29. Эпилог: «Ще не вмерла Украина»?

После измены Мазепы Петр учредил Малороссийскую коллегию — в нее вошли трое русских и трое украинских чиновников. Этот орган должен был помогать гетману, прочно связать его с центральным правительством. Но самоуправление и прежние «вольности» были сохранены. Хотя постепенно широкая автономия Малороссии стала вырождаться и изживать себя. Последним гетманом Украины стал Кирилл Разумовский. Он приходился братом морганатическому супругу императрицы Елизаветы, Алексею Разумовскому. Получил великолепное образование в нескольких западных университетах, был заодно поставлен президентом Российской Академии наук. Он жил в Петербурге, на Украине вообще не появлялся. А во владения столь могущественного вельможи не совались никакие комиссии и проверки.

Когда на трон вступила Екатерина Великая, к ней посыпались сигналы, что на Украине худо. Председателем Малороссийской коллегии императрица назначила генерала П.А. Румянцева, поручив ему разобраться, что происходит. Генерал застал на Украине ужасающую картину. В гетманской резиденции Глухове бесконтрольно заправляла казачья старшина. Всеми способами преумножала собственные доходы, хищничала. А управление краем забросила. Полковники и сотники настолько же бесконтрольно распоряжались в своих полковых и сотенных районах, превратились в наследственных удельных князьков. Беспощадно эксплуатировали подданных, казнили и миловали по собственному усмотрению, даже воевали друг с другом! Бросали отряды казаков рубиться за спорные угодья, напакостить соперникам.

Казаки расслоились. Богатые заботились только о своем хозяйстве, ни о какой службе знать не желали. А беднота разорялась и служить не могла. Ее жалованье присваивали начальники, приходилось работать на них. Силами Малороссийского казачества Румянцев не сумел наладить на Украине даже почту. После амнистии на Днепре снова жили запорожцы, отстроили Новую Сечь. Но она со временем превратилась в настоящий гнойник. Здесь тоже богатела старшина, владела огромными стадами скота, табунами коней. А рядовая «сирома» трудилась на старшину или откровенно разбойничала, промышляла контрабандой. Приказы найти виновных спускались на тормозах, поскольку старшина была в доле. Сечь стала и «коллективным феодалом», принимала беглых крестьян, селила на своих землях, но брала с них высокие поборы. Попытки призвать запорожцев к порядку остались безрезультатными.

Такой развал привел к ликвидации украинской автономии. Пост гетмана был упразднен. Малороссийское казачье войско расформировали. На базе казачьих полков стали создаваться части регулярной конницы — гусарские, уланские, пикинерские. В 1775 г. упразднили Запорожскую Сечь. На этот раз без разгромов и крови. Троих лидеров сослали по монастырям — они слишком уж обнаглели, пытались шантажировать императрицу, что казаки могут снова уйти к к туркам или татарам. Остальным запорожцам позволили селиться в тех же местах или расходиться куда угодно. Часть из них пожелала сохранить традиции Запорожья, остаться войском — они назвались Кошем Верных Казаков, подтвердили эту верность в боях и получили обширные пожалования на Кубани.

Но Екатерине Великой довелось и освобождать Малороссию! Завершать то, что не удалось Алексею Михайловичу и Петру I. Ведь Правобережье Днепра оставалось у поляков. Здешним крестьянам приходилось ох как туго! Выжимали их куда сильнее, чем российских подданных. А 1768 г. паны обрушили на православных очередные притеснения. Им насильно заставляли переходить в унию, запрещали торговать, заниматься ремеслами. Развернулась кампания по захвату храмов и монастырей. За единоверцев вступилась Екатерина, предъявила ультиматум — гонения прекратить, православных уравнять в правах с католиками. Сейм категорически воспротивился.

