33. На Волге-матушке

От восставшей Самары война покатилась по Волге. Части белой Народной армии насчитывали 6 тыс. чел. Вооружались волжские пароходы. Главнокомандующим был назначен ген. Болдырев (кстати, по социальному происхождению – из рабочих, сын кузнеца).

Против самарцев в Симбирске начала спешно формироваться 1-я Красная армия. Командующим ее стал Тухачевский, членом РВС – Куйбышев. Но в стане красных пошел разброд. Узнав о разгроме левых эсеров в Москве, 10.07 поднял мятеж командующий Восточным фронтом левый эсер Муравьев. На пароходе «Межень» он уехал в Казань, где собрал отряд из 600 своих приверженцев. А вернувшись, захватил Симбирск Выпустил воззвание «Всем рабочим, солдатам, казакам, матросам и анархистам!», где звал ко всеобщему восстанию и разрыву Брестского мира, предлагал образовать «Поволжскую республику» ко главе с левоэсеровскими лидерами Камковым, Спиридоновой и Карелиным, помириться с чехословаками и, прекратив гражданскую войну, начать наступление против Германии. Однако практические действия свелись к аресту Тухачевского. Симбирский губисполком во главе с Варейкисом втянул Муравьева в переговоры и всячески их затягивал. Куйбышев тем временем собрал надежные части латышей, Московский полк, бронеотряд. Захватили «Межень», базу Муравьева. А сам он был приглашен на заседание губисполкома для очередного раунда переговоров и попал в засаду. Как доложил Куйбышев Свердлову: «По выходе из комнаты губисполкома Муравьев был окружен коммунистической дружиной и после двух выстрелов с его стороны тотчас же расстрелян».

Каппель не стал ждать, пока красные утрясут все свои неурядицы и наладят оборону. Совместно с чехословаками он ударил на север. Смяли и отогнали от Волги формирующуюся 1-ю армию, заняли Сенгилей, Симбирск, Мелекесс и Бугульму. Другие части Народной армии, наступая по Волге на юг, взяли Николаевск и Хвалынск. Нависла непосредственная угроза над Казанью. Сюда эвакуировался из Симбирска штаб Восточного фронта с новым командующим Вацетисом, здесь находился золотой запас России – слитки, монеты и ювелирные изделия на сумму свыше 600 млн. рублей, да ценных бумаг на 110 млн.

С запада и из центра России для защиты Казани экстренно двинули все, что можно, – курские, брянские, белорусские части, Московский полк, Особый, Мазовецкий и Латышский кавалерийские полки, отряды броневиков и аэропланов, бронепоезд «Свободная Россия». В противовес белым грузопассажирским пароходам, вооруженным кустарным способом, с Балтики по Мариинской системе переправлялись настоящие военные корабли – миноносцы «Прыткий», «Прочный» и «Ретивый». Но Каппель упредил эту массу войск и по своей инициативе 6 августа стремительно атаковал Казань. Городские жители поддержали его восстанием. Красноармейцы сдавались или разбегались. Штаб Вацетиса едва спасся, удирая в Свияжск Город был взят, золотой запас попал в руки белогвардейцев и был отправлен в Самару. По Каме каппелевцы установили связь с ижевскими и боткинскими повстанцами.

Но на этих рубежах волжские победы белых и кончились. В Свияжск стягивались большевики, бежавшие из Казани, здесь же начали скапливаться многочисленные подкрепления, опоздавшие оборонять город. Сюда приехал сам Троцкий и взялся наводить порядок по-своему. За отступление – расстрел командиров и комиссаров, в некоторых частях устроил показательную децимацию: расстрел каждого десятого. Белогвардейцы и чехословаки, с налету взявшие огромную Казань, в 40 км от нее неожиданно столкнулись с внушительной силой. Атакующие Свияжск роты были рассеяны сильнейшим огнем, во фланги ударила конница, довершившая поражение. Через 2 дня, подтянув все силы, чехословацкий полковник Швец вновь попытался атаковать, и опять был разбит. Троцкий перешел в наступление, обкладывая Казань с запада, а с севера, выбив белых из Арска, подходила дивизия латыша Азина в 3,5 тыс. чел. при 14 орудиях, сформированная им в Вятке.

