10. Армии и планы

В начале XX в. в армиях различных государств примерно 70 % солдат составляла пехота, 15 % артиллерия, 8 % конница. Аэропланы использовались в основном для связи и разведки. Бомбы бросали вручную, они были разные типы, до 10 кг. Авиация, связь, автомобильный транспорт еще не выделились в самостоятельные рода войск (в России они входили в инженерные войска вместе с саперами). А границы всех стран прикрывались линиями мощных крепостей. Во Франции — Мобеж, Седан, Верден, Туль, Эпиналь, Бельфор. В Германии вдоль французских границ — Кельн, Майнц, Мец, Страсбург, вдоль русских — Кенигсберг, Летцен, Данциг, Торн, Позен, Бреслау. У австрийцев — Краков, Перемышль, Галич, Миколаев. У русских — Ковно, Гродно, Осовец, Новогеоргиевск, Брест.

По технической оснащенности лучшей армией была германская. Она насчитывала 2,5 млн. штыков и сабель. Солдаты у немцев 2 года служили на действительной, 4,5 года числились в резерве, потом переходили в ландвер (территориальные войска), а допризывники в возрасте от 17 до 20 лет, лица от 35 до 45 лет и непригодные к службе по состоянию здоровья составляли ландштурм (ополчение). В других странах служба в запасе была формальностью, но в Германии она понималась буквально. С запасниками регулярно проводились сборы, учения, и войска резерва не уступали кадровым. Германский пехотный корпус насчитывал 45 тыс. человек, состоял из 2 дивизий и специальных частей. В дивизии (17 тыс.) было 2 бригады, в бригаде — 2 полка, в полку 3 батальона по тысяче человек. В дивизии имелось 24 пулемета и 72 орудия, из них 12 тяжелых. А корпусная артиллерия состояла из 16 тяжелых орудий (калибр 150 мм). Кавалерийский корпус состоял из 2–3 дивизий по 4200 сабель.

Профессиональные качества командиров были высокими. Действовал строгий порядок «синих конвертов» — под новый год нерадивый офицер находил на столе извещение, что он уволен, и жаловаться было бесполезно. Но и доверие было высоким. Командир в рамках поставленной задачи мог не оглядываться на начальство и выполнять ее так, как считает нужным. В обучении войск важная роль отводилась идеологии, вбивались в головы все те же теории о «расовых особенностях», «особой исторической миссии».

Но у германской армии имелись серьезные уязвимые стороны. Тактика очень отставала от современных требований. Обороне отводилось недостаточное внимание. При наступлении предусматривались атаки в полный рост густыми цепями, с интервалами в 2 шага, а то и сомкнутыми колоннами. Цепь должна была держать равнение. Отрабатывался и такой архаичный прием — через определенное число шагов цепь останавливалась, прицеливалась, давала залп и маршировала дальше (под огнем противника). Кавалерия тоже готовилась к атакам в плотных строях. А германская стратегия по опыту прошлого века нацеливалась на победу в одном генеральном сражении. Отрицалась необходимость стратегических резервов, следовало бросить в бой все сразу — и выиграть.

Планы и развертывание сторон

Основой стратегии был план Шлиффена. 7 армий направлялось на французов, а против русских оставались лишь 2 корпуса и ландвер. Граница Франции по географическим условиям была неудобной для массированного наступления, вдоль нее тянутся лесистые горы — Арденны, Аргонны, Вогезы, проходы в них запирались крепостями. Поэтому вторжение предполагалось через нейтральные Люксембург, Бельгию и Нидерланды. Здесь, на правом фланге, сосредотачивался ударный кулак, а левый, в Лотарингии прикрывали довольно слабые силы. Шлиффен допускал, что в начале войны будет временно потеряна Восточная Пруссия, придется отступать в Лотарингии. Но атакующие французы сами втянутся в мешок. А тем временем мощный правый фланг проламывает оборону, выходит в долину Сены, обходит Париж и весь французский фронт, прижимает французские армии к границе и устраивает им разгром, грандиозные «Канны». Затем войска быстро перекидываются на Россию. Наносятся сходящиеся удары, немцы с севера, а австрийцы с юга, от Кракова. Окружают русских в Польше и громят.

