Ночью Леха долго не мог заснуть. Все ворочался с боку на бок, в голову лезла всякая чушь. Мерещился Казимир Карлович с конфетой от Жоржа Бормана в одной руке и пачкой свежеотпечатанных зеленых банкнот в другой. Он смеялся, острил, сыпал скабрезными шутками. Потом заявилась пышногрудая красавица с искусственным членом, что-то томно шептала и скалила клыки вампира.

Не успел Леха толком отключиться, как противно задребезжал старый будильник. Леха нехотя встал, протер глаза. Часы показывали ровно пять. Пришло время собираться.

Наскоро позавтракав и кое-как приведя себя в порядок, Леха закинул в рюкзак пластиковую бутылку с водой, пару бутербродов, планшет с картами, лопату, металлоискатель и подался прочь из квартиры.

Несмотря на раннее время, а было-то всего около шести, город ожил. Машины сновали, словно в разгаре дня, пешеходы спешили по своим надобностям: кто бежал на работу, кто выгуливал собак, а кто и возвращался с ночной попойки, едва держась на ногах. И не было никому из них ровным счетом никакого дела до человека в камуфляже, армейских ботинках, кепи а-ля вермахт и натовским рюкзаком за плечами. Леха платил им той же монетой, обмеривая снисходительным взглядом, презирая за суетность и приземленность. Что их дела? Мышиная возня, не более. А он, черный следопыт, спешит заняться настоящим делом, но вовсе не повседневной житейской рутиной.

Дремлющий мент на входе в метро не обратил на Леху никакого внимания. Да мало ли народу шляется в камуфляже? Рыбаки, охотники или просто бомжи. Таких нынче тысячи.

В метро Леха не задержался. Проехав пару станций, выскочил из грохочущего подземелья как пробка из бутылки шампанского. Он спешил купить билет и занять место в маршрутке. Хоть путь и не был дальним, но все же хотелось кинуть кости на сиденье, а не ютиться среди толстых деревенских баб и краснорожих мужиков, от которых за километр разило перегаром.

Дорога больше всего раздражала Леху. Как путь к месту копа, так и возвращение домой. Особенно доставали переполненные электрички с их непомерной суетой, возней, плачем младенцев, визгом поросят, кудахтаньем домашней птицы, пьяными криками, азартом карточной игры, ведрами, сумками, рассадой и прочей дрянью. Но Лес стоил того. И в том Леха убеждался каждый раз.

Сердце Лехи начало нервно постукивать, сбиваясь с привычного ритма. Он чувствовал приближение Леса, его неповторимую ауру и волшебные флюиды. Зимой, когда мороз сковывал землю, а снег скрадывал чувствительность металлоискателя, он впадал в глубокую депрессию, переживал страшную ломку вроде той, что испытывает закоренелый наркоман, лишенный спасительного зелья. И каждый раз, вступая в Лес, он оживал, полнился духом свободы, впитывая жизненную силу. Он забывал обо всех невзгодах, семейных дрязгах, обидах, пустом кармане и прочих житейских мелочах. Он жил Лесом, стал его частью, и стремился к нему как путешественник, изможденный дальней дорогой стремится к родному очагу. В том была его вера и непреодолимая сила. Только здесь, в Лесу, он чувствовал себя человеком.

Вот и нужная остановка. Леха с трудом пробрался сквозь толпу, спрыгнул со ступенек маршрутки на обочину и вздохнул полной грудью. Этот вдох стал частью ритуала встречи с Лесом. Машина тронулась, обдав недавнего пассажира выхлопными газами. Но Леха плевал на подобные неудобства, ведь там, за трассой, уже темнел заветный Лес.

