Когда Сэм Уинтерс вернулся с войны, его место на студии «Пан-Пацифик» было свободно. За время его отсутствия произошли большие изменения. Руководитель студии был уволен, и Сэму предложили исполнять его обязанности, пока не подберут нового. Уинтерс так хорошо справился с этой работой, что поиски были прекращены, а его официально назначили вице-президентом студии. Новая работа требовала большого нервного напряжения, но Сэм любил ее больше всего на свете.

Голливуд напоминал цирк с тремя аренами, где толклись необузданные, безумные персонажи; это было минное поле, на котором отплясывала вереница идиотов. Большинство актеров, режиссеров и продюсеров страдало эгоцентризмом и манией величия, это были неблагодарные, порочные и деструктивные личности. Но с точки зрения Сэма, если у них есть талант, то все остальное не имеет никакого значения. Талант — это волшебный ключик.

Дверь в кабинет Сэма открылась, вошла его секретарша Люсиль Элкинз с только что распечатанной почтой. Люсиль была одним из тех профессионалов высокой квалификации, которые неизменно оставались на своих местах, наблюдая, как приходят и уходят их шефы.

— Пришел Клифтон Лоуренс, — сказала Люсиль.

— Пусть войдет.

Сэму нравился Лоуренс. У него был стиль. Фред Аллен говорил: «Вся искренность Голливуда может поместиться в комарином пупке, и еще останется место для четырех семечек тмина и для сердца агента».

Клиф Лоуренс был искреннее, чем большинство агентов. Он стал голливудской легендой, а список его клиентов включал всех выдающихся людей в мире развлекательного бизнеса. У него в бюро работал единственный служащий — он сам. Лоуренс постоянно находился в разъездах, обслуживая клиентов в Лондоне, Швейцарии, Риме и Нью-Йорке. Он был близко знаком со всеми влиятельными голливудскими чиновниками и каждую неделю играл в джин с главными продюсерами трех студий. Дважды в году Лоуренс фрахтовал яхту, собирал с полдюжины хорошеньких «фотомоделей» и приглашал высший персонал студий «половить рыбку». На побережье в Малибу Клифтон Лоуренс содержал отлично оборудованный пляжный домик, которым в любое время могли пользоваться его друзья. Клифтона связывали с Голливудом сибиотические отношения, и они были полезны для всех.

Открылась дверь, и в комнату влетел Лоуренс, элегантно выглядевший в прекрасно сшитом костюме. Он подошел к Сэму, протянул ухоженную руку и сказал:

— Я просто заскочил поздороваться. Как вообще дела, старина?

— Можно сказать так: если бы дни были кораблями, то сегодняшний я назвал бы «Титаником», — ответил Сэм.

Клифтон Лоуренс сочувственно хмыкнул.

— Как вам вчерашний просмотр? — спросил Сэм.

— Если отрезать первые двадцать минут и отснять новый конец, то получится то, что надо.

— В самую точку. — Сэм улыбнулся. — Именно это мы и делаем. Будете предлагать мне сегодня кого-нибудь из ваших клиентов?

— Сожалею, но они все уже работают.

Это было действительно так. Самые известные кинозвезды и несколько режиссеров и продюсеров составлявшие элитную «конюшню» Клифтона Лоуренса, всегда пользовались спросом.

— Увидимся в пятницу за обедом, Сэм, — сказал Лоуренс. — Чао.

Он повернулся и вышел за дверь.

По интеркому раздался голос Люсиль:

— Пришел Даллас Бэрк.

— Пусть войдет.

— Вас хочет видеть и Мел Фосс. Говорит, что по неотложному делу.

Мел Фосс возглавлял телевизионный отдел «Пан-Пацифик».

Сэм бросил взгляд на свой настольный календарь.

— Скажите ему, что мы можем встретиться завтра за завтраком. В «Поло Лаундж».

Зазвонил телефон, и Люсиль сняла трубку.

— Офис мистера Уинтерса.

— Привет! Великий человек у себя? — послышался незнакомый голос.

— А кто это говорит?

— Передайте ему, что звонит его старый приятель, Тоби Темпл. Мы вместе были в армии. Он говорил мне, чтобы я разыскал его, если когда-нибудь попаду в Голливуд, — и вот он я, тут как тут.

— У него совещание, мистер Темпл. Передать ему, чтобы он сам потом позвонил вам?

— Конечно.