Мольтке, преемнику Шлиффена, план показался чересчур рискованным. Что толку в прорыве ударной группировки, если русские в это время выйдут к Берлину, а французы вторгнутся за Рейн? По Германии покатится паника, массы беженцев парализуют дороги, и все замыслы рухнут. Мольтке ослабил ударную группировку на 5 корпусов, 2 переместил в Восточную Пруссию, а 3 в Лотарингию. При этом стало возможно не нарушать нейтралитет Голландии — уменьшившаяся группировка могла развернуться в одной Бельгии. Но все равно успех казался обеспеченным. Операция была расписана по суткам. На 12-й день мобилизации предстояло взять Льеж, на 19-й Брюссель, а на 39-й Париж. Верховным главнокомандующим являлся кайзер, а фактическое руководство осуществлял его начальник штаба — Мольтке.

Армия Австро-Венгрии насчитывала 1,5 млн. штыков и сабель. Ее структура была близка к германской, но вооружение было слабее, на корпус приходилось 132 орудия (у немцев 160). Похуже была и подготовка солдат, командный состав. Австрийские офицеры, в отличие от германских, активно отдавали дань «житейским радостям», любили сверкать мундирами по балам, театрам, ресторанам, увлекались дамами (или мужчинами, в австрийском «свете» это было модно). Войска ослабляла и национальная неоднородность. Лучшими частями были венгерские, в бою они ничуть не уступали германским. Отличными воинами были немцы, хорваты, босняки. Но у поляков, русинов, словаков, а особенно у чехов и румын воинский дух и дисциплина были заметно ниже.

Императору Францу-Иосифу исполнилось 74 года, а наследником после смерти Франца-Фердинанда стал эрцгерцог Карл, далекий от политики и военных вопросов. Верховным главнокомандующим поставили другого родственника императора, эрцгерцога Фридриха. Разумеется, номинальным. А фактическим стал начальник генштаба Франц фон Конрад фон Гетцендорф. Планы австрийцев представляли собой некую вариацию плана Шлиффена. Войска развертывались тремя группировками. Эшелон «А», 50 % сил, против России. Эшелон «В», 25 % сил, против Сербии. А эшелон «С» в центре страны для усиления той или иной группировки. Конрад тоже учел разницу сроков мобилизации в 15 дней между Россией и Австро-Венгрией. Эшелон «А» должен был атаковать в Галиции и бить русских, еще не успевших сосредоточиться. А эшелон «С» направлялся на Балканы. Вместе с эшелоном «В» они мгновенно давили Сербию, потом их перебрасывали на восток. К этому времени подтягивались германцы, разгромившие Францию, и австрийцы наносили главный удар в Польше, навстречу им.

Планы развертывания Австро-Венгрии стали известны русским, завербовавшим начальника австрийской контрразведки полковника Редля. Но в 1913 г. он попался. В то время методы агентурной работы были еще довольно примитивными, и Редль (профессионал!) получал вознаграждение по почте, ходил туда, переодевшись и напялив парик. Полиция обратила внимание на странного получателя переводов. Конрад поступил хитро — не поднимая шума, Редля вынудили застрелиться, а план развертывания изменили, о чем русские не знали.

К вооруженным силам Турции в странах Антанты относились пренебрежительно, помнили, как легко ее громили в Балканской войне. Но в 1912 г. терпели поражения разложившиеся революционные войска, а к лету 1914 г. с помощью немцев возникла практически новая армия. Было сформировано 13 корпусов и 2 отдельные дивизии. Турецкий корпус (45 тыс. бойцов) состоял из 3 пехотных дивизий, кавалерийской бригады, артдивизиона, истребительного и санного батальонов. В дивизии было 3 полка по 3 батальона, пулеметная рота, кавалерийский эскадрон, дивизион тяжелых и дивизион легких орудий. Турция готова была выставить армию в 800 тыс. человек и имела еще 1 млн. обученного резерва. Эти силы дополнялись иррегулярной конницей курдов и арабов (200 тыс. сабель).

Слабым местом османов было вооружение, его закупали за границей. Но к началу войны немцы построили в Стамбуле патронные заводы. Части, стоявшие на главных направлениях, перевооружили современными германскими винтовками «маузер». А старые винтовки «маузер», однозарядные «пибоди» и «мартин» пошли на вооружение курдских племен. Но артиллерии еще не хватало. Корпусные и дивизионные тяжелые батареи оснащались немецкими орудиями калибра 105 мм, в легких батареях имелись пушки и гаубицы разных систем, Круппа, «Шкоды», «Крезо».