Леха оглянулся по сторонам, перешел дорогу и двинулся напрямик через убранное поле. Здесь стояла колючая стерня, но Леха все равно опустил глаза вниз. Эта странная, если смотреть со стороны, привычка выработалась на протяжении многих лет поиска. Только ничего не смыслящие невежды глядят вперед, не замечая того, что творится под ногами. А ведь там могут ожидать путника приятные сюрпризы, будь то гильза или монета. Однажды прямо на проселочной дороге он нашел свою первую немецкую прягу. Железная, раздавленная колесами автомобилей, она казалась ни на что не годной. Но в умелых руках она обрела вторую жизнь и была провалена заезжему барыге за целых десять баксов! Но дело тут не в деньгах, по которым в буквальном смысле ходят обычные люди, а в неописуемой радости находчика и первооткрывателя. Никакими деньгами не измерить столь сильное чувство.

Его интересовала южная опушка. Тут, через поле, рукой подать. Именно там, если верить интернету, располагались советские позиции. На них и нацелили удар части «Мертвой головы». Танки и прочая тяжелая техника шли, скорее всего, по шоссе, отмеченному и на военных картах. Немецкой же пехоте досталась нелегкая задача — выбить русских с опушки. Если дело дошло до рукопашной, то там вполне могут быть интересные находки.

Поле осталось позади. Ничего путного Леха там не нашел. Попался на глаза лишь один осколок, вымытый летними дождями. Но такого добра тут хватало. Вся земля вокруг нафарширована военным металлом и звенит, почти не переставая. Трудно найти чистый участок даже для того, чтобы отстроить как следует прибор.

Вот и долгожданный лес. Леха пробрался через колючие заросли терновника и оказался в царстве вечного сумрака. Там, на поле, дикое летнее солнце да тоскливая песнь одинокого жаворонка. А здесь, под кронами вековых деревьев, долгожданный покой, щебет птиц, жужжание насекомых и нежный шелест листвы, перемешанный с дивными запахами, утонченными ароматами. Куда там восточным благовониям, приторным и резким?!

Леха шел не спеша вдоль опушки на восток, хрустел прошлогодней листвой да сухим валежником. Изредка ему на пути попадались пустые водочные бутылки, ржавые консервные банки и прочие следы пикников и пьяных оргий. Приходилось только удивляться человеческой настойчивости и глупости. Гуляк непременно манило в лес, будто тот обладал притягательной магической силой. И при этом человек норовил все изгадить и изломать. Ладно на опушке, но даже в самых дальних и непроходимых дебрях попадались алюминиевые водочные пробки. А они, сволочи, звенят как монеты!

Пройдя метров триста, Леха увидал первый блиндаж. Потом второй, третий. Пошли треугольные стрелковые ячейки, небольшие окопчики. Там и сям виднелись заплывшие воронки.

— Все, приехали, — сам себе скомандовал Леха. Неспешно снял и расшнуровал рюкзак, достал металлоискатель и принялся собирать прибор, после чего включил его, отстроил от земли и взмахнул катушкой.

— Ну, с Богом.

Первый взмах и первый хрюк. «Низкий тон, мелкое железо», - подумал следопыт. Теперь все просто, и он отдался во власть ветреной и капризной Фортуне. Мало иметь хороший прибор и многолетний опыт. Порой все зависит от слепого везения. Можно запросто не домахнуть, пройти мимо цели, не понять сигнал. Сколько раз так бывало. А еще надо слушать прибор. Знания того, что железо дает низкий тон, а цветной металл — высокий, слишком мало. В этом, на первый взгляд, нехитром деле, есть масса нюансов. Иногда поймаешь хороший сигнал, проведешь над целью несколько раз катушкой, а он, мерзавец, либо вовсе исчезнет, либо в железо перейдет. Копать все подряд замучаешься, да и не для того дорогой прибор покупался. Вот здесь пригодится опыт и интуиция. А высокий тон может давать и большое глубокое железо. Каска, например, или массивный осколок из легированной стали.

— Ну, сволочи, поперли! — сам с собой разговаривал Леха. — Комарье проклятое!

Его не угнетало одиночество, а разговаривал он с самим с собой от нечего делать. Он не любил шумные кампании, не любил делиться добытой в буквальном смысле потом и кровью информацией. Впрочем, ею делиться никто из коллег также не спешил. Конечно, он мог поехать с кем-нибудь, но для этого, как минимум, его должны соблазнить колесами. Но тот, кто такие колеса имел, имел и сколоченную бригаду, где чужаков не слишком-то жаловали. Конкурентов никто не любит.

