17. Дорога жизни
В осажденном Ленинграде по репродукторам стучал метроном. Кто это придумал – неизвестно, существуют разные версии. Но он стучал постоянно. Стучал, будто сердце больного. С одной стороны, вроде бы успокаивая – человек еще жив. С другой – заставляя настороженно прислушиваться. Если обстановка была безопасной, метроном стучал размеренно, в такт часам. А во время воздушных налетов или артобстрелов пульс резко учащался.
Замкнуть второе кольцо блокады врагам не позволили, Тихвин отбили. Но на Ладоге начался ледостав, волнами носило льдины, сообщение по озеру пресеклось. В Ленинграде пришлось во второй раз снижать нормы снабжения. Для рабочих – 250 г хлеба в день, для иждивенцев – 125 г. С ноября на улицах стали появляться трупы умерших от голода. Холода принесли с собой новые бедствия. Отопления не было. В квартирах обогревались жестяными печками-«буржуйками», ломали на дрова заборы и мебель, жгли книги. Замерз водопровод. Прекратилась подача электроэнергии, остановились трамваи. А бензином заправляли только военные и правительственные машины. К месту работы ходили пешком, за водой – к прорубям на Неву или ближайшие каналы. Это отнимало последние силы. Кто-то падал по дороге. Другие впадали в прострацию и лежали дома, пока не доконает голод. Или, ослабев, переставали топить и замерзали.
В конце ноября на Ладожском озере установился сплошной лед. По нему выезжали машины с мукой, бензином, патронами. Для этого были созданы специальные автомобильные отряды. Шоферы там были гражданскими. Пожилыми или не призванными по болезни. Но каждая поездка становилась боем – как вылет военного самолета. Ладога коварна, волны взламывают лед, образуя полыньи. А на южном берегу были немцы, установили дальнобойные батареи. Над озером носились их самолеты. Полыньи, проруби от бомб и снарядов схватывало тонкой корочкой, присыпало снежком. Машины проваливались. Если шофер не успевал выскочить из кабины, шел под лед вместе с грузовиком, и шансов вынырнуть почти не было. Стали оставлять открытыми дверцы, а потом вовсе снимать их.
Снимали и лобовые стекла. Ночью ехали без фар, водитель высовывался из кабины и всматривался во тьму. Если у него был напарник, он ехал на подножке, силился разглядеть полыньи. Сотни машин погибали. Другие все-таки доставляли драгоценные грузы, обратными рейсами вывозили ленинградцев, в первую очередь детей. Ими были переполнены госпитали и эвакуационные пункты во всех городах поблизости от Ладоги. Но некоторые совсем ослабели, и вытащить их с того света уже не получалось. Были и такие, для кого первая порция еды после голодания становилась смертельной.
Дорога жизни пролегала в нескольких километрах от вражеского берега. Сохранялась опасность, что немцы вышлют отряды по льду, перережут ее. Для прикрытия вдоль дороги оборудовались опорные пункты. Прямо на льду из снега возводились укрепленные позиции. Их поливали водой, превращая в ледяные, размещали зенитки, подразделения солдат. Тем не менее немецкие бомбежки и артобстрелы постоянно нарушали Дорогу жизни. Капризничала погода, ломая лед. Грузов перебрасывали совершенно недостаточно. В начале января 1942 г. для Ленинграда настали самые черные дни. Иждивенческие карточки вообще не отоваривались. Смерть разгулялась вовсю. Покойники валялись в подъездах, на улицах, и к этому стали относиться спокойно. Прохожие шагали мимо. Остановиться и нагнуться значило истратить последние силы. Умершему уже не поможешь, а сам свалишься рядом.
Советское правительство очень остро переживали за судьбу вымирающего города. Как только немцев отбросили от Москвы, Ставка возобновила операции по спасению Ленинграда. Прежние удары наносились там, где петля блокады оставалась самой узкой, – возле берега Ладожского озера, у Синявина. Но и немцы чрезвычайно сильно укрепили этот район. Понастроили дотов и дзотов, переплели зарослями колючей проволоки, сплошь замостили минами. Следующее наступление наметили южнее, у Любани. Пояс территории, занятой врагом, был на этом участке гораздо шире, но и прорыв должен был стать полегче. Волховскому фронту генерала Мерецкова Ставка выделила из своего резерва две свежих армии, 59-ю армию и 2-ю ударную. Вспомогательный удар намечался еще южнее, у Старой Руссы. Две армии Северо-Западного фронта генерала Курочкина, 11-я и 34-я, должны были взломать фланги 16-й германской армии и окружить ее. Наши войска прорвутся в тылы всей группы армий «Север», немцам придется оттягивать сюда войска. В любом случае это облегчит снятие блокады.