Турецкие солдаты были очень выносливыми, стойкими и дисциплинированными, офицеры имели отличную подготовку, многие учились и стажировались в Германии, на командных постах находились 70 немецких военных специалистов. А планы во многом определялись идеологией «туранизма» и панисламизма. Предполагалось два удара. На Кавказ, отобрать его у русских, и на Суэц, перекрыть англичанам ближайшую дорогу в Индию. Считалось, что эти удары вызовут восстания мусульман в России и Северной Африке.

Самой отсталой из великих держав была армия Франции. Из уроков франко-прусской войны она сделала весьма своеобразные выводы — надо двигаться не вперед по пути прогресса, а… назад, к традициям Наполеона. Была принята теория «жизненного порыва». Чья воля сильнее, тот выиграл. Добиться порыва, напора, и враг бежит. Особенности местности, фортификация, вооружение — все это объявлялось ложными теориями «низшей части воинского искусства». Оборона вообще сбрасывалась со счетов. Полевой устав, принятый в 1913 г., учил: «Французская армия, возвращаясь к своей традиции, не признает никакого другого закона, кроме наступления».

Временный переход к обороне допускался только для «экономии сил» на второстепенных участках, откуда снимались войска для наступления. Для укрытия предполагалось использовать лишь складки местности. Окапываться солдат не только не учили, но и запрещали, чтобы не испачкали форму, не утратили бодрого вида и наступательного духа. В приказах писалось: «Никогда французская армия не будет рыть окопы, она будет всегда решительно атаковать и не унизит себя до обороны». За месяц до войны один гусарский лейтенант угодил под арест за то, что познакомил эскадрон с рытьем окопов. Стратегических резервов не предусматривалось — все должно решиться в первых сражениях.

Требовалось «сразу, без оглядки пускать в бой все средства». Атаковать «змейками», а лучше, для пущего напора, сомкнутыми строями. Разведка считалась несущественной мелочью — нельзя задерживаться, раздумывать. «Важнее воспитать в себе дух, необходимый для победы, нежели разбирать способы ее достижения». А роль артиллерии сводилась к «огневому шквалу» — продолжить дорогу броску пехоты. Французы оснащали войска легкими пушками калибра 75 мм, но тяжелой артиллерии не было совсем. Полагали, что она замедлит темпы наступления. Правда, на французских заводах производились отличные тяжелые орудия, но их изготовляли не для своей армии, а по иностранным заказам.

Дивизии по численности примерно соответствовали германским, в пехотной 17 тыс., в кавалерийской 4 тыс. Но орудий в пехотной дивизии было всего 36. А корпусная артиллерия составляла 48 стволов. В сумме на корпус приходилось 120 орудий — все легкие. Связь осуществлялась через посыльных. Такую новинку как радио не принимали в расчет. А телефоны предусматривались разве что для старшего начальства — ведь телефонные провода в ротах и батареях «привяжут» их к месту, помешают стремительному продвижению. Не было даже полевых кухонь. Тоже из «наполеоновских традиций». Солдат в походе должен был получать еду сухим пайком и готовить на кострах, каждый для себя.

Немцы, русские и англичане уже давно переодели войска в защитную форму, но французы начинали войну в красных штанах, красных кепи (у офицеров с белыми плюмажами), в синих мундирах и шинелях. Кавалерия красовалась в сверкающих кирасах, в касках с хвостами из конского волоса, султанами из перьев. Когда военный министр Мессими предложил ввести защитное обмундирование, сочли, что это подорвет воинский дух, и бывший военный министр Этьен восклицал в парламенте: «Ле панталон руж се ля Франс!» («Красные штаны — это Франция!»)

Подготовка войск велась только на плацу — чтобы не портить крестьянских полей. Стрельбой занимались мало (для кавалерии курс составлял всего 3 дня). Основными должны были стать штыковые и сабельные удары. Пехоту тренировали в «наполеоновских» маршах по 40 км. Отрабатывали нормативы штыкового броска — 50 м следовало преодолеть за 20 секунд. Считалось, что врагу нужно 20 секунд, чтобы перезарядить винтовку, прицелиться и выстрелить. Лишь одна из крепостей, Мобеж, была оборудована железобетонными укреплениями. Остальные были кирпичными, давно устарели. Их не совершенствовали — зачем, если все решится в наступлении? Крепость Лилль на бельгийской границе упразднили совсем, там немцев не ждали.

