? – спросил Феликс.

– Какую историю?

– Говорят, когда-то Манолете был обыкновенным тореро, ничем не выделявшимся из сотни других. Он был помолвлен с красивой девушкой. Но однажды, когда он участвовал в корриде, бык боднул его в пах. Залатав его, врач сказал, что он уже не сможет иметь детей. Манолете так любил свою невесту, что не рассказал ей об этом, испугавшись, что она не захочет выйти за него замуж. Они поженились, и несколько месяцев спустя она гордо сообщила Манолете, что у нее будет ребенок. Ну, он, разумеется, понял, что это не его ребенок, и бросил ее. Несчастная девушка покончила с собой. И Манолете словно обезумел. Он больше не хотел жить и, выходя на арену, вытворял там такое, на что не отваживался ни один матадор. Он рисковал жизнью в надежде найти смерть и стал величайшим матадором в мире. Спустя два года он вновь влюбился в молодую девушку и женился. Через несколько месяцев после свадьбы она радостно сообщила ему о том, что беременна. Тогда-то Манолете и понял, что врач ошибся.

– Как это ужасно, – сказала Миган.

Хайме расхохотался:

– Забавная история. Интересно, есть ли в ней хоть доля правды?

– Хотелось бы верить.

Ампаро слушала с безучастным лицом. Она с раздражением смотрела, как Хайме проявлял к монахине все больший интерес. «Ну берегись, сестра».

Вверх и вниз по проходам сновали, выкрикивая свой товар, лоточники в фартуках. Один из них был неподалеку от того места, где сидели Хайме и его спутники.

– Пирожки! – кричал он. – Горячие пирожки!

Хайме поднял руку:

– Давайте.

Продавец ловко кинул сверток прямо Хайме в руки. Хайме дал десять песет сидевшему возле него мужчине, чтобы тот передал их продавцу. Миган смотрела, как Хайме, положив сверток к себе на колени, осторожно развернул его. Там оказался клочок бумаги. Он прочел его, затем еще раз, и Миган увидела, как напряглось его лицо. Хайме сунул бумажку в карман.

– Мы уходим, – коротко сказал он. – По одному. – Он повернулся к Ампаро: – Сначала ты. Встретимся у выхода.

Не сказав ни слова, Ампаро встала и начала пробираться к проходу.

Затем Хайме кивнул Феликсу. Поднявшись, Феликс последовал за Ампаро.

– В чем дело? – спросила Миган. – Что-нибудь случилось?

– Мы отправляемся в Логроньо. – Он встал. – Следи за мной, сестра. Если меня не остановят, иди к выходу.

Миган напряженно смотрела, как Хайме, добравшись до прохода, направился к выходу. Казалось, никто не обращал на него никакого внимания. Когда Хайме скрылся из виду, Миган поднялась с места и тоже собралась уходить. Тут раздался рев толпы, и она обернулась, чтобы посмотреть на арену. Молодой матадор лежал на земле, и его бодал разъяренный бык. На песок лилась кровь. Закрыв глаза, Миган начала молча молиться: «Иисус всемилостивый, сжалься над этим человеком. Не дай ему умереть, сохрани ему жизнь. Господь сурово покарал его, но не предал его смерти. Аминь». Открыв глаза, она повернулась и поспешила к выходу.

Там ее ждали Хайме, Ампаро и Феликс.

– Пошли, – сказал Хайме.

Они последовали за ним.

– Что случилось? – спросил Феликс.

– Солдаты застрелили Томаса, – отрывисто сказал он. – Он погиб. Рубио в полиции. Его ранили ножом в драке в баре.

Миган перекрестилась.

– А что с сестрой Терезой и сестрой Лючией? – с тревогой спросила она.

– Про сестру Терезу я ничего не знаю. Сестра Лючия тоже арестована. – Хайме повернулся к остальным: – Нам надо спешить. – Он взглянул на часы. – Банк уже работает.

– Хайме, может быть, нам стоит подождать? – пытался возразить Феликс. – Вдвоем будет опасно брать банк.

Слушая этот разговор, Миган подумала: «Это его не остановит». И она была права.

Втроем они направились к большой стоянке машин за ареной. Когда Миган догнала их, Феликс присматривался к голубому «сеату-седану».

– Этот подойдет, – сказал он.

Немного повозившись с замком, он открыл дверцу и заглянул в машину. Затем он залез под руль, и через минуту мотор завелся.

– Залезайте, – сказал им Хайме.

Миган стояла в нерешительности.