Но советское командование слишком спешило выручать ленинградцев. И слишком увлеклось идеей общего наступления – надеялось, что враг ошалеет, растеряется, не сможет подкрепить все направления сразу. Оба удара назначили на 7 января, одновременно с наступлением на Ржевско-Вяземский выступ. Но обеспечить одновременность оказалось невозможно, железные дороги были перегружены. На Волховский фронт успели прибыть только некоторые дивизии 2-й ударной и 59-й армий. Артиллеристам подвезли лишь четверть боекомплекта, а на разведку противника и местности времени уже не было. Тем не менее переносить операцию не стали. Сочли, что все недочеты компенсирует неожиданность. Надо наступать, пока немцы еще не пронюхали о появлении новых армий.
Артподготовку вели по площадям – и расстреляли снаряды впустую. Пустили танки, но они уперлись в сплошные вековые леса. А здешние болота, как выяснилось, не промерзли даже зимой. Немцы окатили атакующих огнем неподавленных батарей и пулеметных точек, форсировать Волхов не позволили. По мере подхода свежих частей 2-й ударной и 59-й армий атаки возобновились. Но враги уже ждали их, яростно отбрасывали.
Наступление Северо-Западного фронта также не принесло ожидаемых результатов. Две его армии не смогли взять Старую Руссу, город был слишком сильно укреплен. Зато по соседству обозначился успех. Как отмечалось в прошлой главе, две других армии Северо-Западного фронта, 3-я и 4-я ударные, углубились далеко на запад, на Холм и Торопец. В результате образовался выступ возле поселка Демянска в Новгородской области. Почти готовый котел! Подрезать его основание выглядело очень соблазнительным. На помощь Северо-Западному фронту Ставка начала перебрасывать 1-ю ударную армию с Вяземского направления.
Командующий группой армий «Север» фон Лееб был старым и опытным воякой. Он видел, насколько опасно положение его войск. Если Волховский фронт осуществит прорыв под Любанью, будет отрезана вся группировка у Ладоги. Та самая группировка, которая удерживает горловину блокады. А если Северо-Западный фронт перережет основание Демянского выступа, окажется в кольце стоявший там 2-й корпус. Лееб предложил отвести обе группировки назад, на рубежи Волхова и Ловати. Но Гитлер категорически запретил. Лееб был дисциплинированным человеком, нарушать приказы не желал. Но и брать на себя ответственность за гибель войск тоже не желал. Он подал в отставку.
Назначили фон Кюхлера, однако доставшееся ему «наследство» казалось незавидным. Советский Северо-Западный фронт получил дополнительную армию, несколько отдельных корпусов. Возобновил наступление, явно нацеливаясь окружить Демянск. А войска Волховского фронта сумели под шквальным огнем перемахнуть по льду на левый берег Волхова, захватить первую линию обороны. Правда, за ней была вторая, и пока русские приходили в себя после жаркой схватки, подтаскивали артиллерию на новые позиции, немцы спешно строили за второй линией третью. Штурмуйте – а траншеи мы еще выкопаем. Наступление оборачивалось кровопролитным и медленным прогрызанием обороны.
Ставка и Генштаб поняли, в какую гиблую игру втянулись войска Мерецкова. Потребовали сменить тактику. Позиции 59-й и 52-й армий растянули, а 2-я ударная генерала Клыкова сконцентрировалась между ними на узком промежутке. Ей передали несколько дивизий и огневые средства из других армий. В конце января она предприняла новый рывок и прошибла вражеские позиции на всю глубину. Если перед этим за две недели проползли всего 10 км, то теперь за 5 дней углубились на 30 км. До расположения Ленинградского фронта оставалось еще 30…
Кюхлер рассудил, что самое опасное место здесь, под Любанью. Группировка под Демянском помощи не получила, 8 февраля котел захлопнулся. В нем были заперты 6 дивизий, около 100 тыс. человек. Но командира этой группировки Брокдорфа – Олефельда Кюхлер и сам Гитлер заверили, что не бросят его на произвол судьбы. Снабжение окруженных взял на себя Геринг. Внутри котла было оборудовано два аэродрома, на них ежедневно садились 100–150 самолетов. За сутки в среднем доставляли 265 тонн грузов, 200–300 человек подкреплений. А советских войск, как выяснилось, под Демянском было недостаточно. Они блокировали массу неприятелей, но раздавить их уже не могли. Растянулись по двум обводам окружения, внешнему и внутреннему, атаки получались слабыми.
