Конкурентов Третьяка «задвигали»
Прежде чем поделиться впечатлениями о вратарях того периода, уместно дать краткую характеристику двум незаурядным тренерам, сыгравшим в моей судьбе ключевую роль.
В отношениях с игроками Борис Павлович Кулагин, при всей жесткости, был душевным человеком, понимал и тонко чувствовал внутренний мир спортсмена. Находил потаенные уголки в сердцах хоккеистов, на которые воздействовал безукоризненно, словно классный хирург.
Виктор Васильевич Тихонов, пожалуй, в устройстве своем ярко выраженный диктатор. Никуда не деться, просто констатирую. В иные моменты требовалось, что называется, правду-матку резать, Виктор Васильевич этого не делал, избегал острых разговоров. В основном за него решал вопросы Владимир Владимирович Юрзинов, общался с хоккеистами, скажем, на нелицеприятные темы.
А Борис Павлович, что всегда импонировало, лично пытался находить выходы из непростых ситуаций. Может, потому, что не боялся ответственности, более тонко, умно решал возникавшие проблемы. Как правило, хоккеисты в большинстве своем благодарили наставника за тот или иной совет не только на площадке, но и в обыденной жизни. Что там говорить, Кулагин – прирожденный психолог, кроме того, блестящий хоккейный тренер.
Иногда Виктор Васильевич в кульминационные моменты даже паниковал, если игра команды складывалась не по его сценарию. На ком-то зло срывал, и такое случалось. Но тренер все равно выдающийся, отдадим должное.
Вот под чутким руководством, планомерным воздействием старших товарищей формировались наши характеры. И если хоккеист сборной по своим человеческим и профессиональным качествам не вписывался в коллектив, он как бы непроизвольно отторгался. Становился изгоем, это вполне объективная, закономерная ситуация.
Вратари вообще самостоятельная каста, их в команде никто не трогал. На тренировках – да, подчас ссорились, мало ли что могло не понравиться. Все в штатном режиме происходило. До драк порой доходило, а что в том плохого? Это жизнь, хоккей, контактный вид спорта. По окончании тренировки общались как ни в чем не бывало – друзья не разлей вода. Все-таки национальная команда, здесь уровень отношений другой.
С Владиком Третьяком всегда прекрасно разговаривали, ладили, в чем-то помогали друг другу, ведь мы – партнеры по сборной. Игрок он действительно великий, и в этом смысле уважаю Владислава Александровича.
Однако в качестве руководителя отечественного хоккея не воспринимаю. Другая совсем ипостась. Ну, мое субъективное мнение. Кстати, многие выдающиеся в прошлом мастера, специалисты игры, с кем общаюсь, придерживаются того же мнения, что и я. Сходятся на том, что в роли президента ФХР Третьяк, мягко говоря, неубедителен. А как игрок и человек замечательный, с удовольствием время вместе проводили.
На мой взгляд, сопоставимые по уровню с Третьяком вратари были. Например, Саша Сидельников, Вова Мышкин. Володя, правда, не столь часто стоял, почти все время был вторым в сборной. Трудно сказать однозначно, сильнее, слабее он Владислава. Виктор Васильевич, откровенно говоря, не давал Мышкину играть. Хотя тоже великий голкипер, одних регалий уйма.
Выступаете регулярно – одна психология, когда на замене – совершенно другая. Представляете, насколько силен характером тот же Мышкин, чтобы выдержать роль запасного, да еще сохранить при этом высокий уровень. Голкипер потрясающий, не давал усомниться в своих возможностях.
Саша Сидельников очень хорош и в матчах чемпионата страны, и на более качественном уровне. Не берусь опять же утверждать, сильнее ли Третьяка, но как минимум не слабее. Старожилы сборной рассказывали, что ни в чем не уступал нынешнему руководителю ФХР, достоин был играть «первую скрипку» в национальной команде, но…
То самое «но» заключалось как раз в клубной принадлежности хоккеистов. Скольких способных, просто-таки одаренных людей «убил» таким образом Виктор Васильевич и в его лице система! Объективная данность. Ведь не все выдерживали массированный психологический прессинг, как я, сохраняя отменную форму, высокий уровень. И выступая за другие, отличные от ЦСКА, клубы. Не шел в армейский коллектив, когда звали, – все, дорога в сборную вам заказана. Или гарантированы вторые-третьи роли. За редким исключением, как со мной.