Но не меньше вреда, чем большевики, принесло белым собственное правительство. Составленное из депутатов Учредительного Собрания, в основном эсеров и меньшевиков, оно с момента своего образования утонуло в праздной болтовне и демагогии, с головой зарывшись в политику и копаясь в мелочах внутреннего устройства. «Учредилка» вообще позабыла о военных вопросах. Объявленная мобилизация в Народную армию была пущена на самотек и провалилась. Не было налажено никакого снабжения. Не было общего плана боевых действий, фронтовые начальники проводили операции каждый сам по себе, в меру собственного разумения и способностей. Не было создано даже единого командования с чехословаками. В каждом отдельном случае чешские и белогвардейские командиры сговаривались о взаимодействии и взаимном подчинении в том или ином бою.

Мало того, учредиловцы немедленно стали разрушать собственную армию! Как и в Архангельске, занялись «демократизацией» и «революционными реформами». В то время как Троцкий, Вацетис, Тухачевский драконовскими мерами насаждали дисциплину, самарские правители ее ломали. Отменялись знаки различия «контрреволюционные» погоны, отдание чести, дисциплинарные взыскания, делались попытки ввести коллегиальное командование. Но если в Архангельске такое же бедствие устранилось через месяц офицерским переворотом, то в Самаре, к сожалению, путчистов не нашлось. Самые боеспособные части – добровольческие дружины Каппеля и Степанова сохраняли дисциплину только за счет авторитета командиров. И еще за счет того, что эти командиры не допускали в войска правительственных агитаторов и чиновников!

Вдобавок все восточные правительства переругались. Создавались они по-разному. Самарское – из делегатов Учредительного Собрания. Екатеринбургское правительство Кромма было образовано уральскими промышленниками – значит, для эсеров и меньшевиков оно было контрреволюционным. Сибирское правительство возникло из подполья – в январе 18-го в Томске его тайно избрали местные социалисты, сторонники автономной Сибири; уцелевшие члены этого правительства, выплывшие на поверхность после свержения большевиков, объявили себя сибирской властью. КомУч считал такое правительство незаконным, указывая, что самих учредиловцев выбирал народ, а сибирцев – непонятно кто. Взятие Бугульмы открывало возможность создать единый фронт с оренбургскими, а взятие Хвалынска и Николаевска – с уральскими казаками. Этого сделано не было.

«Учредиловка» слышать не хотела о контактах с «реакционным» казачеством.

Не было и помощи союзников – кому помогать-то? Не в силах разобраться в этой грызне, они предлагали правительствам сначала договориться между собой. В результате все блестящие победы Каппеля пошли коту под хвост. Какие перспективы открывало взятие Казани, будь фронт своевременно усилен сибиряками и казаками! Но малочисленные дружины не получили здесь никакой поддержки. Казань была обречена. Ленин, только оправлявшийся после ранения, слал кровожадные телеграммы:

И не жалели. Громили той же массой артиллерии, которой месяц назад устроили огненный ад в Ярославле. 11.09 Казань пала. Во взятом городе Троцкий устроил «образцово-беспощадное» подавление. «Буржуев», жителей богатых кварталов, священников, купцов, интеллигенцию целыми семьями, с женщинами и детьми, толпами гнали на баржи, набивали в трюмы и пускали на дно Волги. О результатах «беспощадного истребления» красная печать сообщала 17.09: «Казань пуста. Ни одного попа, ни монаха, ни буржуя. Некого и расстрелять. Вынесено всего 6 смертных приговоров».