Металлоискатель приятно запищал. Такой звук всегда радовал и вселял надежду. Что там у нас на этот раз? Интригующее, щекочущее нервы ожидание, давало определенный кайф копарю. Что там приготовила ему земля-матушка? Медный снарядный поясок, гильзу, монету? Никогда доподлинно не знаешь, что ждет тебя. Конечно, с опытом приходит понимание определенной вероятности, но только вероятности, не более. Да и то сказать, гильзы тоже разные бывают. Иногда попадаются с редкими клеймами на донцах. С арабской вязью или эсэсовскими рунами, например.

На этот раз предчувствие Леху не обмануло. Так и есть, обычная гильза от «трехлинейки». Но и такое добро он не выбрасывал. Сунул находку в противогазную сумку, которую носил именно для таких целей — складывать туда всякий хлам.

За час он наковырял с десяток гильз и «лимонку» без запала. Медные снарядные пояски не в счет. Столь скромное начало не вдохновило Леху. Самый обычный боевой лес с самыми обычными находками. Но тогда зачем некто неизвестный дал ему координаты? А деньги? Это ни в какие ворота не лезло! Нет, что-то здесь не клеилось и не сходилось. Поразмыслив немного, Леха решил подойти ближе к опушке и прозвонить бруствера ячеек.

Уже на подходе попалась шинельная советская пуговица, чуть поодаль прорезная пряга со звездой и остатками кожаного ремня. Вблизи одной из ячеек Леха увидал воронку. Не исключено, что бойца убило осколками и засыпало землей. Бруствер звенел не переставая. Тут Леха отыскал несколько обойм с патронами и противотанковую гранату. В самой ячейке тоже что-то пищало и хрюкало. Металлоискатель давал смазанный сигнал, переходя с цветняка на железо. Походило на что-то глубокое и длинное. Неужто ствол? Леха отложил прибор в сторону и принялся копать. Наткнулся на раздавленную стеклянную флягу. Потом выкопал противогаз. Маску посекли осколки. Сквозь отверстия проросли корни кустарника и лесных трав. Гофрированный шланг также порядком испорчен, а фильтр прогнил во многих местах и сыпался углем. Антуражная находка, но совершенно бесполезная.

Леха прозвонил яму. Сигнал не исчезал. Копарь вновь принялся долбить слежавшуюся землю, рубить надоедливые корни и отмахиваться от наседавших комаров. На втором штыке саперка наткнулась на что-то и заскрежетала. Железо. А ведь там запросто могла оказаться минометная мина или снаряд. Леха осторожно прирезался, обкопал находку. Пощупал рукою. Что-то длинное и тонкое уходило в стену окопа. Придется разворотить всю ячейку.

Леха успокоился. Никаких вопов тут не было. Почему-то все пугают именно ими. Конечно, если бить их молотком, пытаться разбирать или кидать в костер, то до беды не далеко. Леха не боялся подорваться, потому как ничего подобного вытворять не собирался. Он четко усвоил одно из основных правил поисковика — не приставай к вопу, обходи его стороной, и он тебя не тронет.

Между тем работа была кончена. Черный следопыт потянул находку на себя. И вот, на свет божий, после шестидесятипятилетнего заточения показались остатки «трехи» с примкнутым штыком. Затвор взведен. Наверняка патрон загнан в патронник. Боец не успел сделать последний выстрел. Немецкая пуля или осколок опередили его.

Впрочем, Леха не сильно обрадовался. Ствол есть ствол. С таким добром и менты принять могут. Да и тащить почти полутораметровую дуру через весь город он не собирался. Вот если бы «Наган» или «ТТ». Это совсем другое дело. Подобный товар пользуется постоянным спросом.

Леха прикопал винтовку, утрамбовал землю и аккуратно засыпал схрон прелой листвой и сухими сучьями. Пусть лежит на черный день. Глядишь, еще сгодится.