Верховным главнокомандующим стал начальник генштаба 62-летний маршал Жозеф Жак Сезар Жоффр. Герой войн на Мадагаскаре, человек волевой, крайне консервативный и самоуверенный. По французским законам, с начала войны главнокомандующему передавалась полная власть в военных вопросах, и ни президент, ни правительство не имели права вмешиваться в его распоряжения. А командующим армиями не предоставлялось ни малейшей самостоятельности, каждый шаг они должны были согласовывать с верховным.

Прохождение службы во Франции подразделялось на действительную и службу в запасе. Но на подготовку резерва внимания не обращалось. Французы были убеждены, что войну должна вести только кадровая армия. У резервистов не может быть нужного «порыва», и разбавлять ими регулярные части нельзя, чтобы не ослабить «дух». Тем, кого призовут из запаса, оставляли охрану тыловых объектов, патрулирование. Мало того, французское командование переносило собственные взгляды и на противника. Пребывало в полной уверенности, что немцы тоже не станут использовать резервистов. У немцев почти все корпуса существовали «в двух экземплярах», полевые и резервные, причем с таким же номером. Но французы считали их за один. Разведка многократно докладывала, что это не так, однако начальство ее информацию отметало. Дескать, такого не может быть.

В результате силы противника преуменьшались чуть ли не вдвое! Французские шпионы за огромную сумму купили у германского генштабиста план Шлиффена, но его признали фальшивкой! Прикинули по собственным оценкам численность немцев (получалось 26 корпусов), и выходило, что на всю протяженность фронта, на обход через Бельгию, этого не хватит. Заместитель председателя военного совета Мишель поверил, что план Шлиффена истинный, настаивал на усилении обороны, но Жоффр заявил: «Нет смысла обсуждать это предложение. Генерал Мишель не в своем уме». Для французской армии был разработан План-17. Вдоль границ с Германией развертывались 5 армий. Главный удар наносился на правом фланге, в Лотарингии, второй удар — в Арденнах. Предполагалось прорвать неприятельскую оборону и двигаться за Рейн, на Берлин. А левый фланг на границе с Бельгией оставался вообще неприкрытым. Именно тот участок, куда нацеливались стрелы немецкого генштаба.

В Берлине о недостатках французской армии знали, более опасным противником считали англичан. Но британцы, наращивая флот, начали экономить на сухопутных войсках. Ассигнования на них за 10 лет сократились втрое. Тех мощных армий, которые Англия выставляла в начале века против буров, уже не существовало. В самой Англии располагались лишь 6 пехотных и 1 кавалерийская дивизии. Это были прекрасные профессиональные соединения, они состояли почти из одних сержантов. Но развернуть их за счет призыва пополнений было невозможно. У англичан не было воинской повинности, армия формировалась по принципу добровольного найма — соответственно, не было обученных резервистов. Правда, имелись многочисленные колониальные войска, но они были разбросаны по всему миру и привыкли нести, в основном, полицейскую службу.

У англичан тоже хватало анахронизмов. Например, наставлениями предусматривалось, что на третий день мобилизации должна производиться заточка офицерских сабель. Некоторые высшие офицеры пренебрегали даже пулеметами, считая их «пустой игрушкой». А войны в колониях, легкие победы над «дикарями» выработали у британцев весьма легкомысленное отношение к войне. Когда Англия вступила в мировую схватку, военным министром был назначен покоритель Судана и буров фельдмаршал Китченер. Главнокомандующим экспедиционными силами стал Джон Френч. Четких планов у англичан не было. Одни политики и военачальники полагали, что армия должна быть придатком флота и использоваться для десантов. Другие думали воевать на континенте вместе с французами.