Приоритет одной только команды, ее безусловное, искусственное доминирование, на мой взгляд, губили наш хоккей. Он практически не развивался. Система, по сути, однозначно злокачественная. Да сделайте пять-шесть по-настоящему сильных клубов! Челябинск не грабьте, другие команды. Разве мастера из поистине хоккейного региона хуже столичных? Нет. Оставьте их уральцам.
Жизнь, к слову, доказала правоту моих суждений. Потому что в сборной люди все равно играли связками. Спрашивается: зачем тогда всех хоккеистов свозить в ЦСКА? Все нормально было бы, если шевелить мозгами и не потворствовать интересам лишь одного, пусть и знаменитого, клуба.
«Спартак» тех времен как триста спартанцев. Мы понимали: нас мало, но бились с теми же ЦСКА, «Динамо» отчаянно, нередко их побеждали. Теперь представьте, что таких команд, как «Спартак», еще пять-шесть в союзном чемпионате. Первенство несоизмеримо мощнее, зрелищность – супер. Нет, пошли по заведомо ущербному пути. Очень, видимо, боялись конкуренции сами армейцы, стоявшие за ними структуры.
Мы в «Спартаке» понимали: ЦСКА – «машина», три-четыре звена сборной. Все равно, повторюсь, сражались с ними от души. Играть надо, «пахать». А когда знаешь, что других соперников можешь пройти относительно легко, интерес к матчам снижается, уровень турнира падает.
В сборную я пришел более-менее сложившимся мастером. Кто бы что ни говорил, в главной команде вырабатывается куда более высокий уровень, прежде всего, игрового мышления. Скорости иные, чем на клубных турнирах. Выступив в сборной, легко почувствовал, что прибавляю в мастерстве, стал интереснее, разнообразнее в игровом плане.
На международном уровне бьются лучшие из лучших, не стоит забывать. Совершенно другое восприятие хоккея, конкретных ситуаций. Даже матчи с аутсайдерами, середняками мирового хоккея много чего дают. Те же немцы, например, заставляли играть изо всех сил, жестко действовали. В подобных поединках, безусловно, оттачивается мастерство.
В плане общения в сборной, кроме уже перечисленных мною партнеров, ближе Серега Макаров, Леша Касатонов. С Лехой реже в расположении команды говорили, зато чаще виделись за пределами площадки. В ресторанчик могли зайти на час-другой. Или с кем-то я жил рядом, по соседству, о чем уже вам рассказывал. С другими ребятами видеться проблематичнее. В разных клубах и городах выступали, плюс расстояния, конечно, играли роль.
С Могильным время от времени общаюсь и сейчас, в принципе, парень-то он хороший. Здесь надо понимать и не путать некоторые вещи, не валить все в кучу. Сашка присягу нарушил, которую в свое время принял. А мог иначе поступить, пойти, например, в «Спартак». В институт поступить, чтобы грамотно решить проблемы. Я осознанно в «Спартак» пришел, уже учился. Почти все советские институты были с военными кафедрами.
В течение двенадцати дней принимаете присягу, если вы член сборной страны. Становитесь свободным человеком, уезжаете на сборы с командой. Если в сборную еще не зовут, через три месяца получаете звание лейтенанта, вы – офицер запаса.
Некоторые ребята из уральских клубов Челябинска, Магнитогорска тоже не служили в армии именно по такой схеме. Кто-то поступал в институт, иные, в случае провала на экзаменах, шли на пару лет играть в СКА, если не подходили главному армейскому коллективу. Два года в армейских командах – не так много на самом деле. Команд пруд пруди: Питер, Хабаровск, Калинин, Самара… Отыграли за них и – свободные люди.
Если вернуться к побегу Могильного в Америку, то я никогда подобным образом не поступил бы. Не одному Могильному предлагали уехать, никто, однако, не убегал. О людях, конечно, по-разному судят. Применительно ко мне можно сказать, например, что Кожевников – трус, мол, не решился за океан отправиться. С другой стороны, я патриот. СССР, нынче Россия – моя родина, как ни крутите. Если не родина, неизвестно еще, что из меня вышло бы. И стал бы вообще тем, кем являюсь сегодня.
О себе в смысле армии уже подробно рассказывал. Добавлю: везение, на мой взгляд, сопутствует только людям с достаточно высоким уровнем сопротивляемости. Мне в какой-то степени повезло, потому что очень стремился попасть из пензенского «Дизелиста» в любимый московский «Спартак». Удалось, горжусь этим. Сопротивлялся что есть мочи армейско-динамовскому натиску. Я давно сделал свой выбор. Поступил в институт и со спокойной душой, по-честному, ни от кого не бегая, отправился в свой клуб, ставший родным.