Однако Польша даже по сравнению с временами Августа продолжала катиться в упадок. Она уже превращалась в игрушку великих держав. Императрица вообще не стала считаться с панским суверенитетом. Российский посол в Варшаве Репнин явился в сейм с солдатами, арестовал четверых самых ярых русофобов, остальные перепугались и приняли ультиматум. Но ведь паны не сами возбудили кампанию против Православия! Их подстрекали могущественные покровители — Франция и Ватикан. Теперь они принялись активно раздувать войну против русских. Засылали деньги, оружие, военные отряды. Польские аристократы составили «конфедерацию», объявили низложенными сейм и короля. Постановили воевать.

Екатерину это не впечатлило. Она двинула войска, и конфедератов разгромили вдребезги. С другими соседями, Пруссией и Австро-Венгрией, русские договорились о разделе Польши. Немцы и австрийцы восприняли подобное предложение с немалым энтузиазмом. Но панский гонор оказался слишком уж стойким! Даже полученные взбучки для поляков впрок не пошли. Впрочем, их воинственные настроения постоянно подогревал и будоражил Запад. Снова и снова помогал вооружиться, натравливая на русских. Но для Польши результат стал плачевным. Грянул второй, а потом и третий разделы. Под власть русских царей перешли Белоруссия, Литва, восточная часть Польши. А с Украиной воссоединились Правобережье Днепра, Подолия и Волынь. Только самые западные земли, Прикарпатье и Закарпатье, достались Австро-Венгрии.

В областях, переходивших к России, больше не предусматривалось никакой автономии. Наоборот, Екатерина II добивалась установления общего порядка в своей державе. На украинские области, как старые, так и вновь присоединенные, распространялись законы и административные системы Российской империи. Последующими либералами и националистами это квалифицировалось как «закрепощение» Украины. Хотя такое определение представляет собой грубую подтасовку. Закрепощением украинских крестьян активно занимался еще Мазепа. А в польских областях почти большинство крестьян были крепостными. Перейдя в подданство России, они сохранили свой статус. В результате число крепостных на Украине составило 800 тыс. человек. Прочее население оставалось государственными (вольными) крестьянами, или мещанами, казаками.

Но само крепостное право в нашей стране было гораздо мягче, чем в Польше. Впрочем, и мягче порядков на «вольной» Украине, когда она оставалась под гетманским самоуправлением. Ведь там любой полковник или сотник мог запороть до смерти неугодного крестьянина или слугу. Никакой национальной дискриминации в Российской империи не существовало. Какая уж дискриминация, если международными делами руководил канцлер и светлейший князь Александр Андреевич Безбородко, так и не научившийся говорить по-русски? Свою политическую линию он обычно определял: «Як воно матушка императрыця скаже, нехай так воно и буде…»

Украинские казаки приобретали на службе офицерские чины, и становились российскими дворянами. Среди нижних чинов очень ценились и пользовались авторитетом основательные и добросовестные украинские унтер-офицеры. Впрочем, здесь необходимо уточнение. В Российской империи вообще не было разделения по национальностям! Ни в каких документах национальность не фиксировалась. Только вероисповедание. Если человек православный, автоматически подразумевалось, что он «русский» — даже если его предки были немцами, татарами, евреями. Таким образом, и украинцы считались «русскими». Если по каким-то причинам нужно было подчеркнуть место рождения или проживания человека, употребляли слово «малороссы».

При «матушке Екатерине» наша страна выигрывала войны не только с Польшей. Дважды она громила Османскую империю. Отобрала у нее Северное Причерноморье, земли между Бугом и Днестром. Был присоединен Крым. Однако к Малороссии данные территории никакого отношения не имели. Прежде они принадлежали не украинцам, а туркам. Отвоеванный у них край — Херсон, Николаев, Одессу, назвали Новороссией. Население здесь составлялось смешанное. Генералы и офицеры, получившие имения в Новороссии, переводили сюда крестьян из своих русских поместий. Оседали отставные солдаты и матросы. Перетекали эмигранты из стран, подвластных туркам, — молдаване, болгары, сербы, греки, албанцы (арнауты). Разумеется, добавлялось и много украинцев — в новых больших городах и портах для всех находились место и работа.