– Вы хотите угнать машину?

– Ради Бога, – прошипела Ампаро. – Оставь свои монашеские замашки и полезай в машину.

Мужчины сели впереди, за рулем был Хайме. Ампаро забралась на заднее сиденье.

– Так ты едешь или нет? – нетерпеливо спросил Хайме.

Глубоко вздохнув, Миган села в машину рядом с Ампаро. Машина тронулась. Она закрыла глаза. «Боже милостивый, что Ты уготовил мне?»

– Если тебя это успокоит, сестра, – сказал Хайме, – мы не угоняем эту машину, она конфискована баскской армией.

Миган хотела что-то ответить, но раздумала. Что бы она ни говорила, он не изменит своего решения. Она молча сидела, а Хайме вел машину к центру города.

«Он собирается ограбить банк, – думала Миган, – и в глазах Господа я буду виновата с ним в равной степени». Перекрестившись, она начала беззвучно молиться.

«Банко де Бильбао» располагался на первом этаже девятиэтажного жилого дома на улице Сервантеса, рядом с пласа де Сиркулар.

Когда машина остановилась перед зданием, Хайме сказал Феликсу:

– Не глуши мотор. В случае чего уезжай в Логроньо на встречу с остальными.

Феликс с удивлением уставился на него:

– О чем ты говоришь? Уж не собираешься ли ты идти туда один? Не вздумай. Риск слишком велик, Хайме. Очень опасно.

Хайме похлопал его по плечу.

– Чему быть, того не миновать, – с улыбкой сказал он и вышел из машины.

Они смотрели, как Хайме зашел в находившийся в этом же здании магазин кожаной галантереи. Через несколько минут он появился с дипломатом в руке. Кивнув своим друзьям, сидевшим в машине, он вошел в банк.

Миган затаила дыхание и начала молиться.

Молитва – это возношение ума и сердца к Богу.

Молитва – это смиренная беседа с Господом.

Молитва – это отрешение от всего земного.

Молитва – это ощущение присутствия Бога.

Молитва – это свет, воссиявший от Иисуса.

«Я спокойна, и в душе моей умиротворение».

Однако она не была спокойна и тем более не чувствовала умиротворения.

Пройдя сквозь двойные двери, Хайме Миро оказался в отделанном мрамором вестибюле банка. Впереди он заметил телекамеру, установленную высоко на стене. Мельком посмотрев на нее, он оглядел зал. За кабинками контролеров была видна лестница, которая вела на второй этаж, где за столами работали банковские служащие. Банк скоро закрывался, и в нем было много клиентов, которые стремились завершить свои денежные операции. К трем кассам стояли очереди, и Хайме заметил, что некоторые из посетителей держали в руках пакеты. Встав в одну из них, он терпеливо дожидался своей очереди. Подойдя к окошку кассы, он мило улыбнулся:

– Добрый вечер.

– Добрый вечер, сеньор. Чем можем быть вам полезны?

Наклонившись к окошку, он вытащил из кармана свернутый полицейский плакат и протянул его кассиру:

– Взгляните, пожалуйста, на это.

– Хорошо, сеньор, – с улыбкой ответил кассир.

Он развернул плакат, и, когда увидел, что это такое, у него округлились глаза. Он посмотрел на Хайме, его лицо выражало смятение.

– Здорово похож, правда? – тихо сказал Хайме. – Судя по тому, что там написано, я уже многих убил, и мне не составит труда убить еще одного. Вы хорошо меня поняли?

– А-абсолютно, сеньор. У меня семья. Я умоляю вас...

– Семья – это хорошо, поэтому я скажу, что вам надо сделать для спасения отца ваших детей.

Хайме вручил кассиру дипломат.

– Я хочу, чтобы вы мне его наполнили. И пожалуйста, сделайте это быстро и тихо. Если вы искренне думаете, что деньги важнее вашей жизни, тогда давайте поднимайте тревогу.

Кассир затряс головой:

– Нет-нет-нет.

Дрожащими руками он начал вытаскивать деньги из ящика кассы и запихивать их в дипломат. Набив его, кассир сказал:

– Вот, пожалуйста, сеньор. Я обещаю вам, что не буду поднимать тревоги.

– Очень разумно с вашей стороны, – ответил Хайме. – И я объясню вам почему. – Повернувшись, он показал на женщину средних лет с коричневым бумажным свертком в руках, стоявшую в конце очереди: – Видите эту женщину? Это наш человек. У нее в свертке бомба. Если раздастся тревога, она тут же взорвет эту бомбу.

