История советской моды свидетельствует о том, как с помощью одежды можно принудить женщину деградировать.

Как только с появлением электрической швейной машинки оказалось возможным шить одежду массово, сразу же были придуманы усредненные модели. Впервые женские фигуры разделили на размеры; крой и детали платья были упрощены и минимизированы.

В 20-е годы ХХ века, когда за границей, особенно в Европе, быстро распространялась мода на русский стиль, в советской России прививалась чудовищная безвкусица в одежде, максимально отличная от «буржуазной». Еще недавно Европа вдохновлялась красочными костюмами и декорациями для «Русских сезонов» Н. Гончаровой и М. Ларионова, но после революции 1917 года и массовой эмиграции из большевистской России представительниц аристократического общества, – не белоручек, как их высмеивали большевики, а умелых искусниц, европейские модницы оказались активными заказчиками их услуг. Впрочем, интерес к русской традиционной одежде возник еще до революции и до «Русских сезонов», – после того как коллекция старинного русского костюма из собрания М. Л. Шабельской была с успехом показана в Париже, Брюсселе и Чикаго.

Октябрьская революция, объявившая классовый геноцид, выкинула за пределы России наиболее цивилизованную часть общества; основу эмиграции первой волны составляли люди с образованием, прекрасно владеющие иностранными языками. Все они в той или иной мере были приобщены к европейской культуре. Оттого русская эмиграция, несмотря на чудовищные трудности морального и материального плана, оказалась весьма жизнестойкой. Вынужденные эмигранты (а правильнее – беженцы) сожалели не о потере богатств и поместий, но скорбели о потере Родины. В отличие от советских бездельников из простого народа, которые заполонили комбеды (комитеты бедноты) и избы-читальни, русские дворяне на Западе были готовы взяться за любую работу, не считая, что это ущемляет их достоинство. Аристократы – князья и графы – пахали землю, доили коров, становились таксистами; никто не гнушался даже самой черной работы. Этот народ был приучен работать, приучен созидать.

В самом крупном центре русской эмиграции – столице Франции Париже – появлялась мода на русское; рестораны с русской кухней и цыганской музыкой, русские народные оркестры и хоры были популярны более чем американские ревю и джаз-клубы. Тогда с успехом выходили в Париже две большие ежедневные газеты на русском языке «Последние новости» и «Возрождение» (печатались с 20-х до начала Второй мировой). Те же из русских, кто смог вывезти капиталы, открывали банки, оптовые фирмы; привыкшие заниматься благотворительностью, как могли, поддерживали своих соотечественников. Князь Юсупов, обосновавшись в Париже и призвав на помощь все свои европейские связи, помогал неимущим соотечественникам заработать на жизнь. Организованная им контора по трудоустройству в первые годы эмиграции помогала спасти многих. По инициативе князя был открыт Салон красоты, где русские дамы осваивали азы массажа и макияжа, чтобы открыть собственное дело. На деньги Юсупова стала действовать Школа прикладных искусств имени Строганова, готовившая учеников для работы на эмигрантских художественных предприятиях, а также в Доме моды Феликса Юсупова «Ирфе» (название по сочетанию первых слогов имен его супругов-основателей: Ирина – Феликс; просуществовал с 1924 по 1931 гг.). Дом моды на улице Дюто стал самым крупным творческим проектом князя.

Особенно трудно в эмиграции приходилось женщинам, зачастую оставшимся не только без средств, но и без мужской поддержки. Но они смогли преодолеть массу трудностей и выжить. В это время эмигранты, представительницы всех сословий делали бижутерию и сумки, расписывали шелковые шарфы и шали. Искусство рукоделия, обучение которому составляло обязательную часть воспитания русских девушек, в том числе и из аристократических семей, пригодилось в столь печальных условиях. Эмигрантки занимались модным производством на дому или в гостиницах, где жили в первое время. Кроме прочего, вручную изготавливались детали убранства интерьеров: абажуры, подушки, салфетки, драпировки. Княгини и графини становились портнихами-надомницами и модистками, делали зонты, бижутерию, шили и вышивали платья, белье, расписывали шали, шарфы, расшивали бисером сумочки и кошельки. Известно, что в 1926 году в производстве готового платья во Франции официально было занято 3115 русских, в абсолютном большинстве – женщин. Но в кустарном промысле участвовали не только женщины. Офицеры-галлиполийцы открыли в Париже мастерскую по производству дамской «художественной» обуви.