Вбивать клинья между единокровными и единоверными братьями долгое время не пробовал никто. Идеологические и геополитические диверсии периодически предпринимались, но враги России делали ставку не на украинцев, а на поляков. Наполеон Бонапарт, начиная поход на нашу страну, провозгласил одной из своих целей возрождение Великой Польши. Подразумевалась такая Польша, какой она была в вершине своего могущества — включавшая Литву, Белоруссию, Украину. Естественно, под покровительством Франции. Панов подобные перспективы чрезвычайно обрадовали. Под знаменами Наполеона выступило 80 тыс. поляков, они составили лучшие корпуса легкой конницы.

В 1854 г. англичане, французы и турки высадили полчища в Крыму. Присоединились итальянцы, корпуса немецких и швейцарских добровольцев. Снова строились проекты расчленения нашей страны, в том числе восстановления «Великой Польши», какой она была до Богдана Хмельницкого. Но для Малороссии ужасы польского ига оставались не таким уж далеким прошлым. Деды рассказывали об этом внукам, бандуристы пели песни. Украинцам было никак не по пути с чужеземцами, желающим передать их под панскую власть.

Но в конце XIX в. ситуация стала меняться. Технологии пропагандистских войн выходили на новый, куда более высокий уровень. А Германия и Австро-Венгрия исподволь готовились к мощному удару по России. Оторвать от нее национальные окраины выглядело очень заманчивым. Для этого обратили внимание и на «украинский вопрос». Правда, его не существовало. Значит, требовалось его создать. Выше уже отмечалось, что Австро-Венгрии при разделах достались Галиция и Лодомерия (западная часть Волыни). Причем здесь-то ни малейшего уважения к национальным традициям не проявлялось. В Прикарпатье и Закарпатье официальным языком считался немецкий. Только на нем составлялись документы, говорили в государственных учреждениях. А органы управления формировались в основном из немцев и венгров. Славяне в империи Габсбургов вообще оставались «второстепенными» народами.

Однако под эгидой австрийских и германских спецслужб во Львове стали создаваться украинские культурные, литературные, политические общества. Разрабатывался искусственный украинский язык (единого языка в различных областях Малороссии никогда не было). Эти организации вербовали единомышленников на российской территории, пересылали свои газеты, брошюры. Националистические идеи соединялись с либеральными и социалистическими. А сами себя сепаратисты назвали… «мазепинцами». Давний предатель показался самой подходящей символической фигурой!

Другие изменники — Выговский, Юрий Хмельницкий, Брюховецкий — промелькнули на исторической арене слишком быстро, о них мало кто знал, а Дорошенко в плену покаялся перед царем. Мазепу помнили все, он ни в чем не каялся. Он отлично подходил либералам и социалистам — поскольку боролся против «царизма», за «свободы». Правда, репутация его была слишком подпорченной. Однако новые последователи взялись отмывать его память, сочинять легенды. Между прочим, представляется характерным, что вся эта публика: униаты, католики, протестанты, сектанты, масонствующие безбожники подхватили… обвинения раскольников в адрес Петра! Доказывали, что ни какой измены-то не было. Ведь гетман спасал православную Украину от врага Церкви! Чуть ли не «антихриста».

Но удивляться подобным парадоксам не приходится. Этими операциями занимались весьма квалифицированные профессионалы. В Германии общее руководство подрывной деятельностью было возложено на статс-секретаря германского МИДа Циммермана. К разработкам подключились видные кайзеровские идеологи Рорбах и Баллин. Генерал Рорбах предпринял путешествие по России, исследуя разные районы на предмет сепаратистских настроений. Была создана «Лига инородческих народов России» во главе с бароном Экскюлем. Первым по значению выдвигался «украинский вопрос», вторым «польский», третьим «еврейский». Возникла «Лига вызволения Украины» под руководством пангерманиста Хайнце и особый штаб для контактов с украинцами, который возглавил регирунгс-президент Шверин. В общем, щирые хохлы!

