72. Русский легион

В ночь на 17 июля 1918 г. в подвале дома Ипатьева в Екатеринбурге совершилось ритуальное убийство государя Николая Александровича, императрицы Александры Федоровны, их дочерей Ольги, Татьяны, Марии, Анастасии, цесаревича Алексея. Не стало царя, рушилась Вера, не было и самой России, рухнувшей в месиво гражданской войны…

Но во Франции еще воевал Русский легион из солдат и офицеров расформированных бригад. Его включили в знаменитую Марокканскую дивизию. Она состояла из 1-го Иностранного полка (Иностранный легион), 4-го и 7-го тирайерских полков (алжирские стрелки), 8-го зуавского полка (легкие африканские стрелки), теперь добавились русские. Впрочем, дивизия оставалась Марокканской, а ее части тирайерскими и зуавскими только по названию. Ее всегда бросали в самое пекло, она несла страшные потери. Дивизию пополняли сенагальцами, мальгашами, вьетнамцами.

А тех русских, которых отправили в Африку, загнали в рудники, на каменоломни на положении каторжников. Трудились на жаре, воды не хватало, кормили отвратительно. Чтобы не сдохнуть, выход был только один — завербоваться в Иностранный легион. Эти солдаты тоже попадали Марокканскую дивизию, но не в Русский легион, а в другие части. Служили снова вместе, отличались лишь формой. Одни носили французскую или принятую у тирайеров и зуавов, а в Русском легионе свою, и знамя было российское, трехцветное. Советское правительство протестовало против использования формы, оно-то с немцами было в мире. Французское командование сочло протест справедливым, хотело сменить обмундирование. Но солдаты чуть не взбунтовались и отказались переодеваться. Заявляли — они подписывали контракты служить именно в Русском легионе. И хотя их часть уже полностью подчинялась французам, они упорно считали себя российскими, а не французскими военными.

Ну а немцы передохнули год в обороне, призвали подросшую молодежь, возвращались из России пленные. Армия Германии увеличилась до 7,6 млн., Австро-Венгрии до 5,3 млн. Но народ уже изнемогал от войны. А к осени в Европе должна была развернуться американская армия. Требовалось во что бы то ни стало сломить Францию и Англию немедленно. Весной и летом. В Пикардии, между Аррасом и Ла Фером, немцы собрали массу из 62 дивизий, 6,5 тыс. орудий, 1 тыс. самолетов. 21 марта грохнула артподготовка — по меркам Первой мировой недолгая, 5 часов, но на англичан обрушился огненный ад. Поток пехоты захлестнул оборону.

Казалось, повторяется кошмар 1914 г. 174 тыс. англичан было убито и ранено, 90 тыс. попало в плен. Немцы двинулись к Амьену и берегу Ла-Манша, грозя отрезать весь западный фланг фронта. Вдобавок, 23 марта заговорила пушка «Колоссаль» или «Большая Дора» с расстояния 120 км пускала снаряды по Парижу. Но и германская группировка понесла немалые потери, 160 тыс. человек. Приостановилась, подтягивая отставшую артиллерию. А союзники успели перебросить навстречу все наличные резервы, остановили врага контратаками. Угрожающее положение заставило державы Антанты теснее объединиться. Впервые за войну назначили общего для всей коалиции верховного главнокомандующего, им стал маршал Фош.

Передышка оказалась недолгой. Немцы сосредоточили дополнительные силы, и в апреле в наступление ринулись уже 90 дивизий. Отбросили англичан во Фландрии, теснили австралийцев у Амьена. Фронт затрещал, еле держался. Сюда срочно перебрасывали французские соединения, в том числе Марокканскую дивизию. 25 апреля они с остатками австралийцев нанесли прорывающемуся врагу контрудар в лоб. Марокканская дивизия схлестнулась в штыки с 19-й германской. Потеряла 74 офицера и 3,5 тыс. солдат, но немецкую дивизию разнесла полностью, ее вообще сняли с фронта. Общими усилиями оборону удержали.

Однако германское командование спешило. Время уходило, надо было дожать. Быстро перегруппировало силы, собрало кулак на другом направлении, 27 мая огненный ад и лавины пехоты хлынули под Суассоном. Проломили фронт, форсировали р. Эна. Прежние ошибки немцы учли, теперь не останавливались. Бросили свежие подвижные соединения прямо на Париж. Они углубились на 60 км, вышли к р. Марне. Наперерез им на машинах погнали Марокканскую дивизию. Она перекрыла шоссе на Париж у Шато-Тьери и 3 дня выдерживала жесточайшие атаки 3 германских дивизий. 31 мая к ней на помощь подошли 2 французские дивизии. Вместе с ними поредевшие полки тирайеров, зуавов, русских, перешли в контратаку, отбросили неприятеля и заставили перейти к обороне.