Тоби продиктовал свой номер телефона, и Люсиль бросила его в корзину для бумаг. Уже не первый раз ей пытаются толкнуть этот номер со старым армейским приятелем.

Даллас Бэрк был одним их пионеров режиссуры в киноиндустрии. Фильмы Берка показывались в каждом колледже, где читался курс по кинематографии. С полдюжины его ранних картин считались классикой, и ни одна из этих работ не была лишена блеска или новаторства. Бэрку было далеко за семьдесят, и его когда-то массивная фигура съежилась так, что казалось, будто одежда висит на нем складками.

— Рад видеть вас снова, Даллас, — улыбнулся Сэм, когда старик вошел в кабинет.

— И я рад видеть тебя, малыш. — Он показал на вошедшего вместе с ним человека. — С моим агентом ты знаком.

— Разумеется. Здравствуйте, Питер.

Мужчины сели.

— Я слышал, у вас есть для меня сюжет, — сказал Сэм Далласу Бэрку.

— Да, и он просто замечательный.

Голос старика дрогнул от волнения.

— С удовольствием его послушаю, — заверил Сэм. Валяйте.

Далас Бэрк наклонился вперед и начал рассказывать.

— Что больше всего интересует всех людей в мире, малыш? Любовь — правильно? А в моем сюжете речь идет о самом святом виде любви, который только существует на свете, — о любви матери к своему ребенку.

Голос Бэрка по мере увлечения рассказом зазвучал увереннее.

— Действие начинается на Лонг-Айленд, где девятнадцатилетняя девушка работает секретарем в богатой аристократической семье. Это дает нам возможность снимать на роскошном фоне — понятно, что я имею в виду? Высшее общество и все такое. Человек, у которого она служит, женат на чопорной аристократке. Ему нравится секретарша, а он нравится ей, несмотря на разницу в возрасте.

Слушая лишь вполуха, Сэм пытался угадать, во что под конец превратится сюжет — в «Улицу на задворках» или в «Фальшивую жизнь». Хотя это не имело абсолютно никакого значения, потому что в любом случае Сэм собирался купить его. Ведь уже почти двадцать лет никто не предлагает Далласу Бэрку ставить фильмы. И Сэм не мог винить за это киноиндустрию. Три последние картины Бэрка получились дорогими, старомодными и стали кассовыми катастрофами. Даллас Бэрк как кинорежиссер кончился навсегда. Но о нем надо было позаботиться, потому что он не имел ни цента сбережений. Ему предлагали комнату в приюте для бывших кинематографистов, но он с негодованием отказался.

— Идите в задницу с вашей вшивой благотворительностью! — заорал он. — Вы говорите с человеком, который давал указания Дугу Фэрбенксу, Джеку Барримору, Милтону Силзу и Биллу Фарнуму. Я гигант, слышите вы, сукины дети, пигмеи!

И вот он действительно был гигантом, живой легендой, но и человеку-легенде надо есть.

Когда Сэм стал продюсером, он позвонил знакомому агенту и попросил привести к нему Далласа Бэрка с сюжетом для сценария. С тех пор Сэм каждый год покупал у Бэрка бесполезные для работы сюжеты и платил за них такие деньги, чтобы старику хватало на жизнь, а уходя в армию позаботился о том, чтобы эта договоренность оставалась в силе.

— …Ну так вот, — продолжал Даллас Бэрк, — девочка растет, не зная, кто ее мать. Но мать не теряет ее из виду. Под конец, когда дочь выходит замуж за этого богатого врача, мы показываем свадьбу с большим количеством гостей. И знаешь, Сэм, в чем вся соль? Вот послушай, это потрясающе. Мать не пускают на церемонию! Ей приходится тайком пробираться в церковь, чтобы увидеть бракосочетание собственной дочери. В зрительном зале не останется ни одной пары сухих глаз… Вот так. Что скажешь?

Догадки Сэма не подтвердились. Это оказалась «Стелла Даллас». Он бросил взгляд на агента, который отвел глаза и в смущении стал изучать носки своих дорогих туфель.

— Здорово! — воскликнул Сэм. — Как раз такая картина, какую ищет студия.

Сэм повернулся к агенту.

— Питер, позвоните в коммерческий отдел и заключите договор. Я предупрежу их.

Агент кивнул.

— Скажи им, что придется раскошелиться на кругленькую сумму за этот сюжет, иначе я отдам его на «Уорнер Бразерс», подхватил довольный Даллас Бэрк. — Предложил его вам первым, потому что мы друзья.