Активной союзницей немцев и австрийцев стала униатская церковь — когда Украина отделится, униаты рассчитывали занять там господствующее положение. Налаживались каналы финансирования через Швецию и Румынию, засылались эмиссары и агитационная литература. Австрийский канцлер Бертольд указывал: «Наша главная цель в этой войне — ослабление России на долгие времена и с этой целью мы должны приветствовать создание независимого украинского государства». О том же писал министр М. Эрцбергер — дескать, общая цель Центральных Держав “отрезать Россию от Балтийского и Черного морей”, а для этого необходимо “освобождение нерусских народов от московского ига и реализация самоуправления каждого народа. Все это под германским верховенством …”

Хотя в 1914 г., когда загрохотали пушки, настроения в народе проявились совершенно другие. Даже на Западной Украине население симпатизировало русским! Начало войны ознаменовалось здесь массовыми арестами за «русофильство». Но в первых же сражениях царские войска разгромили Австро-Венгрию, заняли всю Галицию до Карпат. При этом из тюрем и лагерей были освобождены десятки тысяч местных жителей, обвиненных в симпатиях к нашей стране. Впрочем, и сама Западная Украина была в 1914 г. очень не похожей на нынешнюю. Местное население называлось «русинами». Они встречали царских солдат с искренней радостью, считали братьями. В подавляющем большинстве русины оставались православными, и попавшие в Галицию офицеры с удивлением отмечали, что в Прикарпатье язык ближе к великорусскому, чем на Восточной Украине. (Что не удивительно — в Поднепровье славяне смешивались с тюркскими народами, а в Прикарпатье сохранялось наречие Киевской Руси).

Царская администрация повела себя в Галиции очень мягко. Никаких контрибуций не накладывалось, репрессий не было. Свободно дозволялось униатское и иудейское богослужение. Даже ярого русофоба униатского митрополита Шептицкого не тронули. Лишь предупредили — не допускать в проповедях антироссийскую агитацию. Он нарушил запрет, и его сослали… в Киев. В защиту Шептицкого подняла вой вся «прогрессивная» общественность России. А в Риме его произвели чуть ли не в мученики.

В апреле 1915 г. Галицию посетил царь. Во Львове его встретили бурей восторгов. Толпы жителей приветствовали его, запрудили улицы. Николай II выступил с балкона перед массами горожан. Во Львове! Не опасался терактов, и не было ни единой враждебной выходки! Царь говорил о русских исторических корнях Галиции, завершил словами: «Да будет единая, неделимая могучая Русь!». Горожане ответили общим «ура», дамы засыпали всю площадь под балконом цветами.

Но летом 1915 г. русским пришлось отступить. Галицию снова заняли австрийцы. Покатились расправы над «изменниками». Однако отдельными репрессиями не ограничились. Был организован чудовищный эксперимент по переделке целого народа! Православных священников почти всех перевешали «за сотрудничество с врагом» — ведь русские заходили в их храмы, молились, заказывали требы. История не сохранила имен этих мучеников. Кого интересуют простые сельские батюшки, если они пострадали не в «сталинских» репрессиях, а от католиков? А всю интеллигенцию, которую признали «русофильской» — учителей, журналистов, студентов, отправляли в концлагерь Телергоф. О нем дошло очень мало сведений по одной простой причине — оттуда не возвращался никто. Газовых камер еще не строили, но были голод, холод, болезни, расстрелы…

Малочисленная галицийская интеллигенция сгинула там. Православных священников заменили униаты, а прежних учителей — «мазепинцы». Они начали преподавать иную историю, иной искусственный язык, смесь украинского и польского. А результаты были сродни геноциду. Большинство жителей Галиции оставались живы, их никто не истреблял, но… исчез народ! Изменился до неузнаваемости. Православные русины сохранились лишь в горах и в Словакии. Остальное население Западной Украины за пару десятилетий превратилось в «западэньцев» — ревностных униатов, говорящих на совершенно другом языке и ненавидящих «москалей»…

Тогда же, в годы Первой мировой, националистами заинтересовались и спецслужбы США. Русская контрразведка задержала американского журналиста и матерого шпиона Джона Рида, когда он вез из-за границы деньги и инструкции самостийникам. Агитаторы «мазепинцев» ездили по лагерям военнопленных. Внушали жителям Малороссии, что они принадлежат к совершенно другой нации, их интересы коренным образом отличаются от русских. Однако сами же руководители «Лиги вызволения» признавали, что работали впустую, в то время украинцы на их пропаганду абсолютно не поддавались.