В апреле 1921 года кузина последнего русского Государя Великая княгиня Мария Павловна Романова устроила в Париже благотворительную распродажу предметов русского кустарного производства. До этого Великая княгиня Мария Павловна, живя короткое время в Лондоне, руководила швейным ателье по изготовлению обмундирования для Добровольческой армии на Дону. Затем она переехала в Париж, где и началась ее карьера в мире моды. В то время в Париже стали популярны выставки русских изделий; наиболее известен выставочный салон «Китеж», который располагался в строении на улице Жан-Гужон. Особое место в нем занимали тряпичные куклы из мастерской «Заведение госпожи Лазаревой».

Утверждают, что на 1921 год пришелся пик популярности «русских» вышивок. Русский стиль угадывался в платьях-рубашках с вышивкой, напоминающей узоры аутентичных крестьянских полотенец, вывешиваемых под божницы; в тончайшей вышивке, напоминающей драгоценные украшения византийских одежд; в мастерски сделанных работах представительниц выдающейся русской школы золотошвеек. Модное пальто с меховой отделкой и головной убор в стиле кокошника безоговорочно признавались исполненными в русском стиле.

До 1922 года наши соотечественники в Европе не имели определенного статуса, что ограничивало их экономическую деятельность и лишь после введения нансеновского паспорта (признанного в 38 государствах документа политического беженца) русские эмигранты получили возможность открывать собственные предприятия. Стали возникать многочисленные ателье и швейные мастерские, которые быстро превращались в Дома моды. В Берлине, Париже, Лондоне и других центрах эмиграции были открыты русские Дома моды. В 1925 году на Всемирной выставке декоративного искусства в Гран-Пале (Париж) экспонировались шали, гобелены, сумки, пояса, отделки к платьям и пальто художницы-эмигрантки Маревны (М. Б. Воробьевой-Стебельской), эксклюзивная обувь, созданная талантом галлиполийских офицеров, и многое другое, сделанное руками русских беженцев. Тогда же Золотой медалью был награжден основанный Великой княгиней Марией Павловной Дом русских вышивок «Китмир» (названный так в честь любимого пекинеса бывшего посла России в США Бахметьева). Вечерними платьями от «Китмир», расшитыми бисером, обзаводились самые утонченные дамы высшего света. «Китмир» просуществовал с 1921-го по 1928 год, имел эксклюзивный контракт с Домом «Шанель», где работала манекенщицей Анна Ильинична Воронцова-Дашкова из знаменитого княжеского рода. Воронцова-Дашкова, урожденная княжна Чавчавадзе, сама стала основательницей Дома моды «Имеди», где одевались дамы из высшего света Франции, Великобритании, Голландии, а также новые американские миллионерши.

По воле странных обстоятельств большинство модных предприятий Европы первой половины ХХ века было основано русскими аристократками! Свекровь Великой княгини Марии Павловны Мария Ивановна Путятина завела шляпное дело под названием «Шапка». Предприятие оказалось настолько успешным, что через некоторое время был открыт филиал в Лондоне. Успеху предприятия способствовало то, что манекенщицей № 1 здесь выступала княгиня Трубецкая, чей титул привлекал клиентов. Графиня Орлова-Давыдова открыла на бульваре Мальзерб русский «Дом Мод», специализировавшийся на ручной вязке и набойке шерстяных и шелковых тканей. Продукция этого Дома пользовалась огромным спросом.