— Я очень это ценю, — заверил Сэм.

Он смотрел вслед выходящим их кабинета мужчинам. Сэм понимал, что не имеет права тратить деньги компании на сентиментальные жесты такого рода. Но киноиндустрия была многим обязана таким людям, как Даллас Бэрк, ибо без него и ему подобных не существовало бы никакой индустрии.

В восемь часов на следующее утро Сэм Уинтерс въезжал на своей машине под портик отеля «Беверли Хиллз». Спустя несколько минут он уже пробирался между столиками «Поло Лаундж», раскланиваясь с друзьями, знакомыми и конкурентами. В этом зале за завтраками, ленчами и коктейлями заключалось больше сделок, чем в офисах всех студий, вместе взятых. Мел Фосс поднял голову, когда Сэм подошел к его столику.

— Доброе утро, Сэм.

Мужчины обменялись рукопожатием, и Сэм скользнул на свое место в кабинке напротив Фосса. Восемь месяцев назад Сэм взял Фосса на работу — руководить отделом телевидения на студии «Пан-Пацифик». Телевидение, этот новорожденный младенец в мире развлекательного бизнеса, развивалось с невероятной быстротой. Все студии, которые когда-то с подозрением смотрели на телевидение, оказались теперь вовлеченными в него.

Подошла официантка, чтобы принять заказ. После ее ухода Сэм спросил:

— Что скажешь хорошего, Мел?

Мел Фосс покачал головой.

— Хорошего — ничего, — отрезал он. — У нас неприятности!

Сэм молча ждал.

— Нам ничего не светит с «Рейдерами».

Сэм удивленно посмотрел на него.

— Но ведь рейтинг сериала высок. Зачем же компании надо аннулировать его показ? Не так-то просто заполучить вещь, имеющую успех.

— Вещь тут ни при чем, — перебил его Фосс. — Дело в Джеке Нолане.

Джек Нолан играл главную роль в «Рейдерах» и моментально приобрел успех как у критики, так и у публики.

— А что с ним такое? — спросил Сэм.

Он ненавидел привычку Фосса заставлять собеседника клещами вытягивать из него информацию.

— Ты читал выпуск журнала «Пинк» за эту неделю?

— Я не читаю его ни за какую неделю. Это помойное ведро!

Уинтерсу вдруг стало ясно, куда клонит Фосс.

— Они засекли Нолана?!

— Как черным по белому, — ответил Фосс. — Эта тупая скотина напялила свое лучшее кружевное платье и потащилась на вечеринку. Кто-то его сфотографировал.

— Что, дела плохи?

— Хуже не бывает. Вчера мне звонили раз десять из телекомпании. И спонсоры, и компания выходят из игры. Никто не хочет иметь дело с паршивым гомиком.

— Трансвестит, — поправил Сэм.

Он очень рассчитывал на то, что сможет представить солидный доклад о телевидении в следующем месяце на заседании правления в Нью-Йорке. Сообщенная Фоссом новость ставит на этом крест. Потеря «Рейдеров» будет ощутимым ударом.

Надо попытаться что-то сделать.

Когда Сэм вернулся к себе в кабинет, Люсиль помахала у него перед лицом пачкой корреспонденции.

— Все самое неотложное сверху, — сказала она. — Вас просят…

— Потом. Свяжите меня с Уильямом Хантом из Ай-Би-Си.

Спустя две минуты Сэм уже разговаривал с главой «Интернэшенл Бродкастинг Компани». Сэм был знаком с Хантом несколько лет, и тот был ему симпатичен. Хант начинал свою карьеру молодым, способным адвокатом и, пройдя сложный путь, достиг самой верхней ступеньки лестницы в телекомпании. Им редко приходилось встречаться по делу, так как Сэм не имел непосредственного касательства к телевидению. Он жалел теперь, что не удосужился сойтись с Хантом поближе. Когда его соединили с ним, Сэм заставил себя говорить непринужденным бодрым тоном.

— Доброе утро, Билл.

— Какой приятный сюрприз, — обрадовался Хант. — Давненько мы не общались, Сэм.

— Слишком давно. Во всем виноват этот наш бизнес, Билл. Совсем нет времени пообщаться с симпатичными тебе людьми.

— Что верно, то верно.

Сэм постарался, чтобы его вопрос прозвучал так, будто только что пришел ему в голову.

— Между прочим, вы видели эту гнусную статейку в «Пике»?