И только после революции все-таки проявились плоды подрывной работы. Падение монархии обрушило Российскую империю в хаос. Воспользовались левые партии, создавали свои Советы. Воспользовались и сепаратисты — финские, эстонские, кавказские, польские. В том числе и в Киеве образовалась Центральная Рада во главе с Винниченко и Петлюрой. Поначалу выдвигала ограниченные требования, автономии в составе России. Но развал углублялся, и Рада заговорила о независимости. Керенский, возглавлявший слабенькое правительство, во всем шел на уступки — надеялся на ответную поддержку националистов. Разрешил сформировать «украинскую армию». Точнее, в украинскую армию переименовали 34-й корпус. Он был обычным, российским, но им командовал генерал Скоропадский, потомок гетмана петровских времен.

Создавались и отряды «гайдамаков» — такие же банды, как Красная гвардия, но на шапках они носили не красные, а «жовто-блакитные» ленты. Кроме того, они наряжались в опереточные жупаны, шаровары — напивались и весело плясали под народные песни. В ноябре 1917 г. в Петрограде власть захватили большевики. Но в Киеве в уличных боях победили юнкера местных училищ. А воспользовалась Центральная Рада — она в городе оказалась единственной альтернативой большевикам. Правда, националисты проявили себя никудышными вояками. Когда на Киев двинулись красные отряды, гайдамаки стали разбегаться.

Тогда Рада кинулась за спасением к немцам и австрийцам. Попросту отдавалась под их покровительство, приглашала их войска. Что ж, они не отказались. Направили пару дивизий на Киев и выгнали большевиков. Германские начальники дипломатично пропустили вперед украинскую «армию» — несколько сотен человек, а за ней вошли оккупанты. Но когда они огляделись, то поняли — сотрудничать с Радой бессмысленно. Ее никто не поддерживает. В докладе начальника оперативного отделения Восточного фронта отмечалось: «Украинская самостийность, на которую опирается Рада, имеет в стране чрезвычайно слабые корни. Главным ее защитником является небольшая кучка политических идеалистов». Рада взялась за «украинизацию» языка, утонула в болтовне, а на Украине воцарилась анархия — всякие «батьки» и партии дрались между собой.

Тогда германский командующий Эйхгорн решил разогнать Раду. С ней было подписано «Хозяйственное соглашение». Украина обязалась поставить 60 млн. пудов хлеба, 2,8 млн. пудов скота живым весом, 37.5 млн. пудов железной руды, 400 млн. яиц и т. д. За это Германия “по мере возможности” обещала промышленную продукцию. Заключив соглашение, Рада стала не нужна. На украинских политиков цыкнули, что их власть кончилась. Они собрались в последний раз, наспех приняли «Конституцию Украинской Народной Республики» производства профессора Грушевского и разбежались по домам, опасаясь арестов. Хотя их не трогали. Немцы созвали в Киевском цирке «Съезд хлеборобов», где был избран гетман — генерал Скоропадский. Никакой реальной власти он не имел. Ему не позволяли даже создавать свою армию. Всей политикой заправляли немцы, разместили на Украине оккупационные войска.

