Ее вновь обманули! — возвращаясь в Орлеан, лихорадочно думала Жанна. Ей не доверяли…

— Вы начали штурм без меня — почему? — в тот же день бросила она обвинение Орлеанскому Бастарду. — Это… оскорбление.

Орлеанский Бастард хотел было ответить ей, что она крепко спала и они не решились будить ее. Можно было сказать, что капитаны просто-напросто опасаются ее строптивого нрава, боятся, что она помешает им. И потом — они мужчины, и сами способны справиться с англичанами, не тревожа Даму Жанну по любому поводу.

Но Орлеанский Бастард только развел руками:

— Ты была сегодня на высоте, Жанна. Без тебя мы бы не взяли бастион.

Это было равносильно извинению.

Уже в Орлеане Жанна узнала, что во время атаки Сен-Лу, когда она только появилась под его стенами, готовая переломить ход сражения, англичане из форта Париж быстро пересекли Орлеанский лес и вышли на опушке, угрожая и без того терпящим поражение французам. Но Орлеанский Бастард обманул их — свежие силы вышли через северо-западные ворота, угрожая самому форту Париж. Англичане, узнав об этом, повернули с опушки леса назад. Стычка под фортом Париж оказалась незначительной, а Сен-Лу, оставшийся без помощи, пал. Одержав победу, французы подожгли Сен-Лу, а в тот же вечер рота французских солдат быстрым маршем отправилась на пепелище и разметала прах по ветру.

От бастиона осталось одно воспоминание.

Взятие Сен-Лу было большой стратегической победой — теперь правый берег к востоку от Орлеана принадлежал французам. Кольцо осады было разорвано, путь через Луару на Турель — свободен.

В ту ночь, первый раз пережив мясорубку, Жанна горячо молилась и призвала молиться о спасении души своих капитанов. Кто-то поддался ее увещеванию, кто-то нет. Жиль де Рэ, заглядывавшийся на Деву, пошел у нее на поводу. К нему присоединился Ксентрай. Ла Ир дал обещание, что ближайшие сутки он не будет сквернословить и клясться «всеми чертями» и «адом». «Это уже немало!» — заметил его друг Ксентрай.

Следующий день, 5 мая, был праздничным — Вознесение Христово. Жанна отказалась даже думать о войне и решила вновь вступить в переговоры с врагом.

Утром Жером Паскерель написал под ее диктовку новое послание англичанам. Жанна села на коня, вооружившись знаменем, взяла с собой д’Олона, который теперь не отпускал ее ни на шаг, и двух сопровождающих — самого меткого лучника, им был шотландец Ричард, и самого громкоголосого бойца. Ее горло немного осипло после взятия Сен-Лу, когда она нарезала круги вокруг форта и призывала смести англичан.

Вчетвером они выехали из Ренарских ворот в сторону форта Сен-Лоран. Там, на расстоянии полета стрелы, девушка передала знамя д’Олону, а сама привязала к стреле письмо.

— Англичане! — крикнул громкоголосый боец. — Послание от французов!

— Арманьякская потаскуха! — со стен Сен-Лорана что есть мочи кричали англичане. — Убирайся вон!

Но Жанна только сжала губы — она больше не хотела плакать! Вчерашняя битва стояла у нее перед глазами. Французская кровь — она дорого стоит! Сегодня она пришла с миром. Пусть англичане выбирают, как им поступать!

Ричард спешился для большей устойчивости и, прицелившись, выстрелил в сторону форта — в одну из деревянных его башен.

Через несколько минут хмурый граф Суффолк, который никак не мог пережить падение Сен-Лу, развернул свиток.

Текст был таков:

«Вы, англичане, не имеете никакого права на французское королевство. Царь Небесный повелевает вам и требует моими устами — Жанны Девы — оставить ваши крепости и вернуться в свою страну. Если вы этого не сделаете, я устрою вам такое сражение, о котором вы будете помнить вечно. Вот что я пишу вам в третий и последний раз, и больше писать не стану».

Далее стояла вызывающе наглая подпись: «Иисус, Мария, Жанна Дева».

Граф Суффолк потихонечку багровел — эта ведьма создала свою троицу! Но это было еще не все — далее шел поскриптум:

«Я бы послала вам письмо учтиво, но вы схватили моих гонцов, вы задержали моего герольда по имени Гийенн. Соблаговолите вернуть мне его, а я пришлю вам нескольких из ваших людей, захваченных в крепости Сен-Лу, так как погибли там не все.

Писано 5 мая 1429 года от Рождества Христова».

— Уилмор! — заревел Суффолк, призывая своего офицера. — Уилмор!

Командующий немедленно отдал приказ: переслать Гласдейлу, в Турель, подкрепление. Удара можно было ждать в любой момент…

Он сам не знал, как было верно его предположение!

Вечером за Жанной послали — ее приглашал Орлеанский Бастард на военный совет. Все полководцы уже были в сборе — за длинным столом, при свете факелов, она разглядела знакомые лица. Жанна сразу почувствовала подвох. Чересчур тихим был этот совет, точно все уже решено. Впрочем, так оно и оказалось. Ей сообщили, что назавтра готовится атака бастиона Сен-Лоран.

— Вы намеренно не пригласили меня? — спросила она, получив известие. Это была еще одна пощечина! — Вы не доверяете мне? — Она хотела добавить: «Даже после того, как я подняла боевой дух солдат и помогла взять Сен-Лу!» Но она только сказала: — Штурмовать Сен-Лоран? А не лучше ли вначале обратить взор на левый берег? Взять Сен-Жан-Ле-Блан, форт святого Августина и Турель?

Орлеанский Бастард переглянулся с другими полководцами.

— Не сердись, Жанна, — примирительно улыбнулся Орлеанский Бастард. — Ты не дослушала нас. Мы действительно решили угрожать Сен-Лорану, но когда из Турели на правый берег придет помощь, мы нападем на саму Турель. Это решение кажется нам разумным, а тебе?

— Вполне, — ответила девушка.

Она возвращалась в дом Жака де Буше разгневанной и полной решимости действовать, едва взойдет солнце. Капитаны, подстрекаемые первыми полководцами Буржского королевства, все еще хотели отделаться от нее? Не выйдет!