— Разумеется, и вы это знаете, — спокойно произнес Хант. — Именно поэтому мы и аннулируем показ сериала, Сэм.

Эти слова прозвучали так, словно все уже было решено окончательно.

— Билл, а как бы вы отнеслись к моим словам о том, что вся эта история с Джеком Ноланом подстроена?

На другом конце провода послышался смешок.

— Я бы сказал, что вам стоит подумать о писательской карьере.

— Я на полном серьезе, — горячо заверил Сэм. — Я знаю Джека Нолана. С ним все в таком же порядке, как у нас с вами. Тот снимок был сделан на костюмированном вечере. У девушки Джека был день рождения, и он надел это платье для смеха.

Сэм почувствовал, что у него вспотели ладони.

— Я не могу…

— Чтобы показать, насколько я уверен в Джеке, скажу, что только что поставил его на главную роль в «Ларедо», нашем большом вестерне, который мы собираемся снимать в будущем году.

Возникла пауза.

— Вы это серьезно, Сэм?

— И еще как! Эта картина будет стоить три миллиона. Если Джек Нолан оказался голубеньким, то его бы так осмеяли, что он живенько слетел бы с экрана. Рекламные агентства и на пушечный выстрел не подойдут к картине. Стал бы я так рисковать, если бы не был уверен?

— Ну…

В голосе Билла Ханта послышалось сомнение.

— Послушайте, Билл, неужели вы позволите грязному листку вроде «Пик» поломать карьеру хорошему человеку? Ведь вам же нравится сериал, не так ли?

— Очень нравится. Это чертовски хорошая вещь. Но спонсоры…

— Но это же ваша телекомпания. У вас больше спонсоров, чем эфирного времени. Мы дали вам первоклассную вещь. Зачем же подвергать риску то, что сулит успех?

— Да, но…

— Мел Фосс еще не обсуждал с вами планы нашей студии относительно «Рейдеров» на будущий сезон?

— Нет…

— Вероятно, хотел преподнести вам сюрприз, — перебил Сэм. — Вы бы только послушали, что он запланировал! Специально приглашенные звезды, известнейшие писатели-"вестернисты", натурные съемки — полный набор! И если «Рейдеры» не взлетят ракетой на первое место, считайте, что я ошибся в выборе рода занятий!

После небольшой заминки Билл Хант осторожно произнес:

— Пускай Мел позвонит мне. Может быть, мы все здесь немного поддались панике.

— Он позвонит, — пообещал Сэм.

— И вот еще что, Сэм, вы ведь понимаете мою позицию. Я не пытался никому навредить.

— Конечно, нет, — великодушно сказал Сэм. — Я слишком хорошо вас знаю, чтобы так думать, Билл. Поэтому я и считал, что вам следует знать правду.

— Я признателен вам за это.

— Как насчет ленча на следующей неделе?

— С удовольствием. Я позвоню вам в понедельник.

Они попрощались друг с другом и положили трубки. Сэм сидел в полном изнеможении. Конечно же, Джек Нолан был самым настоящим гомиком, что тут говорить. Его уже давно нужно было задвинуть куда-нибудь подальше. И ведь все будущее Сэма зависит от таких маньяков. «Руководить студией — все равно, что в снежную бурю переходить через Ниагарский водопад по высоко натянутой проволоке. Надо быть сумасшедшим, чтобы работать на этом месте!» — подумал Сэм. Он снял трубку своего личного телефона и набрал номер. Через несколько секунд он уже разговаривал с Мэлом Фоссом.

— «Рейдеры» остаются в эфире, — сообщил Сэм.

— Что?! — ошеломленно спросил Фосс.

— Что слышал. Я хочу, чтобы ты быстренько переговорил с Джеком Ноланом. Скажи ему, что если он еще хоть раз подставится таким вот образом, то я лично выдворю его из города и отправлю к черту на рога! Я не шучу. Если ему приспичит что-нибудь пососать, передай, чтобы попробовал банан!

Сэм швырнул трубку на место. Он откинулся в кресле и стал думать. Он забыл сказать Фоссу о тех существенных изменениях, о которых он вдохновенно наврал Билу Ханту. Придется искать писателя, способного создать сценарий под заглавием «Ларедо».

Дверь распахнулась, и на пороге застыла Люсиль. Лицо ее было белым как бумага.

— Вы можете прямо сейчас спуститься на Десятую площадку? Ее кто-то поджег.