Но и границы Украины определили немцы. Южная часть ее нынешних территорий — Херсон, Николаев, Одесса, никогда украинцам не принадлежала. Мы уже отмечали, что эту область называли не «Малороссией», а «Новороссией». Но ведь оккупация осуществлялась на основании договора с Украиной! А богатые приморские города немцы при разделе уступили австрийцам. Вот и добавили их к Украине. Точно таким же образом Донбасс никогда не относился к украинским землям. Но здесь был уголь! Немцам требовалось наложить на него лапу. Они указали, что Донбасс — тоже Украина. А большевики в 1918 г. спорить с немцами не смели. Выполняли все, что им продиктуют. Однако Крым даже Германия не стала причислять к украинским владениям. Тут никак не получалось найти хоть какой-нибудь исторический предлог. Крым немцы тоже оккупировали, но создали там татарское правительство. Оно повело переговоры с Турцией, чтобы подчиниться ей в качестве вассального ханства.

Но время владычества Германии оказалось коротким. Она потерпела ряд поражений в войне, у немцев и их союзников забурлили свои революции. Их войска выходили из повиновения, грузились в эшелоны и уезжали домой. А большевики сразу расторгли Брестский договор, на Украину выступили красные войска. Хотя украинским сепаратистам оказалось ближе. Лидеры бывшей Рады — Петлюра, Винниченко, Швец, Андриевский — собрали в Белой Церкви новое правительство, Директорию, двинулись на Киев. Ядром их армии стали полки «сичевых стрельцов» Евгена Коновальца. Их формировали из западных украинцев, служивших в австрийской армии. Присоединялись самостийные отряды и банды. На сторону петлюровцев перешли даже «сердюки» Скоропадского — его личный конвой, наряженный в украинскую национальную одежду. Гетмана немцы не бросили, увезли с собой. А малочисленные белогвардейцы, поверившие ему и пытавшиеся защищать его власть, погибали.

15 декабря 1918 г. петлюровцы ворвались в Киев. Кстати, лучшие галицийские части были очень удивлены. Им внушили, что они сражаются за освобождение украинского народа, а выяснилось, что Киев абсолютно русский город, почти никто не умеет говорить по-украински! Чтобы исправить сие упущение, был издан приказ об украинизации вывесок. Русский язык не допускался даже наряду с украинским. На несколько дней Киев превратился в малярную мастерскую — закрашивали, исправляли. Особые патрули проверяли исполнение приказа и орфографию, искали ошибки у владельцев, не знающих украинского языка. Но карикатурная кампания с вывесками стала единственным мероприятием, проведенным в жизнь Директорией. Подошли красные и вышибли ее вон.

В дальнейшем пути националистов разделились. Петлюру взялась поддерживать Антанта. Расчленение России в полной мере устраивало Англию, США, Францию. В 1919 г. из уст американского президента Вильсона впервые прозвучала идея о передаче украинцам Крыма. Спрашивается, какое было дело американцам до Украины и Крыма? Но дело обстояло именно так. Решение было предложено Вильсоном и принято Советом Антанты, зафиксировано в материалах Версальской конференции.

Однако на фронтах петлюровцы опять повели себя хиленько. Умирать за «самостийную Украину» желающих не находилось. Под «жовто-блакитные» знамена тянулись в основном грабители, их лупили все кому не лень — и большевики, и белогвардейцы. В итоге Петлюра пошел по пути Мазепы. Поклонился Польше, уступая страну в чужеземное подчинение. Хотя аппетиты панов так и остались не удовлетворенными. Советская армия дала им отпор, наносила контрудары. Наконец, в Риге начались переговоры — и полякам пришлось ограничиться западными районами Украины и Белоруссии.

Для другого крыла националистов, галицийских стрельцов Коновальца, альянс с Польшей оказался невозможным. Они раскатали губы на независимость, провозглашали Западно-Украинскую республику. А паны между делом захватили ее, насаждали собственные порядки. Терпеть у себя сепаратистов они не собирались, галицийских стрельцов сажали в концлагеря. Обиженный Коновалец перешел на службу к немцам. Под эгидой их разведки принялся создавать Украинскую Военную организацию — позже она стала называться Организацией Украинских националистов (ОУН), после гибели Коновальца выдвинулись другие лидеры: Бандера, Мельник. ОУН «прославилась» диким терроризмом в Польше, сотрудничала с германскими нацистами, потом перешла под опеку НАТО…