Нет, немцы не успокоились, снова переместили силы на другой участок, и в ночь на 4 июня прорвали фронт у Куртассона. Опять требовалось затыкать дыру, и Марокканскую дивизию перекинули сюда. Точнее, перекинули то, что от нее уцелело. Но и эти остатки оказались непобедимыми, выстояли под ударами 2 германских дивизий, а тем временем французы восстановили фронт. Мароккканскую дивизию вывели на переформирование, два тирайерских полка свели в один. Русский легион уменьшился до батальона, к нему добавили 3 батальона сенегальцев и мальгашей, и составился новый полк.

Кстати, у немцев в майских боях отличился Адольф Гитлер, получил грамоту за храбрость. Позже он удостоился Железного креста I степени. Эта награда считалась офицерской. Если ее давали солдату, обычно представляли награжденного к производству в офицеры или унтер-офицеры. Но Гитлер не поднялся выше ефрейтора — начальство полагало, что ему «не хватает командирских качеств»…

Последнюю попытку переломить ход войны Германия готовила на июль, собирала все силы у Реймса, чтобы ударить на Париж. Но за 4 месяца непрерывных атак она растрепала свои войска, немецкие потери достигли 700 тыс. человек. А во Францию прибывали американцы. Воевать они совершенно не умели, но их ставили на второстепенных направлениях или во вторых эшелонах, и высвобождались французские войска. Союзное командование знало о планах противника и задумало ловушку. На участке, где намечался прорыв, оставляли лишь охранение, главные силы отводили в глубину. А в лесу Виллер-Котере тайно сосредоточили для контрудара целую армию, множество танков разных типов: средних английских, легких французских «Рено» (двухместных броневиков), тяжелых «Шнейдеров».

Знали и сроки германского наступления — 15 июля. Грянуло сражение «второй Марны». Ночью союзная артиллерия устроила контрподготовку, накрыла немецкие части, выходившие на рубежи атаки. Тем не менее, противник не изменил планов. Взревели его орудия, завалили снарядами пустое место. Массы солдат перебрались через воронки на месте траншей и устремились «Nach Paris». Но вместо Парижа им во фланг врезалась группировка Антанты. В контрударе участвовала и Марокканская дивизия. Ее поставили между двумя американскими — задавать тон и поддерживать неопытных новичков.

Несмотря на неожиданность, немцы дрались яростно. Выкатывали пушки на прямую наводку, танки горели один за другим. Но их давили, ломали сопротивление, 21 июля они начали пятиться. На прежних позициях им уже закрепиться не дали, сбили дальше. Союзное командование воспользовалось и тем, что враги оттянули львиную долю войск к Реймсу. Скрытно собрало ударный кулак под Амьеном и внезапно прорвало фронт. К 6 сентября противник оставил всю территорию, за которую пролил моря крови в весенних сражениях. Союзники снова вышли к «Линии Зигфрида». Сколько наступлений уже разбилось о ее рубежи, а теперь ее атаковали без многомесячных приготовлений, с ходу.

На острие штурма, у Шато-де-ля-Мот, как обычно, бросили Марокканскую дивизию. Немцам было прекрасно известно, что это не простое соединение. Против него они тоже выставили элитные полки 1-й Прусской пехотной дивизии Фридриха Великого и 5-й Гвардейской. Но русские, арабы, кабилы, мальгаши, сенегальцы, разношерстная шпана из Иностранного легиона их смели. Драка была жуткая, две недели беспрерывно атаковали, отражали, сходились в рукопашных. И дивизия… прорвала «Линию Зигфрида». После месиловки приходили в себя, разбирались — и выяснилось, что 1,5 тыс. взятых пленных принадлежат к 13 германским полкам из 6 разных дивизий.

Французы и англичане вклинились и на других участках, а немцы надломились. Сражались уже не так стойко, как раньше. Чаще стали отходить или сдаваться. Система обороны, считавшаяся неприступной, пала. Марокканская дивизия потеряла в этом сражении 4 тыс. солдат, а всего с начала года 17 тыс., больше 100 % штатного состава. За прорыв «Линии Зигфрида» дивизию наградили «Крестом командора Почетного Легиона», а Русский легион получил на свое знамя «Военный Крест с пальмой на ленте».

Дивизию перевели на спокойный участок в Лотарингии. Тут стояли американцы, но успели натворить бед. Увидели вражеские окопы, ряды кольев с колючей проволокой — вроде ничего страшного. Пришли к выводу, что хлюпики-европейцы просто не умеют воевать. А американские парни покажут, на что они способны. Показали. Пошли в атаки у Сен-Миеля и за 3 дня положили 70 тыс. человек. Марокканскую дивизию определили к ним передохнуть и поучить, как же все-таки нужно вести боевые действия. 28 сентября армии Антанты перешли в общее наступление, стали теснить противника к границам Германии.