Русские женщины не по своей воле ставшие законодательницами мод в 20—30-е годы ХХ века в Европе, выступали не только как модельеры; зачастую на показах мод они присутствовали в качестве моделей. Во многих домах моды работали русские манекенщицы: Тея Бобрикова – в Доме «Ланвэн», Соня Кольмер – в «Вионне», Мэри Эристова, Гали Баженова, леди Абди (И. Н. Ге) и та же А. И. Воронцова-Дашкова – в «Шанель». Знаменитой моделью была праправнучка поэта Жуковского графиня Мария Белевская, олицетворявшая в глазах французов классический тип русской дворянки. В облике манекенщицы предстала и представительница столбового русского дворянства княгиня Ирина Юсупова. Ведущей манекенщицей известного русского Дома моды «Миеб», основанного бывшей фрейлиной императрицы Александры Федоровны Бети Буззард (урожденной баронессой Гойнинген-Гюне), была Софья Носович, прославившаяся тем, что с оружием в руках сражалась с большевиками в рядах Белой армии, была приговорена к расстрелу, но чудом спаслась и попала в Париж. В период гитлеровской оккупации она участвовала в Сопротивлении. Каждая из этих великих Женщин достойна отдельной книги.

Спрос на российскую «экзотику» вынудила в начале 20-х годов ведущие парижские дома «Шанель», «Люсиль», «Агнес» и «Поль Пуаре» создавать целые коллекции «а-ля рюс». Дома моды «Мартиаль и Арманд» и «Алис Бернард» тоже спешили показать отдельные модели с трудно произносимыми для европейцев русскими названиями. В 1922 году лондонский Дом моды «Владимир» представил блузку «казак». А казацкую бурку одно время носили завзятые модники из среды джентльменов Европы. Кокошник и всевозможные его модификации стали непременными атрибутами дамских парадных платьев и вечерних туалетов. Даже английская королева Мария, бабушка Елизаветы II, пошла под венец в стилизованном кокошнике.

Известными русскими предприятиями за границей в 1920-е гг. ХХ века были не только Дом моды «Шапка», Дом вышивок «Китмир», Дом моды «Ирфе», или, к примеру, «Адлерберг» и «Хитрово», специализировавшиеся на женском белье из шелка, отделанном изысканными кружевами и вышивками. Среди успешных русских домов моды, которые работали только в Париже: «Анели», «Имеди», «Пьер Питоев», «Эли», «Анна Сергеева», «Мария Новицкая» (специализировался на женских пижамах). Русскими аристократами были открыты также: «Поль Каре» (1919–1929 гг., руководила леди О. Н. Эджертон в Лондоне, в 1921 г. – филиал в Париже и Канне); «Итеб» (1922–1932 гг., создан Бети Буззард), «Бери» (1924–1936 гг., основан княгиней А. Р. Романовской-Стрельнинской); «Арданс» (1925–1946 гг., руководила баронесса К. Н. Аккурти).

Кроме эксклюзивной одежды русские дома моды выпускали и свои духи: в 1926 году появились духи «Ирфе», в 1929 году – духи «Итеб № 14».

Примечательной является судьба предприятия моды «Китмир». Имея контракт с Коко Шанель, Великая княгиня Мария Павловна Романова могла тиражировать лишь заграничные заказы. Чем воспользовались американцы; скорый американский живчик еврей Курзман купил несколько блузок от «Китмир», переправил их в США, а себя (без согласования условий и предупреждения изготовителей) объявил импортером изделий этого предприятия в Соединенных Штатах. Вскоре Курзман прислал вырезку рекламы из газеты с изображением… императорской короны, инициалами Великой княгини и ее полными титулами. Мария Павловна была шокирована подобной наглостью и неучтивостью; ее оскорбил американский «стиль продвижения продукта». Ведь она тщательно скрывала свой титул, ибо считала, что торгует вышивками, а не царским происхождением! Но, как известно, для тех, кто живет в мире денег, банкноты не пахнут, а честь Человека – ничто… После этих событий последовали другие неприятности; Шанель была раздражена успехом русских модельеров и их изделий, и сделала все, чтобы затмить и разорить конкурентов.

Как бы ни сложилось в дальнейшем, нельзя не учитывать, что – модельеры, портнихи, закройщицы, вышивальщицы, кружевницы, белошвейки, золотошвейки, шляпницы, манекенщицы, художницы по тканям, мастерицы по изготовлению бижутерии, сумочек и аксессуаров – по большей части оставшиеся безвестными, два десятилетия (с 1919 по 1939 год) определяли моду от Константинополя и Харбина до Парижа и Лондона. И сегодня имена и деяния этих изгнанниц, оставшихся в неисчислимых и горьких бедствиях воплощением нравственной силы Русской Женщины, вызывают гордость и благоговение.