Только 8 сентября 1918 г. при посредничестве московских подпольных политических организаций и иностранцев в Уфе собралось Государственное совещание для создания единой всероссийской власти. Здесь были представлены Самарское, Екатеринбургское, Омское и Владивостокское правительства, депутаты Учредительного Собрания, уцелевшие остатки политических партий, духовенство и казачество. Поладить им было непросто. Правые обвиняли левых в развале России, левые правых – в контрреволюции. Спорили, чье правительство законно, а чье нет. Ругались и заседали целый месяц, до 6.10. Наконец было принято предложение московских Национального центра (кадетской ориентации) и Союза возрождения России (социалистической ориентации) о создании коллективной диктатуры – Директории. Она была избрана в составе 5 членов – Н. И. Астрова, Н. Д. Авксентьева, П. В. Вологодского, Н. В. Чайковского, генерала Болдырева, и 5 заместителей – В. Д. Аргунова, В. В. Сапожникова, В. М. Зензинова, В. А Виноградова и генерала Алексеева.

Фактически в этом составе Директория никогда не существовала. Видный кадетский деятель Астров из Москвы на восток не попал, а пробрался на юг, где вошел в Особое Совещание при Деникине. Чайковский руководил правительством в Архангельске. Не попал в Сибирь и М. В. Алексеев: предполагалось, что он примет командование армией Директории, а Болдырев переместится в замы. И к тому же эта единая власть с резиденцией в Омске образовалась слишком поздно. Увязнув во внутренних дрязгах и демагогии, волжско-сибирские демократы потеряли 4 месяца! А большевики тем временем интенсивно создавали Восточный фронт и переходили к активным действиям.

Пришла в себя разбитая 1 – я армия – фактически ее за полтора месяца создали заново. Ядром стала «Железная дивизия» в 3 тыс. чел., выведенная из окружения Гаем. Воспользовавшись тем, что лучшие части белогвардейцев сражаются в Казани, Тухачевский перешел в наступление и 12 сентября занял Симбирск Специально для борьбы с повстанцами Ижевска и Воткинска в Вятке создавалась 2-я армия Шорина на базе дивизии Азина, партизанских полков Чеверева и матросов-анархистов. Выбитый в начале лета с Южного Урала Блюхер, отступая вдоль Уральского хребта и собирая по пути местные отряды, соединился в красными в районе Перми, выведя туда 9 тыс. чел. На их основе начала формироваться 3-я армия. В Саратове создавалась 5-я армия, в районе Николаевска – 4-я, центром кристаллизации которой стала дивизия Чапаева в 7 тыс. чел. при 9 орудиях.

Все армии были еще малочисленными, но уже организованными и боеспособными единицами. 22 сентября их соединенные силы начали операцию против Самары. С севера наступала 1-я армия, с юга – 4-я, с запада, через Вольск и Хвалынск, 5-я. Слабо вооруженная, неподготовленная Народная армия «Учредилки» противостоять натиску не могла. 3 октября пала Сызрань, 7-го – Самара. Волга была потеряна. И потянулись на восток первые «невозвратные» толпы беженцев. И на «шарабанах-американках», и на телегах, и на своих двоих. Успели эвакуировать золотой запас, а крупные склады, где хранилось сукна на 5 млн. руб., инженерное оборудование, вооружение, – все досталось большевикам.

Да, в июне-июле малочисленные отряды Народной армии и чехословаков успешно громили красных за счет решительности, духовного подъема, а главное организации. Побеждали, пока хватало организации на уровне полков и батальонов. Но на этом уровне она и осталась, пущенная на самотек КомУчем. Время ушло. На фронте стояли все те же жиденькие повстанческие дружины. А красным дали полную возможность превзойти противника и организационно, формируя дивизии и армии, да и численно. За счет мобилизаций к сентябрю в Красной армии уже насчитывалось свыше миллиона штыков. Только наличием «внутреннего фронта» против крестьян да массовым дезертирством можно объяснить, что поволжских демократов не раздавили раньше.