Вторжение немцев толкнуло в лагерь Антанты и Бельгию. Ее армия состояла из 6 пехотных и 1 кавалерийской дивизий и насчитывала 175 тыс. человек (вместе с жандармами). Главнокомандующим был король Альберт. Но Бельгия долго прожила мирной и нейтральной. Бельгийцы считали собственную армию лишней, сборищем дармоедов. Служили те, кто не нашел другую работу. Только в 1913 г. ввели воинскую повинность, народу это очень не нравилось. Части были расхлябанными, солдаты даже не умели ходить в ногу. Стрельбы проводилась изредка, по выстрелу на человека. Границы прикрывали две сильные крепости, Льеж и Намюр, но у полевой армии было мало артиллерии, пулеметов.

А в Сербии была милиционная система комплектования армии. Она являлась общенародным ополчением и насчитывала 12 пехотных, 1 кавалерийскую дивизии и отдельные отряды (250–300 тыс. чел.) Армия была плохо организована, слабо вооружена. Но она приобрела немалый боевой опыт в Балканских войнах. Очень высоким был воинский дух, войска горячо поддерживало все население. Главнокомандующим или «воеводой» в Сербии являлся генерал Радомир Путник.

Русская армия достигала 1,5 млн. человек. По уровню подготовки она значительно превосходила другие державы, а по технической оснащенности уступала лишь германской и австрийской — но ведь они целенаправленно готовились к войне. В России солдаты 3 года служили на действительной, 7 лет числились в запасе I разряда, 8 — в запасе II разряда. Те, кто не служил, но был пригоден к строевой, входили в состав ополчения двух разрядов и назывались ратниками. Пехотный корпус по численности примерно соответствовал германскому, но дивизия была больше — 21 тыс. Она состояла из 2 бригад, бригады из 2 полков, полк из 4 батальонов (по 1 тыс.), а батальон — из 4 рот. Кавалерийская дивизия состояла из 4 полков по 6 эскадронов (один полк драгунский, один уланский, один гусарский и один казачий). Она насчитывала 4 тыс. шашек, но, в отличие от германской и французской, русская кавдивизия включала еще пулеметную команду и дивизион из 12 орудий.

Оружие было лучше или, по крайней мере, не хуже зарубежных аналогов: трехлинейная винтовка Мосина, револьвер Нагана, пулемет Максима, усовершенствованный тульскими оружейниками. Пулеметов было по 8 в полку — так же, как у немцев и французов. Одними из лучших в мире были скорострельные трехдюймовые (76 мм) орудия Барановского. В дивизии имелось 48 пушек (у немцев — 72, у французов — 36). А всего в русской армии было 7030 орудий (из них 240 тяжелых). Для сравнения: в Германии — 9398 орудий (1300 тяжелых и 996 осадных), в Австро-Венгрии 4083 (960 тяжелых и 338 осадных), во Франции — 4800 (легких).

Первые полевые радиостанции, созданные А. С. Поповым и капитаном Троицким, были введены еще в 1900 г., и к началу мировой войны во всех корпусах существовали «искровые роты». Широко использовалась телефонная и телеграфная связь. В войсках насчитывалось более 3000 автомобилей (у немцев лишь 83 штуки, они недооценивали автотранспорт, предназначали его только для передовых отрядов). Воздушные силы составляли 263 самолета и 14 дирижаблей. Опять же, для сравнения — в Германии 232 самолета и 15 дирижаблей (их еще называли цепеллинами), во Франции — 156 самолетов и 5 дирижаблей (когда Жоффру доказывали пользу авиации, он отмахнулся: «Ну, это для спорта!»).

Впрочем, авиация была совершенно новым видом техники, самолеты сильно различались по своим качествам. В русском флоте были великолепные гидропланы М-5 и М-9, сконструированные Д. П. Григоровичем, они считались лучшими в мире. В 1913 г. на Русско-Балтийском заводе был создан многомоторный самолет Сикорского «Русский витязь», а на его базе — бомбардировщик «Илья Муромец», на нем уже имелись специальные подвески для бомб, сбрасыватели и прицелы. Для летчиков на этом самолете применялся парашют Котельникова. Но большинство аэропланов в сухопутных войсках были иностранного производства и устаревших моделей, ненадежные и невооруженные.

Русские конструкторы Федоров, Токарев, Рощепей уже создали первые образцы автоматических винтовок. В 1904 г. мичман Власов и капитан Гобято изобрели миномет. Появились образцы ручных пулеметов, «противосамолетных» орудий. Они оставались еще на уровне разработок, но к началу войны их не было и в других странах. Кстати, в европейских армиях не было и ручных гранат, их считали сложным и опасным оружием. У немцев гранаты изготовлялись не на заводах, а саперами, и ими же применялись. У русских гранаты уже производились, начали поступать в войска. Новое Наставление для пехоты предусматривало забрасывать противника гранатами перед штыковым ударом. Но на практике войска этому еще не обучали.