Кассир побледнел еще больше.

– Не надо, прошу вас.

– Вы выждите десять минут после ее ухода, прежде чем что-либо предпримете.

– Клянусь жизнью своих детей, – прошептал кассир.

– Добрый вечер.

Взяв дипломат, Хайме направился к дверям. Он чувствовал, как кассир не отрываясь смотрел ему вслед. Он остановился возле женщины со свертком.

– Должен сделать вам комплимент, – сказал Хайме. – Это платье вам очень идет.

Она зарделась.

– О, спасибо, сеньор.

– Не за что.

Оглянувшись, Хайме кивнул кассиру и вышел из банка. Пройдет по крайней мере пятнадцать минут, прежде чем эту женщину обслужат и она уйдет. К тому времени они уже будут далеко.

С облегчением увидев, как Хайме вышел из банка и направился к машине, Миган чуть не лишилась чувств. Феликс Карпио расплылся в улыбке.

– Этот мерзавец свое дело сделал, – сказал он. И тут же добавил извиняющимся тоном: – Прости, сестра.

Миган еще никогда никого не была так рада видеть. «Ему удалось, – думала она. – Удалось все сделать одному. Вот я расскажу об этом сестрам». И вдруг она вспомнила. Она никому не сможет об этом рассказать. По возвращении в монастырь ее ждет безмолвие до конца жизни. И от этого ей стало как-то не по себе.

– Подвинься, приятель. Я сяду за руль, – сказал Хайме Феликсу, бросив дипломат на заднее сиденье.

– Все прошло удачно? – спросила Ампаро.

– Лучше не придумаешь, – рассмеялся Хайме. – Надо не забыть поблагодарить Акоку за этот плакат.

Машина покатила по улице. На первом перекрестке Хайме повернул налево. Вдруг перед машиной откуда ни возьмись возник полицейский и взмахом руки потребовал остановиться. Хайме затормозил. У Миган заколотилось сердце.

Полицейский подошел к машине.

– В чем дело, капитан? – спокойно спросил Хайме.

– Дело в том, сеньор, что вы едете не в ту сторону по улице с односторонним движением. И если вы не докажете, что вы слепой, вас ждут неприятности. – С этими словами он показал на знак в начале улицы. – Там достаточно ясно указано. Предполагается, что водители должны обращать внимание на подобный знак. Для этого он там и установлен.

– Тысяча извинений, – виноватым тоном ответил Хайме. – У нас с друзьями был настолько серьезный разговор, что я не заметил знака.

Полицейский наклонился к окошку машины. Он внимательно смотрел на Хайме, и на его лице появилось озадаченное выражение.

– Будьте добры, позвольте мне взглянуть на ваши документы.

– Да, конечно, – ответил Хайме.

Он потянулся за револьвером, который был у него под курткой. Феликс приготовился действовать. Миган затаила дыхание.

Хайме сделал вид, что роется в карманах.

– Я знаю, что документы где-то здесь.

В этот момент с площади донесся громкий крик, и полицейский обернулся. На углу какой-то человек избивал женщину, он бил ее кулаками по голове и плечам.

– Помогите! – кричала она. – Помогите! Он убьет меня!

На какое-то мгновение полицейский замешкался и затем приказал:

– Стойте здесь.

Он бросился по улице к дерущейся паре.

Хайме завел машину и нажал на акселератор. Машина понеслась по улице с односторонним движением навстречу машинам, которые злобно сигналили, уступая им дорогу. Доехав до угла, Хайме еще раз свернул в сторону моста, ведущего за город на шоссе Санчес де Архона.

Взглянув на Хайме, Миган перекрестилась. Она едва дышала.

– Неужели вы бы убили полицейского, если бы тот человек не набросился на женщину?

Хайме не удостоил ее ответом.

– Никто не избивал эту женщину, сестра, – объяснил Феликс. – Это были наши люди. Мы не одни. У нас много друзей.

Хайме сидел с мрачным лицом.

– Нам придется бросить эту машину.

Они миновали окрестности Вальядолида. Хайме свернул на шоссе, ведущее к Бургосу и Логроньо. Он старался ехать, не превышая скорости.

– Мы бросим машину, как только проедем Бургос, – сказал он.

«Не могу поверить в то, что происходит со мной, – думала Миган. – Я сбежала из монастыря, меня преследует полиция, я еду в угнанной машине с террористами, которые только что ограбили банк. Господи, что же еще Ты уготовил мне?»