Тем временем Кюхлер повыдергивал войска со всех второстепенных участков и остановил наступление под Любанью. Точно так же, как его коллеги из группы армий «Центр», он отлично понял особенности войны в лесах и болотах. Бороться надо не за территорию, а за дороги, без них никуда не пройдешь. Но 2-я ударная продвигалась вдоль единственной грунтовой дороги! Кюхлер бросил на эту дорогу имеющуюся авиацию, а на пути 2-й ударной каждый населенный пункт превращался в укрепленный узел – обойти его было невозможно. Армия застряла. Мало того, ее соседи, ослабленные в боях, отдавшие 2-й ударной лучшие части и артиллерию, вообще не сумели продвинуться вперед. Поэтому армия очутилась в глубоком выступе. Ширина коридора у деревни Мясной Бор составляла всего 12 км. Соседние армии, 52-я и 59-я, получили приказ расширить эту горловину, снова и снова возобновляли атаки. Жесточайшие бои кипели за мелкие деревушки, но враг стягивал сюда свежие силы, раздвинуть проход никак не получалось.
И все-таки эти операции сказались на судьбах Ленинграда. Немецкий «воздушный мост» у Демянска и попытки сдержать прорыв Волховского фронта отвлекли всю неприятельскую авиацию. Прекратились массированные налеты на Дорогу жизни. Машины по ней шли теперь непрерывно, отрабатывались самые удобные методы транспортировки. А с другой стороны, количество едоков в городе значительно сократилось. Одни умерли, других эвакуировали. В феврале доставка и расход продовольствия наконец-то пришли в равновесие. А потом подвоз превысил потребление. Карточки стали отоваривать полностью. Качество хлеба улучшилось, из него исчезли всевозможные примеси. Впервые с начала осады ленинградцам выдали мясо.
Весной Дорога жизни функционировала до последней возможности. Лед проседал, его заливало водой. Последние колонны машин рассекали волны, как катера. Но на складах сумели накопить некоторый запас продовольствия на время ледохода. Осенняя трагедия не повторилась.
Однако на фронте все зимние успехи были нейтрализованы. К Кюхлеру прибывали сильные подкрепления. В составе группы армий «Север» появились голландские, бельгийские, скандинавские, эстонские, латвийские части СС. Для спасения Демянской группировки в Старой Руссе был собран кулак из трех дивизий под командованием генерала Зейдлица. 21 марта он нанес удар с внешней стороны. Одновременно войска Брокдорфа – Олефельда ринулись пробиваться изнутри. Нет, наши солдаты дрались не хуже неприятелей. Моторизованная дивизия СС, действовавшая на острие прорыва, потеряла больше половины личного состава. Только крайним упорством и жертвами в кольце разомкнули брешь, Рамушевский коридор.
Но немцы не стали выводить свои дивизии из котла. Теперь линия фронта вокруг Демянска представляла большой выступ, углубленный в советскую территорию. Германское командование полагало, что он может стать хорошим плацдармом для будущих операций. Вместо эвакуации по пробитой дороге потекли подкрепления вовнутрь выступа. Нашим войскам было приказано заново перекрыть горловину. Они несколько раз повторяли атаки. Но враг наращивал оборону под Демянском, здесь собралась почти вся 16-я германская армия, и сражения оборачивались только большой кровью.
А 2-ю ударную армию Кюхлер решил окружить. На нее посыпались контратаки то на одном, то на другом участке. Однако немцы этими наскоками только отвлекали ее. Основные силы скрытно собирались на флангах. Они хлынули внезапно, сбили охранение и перерезали коридор у Мясного Бора. Мерецков экстренно принялся спасать положение, перекинул сюда дивизии соседних армий, приказал с ходу контратаковать. Генерал Клыков развернул подчиненных и нажал изнутри. Неприятелю не позволили закрепиться на захваченных километрах, расчистили проход. После этого встал вопрос – что делать со 2-й ударной? Выводить? Этот казалось слишком обидным. Армия так близко подошла к позициям ленинградцев! Ставка приняла другое решение – направить на Волховский фронт резервы и возобновить наступление.