Но между тем, советское руководство тоже поддержало идею «Украины» — эдакого нового национального образования. Ведь оно разделяло основополагающие социалистические теории о «праве наций на самоопределение». Ленин как раз и доказывал, что обновленная держава должна стать равноправным союзом таких наций. Украину, слепленную из разнородных частей в период германской оккупации, сохранили. Преобразовали в Украинскую Советскую республику. В таком виде она вошла в СССР. А пропаганде националистов большевики пытались противодействовать их собственными национальстическими методами! Выпячивали особенности «украинского народа», его культуры, литературы, языка, расписывали отдельную «украинскую» историю. Хотя при этом всемерно подчеркивалось, что только в СССР уважают и оберегают национальные особенности.

Правда, границы республики со временем менялись. Ленин одобрил присоединение к ней Донбасса. Указывал, что вливание пролетарской добавки шахтеров будет для крестьянской Украины очень полезно. Включил в ее состав еще и Приазовье. Но Сталин относился к национальным образованиям куда более прохладно. В 1924 г. он отобрал у Украины Донецкий, Таганрогский и Шахтинский округа, включил их в Северо-Кавказский край РСФСР. Хотя обижаться на Иосифа Виссарионовича украинцам все-таки не приходится. Их республику он кардинально расширил. В 1939 г., когда под германскими ударами обрушилась Польша, он воссоединил с восточными областями Западную Украину. А в 1940 г. забрал у румын и отдал украинцам Буковину.

По-своему перекраивал границы и Хрущев. Он снова изъял у России донбасские города и предприятия, возвратил в состав Украины. А кроме того, неожиданным образом вывел из подчинения РСФСР Крымскую область и тоже приклеил к Украине. Зачем и почему?… Это ничем не мотивировалось, никак не объяснялось. Остается неизвестным, кто из советников подсказал Никите Сергеевичу выполнить решения Версальской конференции 1919 г.! Впрочем, ведь все это казалось совершенно не принципиальным. Страна-то одна. Какая разница — Россия, Украина? Братья… Все казалось не принципиальным, пока не рухнул в одночасье Советский Союз…

И вот тут-то выплеснулась вся грязь и мертвечина, веками копившаяся в чужеземных запасниках и отстойниках, в древних обвалившихся подкопах под фундамент России. Средства массовой информации вдруг заговорили голосами давно истлевших в гробах идеологов: о порабощении русскими, о тирании, московском гнете. Новые власти Украины пустили в ход технологии старых «мазепинцев» по переделке целого народа — те же самые, что когда-то были опробованы в Галиции. Детишки в школах получили учебники незнакомого им якобы украинского языка, вывернутой наизнанку украинской истории.

Извлекли из небытия и разложившиеся исторические фигуры. Бальзамировали и ретушировали останки Бандеры, Коновальца, Петлюры. Размалевывали их поярче и посимпатичнее, превращая в национальных героев. Не забыли и Мазепу. Ну кто бы мог подумать в дни Полтавского сражения (да хотя бы и в советские времена), что удостоенного анафемы кавалера «Ордена Иуды» выставят одним из величайших деятелей украинского прошлого, чуть ли не отцом Украинской державы? Будут в его честь переименовывать улицы, площади, школы? Что президент Ющенко распорядится поставить ему памятник в Киеве? Мало того — еще и в Полтаве!

Сейчас мертвый гетман снова сидит на коне. Маскируя трупные миазмы импортными ароматизаторами, он размахивает проржавевшей саблей. Опять, как триста с лишним лет назад, зовет за собой украинский народ. Куда он поведет ослепленных и одурманенных? Куда приведет? Догадаться не столь уж трудно… Или все-таки не приведет? Запоют третьи петухи, зазвонят колокола оставшихся православных церквей, и темные наваждения распадутся? Схлынут туда, откуда их вызвали? Господи, силою Благодати Твоея отврати и удали всякия злыя нечестия, действующие по наущению диавола. Кто думал и делал — верни их зло обратно в преисподнюю, яко Твое есть Царство и Сила, и Слава, Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.