Близился полдень. Голод напомнил о себе. Леха вспомнил, что с пяти утра ничего не ел и решил перекусить. Не выключая металлоискатель, он сел на какое-то бревно, достал из рюкзака припасенный сверток и попотчевал себя нехитрой снедью. Была такая примета у копателей — если не прет с самого начала, то обязательно будет что-нибудь после обеда. Леха торопился, желая проверить байку. Покончив с бутербродами, он сделал несколько шагов и поднял гильзу от карабина «Маузер». Стало быть, немцы все же брали позиции штурмом. Если так, то наверняка самое интересное ожидает копателя именно у опушки.

Еще пару шагов и вновь цветной сигнал. «Ну, давай!» — подбадривал себя Леха. — Ага, крышка от «колотухи». — Так коллеги называли немецкую наступательную гранату образца двадцать четвертого года. — «Если есть цинковая крышка, то где-то рядом и немчик пробегал» — рассуждал Леха.

По пути к первой линии обороны ему попался с десяток гильз, две пуговицы, обломок гансовского штык-ножа, монетка в один пфеннинг и вторая крышка от «колотухи».

Внимание Лехи привлекла изрядно заплывшая ячейка у самого края леса, поросшая густым терном. Она была мельче других, что казалось довольно странным. Никаких воронок рядом. Ячейку явно кто-то намеренно засыпал, а потом земля немного просела. Но зачем? Кому в голову взбрело засыпать ячейку? Леха продирался сквозь кусты, прозванивая все вокруг. Пока ничего интересного не попадалось, если не считать нескольких немецких патронов.

У края ячейки что-то пискнуло. Нет, не осколок. Сигнал вновь поплыл, перескакивая с минуса на плюс. Что-то большое и глубокое. Леха вновь взялся за лопату. Всем лес хорош, но копать в нем — одно мучение. Тут и штыковая не всегда справляется, а что уж говорить о саперке!

Слежавшаяся земля поддавалась с трудом, неохотно раскрывая свои тайны. По лицу текли ручьи пота, заливая и щипля глаза. Леха время от времени утирался кепкой. Руки его, исцарапанные колючками, покраснели от натуги. Приходилось рубить толстые корни. Но что делать, охота пуще неволи. Азарт брал свое. С чем можно сравнить это чувство? Разве что с томительным ожиданием игрока в рулетку, когда шарик брошен. Черное, красное… Вожделенный выигрыш совсем рядом.

Лопата чиркнула о железо, издав характерный звук. Стоп! Леха вновь ощупал находку. Нет, не воп. Нужно обкопать. Там что-то большое. Уходит в сторону и глубину. Пришлось прирезаться со всех сторон. Проклятые корни! Леха принялся аккуратно вынимать землю руками. Да, что-то большое и округлое.

— Каска! — не помня себя от радости заорал Леха на весь лес.

Ему повезло. Это и в самом деле была каска. Немецкая, с остатками зимнего камуфляжа. Там, где коррозия не сделала свое черное дело, местами проступал родной окрас.

Сердце заходило ходуном, впрыск неимоверной дозы адреналина заставил позабыть об усталости, жаре, комарах, пауках и корнях. Лишь одна мысль не давала Лехе покоя — это потеряшка или хозяин где-то рядом? Если верно последнее, то ему дважды повезло. Найти «лежак», боевое захоронение, голубая мечта любого «черного следопыта». Немец во всей амуниции не чета голому красноармейцу. Тут хабара хватит!

Убрав всю землю, Леха аккуратно поддел каску пальцами и потянул ее на себя. Та нехотя поддалась. Подбородочный ремень был все еще в земле.

Металл обо что-то глухо ударился. В спине предательски кольнуло, голова закружилась… Через пару мгновений наваждение прошло. Леха вытащил находку и увидел на дне раскопа череп. Он лежал затылочной частью вверх. Подбородочный ремень немного сдвинул его и нижнюю челюсть.

— А вот и хозяин! — расплылся в довольной улыбке Леха. Теперь удача заглянула и к нему в гости. Такие находки попадаются не каждый день. Захмелев от радости, не обращая ни на что внимания, Леха принялся рубить кусты и закладывать новый раскоп. Нужно вскрыть всю ячейку.