Русская стратегия и тактика были передовыми для того времени, учитывали опыт японской войны. Главным видом боевых действий признавалось наступление, но должное внимание уделялось и обороне. Атаковали в более редких порядках, чем на Западе (интервалы до 5 шагов). Применялось переползание, движение перебежками, выдвижение отделениями или одиночными солдатами под прикрытием огня тех, кто остается на месте. Не только в обороне, но и в наступлении от солдат требовалось окапываться. Армию обучали встречному бою, действиям в ночных условиях, вместо штыковой вводилась огневая тактика. Пехота показывала очень высокие результаты в стрельбе, а артиллеристы не знали себе равных — в их среде считалось делом чести не просто метко стрелять, но и досконально, вплоть до винтиков, знать свое орудие. Русская артиллерия в японской войне впервые применила стрельбу с закрытых позиций с помощью угломера и панорамы, а для корректировки огня использовала аэростаты. Прекрасно была подготовлена и кавалерия, ее учили действовать как конных, так и в пеших порядках.

Важная роль отводилась индивидуальному обучению солдат и командиров. Русские офицеры и унтер-офицеры были настоящими мастерами военного дела. Классик военной педагогики М. И. Драгомиров в своих работах требовал: «Близко общаться с подчиненными»; «ставить службу выше личных дел»; «не бояться самостоятельности». Кадровая русская армия превосходила германскую и по качеству бойцов. Солдаты в ней служили в прямом смысле слова отборные. Россия содержала гораздо меньшие вооруженные силы, чем позволяли ее человеческие ресурсы. Из призывников медицинские комиссии отбирали лишь 52 %! Самых здоровых и сильных. (В Германии отсеивали всего 3 %, явных инвалидов).

Слабые стороны, к сожалению, имелись и у русских. Со времен Петра I сохранялась практика назначать офицеров и генералов на гражданские административные посты. Чины и выслуга при этом шли, и потом их, забывших о строевой службе, могли вернуть в армию. Плохо была поставлена подготовка резерва. Сборы и учения запасников проводились только у казаков. А 48 % призывников, которые не попадали на действительную службу и числились в ополчении, оставались вообще необученными. С офицерским резервом дело обстояло еще хуже. Это были выпускники вузов, получавшие с дипломом чин прапорщика запаса, но о службе не имевшие понятия, или офицеры, уволенные по возрасту, состоянию здоровья, за проступки.

В военной области негативно сказывалось и западничество. Французы, несмотря на грубейшие недостатки в собственной армии, были уверены, что она подготовлена лучше всех. Самоуверенно поучали коллег из Петербурга, и русские генштабисты развешивали уши, перенимали глупые теории «борьбы воль», «порыва». Под влиянием французов недооценивали тяжелую артиллерию. Позже, правда, спохватились, по новой военной программе артиллерию предполагалось значительно усилить. На корпус должно было приходиться 156 орудий, из них 24 тяжелых. Но реализация этих планов только начиналась, и в августе 1914 г. на корпус приходилось 108 пушек, из них 12 тяжелых (122 или 152 мм).

Военное министерство возглавлял генерал от кавалерии Сухомлинов. Он был толковым администратором, много сделал для подготовки к войне. Но чрезмерным рвением не отличался. На январь 1914 г. из ассигнований, выделенных военному ведомству, накопилась огромная сумма в 250 млн. руб., их просто не удосужились использовать. Министерство почти не следило за сроками выполнения заказов, графики поставок срывались. Вместо того, чтобы развивать отечественную промышленную базу, Сухомлинов размещал заказы в Англии, Франции, даже в Германии. За рубежом изготовлялись тяжелые орудия, самолеты, часть боеприпасов. Иностранцы совершенно окрутили министра. Сделать это было не трудно. Сухомлинов, вдобавок ко всему, был человеком легкомысленным, в 60 лет женился на 28-летней красавице. Она была ветреной и расточительной особой, муж всячески ублажал ее и постоянно нуждался в деньгах. Представители зарубежных фирм подмазывали его взятками, получая заказы. А среди тех, кто наставлял ему рога с супругой, был резидент австрийской разведки Альтшиллер.