Куда большую стойкость и боеспособность показали работяги-оружейники Ижевска. Против них вдоль Камы наступала 2-я армия, которой лишь после жестоких и затяжных боев удалось захватить Сарапул. Только к началу ноября красные смогли подступиться к основному узлу обороны, включающему Ижевск и Воткинск Рабочие опоясали свои города тремя линиями окопов и проволочных заграждений, бросались на угрожаемый участок по заводским гудкам. К началу штурма 2-й армии была придана Волжская флотилия, многочисленные подкрепления с других участков фронта. С севера на приступ пошла дивизия Азина, усиленная двумя полками. Повстанцы дрались отчаянно. Понеся огромные потери, Азин сумел за день прорвать только одну линию окопов, 2-й Мусульманский полк красных был разгромлен и разбежался.

Большевистские миноносцы высадили десант в Гольянах, который перерезал дорогу между городами-побратимами, и колонна повстанцев из Воткинска, спешившая на выручку Ижевску, была перехвачена. Произошел настолько жестокий бой, что за 2 часа оба отряда практически истребили друг дружку. Но силы были слишком неравными. К тому же от своих сторонников из местного населения большевики узнали тропы через непроходимые болота. По ним в тылы ижевцев проник полк Чеверева и нанес удар в спину. 7 ноября Ижевск пал. Значительная часть повстанцев сумела прорваться и уйти к Уральским горам. А во взятом городе в первый же день были расстреляны 800 человек.

Сибирская Директория начала предпринимать более действенные меры для борьбы с красными, чем самарская «Учредилка». Было образовано несколько фронтов: Северный – ген. Вержбицкого, Лысьвенский – Пепеляева, Кунгурский – Голицына, Челябинский – Сырового (чешского поручика, произведенного Директорией в генералы). Но все это были полумеры, затычки в проходах Уральских гор, дающие возможность пересидеть за ними зиму. К тому же, по иронии судьбы, более-менее умеренные члены Директории – Астров, Чайковский, Алексеев – оказались далеко. А в наличном составе опять принялись верховодить левые. Возглавил власть Авксентьев – бывший член исполкома Петроградского совдепа, министр внутренних дел у Керенского и его ближайший помощник Соответственно опять поперла «керенщина» – демократизация через демагогию, безответственность и бардак Именно с «революционной» агитации Директории началось разложение чехословацких частей. Им так «разъяснили» текущий момент, что они стали требовать отправки на германский фронт, не желая участвовать в «русской междоусобице». Правительство Авксентьева страшилось «контрреволюции» чуть ли не больше, чем коммунистов. Недоверчиво относилось к офицерам, подрывая их влияние. Избегало контактов с казачьими атаманами. Соответственно казаки и армия недоверчиво относились к «керенщине», называя Директорию «большевиками второго сорта».

Возглавить Белое Движение в Сибири оказалось некому. Крупной фигуры, авторитетной личности, способной толково и решительно взять руководство, не нашлось. Это собирался сделать генерал Алексеев. Еще в июне, вспоминая планы Корнилова, он предлагал Деникину после освобождения Екатеринодара идти на Волгу. Жизнь сама собой отмела этот проект – Добровольческая армия втянулась в тяжелые многомесячные бои с огромной 11-й красной армией. А функции Алексеева все сокращались, снабжением и финансированием армии по мере освобождения края начало ведать кубанское правительство. Вопросы гражданского управления занятых кусочков Ставропольской и Черноморской губерний были мелкими. И Алексеев собрался в Сибирь, пригласив к себе начальником штаба ген. Драгомирова. Но не судьба…

Отъезд задержался из-за обострившейся болезни Алексеева. Еще создавая Добровольческую армию, он говорил, что это, наверное, последнее важное дело его жизни. А потом были еще тяжелые походы, лишения, напряженная работа. Здоровье его продолжало ухудшаться, и он отдал свои последние силы без остатка. 8 октября 1918 г. основоположник Белой гвардии Михаил Васильевич Алексеев скончался.