Перед тем, как продолжить раскопки, Леха извлек череп, осмотрел его и положил рядом на бруствер. Золотых зубов у покойника не оказалось. Свои, родные, стояли на месте. Ни один не выпал. Видать, молодым погиб. Лет двадцать, двадцать пять, не больше. Лишь только одна мелочь в оскаленных останках привлекла внимание Лехи. Кто-то изуродовал мертвецу лицо. Пуля вошла близ переносицы и вышла в области затылка. И странное дело. Как чудно корни трав опутали череп, оставив на грязно-желтых костях следы тлена. А в самом черепе находилась прелая дубовая листва. Видать, мышь-землеройка устроила в нем лежбище.

Работа кипела. Леха снял штык на двух квадратных метрах. Прозвонил раскоп. Железо хрюкало тут и там, переходя местами в четкий цвет. Теперь все сомнения отпали — Лехе попался настоящий боевой немец.

Через пару часов раскоп был готов. Пришлось углубиться почти на три штыка. Теперь осталось самое интересное — расчистить останки. Аккуратно, желательно ножом, чтоб ничего не повредить.

Первым делом Леха извлек противогазный бак. Хоть ему и досталось, но он еще сохранил крепость. Мелкие дыры не в счет. Все зашпаклюется и закрасится. Жаль, что бак оказался открыт. Кто-то мародерил фашиста сразу после смерти. Противогаз не тронули. Резиновая маска сохранилась вполне сносно, но матерчатые ремни сгнили. Остались только металлические пряжки.

Патронные подсумки также почистили. Кожа на удивление выглядела довольно бодро, но нити истлели. Впрочем, это не беда. Если отмочить в касторке, то вполне можно прошить заново. Куда хуже выглядел поясной ремень. От времени и гниения человеческой плоти он задубел и потерял форму. Зато порадовала пряга. О такой можно только мечтать! Почти без следов коррозии, металл в родном окрасе, да еще эсэсовская! Такая потянет на несколько сотен вечнозеленых! Вот так удача!

Карманы покойника, судя по всему, были пусты. Котелок со следами краски, также оказался пустым. Чуть ниже поясницы, там где располагалась сухарная сумка, Леха обнаружил хлорницу, вшивницу, тюбик зубной пасты, зубную щетку, расческу и бакелитовый бритвенный станок. Но на этом находки не кончились. Судьба преподнесла Лехе алюминиевую флягу в полном обвесе, полтора десятка мундирных пуговиц, около двух десятков бельевых, кучку алюминиевых клапанов от плащ-палатки, разгрузку, или, как говаривали, «сбрую», со всеми крючками и кольцами и кожаную «жабу». Правда, штык-ножа не оказалось, как и лопаты, от которой остался полуистлевший чехол. Видать, кто-то Леху опередил. «Лежак» явно не тронутый. Выходит, размародерили фрица еще в сорок третьем. Сапог у покойника также не оказалось. Да что там сапог! Ноги были аккуратно перерублены чуть ниже колен. Леха слышал подобные истории. Рассказывали, будто бы крестьяне, согнанные из окрестных деревень собирать и хоронить убитых, не брезговали подобным промыслом и обирали мертвецов до нитки. Наши на сельскую самодеятельность смотрели сквозь пальцы, зато немцы за такие художества не жаловали и расстреливали без лишних церемоний. Похоже, красноармейцы все же удержали опушку, и поле боя осталось за ними.

Думая о том, Леха добрался до грудной клетки. Среди ребер он нашел эсэсовский смертный жетон, чему несказанно обрадовался. Тут обычного немца найти за счастье, а об эсэсмане и говорить не приходится. Рядом отыскался овальный знак за ранение в черном лаке. Сохран отличный. Даже крепление иглы не лопнуло. Напоследок с фаланги пальца Леха снял массивный серебряный перстень с черепом и костями — эмблемой дивизии «Тотенкопф».

— Да, блин! Ну и денек! — не уставал радоваться Леха.