Русский План-19 предусматривал два варианта действий. Вариант «А» — если первый удар немцев обрушится на Францию, и вариант «Г» — на Россию. По первому варианту, который и начал осуществляться, 4 армии Юго-Западного фронта (52 % всех сил) сосредотачивались против Австро-Венгрии. Встречными ударами из Польши и с Украины они должны были уничтожить неприятельские силы в Галиции и развивать наступление на Вену и Будапешт. Против Германии действовали 2 армии Северо-Западного фронта (33 % сил). Сходящимися ударами с востока, из Литвы, и с юга, из Польши, предусматривалось разгромить немцев в Восточной Пруссии и тем самым оттянуть на себя войска из Франции. Кроме того, развертывались две отдельные армии (15 % сил) — 6-я, для прикрытия Петрограда и побережья Балтики, и 7-я — для защиты румынской границы и берегов Черного моря.

Сперва считалось, что Верховным Главнокомандующим будет царь, но его уговорили не принимать на себя руководство войсками. Этот пост занял 58-летний генерал от кавалерии великий князь Николай Николаевич. Он был опытным и мужественным военачальником, отличился в русско-турецкой войне, одним из первых под огнем форсировал на понтоне Дунай. Достойно сражался на Шипке и был награжден орденом Св. Георгия IV степени. С 1905 г. он командовал Петербургским военным округом, возглавлял военный совет по реорганизации армии после японской войны. Знал и помнил всех офицеров, с которыми когда-либо встречался, и многих солдат.

Брусилов вспоминал: «По моему мнению, в это время лучшего Верховного Главнокомандующего найти было нельзя… Это — человек, несомненно всецело преданный военному делу, и теоретически, и практически знавший и любивший военное ремесло… Назначение его Верховным Главнокомандующим вызвало глубокое удовлетворение в армии. Войска верили в него…». Немцы тоже высоко оценивали великого князя, считали «жестким и умелым противником, обладающим железными нервами». А некоторые его стратегические идеи Людендорф называл «в высшей степени смелыми и блестящими».

Начальником штаба Ставки автоматически становился начальник генштаба. На эту должность в 1914 г. прочили талантливого стратега М. В. Алексеева. Но Сухомлинов придрался, что он, будучи выходцем из низов, не знает языков — как же он будет общаться с союзниками? В результате был назначен Янушкевич, прежде возглавлявший Академию генштаба, а должность генерал-квартирмейстера, отвечавшего за оперативную работу, занял генерал Данилов. Они звезд с неба не хватали, но были вполне грамотными специалистами, по уровню подготовки не уступали зарубежным коллегам.

Ставка Верховного Главнокомандующего разместилась в Барановичах. Здесь все было устроено без какой-либо роскоши, даже без «лишних» бытовых удобств, только для дела. Сперва Николаю Николаевичу выдели лучший дом в городе, но он находился далеко от станции, где имелись линии связи и обосновались оперативный и разведывательный отделы. Великий князь предпочел жить в вагоне. Большинство служб также располагались в вагонах на запасных путях. Хотя не обошлось без казусов — Николай Николаевич был очень высокого роста и, задумавшись, несколько раз набивал себе шишки в низких вагонных дверях. Тогда его сотрудники догадались наклеивать бумажки на верхние притолоки, чтобы обратить внимание великого князя и заставить вовремя нагибаться.

Всего к началу войны в странах Антанты имелось 6,2 млн. солдат и офицеров и 13 тыс. орудий, у Центральных держав, Германии и Австро-Венгрии — 4,4 млн. штыков и 15 тыс. орудий. Но английские и французские войска были рассредоточены по колониям, русские — по просторам своей страны. Если же брать те силы, которые готовы были вступить в сражение, то на Западе французским, английским и бельгийским частям численностью 1,6 млн. при 4640 орудиях противостояли германские армии тоже в 1,6 млн. бойцов при 5 тыс. орудий. На восточном театре действовало более 1 млн. германских и австро-венгерских солдат при 2,7 тыс. стволов артиллерии, русских — 850 тыс. при 3,2 тыс. орудий. Наши армии уступали неприятелю в живой силе, но превосходили его по технике.