Победам во Франции помогли не только те русские, которые сражались в иностранных войсках. Куда больше помогли оставшиеся на родине. С Востока в Германию и Австрию катились эшелоны с хлебом, мясом, салом, углем. Но чтобы получить все это, в занятых российских областях разместились военные гарнизоны. Сейчас немцы старались избежать лишних проблем, взяли курс на «культурную» оккупацию. Проекты германизаций и депортаций отложили до лучших времен. Генштаб приказывал «спокойно и дружески повернуть» к Германии Украину и прочие национальные образования. Их правительствам предоставили видимость «независимости», оказывали покровительство помещикам, предпринимателям, воздерживались от повальных грабежей и казней. Зато от крестьян требовали обязательную сдачу продукции, Мобилизовывали рабочих, железнодорожников. Расстреливали за неповиновение оккупационным властям, за мятежи.

Но против интервентов и их холуев развернулось партизанское движение. В 1915/16 гг. его безуспешно пытались организовать, а в 1918 г. оно заполыхало само собой. Просто сложились подходящие условия: вражеские гарнизоны раскиданы по огромным пространствам, базами становились любые деревни, хватало бесхозного оружия, а вчерашние солдаты отлично умели им пользоваться. В Белоруссии начали действовать отряд деда Талаша, партизаны Дукорской пущи, Рудобельских лесов. По Украине загуляли Махно, Котовский и прочие батьки. Да и мирные крестьяне вовсе не спешили отдавать хлеб и скотину. Их надо было собирать военными экспедициями.

А в результате немцам и австрийцам пришлось держать на Востоке свыше 50 дивизий. Из них 33–39 германских. Это были не лучшие войска, а ландвер или соединения, потрепанные в боях, отведенные для отдыха. Но все же 33–39 дивизий — это не 2,5 корпуса, которых немцам не хватило в 1914 г. Это 15,5–19,5 корпусов. Ох как не лишними были бы они, чтобы дожать в последних натисках на Париж… А в России они заражались революционными настроениями, большевистской агитацией. Разносили ее в Германию, Австрию, на Западный фронт. Да и пленные, потекшие на родину из нашей страны, были вояками сомнительного качества. Они уже научились поднимать руки вверх, митинговать, разбавляли и портили хорошие контингенты.

Но обвал начался с германских союзников. Полностью подтвердилась правота Алексеева, предлагавшего бить по слабым звеньям. Бросок на Кавказ подорвал последние силы Турции. Англичане, французы и арабские повстанцы заняли Сирию и Киликию. А Салоникский фронт усилился греческой армией. В августе он перешел в наступление и разгромил болгар с австрийцами. В Болгарии это вызвало революцию, 29 сентября она капитулировала. Румыния тотчас разорвала союз с немцами, снова перепрыгнула на сторону Антанты. Турция оказалась отрезанной от Германии и Австро-Венгрии, армии Салоникского фронта продвигались по Балканам, угрожали Стамбулу. 30 октября Османская империя тоже капитулировала.

У Австро-Венгрии оказалась открытой вся восточная граница, защитить ее было нечем. Военные бедствия подстегнули копившееся народное недовольство, оно прорвалось беспорядками. 3 ноября Австро-Венгрия вышла из войны и тут же рассыпалась на части. Немцы узнали о крушении последней союзницы, и у них, в свою очередь, прорвалось накипевшее, забурлила революция. Вильгельм отрекся от престола, но повторять судьбу русского царя ему не хотелось. Сразу сел в машину и сбежал в Голландию. Власть перешла к демократам, и 11 ноября в Компьене было подписано перемирие.

По условиям перемирия, французы оккупировали левый берег Рейна. В составе их войск был и Русский легион. Он закончил боевой путь в баварском городе Людвигсхафене. Донес в Германию свое знамя и песню «Взвейтесь, соколы, орлами…» В числе других воинов сюда дошел будущий маршал Малиновский — французы произвели его в чин сержанта и наградили за доблесть Военным Крестом. 3 января 1919 г. Русский легион расформировали, солдат и офицеров отправили для демобилизации в Париж. Их было около 500 — из 50-тысячного экспедиционного корпуса. Многие полегли на полях Франции, в горах Македонии. Другие рассеялись на чужбине: записались не в армию, а на тыловые работы, или уволились после ранений.

Да и из Марокканской дивизии отпустили не всех. Когда подписывали контракт, был «русский» вариант, служить до конца войны. А был вариант Иностранного легиона, он заключался на 5 лет, зато на руки давали 500 франков и потом платили ежемесячно. Тех, кто соблазнился подписать «иностранный» контракт, оставили дослуживать. Но и 500 демобилизованных героев надолго застряли во Франции. Власти шантажировали их, силились вернуть в Иностранный легион. Отказывались выпускать на родину, не было и денег на проезд. Чтобы добраться до России, воины вербовались в белые армии, матросами на пароходы. Оставшихся выручило советское правительство. Оно арестовало за шпионаж французскую миссию и согласилось обменять ее на находившихся во Франции русских солдат.