Коп порядком измотал его, да и время торопило. Пора собираться. Мелкий хабар он рассовал по карманам, фурнитуру, крючки, кольца, карабины ссыпал в противогазную сумку. Бачек, кожу и каску уложил в рюкзак, а перстень горделиво надел на указательный палец. Кости сгреб в угол ямы и засыпал землей.

— Покойся с миром, солдат, — театрально произнес черный следопыт.

Раскоп он заботливо забросал листвой, сучьями и ветками терна. Нечего светить хабарные места конкурентам. Удивительно, как они не добрались до этого леса?

Подобными вопросами Леха себя особо не утруждал. Не добрались, и слава Богу. Почем ему знать? Может этот лес для него берегла сама Судьба? Одно решил он твердо — сдаст официальным следопытам место и найденные останки лишь после того, как сам выбьет его, выходит вдоль и поперек. А работы тут минимум до зимы.

Окрыленный, Леха бодро зашагал в сторону трассы. Идя по полю, он взглянул на юг, в сторону железной дороги. Поле упиралось в неглубокую балку, за которой начинался очередной лес.

— Вот в нем фрицы и сидели, — вслух рассуждал Леха. — Готовились к атаке, гады. Ничего, и туда загляну.

Но кто читал скрижали, кто видел древо судеб? Не ведал Леха, что в лес тот ему не попасть никогда!

Маршрутка пришла вовремя. Леха живо влез в машину, растолкал рюкзаком ворчливых толстых теток. Устроившись в дальнем углу, он не обращал внимания на людей, лишь мысленно перебирал находки, оценивал их да разглядывал перстень со зловещим символом смерти на щитке.

Неожиданно зазвонил мобильный. Леха нехотя достал телефон из нагрудного кармана. На экране высветился незнакомый номер.

— Да, — устало произнес Леха.

— Алексей? Категорически вас приветствую, мой юный друг, — в трубке послышался добродушный бас.

— Простите, но…

— А вы меня не узнали? Помилуйте, кормилец! Это я, Казимир Карлович. Как ваши дела?

— Извините. Я и в самом деле вас не узнал, — с досадой в голосе произнес Леха. Меньше всего на свете ему сейчас хотелось слышать Казимира Карловича.

— Так как ваши дела, любезнейший Алексей?

— Спасибо, нормально.

— Рад слышать, — не унимался Казимир Карлович. — А я хочу пригласить вас в гости. На чашку чая, если угодно. Эмма Леопольдовна приготовит нам отличный пирог. Поверьте, она знает толк в стряпне.

— Простите, Казимир Карлович. Сегодня не могу. Устал как собака. Давайте в другой раз.

— Как пожелаете, как пожелаете, душа моя. Но только вы непременно завтра же перезвоните. Слышите? Непременно! — в словах Казимира Карловича послышалась скрытая угроза.

— Позвоню. Обязательно, — с раздражением сказал Леха и нажал кнопку сброса.

Минут через тридцать маршрутка подкатила к автовокзалу. Народ живо высыпал из машины и разбежался по соседним улицам. Ради удачного дня Леха не смог отказать себе в маленьком удовольствии, купил бутылку темного пива и выдул ее в один присест.

Холостяцкая квартира встретила его вечным беспорядком, одиночеством и духотой. Разувшись и сняв рюкзак, Леха открыл все окна настежь, сбросил с себя пропитавшуюся потом одежду и двинул на кухню. Набрал воды в старый эмалированный таз и замочил находки. Снял перстень, еще раз полюбовался серебряным болтом, бросил его в общую кучу и отправился в душ.

Но даже прохладная вода не могла привести его в чувство. Он устал как загнанная лошадь. Впрочем, такое случалось каждый раз после возвращения из Леса. Какая-то неведомая сила держала его в напряжении до самого возвращения. И лишь на пороге квартиры наваждение исчезало, таинственное заклятье ослабевало и он, обессиленный, падал на диван.

Наскоро поужинав, даже не испытав желания помыть хабар, Леха завалился на кровать и забылся мертвецким сном.